Назарбаев ищет встречи с Кажегельдиным, Кажегельдин от этой встречи уклоняется. Таково общее впечатление от событий последних месяцев. Правда, обе стороны, как водится в политике, интерпретируют эти события по-разному. Кажегельдин и его соратники ссылаются на определенные силы в окружении президента (прежде всего на его зятя Рахата Алиева), которые упорно срывают любые контакты. Назарбаев вообще не решается признать, что желает переговоров с человеком, которого он обвинил по четырем статьям уголовного кодекса - от неуплаты налогов до незаконного хранения огнестрельного оружия.

Что же происходит на самом деле? Оставим на время высказывания действующих лиц и будем опираться только на факты, известные из западной и российской прессы. Факты свидетельствуют о главном – возможные контакты между главным вождем и его главным противником стали инструментом политической игры, в ходе которой обе стороны стремятся извлечь для себя максимальные дивиденды.

В большей степени это удается Акежану Кажегельдину, поскольку он владеет инициативой, находится в наступательной, активной позиции. Назарбаев пассивен, он предпочитает молчать. Вероятно, его имиджмейкеры посоветовали вообще не упоминать имя опального экс-премьера, дабы не создавать ему тем самым дополнительной рекламы. Метод обоюдоострый. С одной стороны, Кажегельдину трудно “обыграть” молчание Назарбаева (молчание абсолютно, как утверждала немецкая философия), с другой стороны, в глазах многих наблюдателей и немалой части электората такая пассивность свидетельствует о растерянности, нерешительности и испуге.

В итоге Кажегельдин в Казахстане перерос из видного оппозиционера и вирутозного ньюсмейкера в мифологическую фигуру планетарного масштаба. Зложелатели сделали из него этакого люцифера, который сначала заложил мину под всю экономику, перегнал огромные деньги на Запад, потом подкупил западные СМИ, американский конгресс, сотрудников ОБСЕ и правозащитных организаций и сейчас в одиночку определяет всю беспокойную политику и все негативные высказывания международного сообщества и прессы в отношении Казахстана. Во власти Кажегельдина опрокинуть или спасти экономику, присоединить Казахстан к России или оставить его гордым и суверенным, обелить или очернить ауру Назарбаева в глазах миллионов граждан. От него зависит исход многочисленных казахгейтов и судьба многомиллиардных инвестиций, он повелевает электронным и печатным словом, управляет швейцарской прокуратурой и американской юстицией и т.д. и т.п.

Понимая, что такие обвинения не только не вредят его оппоненту, но, напротив, прибавляют ему популярности, президент Назарбаев ровно год назад, в ноябре 1999 года, вероятно, опять же по совету своих имиджмейкеров (а они меняются: предпочтение отдается то местным, казахским, то московским, то американским) решил снизить богоборческий образ экс-премьера и высказался о нем с неожиданным сочувствием и даже подобием ностальгии. Он вспомнил вдруг, как и где они впервые встретились, в чем был тогда одет будущий премьер-министр (в фуфайку), чем занимался (копался в карьере), посочувствовал ему, высказал сожаление по поводу того, что теперь Кажегельдин вынужден быть далеко, не на родине, не в фуфайке и не в карьере.

Но и это намеренное снижение образа, слезливая оттепель крокодиловой души подействовало на аудиторию слабо, так как Кажегельдин тут же отыграл атаку, предложив президенту встретиться за круглым столом в ходе национального диалога по неотложным вопросам перемен во всей политической системе. Назарбаев никаких перемен не желает, а потому собрал свое окружение и по национальному диалогу принял резолюцию, точь-в-точь совпадающую с известной формулой из Салтыкова-Щедрина: “И стали они думать и гадать, как им усовершенствовать свое дивное предприятие, сделать его процветающим, ничего в оном не меняя”. Диалог заболтали, на Кажегельдина завели еще пару уголовных дел, тем пока и ограничились.

Сначала с Кажегельдиным пожелал встретиться главный менеджер Дариги Назарбаевой Владимир Рерих – якобы для интервью телеканалу “Хабар”. Потом к председателю РНПК подлетел будущий фигурант самого громкого гейта – советник президента Джеймс Гиффен. С этим, правда, не совсем ясно, за чье счастье он больше бился – президента или свое собственное. Но, видимо, и Гиффену не удалось ни до чего договориться, ни насчет Назарбаева, ни насчет себя лично.

Рассказам о том, что Кажегельдину якобы все время тайно предлагают почетные посты в Астане, может поверить лишь человек, никогда не имевший дела с казахстанскими политическими реалиями. Любой государственный пост в нынешней системе сделает Кажегельдина абсолютно зависимым от президента, поэтому согласие на любой пост для него аналогично согласию сколотить для самого себя табурет и намылить веревку. На самом деле Гиффен, конечно, мог предложить экс-премьеру единственный предмет, который пользуется во всей казахстанской элите безоговорочным уважением – большие деньги. “Мы с тобой хорошо делимся, а ты прекращаешь гнать на нас волну”. Джентльменское соглашение не состоялось не потому, что Кажегельдин равнодушен к деньгам, а потому, что его амбиции сегодня простираются гораздо дальше роскошного беззаботного существования в дальнем зарубежье.

По логике Назарбаева, главному оппозиционеру теперь самое время потребовать отступного и уйти на заслуженный отдых – в бизнес, в экономическую теорию, в мемуары, эссеистику, куда угодно, только не в практику политической борьбы. На такой разговор настраивался президент, намечая встречу с Кажегельдиным на Генеральной сессии ООН в Нью-Йорке. Дело опять сорвалось, потому что экс-премьер в своей традиционной манере дал понять, что намерен НЕ СГОВАРИВАТЬСЯ, А ВЕСТИ ДИАЛОГ. Не брать взятку от Назарбаева за свое молчание, а превратить сам факт встречи в политическое событие, которое должно подчеркнуть весомость и значимость казахстанской оппозиции, ее роль в трансформации авторитарного режима. ТАКАЯ встреча Назарбаеву, конечно, не нужна.

“Нам бы лучше, конечно, договориться по-доброму, - признал Кажегельдин в недавнем интервью радио “Свобода”. – Но режим борется за сохранение власти, а мы боремся не за власть, а за изменение системы”.

Здесь суть проблемы. Кажегельдин и Назарбаев говорят на совершенно разных языках и руководствуются абсолютно противоположными принципами. Если бы Кажегельдину нужна была лишь власть, он еще в 1997 году согласился на ту ее немалую часть, которую предлагал ему президент. И тогда не было бы ни покушений, ни травли, ни уголовных дел, ни преследований друзей и родных, ни вынужденного изгнания и каждодневного смертельного риска. Кажегельдин сам выбрал для себя путь, с которого нельзя свернуть, приняв астанинские сребреники.