Специально для ИАЦ “Евразия-Интернет”, 31 июля 2000 года.

Царская щедрость, с которой правительство Терещенко освободило от платежей Григория Лучанского, требовала творческой отдачи. И Григорий Эммануилович не подкачал: в 1993 году подготовил проект создания мировой супермонополии производителей феррохрома. Основным поставщиком феррохрома на мировые рынки является Южно-Африканская Республика, где работает известная компания “Саманкор”. Она контролирует около половины мировых запасов хрома. Еще треть мировых запасов находится в Казахстане. Пока Казахстан входил в состав СССР, обеспечивалась конкуренция между производителями. Однако, став независимой, республика вполне могла объединиться со вчерашними конкурентами и диктовать цены на феррохром чуть ли не всему миру.

Эти переговоры вызвали большую обеспокоенность в деловых кругах России и на Западе. Журнал “Металл уик” писал, что “Саманкор” и казахстанские производители феррохрома собираются создать невиданную монополию. Давление извне было столь велико, что правительство Казахстана отказалось от первоначальных замыслов. Более того, в дальнейшем при определении судьбы хромового комплекса представители казахстанского руководства неизменно подчеркивали, что стремятся “догнать и перегнать” конкурентов из ЮАР.

Другим неудавшимся “мегапроектом” Лучанского в Казахстане стала передача Карагандинского металлургического комбината в управление группе Айзенберга и американской “Юнайтед Стил”. Весной 1995 года Карметкомбинат вроде бы обрел респектабельных хозяев – порулить крупнейшим предприятием взялся альянс компаний: австрийская “Фест Альпине” и казахская “Бутя”. Однако такой расклад не устроил группу Сыздыка Абишева. В окружении Назарбаева шла яростная конкуренция за право “привести” того или иного иностранного инвестора. Президента убеждали в том, что компания, которую привела “Бутя”, не осуществит серьезных инвестиций. Вот Айзенберг – другое дело, у него миллиарды.

Вытеснить из проекта “Бутю” взялся тогдашний первый вице-премьер Виталий Метте. Он обвинил управленцев в нарушении технологического режима, отсутствии необходимых объемов инвестирования и тонко разыграл ситуацию “перехода” – когда прежних хозяев на комбинате уже не стало, а новые еще не в полной мере соринтировались. В итоге контракт был расторгнут, “Бутю” оставили вне игры, а Лучанский поехал на переговоры с Айзенбергом. В прессу была запущена информация о том, что правительство передает Кармет основному конкуренту “Фест Альпине” – компании “Юнайтед Стил”.

Однако мудрый Айзенберг не решился взвалить на себя обремененную долгами махину. К тому моменту у него уже был крайне негативный опыт сотрудничества с Южно-Казахстанской областью, где компании Айзенберга пытались внедрить передовые сельскохозяйственные технологии. Были израсходованы десятки миллионов долларов, которые хозяйства – получатели кредитов отказались оплатить за неимением средств. В свою очередь областная администрация переадресовала израильского миллиардера в правительство, ссылаясь на то, что центр упразднил сладкую кормушку – областные валютные фонды. Пришлось “бедному” Айзенбергу вести сердитую переписку с официальными лицами в Алма-Ате и угрожать судебными процессами международного масштаба.

Подобный прецедент не мог вдохновить бизнесмена на дальнейшее сотрудничество с казахстанскими властями. И даже Лучанский был бессилен что-либо здесь изменить. В апреле 1997 года экспортная компания Айзенберга направила иск в Арбитражный институт Стокгольмской торговой палаты. Казахстанская сторона предпочла не тратиться понапрасну на явно не выгодный для нее процесс, дело было урегулировано во внесудебном порядке.

Последующие события показали, что Айзенберг не зря опасался. Когда на Карметкомбинате провели аудиторскую проверку, выяснилось, что долги предприятия кредиторам составляют около 400 миллионов долларов. Пришлось правительству волевым решением “очистить” комбинат от долгов и продать не предприятие, а имущественный комплекс компании “Испат Интернешнл”.

После неудачи с мегапроектами и в связи со скандальными разоблачениями на Западе Григорий Лучанский на некоторое время выпал из ближайшего окружения Назарбаева. Но интерес к Казахстану не потерял и, как только представилась возможность – вновь предложил свои услуги старым друзьям.

Возможность представилась в конце 1999 года. К этому моменту Москва и Ашхабад договорились о поставках туркменского газа через Россию в объеме около 30 миллиардов кубометров в год. Пока этого газа не было, магистральные газопроводы Казахстана не привлекали особого инвестиционного внимания. В 1997 году их передали в концессию бельгийской компании “Трактебель”. У этой солидной компании были свои покровители – группы Нуртая Абыкаева, ближайшего советника президента и Александра Машкевича, главы Евразийского банка. Весной 1998 года против “Трактебеля” попытался выступить тогдашний премьер-министр Балгимбаев. Бельгийцы напрягли свои связи и в ответ обвинили премьера в коррупционных действиях, которые приносят ущерб экономики Казахстана. Обмен красноречивыми посланиями происходил на глазах изумленных граждан республики. Обитатели назарбаевского “оазиса” затаили дыхание: казалось вот-вот грянет буря – или правительство с треском уйдет в отставку, или дерзкий “Трактебель” с позором будет изгнан из республики. Но ни того, ни другого не произошло. Позиции Нуртая Абыкаева были очень сильны. Балгимбаев получил публичную выволочку от главы государства и больше не покушался на позиции бельгийцев.

Опасность поджидала “Трактебель” с другой стороны – в борьбе за ценную газовую трубу в конце 1999 года объединились два президентских зятя Рахат Алиев и Тимур Кулибаев. Был разработан проект вытеснения бельгийской компании из республики.

Автор процитированной статьи не упомянул об одном важном эпизоде. В рамках “антитрактебелевской” пропагандистской кампании Рахат Алиев, Тимур Кулибаев и Булат Утемуратов решили вынести сор из избы и запустили в прессу информацию о взятке, которую бельгийцы якобы передали представителям близкой президенту металлургической группы Машкевича. Многомиллионная сумма предназначалась для высших должностных лиц Казахстана.

Скандал получил наименование “Казахгейта” (не путать с “Казахгейтом-2”, связанным с Джеймсом Гиффеном). С самого начала эта сенсация стала достоянием международной прессы, что еще раз доказывает: когда речь идет о борьбе за собственность, зятья Назарбаева готовы поступиться международным авторитетом своего тестя. Одним информационным выстрелом оказались убиты два конкурента: и “Трактебель” и Машкевич вынуждены были как-то оправдываться. Исполнительный директор компании Жан-Пьер Хансен заявил, что Трактебель пересмотрит стратегию своей деятельности в РК, но уходить из республики не собирается.

Однако вопрос об уходе был фактически предрешен. Оставалось только поторговаться за наиболее выгодные пути отступления. Защищая свои позиции, бельгийцы предпринимали довольно резкие шаги. В январе 2000 года “Трактебель” возбудила международное судебное дело против правительства Казахстана, ссылаясь на нарушение контракта со стороны властей. Дело было направлено в Международный арбитражный суд в Стокгольме, но особого развития не получило – стороны сумели договориться.