Выступление д-ра Марты Брилл Олкотт в подкомитете по странами азиатско-тихоокеанского региона
С точки зрения развития демократии центрально-азиатский регион представляет собой неутешительную картину

Центрально-азиатский регион представляет собой неутешительную картину с точки зрения развития демократии. Фактически, с каждым годом ситуация ухудшается. Сначала казалось, что Казахстан и Кыргызстан делают уверенные шаги в сторону развития демократического или почти демократического государства, однако за последние два года режимы, установившиеся в этих странах, приобрели черты деспотических государств. В Узбекистане и Туркменистане у власти с самого начала стояли властолюбивые правители. Надежды на то, что в двух первых из названных государствах будет достигнута политическая открытость, значительно пошатнулись после взрывов, прогремевших в Ташкенте в феврале 1999г. Единственным “светлым пятном” остается Таджикистан, где часть оппозиции представлена в парламенте страны и за последние годы возросла роль неправительственных группировок. Однако Душанбе не может пока контролировать ситуацию в разрушенной войной стране, и лидеры соседних государств рассматривают “победы” демократии в Таджикистане как факторы дальнейшей дестабилизации ситуации в своих странах.

Главной причиной, по которой демократия не может развиваться в Центральной Азии, является тот факт, что этого не хотят лидеры стран региона. Тем не менее, правители этих стран хотят убедить нас в том, что неудача с построением демократии в регионе - это хорошо, а не плохо. Они пытаются представить население своих стран как неготовое к демократии, политически незрелое и способное подпадать под влияние экстремистских идеологий. Кроме того, они утверждают, что народы их стран уважают сильных правителей, любят их и, согласно азиатской традиции, плохо относятся к демократии.

Постепенно пять стран региона становятся все более своеобразными. Это происходит, большей частью, из-за того, что различен выбор, который каждая из стран делает в отношении политического, экономического и социального реформирования. Ограничение демократизации общества привело к уменьшению численности политической оппозиции в каждой из этих стран. Также существует безусловная связь между политическими и экономическими реформами. Экономические реформы приводят к появлению новой политической оппозиции, и степень экономического реформирования в этих странах также существенно различается. Также определяющими являются и решения о полномочиях традиционных государственных институтов и местной власти. Таким образом, потенциальные последствия нынешних неудач со строительством демократических институтов в этих странах будут различны. В целом, то, что происходит внутри страны, имеет большее для нее значение, чем то, что происходит за ее пределами. Существует также и некоторая взаимозависимость стран региона, и неудачи одного государства могут представлять опасность для его соседей.

Проявления этой взаимозависимости в Узбекистане, с точки зрения наблюдателя, отражают закономерности в развитии стран региона. Развитие Узбекистана влияет на ситуацию в соседних государствах. Напротив, достижения соседнего с ним государства играют непропорциональную роль и оказывают неадекватное влияние на формирование политических институтов в Узбекистане. Гражданская война в Таджикистане нанесла сильнейший удар по усилиям, направленным на развитие демократии в Узбекистане. В последние годы правления Горбачева в Узбекистане можно было наблюдать многие признаки политического брожения. Режим испытывал давление как со стороны светских националистов, так и со стороны религиозных активистов. Узбекистан (и особенно Ферганская долина) являлся центром исламского возрождения региона в целом. Существовали две крупные политические группировки, Ерк и Бирлик, каждая из которых представляла собой зарождающуюся политическую партию. Кроме того, в верхних эшелонах коммунистической элиты наблюдались значительные разногласия, причем большая часть группировок отражала интересы региональной власти.

Из всех стран региона в Узбекистане действует во многом наиболее продуманная модель государственного строительства, хотя, несмотря на это, совершенно не очевидно, удастся ли стране решить стоящие перед ней задачи. Каримов пытается институционализировать такую систему, при которой на вершине власти находилась бы сильная личность, которая будет выбирать правителей на местах, но затем допускать некоторую автономию их деятельности. Он также придать новые полномочия традиционным институтам. Такая модель породила, и особенно на местном уровне, большое количество активных участников политической и экономической игры. Ключом к пониманию сущности данной модели является поддержка Каримовым сильной системы социального обеспечения, призванная обеспечить политическую лояльность масс. Местные органы власти (махаллы) осуществляют контроль за уплатой средств в социальные фонды на местах, а также за выплатой средств из них, что делает этих местных чиновников весьма заинтересованными в удержании своей власти. Однако в то же время это позволяет режиму Каримова перекладывать вину на региональные и местные администрации в тех случаях, когда система социального распределения дает сбой.

Сдерживая экономические реформы, правительство вызывает все большее недовольство среди элиты, при этом предпринимая шаги, отвечающие потребностям масс. Альтернативной политической элите стало сложнее получать экономическую власть, что отчасти послужило причиной усиления ее неудовлетворенности. Также остается неясным, будут ли сформированы условия для удовлетворения потребностей масс и в будущем, и не был ли период максимального политического риска, был просто перенесен в наше время из времен, последовавших сразу за провозглашением независимости.

Узбекистан намерен сделать в определенный момент свою валюту конвертируемой и приступить к систематическим экономическим реформам. Последние обещают начать в 2000году, но мало похоже, что начнут. Так или иначе, Узбекистан не может бесконечно изолировать свою экономику, поскольку иностранные финансовые источники иссякают, и ему становится все сложнее привлекать в страну зарубежное инвестирование. Процесс реформ, безусловно, заставит народ Узбекистана встретиться с новыми трудностями и подольет масла в огонь, разжигаемый оппозицией в борьбе против режима.

Оппозиционные исламские группировки были вынуждены уйти в подполье или покинуть страну. У Узбекистана богатая и давняя традиция проведения религиозных дискуссий между радикалами, модернистами и традиционалистами, - традиция, которую правительство пытается теперь прекратить. Природа религиозных оппозиционных сил такова, что противостоящие режиму группы имеют больше возможностей заявить о себе, чем гражданская оппозиция. За последние несколько лет выросло число мусульман, следующих фундаменталистским учениям, поскольку первая волна возрожденцев обучает следующие, и число фундаменталистов увеличивается в геометрической прогрессии. Не следует думать, что все исламские активисты являются потенциальными террористами. Конечно, это не так, но сегодня в Узбекистане существует серьезная угроза со стороны исламистов, чего не было раньше. Это произошло отчасти из-за соседства. Исламские активисты могут проходить формальное обучение в Пакистане и Афганистане, где их учат действовать в условиях подполья. Исламисты нашли также новые источники финансирования – через международную помощь и торговлю наркотиками.

Это не означает, что в Узбекистане произойдет религиозная революция. На самом деле, все совсем наоборот. Одним из самых неприятных последствий преследования несанкционированных политических группировок в Узбекистане является тот факт, что до сих пор в стране не произошло естественного разделения ее традиций на светские и религиозные. Теоретически и те, и другие могут сосуществовать достаточно мирно и близко друг к другу, но на практике попытки правительства регулировать религиозную жизнь делают отношения между этими двумя сферами еще более натянутыми.

Вот почему вопрос экономического реформирования является столь существенным для Узбекистана. Чем на больший срок откладываются реформы, тем сложнее будет потом альтернативной политической элите развивать независимую экономическую базу. Отсрочка в осуществлении экономических реформ не исключает риска политической нестабильности, наступление которой также лишь откладывается, а слабое развитие институтов гражданского общества в Узбекистане делает маловероятной возможность мирного политического решения и управления политическим протестом по мере его развития. Многое будет зависеть от местной власти и традиционных политических сил, от того, какова будет их реакция на все грядущие кризисные явления. Кризис не обязательно примет угрожающие формы, однако он непременно разразится, поскольку Президент Каримов слабеет физически, а правительство не в состоянии реализовать какие-либо механизмы рекрутирования национальной элиты и передачи власти. Что усугубляет нестабильность ситуации в Узбекистане, так это невозможность предсказать, когда все это произойдет, так как социальный ландшафт страны не является хоть сколько-нибудь статичным, в отличие от состояния строительства политических институтов в стране.

Ситуация в Узбекистане имеет очевидное влияние на развитие ситуации в соседнем с ним Кыргызстане. Границы южного Кыргызстана с Узбекистаном и Таджикистаном являются проницаемыми. Риск, связанный с такой проницаемостью, был наглядно продемонстрирован во время Баткенского кризиса летом и осенью 1999 года, когда в отдаленном горном районе группа узбекских боевиков в течение нескольких месяцев удерживала в качестве заложников киргизских и японских граждан.

В случае Кыргызстана политика политического и экономического реформирования привела к увеличению числа сторонников режима. Политика перестройки экономики в Кыргызстане принесла положительные результаты и стимулировала развитие новых видов предпринимательской деятельности. Самые большие надежды дают реформы сельского хозяйства, поскольку в результате этих реформ беднейшая часть населения страны может стать самодостаточной с экономической точки зрения.

Нынешняя ситуация в Кыргызстане аналогична ситуации, сложившейся и в Казахстане. В 1999 году Президент Назарбаев провел весьма сомнительные парламентские и президентские выборы. Здесь точно также оппозиции чинились препятствия к ее участию в выборах и точно также главный политический оппонент президента, в этом случае бывший Премьер Акежан Кажегельдин был подвергнут аресту с целью не допустить его к участию в выборах на государственный пост. В отличие от Кулова, Кажегельдин содержался под арестом недолго, хотя его окружение до сих пор подвергается гонениям со стороны властей.

Теперь правительство заняло на политической арене оборонную позицию, несмотря на то, что масштаб независимой экономической деятельности значительно вырос. Исполнительная власть окрепла, законодательная власть ослабла, судебная ветвь власти служит интересам существующего режима. Средства массовой информации Казахстана со временем также не стали свободнее. Экономическое реформирование носит эпизодический характер, однако по большому счету является непрерывным, и в настоящее время иностранным предпринимателям легче осуществлять свою деятельность в Казахстане, чем в любой другой стране региона. Это не значит, что вкладывать средства в экономику Казахстана безопасно, или что все здесь идет гладко. Здесь также семья президента забирает все больше власти, так же, как и близкие “ко двору”. Валюта имеет свободное хождение, собственность обладает относительной неприкосновенностью, и разнородный характер экономики таков, что по всей стране началось развитие независимого экономического предпринимательства. Также начинается развитие экономики регионов. Однако ни регионы, ни независимые политические деятели не имеют большого политического влияния. Кроме того, они осторожны во всем, что касается приобретения такого влияния, но когда власть в руках Президента Назарбаева начнет ослабевать, они, вероятно, превратятся в силу, с которой надо будет считаться.

Туркменистан – это самое непрозрачное из всех Центрально-азиатских государств. Он сохраняет анахроническую политическую систему. Подобно Аттатурку, Сапармурад Ниязов принял титул “туркменбаши” (главный туркмен) и создал культ личности, превративший его в средневекового хана космического века. Его золотое изображение величиной более 21 метра венчает Арку Нейтралитета. Фигура вращается вместе с солнцем и отбрасывает тень на большую часть центра Ашгабата, столицы страны. Самые значительные институты названы именем Ниязова, его фото красуется почти на каждом углу и почти на всех, кроме самых мелких, денежных знаках Туркменистана. Средства массовой информации строго контролируются, и о свободомыслии говорить не приходится.

В первые годы независимости, когда казалось, что нефть и газ вот-вот принесут богатство, что появятся доходы, достаточные для того, чтобы поднять общий уровень жизни в этой маленькой малонаселенной стране, особенности политической системы Туркменистана не казались такими уж опасными потенциально активным участникам его политической и экономической жизни. В этой стране никогда не было, и нет сейчас значительных оппозиционных сил, а конкуренты Ниязова со времен коммунистической партии были вынуждены покинуть страну. Президенту удалось использовать интерес к нефтяным и газовым ресурсам страны со стороны иностранных инвесторов в свою пользу, в пользу своей семьи и приближенных. При этом прочие отрасли экономики (и особенно хлопковая промышленность) позволили сохранить некоторое экономическое влияние и семьям региональных руководителей. Ниязов пытается держать их на коротком поводке, подвергая ротации близкие к нему кадры (представляющие эти семьи), однако влиятельные семьи на местах способны уверенно и последовательно отстоять свое влияние в любой схватке. Однако у них не будет демократических институтов, которые позволили бы им использовать это свое влияние.

Таджикистан достиг многого на пути построения гражданского общества, во многом благодаря тому, что единственным выходом из кризиса, порожденного гражданской войной, было создание коалиционного правительства. Сама по себе гражданская война явилась отчасти продуктом нежелания определенных правящих кругов (в том числе и из окружения нынешнего Президента Имамали Рахмонова) делить власть с кем бы то ни было, и особенно с исламистами. Таджикистан является единственной страной региона, в которой исламисты формально играют хоть какую-то роль в управлении обществом. Исламисты входят в Кабинет министров и парламент страны. Однако узбекская элита северной части Таджикистана и его Худжанской области (а также про-узбекски настроенные круги), долгое время являвшиеся наиболее влиятельными в стране представлены в коалиции слабо. Правительство, сидящее в Душанбе, имеет весьма незначительное влияние и на памирское население страны (проживающее в Бадахшанском районе). В Туркменистане - самая криминализованная в регионе экономика, своего рода государство в государстве. Наркотики правят на территориях, граничащих с Афганистаном, а мэр Душанбе, как говорят, удовлетворяет потребности города за счет налога с наркоторговли.

Данный краткий обзор ситуации в регионе является малоутешительным с точки зрения построения демократии. Было бы несправедливым сказать, что усилия США принесли мало пользы, хотя ясно, что желаемого они не принесли. За последние два года два государства, Казахстан и Кыргызстан, самые многообещающие с точки зрения демократического реформирования, отошли от своего курса на демократизацию. Еще два государства, менее всего заинтересованных в проведении демократических реформ, Узбекистан и Таджикистан, быстро превращаются в закрытые государства. Границы в регионе становятся все менее прозрачными, однако, эти два государства строго контролируют передвижение населения внутри страны. Таджикистан достиг некоторых успехов в деле строительства демократических институтов, однако остается неясным, сможет ли Таджикистан встать на ноги после пережитой им гражданской войны.

Все это не означает, что усилия США были тщетны. В большинстве стран региона складывается традиция независимых средств массовой информации, даже в тех случаях, когда то, что они могут публиковать все еще строго ограничивается государством. В учебных заведениях проходит подготовку новое поколение адвокатов и других специалистов в области юриспруденции. Это поколение со временем сможет оказать более мощную поддержку законодательной реформе. Увеличивается также и число студентов, получающих формальное образование в области бизнеса и экономики, и они также смогут доказать необходимость правовых реформ в области защиты прав собственности. Следующее поколение управленцев в регионе будет более подготовленным, чем теперешнее, и его знания и навыки будут не меньше, чем знания и навыки администраторов, действующих в настоящее время в секторе неправительственных организаций. Этот сектор развивается по всей Центральной Азии, однако в большей степени неправительственные организации представлены во внеполитических сферах.

В интересах США продолжать в Центральной Азии инвестирование в гуманитарную сферу. Однако мы не должны преувеличивать влияние, которое будут иметь учебные программы в названных областях. Молодые люди, знакомые с западным опытом и понимающие, как работает плюралистическое общество, будут, без сомнения, более интересными собеседниками, но совсем необязательно, что они станут лучшими и более зависимыми партнерами США. Институты, развивающиеся в Центрально-азиатском регионе, в целом не поддерживают демократические ценности, и более вероятно, что молодые люди, попадающие в них, скорее приспособятся к требованиям, которые диктует действующая модель, чем станут их реформировать.