Цена нефти
Какие цели ставила перед собой компания "Мобил" в России и Казахстане?

Сеймур М. ХЁРШ

Осенью 1997 года в Лондоне один международный бизнесмен по имени Фархат Таббах подал иск против трех представителей американского бизнеса, министра нефтяной промышленности Казахстана и одного из филиалов корпорации "Мобил". Он обвинял их в том, что они обманом лишили его миллионных комиссионных от сделки по своп-продаже нефти, заключенной между Казахстаном и Ираном сроком на десять лет. "Мобил" и другие соответчики отрицали обвинения, и им удалось представить контраргументы на все аффидевиты и документы, предоставленные Таббахом. Несколько месяцев спустя после подачи иска в суд, Таббах прилетел в США и ознакомил с планом по своп-сделке федеральные власти. Он также передал представителям Таможенной службы США несколько папок с документами, включая внутренние бумаги компании "Мобил": факсы и меморандумы компании.

"Мобил" провела внутреннее расследование по поводу шагов, предпринятых компанией в этом отношении, а также ее потенциальной ответственности (федеральные законы запрещают американским нефтяным компаниям вступать в торговые операции с Ираном или оказывать содействие в организации подобных сделок без соответствующей на то лицензии Департамента Казначейства США). В результате расследования, которое продлилось более года и велось совместно с "Паттон Боггз", вашингтонской юридической фирмой, был сделан вывод, что Дж. Брайан Уильямс III, один из высших руководителей компании, отвечающий за многие ее зарубежные сделки с нефтью-сырцом, а также один из трех бизнесменов, поименованных в иске Таббаха, могли иметь касательство к подготавливаемой своп-сделке с Ираном. В процессе же переговоров о слиянии с компанией "Эксон" высшее руководство компании решило, что нет необходимости ставить в известность ни Комиссию по ценным бумагам и биржевым операциям, ни акционеров, об открывшихся фактах. В начале 1998 года Брайан Уильямс тихо ушел в отставку в возрасте пятидесяти восьми лет, а в следующем году произошло слияние "Мобил" и "Эксон", и, таким образом, была образована новая компания "Эксон-Мобил", крупнейшая и наиболее могущественная из нефтяных компаний открытого типа.

Следователями "Мобил" также был установлен ряд неподобающих сделок, заключенных в России и Казахстане в середине девяностых годов. Более миллиарда долларов наличными было уплачено "Мобил" российским компаниям в результате не совсем обычных сделок, когда велась сомнительная бухгалтерия и проводились платежи на миллионы долларов, причем, как указывалось в одном из отчетов фирмы "Паттон Боггз", эти платежи "делались без явной коммерческой цели". Рабочие документы и итоговые отчеты исследовательской группы, многие из которых стали основой для данной статьи, однако, дают основание полагать, что деятельность компании "Мобил" в России и Казахстане не была направлена исключительно на быстрое обогащение. У компании имелись и стратегические задачи: получить доступ к богатейшему нефтяному месторождению Тенгиз в Казахстане.

Материалы, предоставленные Таббахом суду, а также внутренние документы "Мобил", собранные для данного отчета, представляют беспримерную картину деятельности крупнейшей нефтяной компании Америки на территории бывшего Советского Союза. Они поднимают вопросы относительно принятия компанией решений об участии в сделках, которые в конечном итоге работали на обогащение лиц, стоящих у власти в странах этого региона, включая президента Казахстана Нурсултана Назарбаева и бывшего премьер-министра России Виктора Черномырдина.

Начиная с прошлого года, Большое жюри федерального уровня в Вашингтоне ведет разбирательство и заслушивает свидетельства по поводу обвинений в осуществлении своп-сделок, а также обвинений, связанных с отмыванием денег и взяточничеством. Перед вторым Большим жюри в Нью-Йорке "Мобил" и другим американским нефтяным компаниям, работающим в Казахстане, пришлось отвечать на вопросы, связанные с возможными нарушениями ими Закона США о даче взяток зарубежным лицам. Согласно этому закону, принятому в 1977 г., ни одному американцу не разрешается "давать взятки зарубежным должностным лицам, будь то лично или через уполномоченного представителя, с целью внедрения на рынок или обеспечения своих деловых операций".

Компания "Эксон-Мобил" отказалась позволить даже одному из своих сотрудников ответить на вопросы по данному делу, и просила бывших сотрудником компании "Мобил" также не отвечать на вопросы. Компания заявила, что не имела никакого отношения к своп-сделке, что ей не принадлежала даже часть нефти, передаваемой в рамках этого обмена, и она никогда не уполномочивала своих сотрудников вступать в его обсуждение или организацию. Брайан Уильямс отказался от интервью, но в своих письменных показаниях отрицал какое бы то ни было участие в своп-сделке. Уильямс также заявил, что все сделки, над которыми он работал, были одобрены компанией, также как и все его контакты. Когда журнал "Нью-Йоркер" направил компании "Эксон-Мобил" детальное описание обвинений с просьбой прокомментировать их, ответ от имени компании пришел за подписью стороннего адвоката Мартина Лондона. В нем говорилось, что многие обвинения "ошибочны", и что "широкий спектр нападок на целостность компании "Мобил" являются неподобающими и дают основание для судебного преследования". Для компании "было бы неуместно" вступать в частные обсуждения каких либо обвинений, говорилось далее в письме, поскольку "в настоящее время еще не закончено рассмотрение дела Большим жюри, касающегося вопросов, затронутых в вашем письме".

В нефтяном бизнесе давно применяется практика своп-обменов как способа сократить затраты на транспортировку нефти по трубопроводам или иным путем до мест ее переработки. Этот способ также дает возможность поставлять нефть из отдаленных нефтяных месторождений и стран, таких как Казахстан, на мировые рынки. В рамках своп-сделки права на нефть в одной местности переходят на эквивалентное количество нефти в другом месте, которое может находиться от него на расстоянии сотен или даже тысяч километров. Вследствие большого простора для разнообразных злоупотреблений, которые дают такие сложные операции, крупные нефтяные компании тщательно контролируют их проведение и ведут строгую документацию.

"Исключительно редко можно встретить законную нефтяную компанию, которая бы играла с ценообразованием в таких операциях, - говорит Томас Стауффер, вышедший на пенсию бывший профессор Гарварда, специализировавшийся по нефтяным и налоговым вопросам. - Однако в странах третьего мира, и особенно в местах, подобных Казахстану, они являются просто-таки приглашением к коррупции. В своп-сделке можно спрятать множество грехов. Такие грехи могут включать "отмывание" нефти - когда скрывается ее незаконное происхождение - а также нарушение санкций. Нефть есть нефть. Она может быть продана на любом из рынков в любой момент". Люди, подобные Марку Ричу, финансисту в бегах, который в январе был помилован президентом Клинтоном, в течение многих лет зарабатывали сотни миллионов долларов на нефтяных сделках со странами-"париями", такими как Иран и бывший режим в Южной Африке.

В случае с компанией "Мобил" в ходе внутреннего расследования следователи пришли к заключению, что предполагаемая сделка между Казахстаном и Ираном была лишь одним из звеньев в целом комплексе казалось бы рискованных деловых операций, задуманных Брайаном Уильямсом. Расследование также привело к двум другим американцам, имена которых были названы в иске Таббаха: Джеймсу Г. Гиффену, нью-йоркскому банкиру и советнику президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, и Фридхельму Эронату, бизнесмену, который часто проводил сделки от имени "Мобил" за рубежом. Деловые контакты и дружеские отношения между этими тремя людьми уходят корнями в далекое прошлое, ими заключались миллиардные сделки по всему миру. И их деятельность, может быть, никогда и не стала бы предметом разбирательства Большого жюри, если бы они не поссорились с Фархатом Таббахом.

Казахстан и другие каспийские республики бывшего СССР (Узбекистан, Азербайджан и Туркменистан) стали печально известны благодаря эксплуатации, коррупции и нефтяным месторождениям, производящим впечатление бездонных, но бездонность которых, похоже, мало способствует улучшению жизни простого народа. Алма-Ата, деловая столица Казахстана, до сих пор выглядит тусклой и неблагоприятной в экологическом отношении - так, как она выглядела в советские времена, несмотря на десять лет постоянно расширяющегося нефтегазового сектора. Правда, рядом с президентским дворцом выросли два новых роскошных отеля для зарубежных бизнесменов, привлеченных в страну ее природными ресурсами.

Месторождение Тенгиз представляет собой одно из наиболее крупных открытий со времен Прудо Бэй на Аляске в 1968 году. В восьмидесятых Советы попробовали начать его разработку, но вместо этого спровоцировали гигантский катаклизм, пламя которого бушевало в течение года. Столб огня достигал шестисот футов высоту. Подлинное освоение Тенгизского месторождения началось лишь в начале девяностых, когда обретший независимость Казахстан продал половинную долю в месторождении американской нефтяной компании "Шеврон". С этого момента производство нефти стало неуклонно увеличиваться. "Это мечта для геолога! Это месторождение, которое открывают одно в целое поколение, - считает Эдвард С. Чоу, один из бывших руководителей "Шеврона". - Это месторождение - настоящая жемчужина, и мы до сих пор точно не знаем, сколько же в нем скрыто нефти".

Брайан Уильямс оказался необычайно полезным для компании в ее деятельности, целью которой было обеспечить себе доступ к Тенгизскому месторождению. Являясь ее исполнительным вице-президентом, ведавшим продажами и поставками, он покупал нефть-сырец у компаний, контролируемых иностранными правительствами. Юрист превратился в нефтепромышленника. Уильямс закончил Университет Северной Каролины и юридический колледж университета Нью-Йорка, после чего несколько лет проработал в одной из ведущих нью-йоркских юридических фирм "Шерман & Стерлинг". В начале семидесятых он начал работать в компании "Мобил". Его первым крупным поручением стала Саудовская Аравия, где руководителем был Лучио Э. Ното, ставший впоследствии вице-президентом и директором компании.

В "Мобил" Уильямс пользовался уважением среди равных благодаря своим способностям, умению подать себя и неординарному мышлению. Один из бывших руководителей компании сказал, что его называли в компании "ковбоем" - рисковый человек в рискованном бизнесе. Цены на нефть на мировых рынках чрезвычайно неустойчивы - цена постоянно колеблется от страны к стране - и прибыль может меняться буквально за несколько минут, что требует моментальных решений. В компании всегда полагали, что в их профессии людям, которые умеют добиться успеха, таким как Уильямс, необходима определенная свобода действий, когда можно принимать решения, не оглядываясь лишний раз. В погоне за прибылью они ежедневно рискуют миллионами. Уильямс платил за доверие, заключая для компании крупные сделки.

Он постоянно приносил ей большие барыши, говорили мне сотрудники "Мобил", и в конце концов стал любимчиком Ното. "Ното и Брайан были очень близки", - вспоминает бывший вице-президент Дон Воелте, который покинул компанию в 1997 году. Хотя Уильямс и не отчитывался напрямую Ното, он отвечал перед руководителем продаж компании, по словам Воелте "Брайан был главной фигурой в сфере международных продаж". Ното "всегда ругал остальных, говоря: "Учитесь у Брайана, он знает, как делать подобные дела". Другой руководитель высшего звена компании вспоминает об одном заседании, на котором Ното выделил Уильямса, назвав его "единственным предпринимателем во всем этом бизнесе".

Чтобы принять участие в разработке Тенгиза, компании "Мобил" было необходимо заручиться поддержкой Джеймса Гиффена, который представлял правительство Казахстана (прошлым летом в прессе сообщалось, что по делу Гиффена федеральными властями начато расследование по подозрению в его причастности к коррупции и отмыванию денег). Гиффен вырос в Стоктоне, штат Калифорния, где его отец владел магазином мужской одежды. В 1965 он окончил юридический факультет Калифорнийского Университета в Лос-Анджелесе, и 11 лет проработал в "Армко Стил Корпорейшн", которая во времена Холодной войны пыталась добиться разрешения экспортировать буровое оборудование для нефтяных работ Советскому Союзу. В середине восьмидесятых Гиффен основал финансовую компанию "Меркейтор" со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Он был дерзок, умен и страстно желал делать деньги. "У меня никогда не было повода думать, что он является чем-то большим, чем просто ловким бизнесменом", - вспоминает Джек Ф. Мердок-младший, с 1987 по 1991 гг. бывший послом США в Советском Союзе. "Он всегда работал на клиента номер 1 - Джеймса Гиффена. Но это я могу понять. Я никогда не замечал в нем ничего необычного".

Гиффен провел несколько лет, обрабатывая высших руководителей коммунистической партии, таких как Нурсултан Назарбаев, который был восходящей звездой на коммунистическом небосклоне Казахстана. В конце восьмидесятых Назарбаев, бывший рабочий металлургического комбината и инженер-металлург, стал первым секретарем коммунистической партии Казахстана. После распада Советского Союза в 1991 г. он стал президентом страны. А Гиффен стал тогда важным советником президента.

Режим Назарбаева быстро договорился об участии в кампании, развернутой первой Администрацией Буша в области ядерного разоружения бывших советских республик. Более тысячи боеголовок, которые в разгар Холодной войны Кремль разместил в Казахстане, были без лишнего шума отправлены обратно в Россию. Первоначально Администрация Клинтона заняла в Казахстане позицию, направленную на построение демократических институтов, что в значительной мере оказалось делом безнадежным, но вскоре стала делать акцент на вопросах безопасности - таких как борьба с торговлей наркотиками. Дипломатия сконцентрировала усилия на обеспечении возможностей американским нефтяным компаниям работать в Казахстане, а также на планах строительства трубопроводов, которые позволили бы молодым республикам поставлять свои нефть и газ непосредственно на западные рынки через черноморский порт в Турции в обход России на севере и Ирана на юге.

Сотрудники разведслужб США утверждают, что Назарбаев незаконно присвоил сотни миллионов долларов. Он также щедро делится привилегиями, которые дает ему занимаемый им пост (в его собственном понимании), с членами своей семьи. Его старшая дочь Дарига контролирует национальную телевизионную сеть, а его зять является президентом национальной нефтегазовой компании. Под управлением Назарбаева страна отнюдь не процветает. Социальные условия постоянно ухудшаются, валовый национальный продукт на душу населения составляет всего тысячу триста долларов в год. Внешний долг Казахстана составляет более восьми миллиардов долларов, и это при громадном и постоянно увеличивающемся оттоке капиталов из страны - пятая часть всей денежной массы страны находится в швейцарских банках. Несмотря на все это в Вашингтоне сформировалось мнение о Назарбаеве не как о диктаторе, а как о харизматическом лидере, который способствует сплочению нации.

По словам Уильяма Кортни, который стал первым послом США в Казахстане, "по мере укрепления своей власти Назарбаев становился все более и более авторитарным правителем, и все больше становилась его зависимость от Джеймса Гиффена". К 1995 году, говорит Кортни, "Назарбаев превратил Гиффена в обязательного посредника в ряде ключевых проектов". В конце восьмидесятых Гиффен помог "Шеврону" в сделке по приобретению доли в Тенгизском месторождении. Однако новый президент зарубежного отделения компании "Шеврон", Ричард Мацка, отказался в дальнейшем иметь дело с Гиффеном. Отношения компании в Казахстане быстро наладились. Известно, что Мацка с гордостью хвастался коллеге, что он "не заплатил ни одного паршивого цента" за посреднические услуги после заключения сделки по Тенгизскому месторождению. Однако впоследствии Гиффен потребовал плату "за успех предприятия" - и получил ее: семь с половиной центов за каждый баррель нефти, добытый "Шевроном" в Тенгизе. Это принесло ему миллионы долларов в качестве комиссионных, только в прошлом году эта сумма составила, по крайней мере, три миллиона долларов.

Как мне говорили люди, не понаслышке знающие состояние дел в Казахстане, все сильнее и сильнее власть Гиффена делалась зависимой от его умения содействовать Назарбаеву и его ближайшему окружению в правительстве, включая министра нефтегазовой промышленности Казахстана Нурлана Балгимбаева, в получении нефтяных барышей. Балгимбаев, ставший соответчиком по иску Таббаха, начал свою карьеру в семидесятых годах, когда работал инженером на советских месторождениях. В те годы он сдружился с Виктором Черномырдиным и другими людьми, которые создали Газпром - влиятельнейший российский энергетический консорциум. В 1994 году, после года неудач с компанией "Шеврон", он был назначен министром нефтегазовой промышленности Казахстана. Он постоянно говорил представителям зарубежных компаний, желающим работать в Казахстане, что для успеха их сделок им необходимо установить контакты с Гиффеном и компанией "Мекейтор", у которых были свои представительства в Казахстане.

Дэн Уайт, бывший руководитель АРКО, говорит, что когда в конце 1995 года он прибыл открывать офис в бывшем Советском Союзе, американский дипломат высокого ранга в Казахстане сказал ему: "Лучший способ добиться своей цели - это обратиться к Гиффену". Однажды днем в холле отеля Уайту довелось встретиться с министром нефти и газа Казахстана. Они обменялись любезностями, после чего Балгимбаев поспешил в аэропорт. В этот момент мужчина, сидевший рядом с ним, сказал: "Я - Джим Гиффен", а затем добавил: "Дэн, никто не встречается с Балгимбаевым, не поговорив прежде со мной". Последовала пауза, говорит Уайт, а потом тот сказал такую фразу: "Знаете, это довольно странное место. Так много людей носит с собой оружие, и с людьми происходят разные неприятные вещи".

Отношения Гиффена с президентом Назарбаевым не ограничиваются нефтяным бизнесом. Сейчас он является советником Казахстана по вопросам экономического планирования, инвестиций, здравоохранения и образования. Тем не менее, он был достаточно осторожен, чтобы все эти годы поддерживать также связь с ЦРУ, ФБР и различными американскими чиновниками. "Он часто встречался с нами и о многом ставил нас в известность", - говорит посол Кортни. "Мое личное впечатление таково, что Джим всегда старался быть законопослушным посредником. Я уговаривал его, чтобы он официально зарегистрировался в Департаменте юстиции как представитель иностранного государства" - как это обычно требуется от американцев, действующих от имени зарубежных правительств - "но он не хотел связываться с этим". (Гиффен отрицает факт подобных разговоров с Уайтом и послом).

Деньги от компании "Мобил" начали поступать в бывший Советский Союз в начале девяностых. В это время регион погряз в чудовищных долгах и коррупции. Это было непростое время для иностранных предпринимателей. Первой задачей, которую ставила перед собой "Мобил", было установить контакты и определить, какие усилия потребуются для развертывания бизнеса в России и других странах бывшего СССР. Первым непосредственным впечатлением оказалось осознание того, что от людей, подобных Гиффену, зависит успех или неудача всего предприятия.

В 1995 году "Мобил" начала переговоры о покупке доли в месторождении Тенгиз. Посредником при заключении сделки был Гиффен. Когда я спросил одного из бывших руководителей компании, почему они предпочли работать с Гиффеном, он ответил: "Гиффен продвигал компании. Он способствовал выдвижению инвесторов. Он брал на себя риск. Он действовал быстро и ловко, у него была маленькая компания с огромной, когда это требовалось, капитализацией. Он работал на себя, и его положение давало ему возможность провести вас прямо к цели".

Осенью 1995 года Лучио Ното, тогда уже ставший во главе "Мобил", вместе с рядом высокопоставленных руководителей, отправили Гиффена и президента Назарбаева самолетом в Нассау, курорт на Багамских островах, для обсуждения того, что "Мобил" необходимо предпринять, чтобы получить доступ к Тенгизу. Во время нашей встречи один из руководителей "Мобил" рассказал, что во время своего пребывания на острове он и его коллеги шутили насчет того, как расстроится, должно быть, Ричард Мацке из "Шеврона" при известии о том, что его компании придется делить Тенгиз с другой американской компанией. "Негодование Мацке только усиливала нашу радость", - усмехнулся он.

Сотрудник "Мобил", принимавший участие в переговорах в Нассау, говорил, что казахстанская сторона выдвинула ряд необычных требований, желая получить, среди прочего, новый реактивный самолета "Гольфстрим" для Назарбаева, средства на строительство теннисных кортов у него дома, и четыре передвижных установки спутниковой связи для телевизионной сети его дочери Дариги. Дон Воелте, участвовавший в переговорах по Тенгизу в начале 1996 года, подтвердил, что Назарбаев просил самолет. "Мы сказали, что это абсолютно невозможно", - говорит Воелте. Как "Мобил" отреагировала на остальные требования, неизвестно. (В заявлении, составленном для данной статьи, официальный представитель сказал, что сделка по Тенгизу "подлежала тщательной проверке…на предмет соответствия ее Закону о даче взяток зарубежным должностным лицам", и что компании "ни тогда, ни теперь ничего не известно о каких бы то ни было незаконных выплатах").

Требования о теннисных кортах являлись обычным спутником бизнеса в странах бывшего Советского Союза. Реальной проблемой, стоявшей пред президентом Назарбаевым, было заручиться поддержкой России, то есть Виктора Черномырдина, который, по утверждениям разведслужб США, руководил перенаправлением многих миллионов долларов государственных денег в частные руки. Несмотря на достаточно скромную зарплату госслужащего, Черномырдин сейчас стал миллиардером, одним из десяти богатейших людей России. Он был министром нефтегазовой промышленности при советской власти, а переход к капитализму осуществил как основатель Газпрома. В 1992 году при президенте Борисе Ельцине он сделался его премьер-министром, но по-прежнему продолжал живо интересоваться вопросами, связанными с нефтью. Он контролировал систему российских трубопроводов, а поскольку все трубопроводы из Казахстана шли по территории России, он мог держать Казахстан в своей зависимости, накладывая ограничения на объем транспортируемой им нефти по этим трубопроводам, устанавливая высокие тарифы, и направляя определенный процент этой нефти на внутренний российский рынок. Любой шаг компании "Мобил", направленный на приобретение доли в месторождении Тенгиз требовал его одобрения.

В 1995 Брайан Уильямс привел в движение запутанную сделку с участием Казахстана и России. Ее основным результатом, похоже, стало то, что она работала на Виктора Черномырдина. Эта сделка основывалась на проекте транспортировки жидкого конденсата (побочного продукта природного газа) по трубопроводу из месторождения Карачаганак в Казахстане, расположенного близ российской границы, на перерабатывающие заводы в Оренбурге - городе на юге России, недалеко от границы с Казахстаном. В начале своей карьеры Черномырдин работал инженером и директором на одном из этих заводов. После падения коммунизма, в 1991 году, он и его семья приобрели контрольный пакет акций завода. К середине девяностых этот морально устаревающий завод, зависящий от внешних поставщиков сырья, большее время простаивал. Компания "Мобил", через посредство Уильямса, пришла ему на помощь. И сделала это при помощи Фридхельма Эроната.

Как бизнесмен и нефтеторговец, Эронат сумел сколотить себе приличное состояние. Недавно за четыре с половиной миллиона долларов он приобрел себе в Лондоне дом на Карлайл Сквер - и это оставаясь малозаметной фигурой. Те, кто с ним знаком, описывают его как высокого мужчину с потрясающей угольно-черной шевелюрой, представительного, с изысканной речью. Он любит поговорить о нефтяном бизнесе. "Он - коммерсант", - сказал мне один человек, связанный с этим бизнесом, использовав русское слово для обозначения бизнесмена. Сведений личного порядка об Эронате довольно туманны. Он родился в 1953 году, Германия значится в его американском паспорте как страна рождения (в середине девяностых годов у него было, по всей видимости, минимум два паспорта - Соединенных Штатов Америки и Греции). Однако, как он рассказывал некоторым из своих знакомых по бизнесу, он является австрийцем, а его отец многие годы проработал в качестве зарубежного сотрудника компании "Мобил". Он изучал управление производством и нефтяное дело в Николс Университете штата Луизиана, который закончил в 1975. В восьмидесятых годах Эронат начал вести дела с Брайаном Уильямсом и компанией "Мобил" в Нигерии и работал в тесном сотрудничестве с Уильямсом в течение последующих десяти с лишним лет. Эронат контролирует или действует от лица по крайней мере шести компаний, занятых торговыми операциями с нефтью в Персидском заливе, бывшем СССР и Африке.

Уильямс способствовал осуществлению Оренбургской сделки, профинансировав компанию, известную под названием "Ваеко Юроп Лимитед" и находящуюся под контролем Эроната. План был такой, что "Ваеко" на деньги "Мобила" будет платить Казахстану за сырье и направлять его в Россию, а русские будут переправлять обратно уже переработанный продукт для перепродажи. "Ваеко" будет вознаграждена, и теоретически "Мобил" тоже вернет свои затраты да еще получит прибыль. Документы внутреннего расследования, проведенного компанией "Мобил" свидетельствуют, что из Казахстана в Россию поступало больше нефти, чем шло обратно - гораздо больше. Мощности, которыми владела семья Черномырдиных, приносили бешеный доход, по всей вероятности потому, что они не платили Казахстану полной стоимости за поставляемое сырье, которое перерабатывали и продавали в других местах. Деньги, вложенные "Мобил" в "Ваеко", растворились. По документам "Мобил" на октябрь 1997 г. убытки составили семьдесят шесть миллионов долларов.

К этой сделке Джеймс Гиффен имел непосредственное отношение. В декабре 1996 г. Уильямс на бланке отдела продаж и поставок компании извещал своего коллегу в офисе "Мобил" о том, что необходимо составить проект "письма и направить его Джеймсу Гиффену". Копия письма была отправлена Эронату. В этом письме речь должна была идти о Карачаганаке и о предоставлении ресурсов. "Не нужно включать никакие условия, поскольку это часть джентльменского соглашения", говорилось далее в письме Уильямса. В письме конкретно не упоминалось, что именно это было за соглашение, не упоминалось и имя джентльмена, о котором шла речь.

В рамках контракта по Оренбургу "Мобил" контактировала с "Ваеко Юроп" - компанией, контролируемой Эронатом, а не с самим перерабатывающим заводом, а поэтому единственный иск, который могла предъявить компания за миллионные убытки, был иск Эронату. Но идти против Эроната означало идти на значительный риск. Он знал намного больше о своих и Уильямса сделках в бывшем СССР, чем любой из высших руководителей "Мобил". В своем интервью прошлой осенью один из юристов Эроната сказал мне, как он предупредил Джерри Р. Бидинджера, главного юриста компании "Мобил", входящего в состав следственной группы, что "В качестве врага Эронат "Мобилу" никак не нужен". В ходе внутреннего расследования 1997 года Эронат сам признался компании: "то, что долг никогда возвращен не будет, понималось всеми сразу".

Потери в Оренбурге не прошли мимо финансовых аналитиков и в штаб-квартире компании "Мобил" в Фейрфаксе, Вирджиния. Однако исполнительного директора они не поставили в известность о своих опасениях. "Они пошли к Уильямсу и спросили: "Что происходит?"", -вспоминает один из высокопоставленных сотрудников компании. Больше ничего сделано не было. О потерях вскоре узнала вся штаб-квартира. "Фейрфакс особенно потрясла не весть об убытках, а то, как это было сделано", - сказал мне бывший вице-президент компании Дон Воелте. Когда я как-то встретился с Брайаном и спросил: "Что происходит?", он ответил, что деньгами завладела русская мафия, и деньги пропали". В конце концов, как явствует из одного из внутренних отчетов компании, юристы Мобил" пришли к заключению, что "при заключении этой сделки "Мобил" имела в виду свои давнишние планы и интересы - планы и интересы в отношении месторождения Тенгиз".

Как опять же явствует из файлов компании, ее высшему руководству было доложено, что сделка совершена с рядом грубых нарушений. В конце 1998 г. юристы подготовили для Лучио Ното меморандум, где высказывалось предположение, что руководство Казахстана имеет здесь свой интерес: "Карачаганак является очень деликатным вопросом для высших казахстанских чиновников, в особенности для г-на Балгимбаева". Российские перерабатывающие заводы, говорилось также в записке, "управляются, контролируются либо находятся под влиянием ряда…политических, личных, семейных, а также даже, до определенной степени, преступных интересов".

Переговоры по Тенгизу были завершены "Мобил" 3 мая 1996 года. Окончательная цена составила более миллиарда долларов, что дало компании двадцать пять процентов в "Тенгизшевройле" - консорциуме, занимающемся разработкой этого месторождения. Шеврон сохранил за собой долю в пятьдесят процентов, оставив Казахстану всего двадцать пять процентов. Обе компании - "Мобил" и "Шеврон" - в маркетинговых целях открыли в Алма-Ате свои представительства. В настоящее время производимая в Тенгизе нефть приносит более миллиарда долларов прибыли ежегодно. Эдвард Чоу, бывший руководитель компании "Шеврон", сказал мне, что готовность Казахстана дать другой американской компании возможность приобрести долю в месторождении Тенгиз без какой бы то ни было конкуренции удивило все компании на мировом рынке, особенно учитывая большую заинтересованность в разработке этого месторождения европейских компаний.

Совершенно ясно, что Джеймс Гиффен сыграл в этом свою значительную роль, консультируя правительство Казахстана в отношении этой сделки с "Мобил", и имел все основания ожидать за это большие комиссионные для своей банковской компании "Меркейтор". Однако в июне 1995 года, как видно из документов, предъявленных Таббахом суду, "Меркейтор" тихонько подписала договор о сотрудничестве с одной из компаний Эроната, которое обеспечило двум компаниям доход от продажи долей в месторождении Тенгиз и других нефтегазовых месторождений Казахстана. Невозможно установить, каким образом Эронат смог оправдать свое участие в дележе прибылей от Тенгиза.

Участники со стороны компании "Мобил" не переставали беспокоиться относительно возможности того, что их платежи пойдут не по адресу. Дон Воелте рассказал мне, как компанию беспокоил тот факт, что выплаты за покупку, производимые компанией правительству Казахстана через счета в швейцарских банках, могли впоследствии перенаправляться на другие счета для личного пользования казахстанскими лидерами. "Это было бы очень просто, - считает он. - Это был кошмарный сценарий, которого мы так боялись - что деньги в конце концов окажутся в других руках. Это пугало нас до смерти. Можно было только представлять себе это и делать предположения, но знать наверняка ничего не было возможно".

Пол Слоун, бывший вице-президент компании "Мобил", который участвовал в переговорах о конечной цене приобретаемой компанией доли в Тенгиз вспоминает, что ее юристы изучали документы по банковским переводам "чуть ли не с лупой в руках, чтобы убедиться, что то, что мы делаем, является абсолютно законным". Но на этом обязательства "Мобил" заканчивались, говорит Слоун. "Мы убедились, что счета, которые нам указало правительство Казахстана, на самом деле являются правительственными счетами. Что мы могли сделать еще? Кем, черт возьми, мы были, чтобы подвергать сомнению выбор банков правительством Казахстана? Когда деньги уходили от "Мобил" и зачислялись на казахстанские правительственные счета, у нас не было никакой возможности проверить, куда они идут дальше".

Бывший премьер-министр Казахстана Акежан Кажегельдин, в свое время являвшийся политическим конкурентом президента Назарбаева, а ныне проживающий в Лондоне в изгнании и направляющий оттуда деятельность оппозиции, сказал мне, что к концу 1997 года, когда он уже ушел в отставку, компанией "Мобил" было выплачено от 550 до 600 миллионов долларов за приобретенную ею долю в месторождении, однако только 350 миллионов долларов реально дошло до казахстанского казначейства. Кажегельдин сказал, что он не знает, что случилось с остальными деньгами, переведенными компанией "Мобил". Однако, сказал он, "я знаю, что эти деньги никогда не дошли туда, куда они изначально предназначались".

Точно также, в июле 1997 г. "Файненшл Таймс" рассказала о том, как оставшиеся неназванными казахстанские чиновники говорили, что "оказалось совершенно невозможным вычислить" место, где в конце концов закончили свой путь пятьсот миллионов долларов, выплаченных компанией "Мобил". Сумма, равная трем процентам валового внутреннего продукта Казахстана, "не попали в казахстанский бюджет", писала газета.

Как утверждал Фархат Таббах в своем исковом заявлении, именно Фридхельм Эронат первым заговорил с ним о своп-сделке между Казахстаном и Ираном. Это было 12 февраля 1996 года. Тон его был именно уговаривающим. Эронат заверил его, говорит Таббах, что он сам и Гиффен имеют "большое влияние на министров правительства Республики Казахстан". На карте стояла многомиллиардная своп-сделка с участием Казахстана, Ирана и "Мобил". По словам Таббаха, Эронат утверждал, что Брайан Уильямс назначил его представлять "Мобил" в этих переговорах.

Таббах был довольно очевидным выбором на роль посредника. Он и Эронат были знакомы с давних времен, они даже делили офисное помещение. Таббах являлся натурализованным подданным Великобритании, который пятьдесят лет назад появился на свет в известной семье Иордании. Он руководил несколькими трейдинговыми компаниями - от офисов в Аммане до лондонского района Мейфейр. За последние десять лет он работал на себя самого либо же являлся представителем таких компаний, как "Сименс" и "Бабкок Интернешнл" в Африке и на Ближнем Востоке. У него также были обширные связи в Иране и Ираке.

В число его друзей входят высокопоставленные чины в разведке США, которые считают его надежным бизнесменом. В число его врагов входят люди, связанные с нефтяными своп-сделками с Ираном. Они отзываются о нем как о человеке резком, как о воре и лжеце, ведомым соображениями личной мести.

Стремление Казахстана к нефтяному обмену с Ираном не новость в нефтяном мире. Единственные порты, которыми располагает Казахстан, находятся на Каспийском море, не имеющего водного выхода в океан, тогда как Иран может транспортировать нефть на юг через Персидский залив и дальше в Индийский океан. Однако в мае 1995 г. Администрация Клинтона издала постановление, запрещающее американским компаниям вести торговые операции с Ираном, что включает запрет на все виды свопов без лицензии Департамента Казначейства.

Казахстан постоянно начинал и приостанавливал переговоры с Ираном по этому поводу, однако они возобновились с новой силой после вступления компании "Мобил" в ТСО (Тенгизский консорциум). В документах и контрактах, которыми обменивались две страны в последующие месяцы, "Мобил" не называлась в качестве участвующей стороны.

Наоборот, государственная компания Казахстана "Мунай-Импекс" достигла соглашения с Национальной нефтяной компанией Ирана. Нефть из месторождения Тенгиз направлялась бы по железной дороге в казахстанский порт Актау на Каспии. Затем вместе с нефтью, добываемой из месторождения в Бузачи, которое принадлежит исключительно правительству Казахстана, она бы транспортировалась танкерами в город Нека на севере Ирана для последующей переработки и отправки в Тегеран на местные нужды. В обмен же на казахстанскую нефть, соответствующее количество иранской нефти-сырца из месторождений, расположенных ближе к Персидскому заливу, а это более четырехсот миль южнее, забиралась бы указанным Казахстаном перевозчиком для выгодной перепродажи на мировых рынках. Ни один из поставляемых Казахстаном объемов нефти не принадлежал бы напрямую компании "Мобил", однако санкции, наложенные американским правительством запрещали американцам участвовать в подобного рода сделках, даже если нефть им и не принадлежит.

Как утверждает Таббах, Эронат хотел, чтобы он выступал в роли одного из посредников. Он бы организовывал первый этап транспортировки - до Неки, - а также иранскую визу для Эроната. Он также должен был представить его нужным людям в Иране. По словам Таббаха, Эронат сказал, что ему будут платить вознаграждение или комиссионные за каждый баррель нефти, переданный в качестве обмена, конкретные же условия должны были быть оговорены позднее.

Как следует из письменных показаний Таббаха, Эронат заверил его и еще двух других коллег, что "Фултон Интернэшнл Лимитед", трейдинговая компания, имеющая отношение к Таббаху, получит от компании "Мобил" официальное письмо о назначении, подписанное Брайаном Уильямсом. Копия факса на бланке штаб-квартиры "Мобил", датированного 26 февраля 1996 г. - две недели после встречи, якобы имевшей, по словам Таббаха, место, - и копия подписанного Уильямсом письма была получена для этого отчета по другим каналам. В нем Уильямс говорит о "желании моей компании воспользоваться услугами компании "Фултон Интернэшнл Лтд." для получения консультаций и рабочего содействия в рамках деятельности, которая будет оговорена отдельно". Просьба эта является конфиденциальной, писал далее Уильямс, и касается привлечения специалиста компании "Фултон" с опытом работы в странах бывшего Советского Союза для деятельности, которую мы намереваемся вам поручить". С точки зрения Таббаха это доказывает участие "Мобил" в сделке. (Уильямс отрицает, что это письмо имеет какое-либо отношение к своп-сделке).

Самым важным из контактов Таббаха в Иране был Камбиз Салехи, иранский бизнесмен, который, будучи еще подростком, участвовал в восстании против шаха 1979 года. При правительстве Хомейни Салехи работал в министерстве нефти, а затем основал процветающую инженерную компанию в Тегеране. В пространном свидетельстве, подготовленном в поддержку иска Таббаха, Салехи написал следующее: "Так как я стал революционером в десять лет, правительство и его советники рассматривали меня как частичку самих себя. Они облекают меня своим доверием".

В начале 1996 года, говорит Салехи, Таббах пришел к нему поговорить о своп-сделке. Хотя Таббах был другом семьи, Салехи рассчитывал получить выгоду от этой сделки. "Я особенно оговорил, что лично ожидаю от нее", - писал он. По его словам, он организовал визу для Эроната, после чего встречал его по прилете в аэропорт Тегерана. Он прилетел 26 февраля 1996 года (в тот же самый день, когда Уильямс направил свой факс с просьбой о привлечении к работе компании "Фултон"). Также прибыла делегация из чиновников, представляющих министерство нефтяной промышленности Казахстана во главе с Нурланом Балгимбаевым. Она приехала для встречи со своими иранскими коллегами.

В своих показаниях Салехи указывает, что он отправился напрямую к Хашеми Рафсанджани, президенту Ирана, чтобы убедиться, что итальянская нефтяная компания API, связанная с "Мобил", назначена главным оператором своп-сделок. Бьяджио Чинелли, управляющий директор итальянской компании, раньше работал с Эронатом и Уильямсом, а с восьмидесятых годов вел дела для "Мобил" в Африке и Европе.

В мае 1996 года, свидетельствует Салехи, он сопровождал Эроната и Чинелли во время первого круга переговоров с д-ром Ганими Фардом, директором международных операций Национальной нефтяной компании Ирана, в офисе компании в Тегеране. По словам Салехи, "Эронат представлялся как представитель "Мобил" и каждые полчаса отчитывался перед Брайаном Уильямсом из "Мобила", а также по какому-то поводу звонил Джеймсу Гиффену из "Меркейтор"".

В телефонном интервью из офиса в Лондоне Ганими Фард подтвердил, что какой-то американец действительно участвовал в переговорах с Чинелли, но не смог вспомнить его имени. Однако он помнил, что "американец представился мне как представитель "Мобил"" и дал ему свою визитную карточку, на которой фигурировало название этой компании. "В какой-то момент во время нашей первой встречи они сказали, что "Мобил" не участвует в сделке из-за санкций американского правительства, и лучше будет действовать через API - API участвовала в сделке, чтобы решить эту проблему". Чинелли, в ответ на вопрос относительно этой встречи, сказал, что совершил множество поездок в Иран. На вопрос, знает ли он Эроната, вспылил: "Почему я обязательно должен отвечать да или нет?".

Салехи засвидетельствовал, что когда он попросил у Эроната письменное подтверждение от "Мобил" относительно конкретной суммы, которая будет ему выплачена, Эронат ответил: "Компания "Мобил" не может дать его из-за санкций и тому подобного, но я могу. Я - "г-н Мобил"".

Компания "Мобил" отрицает, что Эронат представлял ее в своп-сделке. "Мы никогда не признавали, что вели какие-либо дела с Таббахом касательно свопа, - сказал мне официальный представитель компании. - Мы связаны деловыми отношениями с компаниями Эроната, а если он хочет осуществлять своп-сделки, это его дело". Однако в ходе внутреннего расследования выяснилось, что дело Эроната все является и делом "Мобил", особенно в критические моменты переговоров о нефтяном обмене. Когда Эронат встречался с иранцами, Уильямс попросил своего подчиненного в штаб-квартире компании в Фейрфаксе, Вирджиния, направить по факсу результаты химического анализа нефти из Тенгизского месторождения в номер отеля Эроната в "Итегхлал Гранд Отель" в Тегеране. Уильямс также признался следователям, что дважды вносил свои коррективы в первоначальный проект контракта о свопе между Казахстаном и Ираном. Как он объяснил, он делал это не потому, что "Мобил" преследовала свои финансовые интересы в этой сделке, а просто из деловых соображений и чувства дружбы, которые связывают его с Эронатом.

В то время как Эронат, по некоторым показаниям, вел обсуждения с Уильямсом, Гиффен координировал другие направления переговоров от имени руководства Казахстана, и по мере того, как продвигались переговоры, он получая по факсу и телефону последние указания по ценам и другим вопросам.

Гиффен привнес в переговоры по своп-сделкам нечто новое: он прославился своим умением обеспечивать лучший скотч и самые экзотические подарки для казахстанских лидеров. Один консультант, нанятый Гиффеном в ходе кампании 1998 года по переизбранию Назарбаева, рассказал мне, что Гиффен тратил сотни тысяч долларов на подарки. Салехи говорит, что он смог сам убедиться в этой щедрости. Как пишет Салехи, в то время, когда он и Гиффен ожидали своего рейса в аэропорту г. Алма-Ата, он показал ему "часы, которые, по его словам, были настоящими "Патек Филип" и стоили тридцать пять тысяч долларов. Эти часы он вез в подарок министру Балгимбаеву". (Гиффен отрицает эту историю). Гиффен был также весьма тщеславен. "Он бахвалился своими ботинками от какого-то там обувщика, он бахвалился своим номером в "Дорчестере", - рассказывал консультант. - Он бахвалился тем, как он может заставить любого плясать под его дудку. Вот почему на него свалилась вся эта куча проблем". Гиффен также похвалялся властью, которую он имеет в Казахстане, вспоминал также этот консультант, однако он всегда называл Назарбаева не иначе как "босс". (Этот человек весной дал подробные объяснения ФБР).

К весне 1996 г. слухи о готовящейся сделке начали циркулировать по Вашингтону, и должностные лица в Администрации Клинтона начали раздражаться. Один государственный чиновник вспоминает, что Шейла Хеслин из Совета по национальной безопасности, занимавшаяся вопросами, связанными с каспийскими энергоносителями, вызвала к себе руководителей "Мобил", включая Брайана Уильямса, чтобы задать им несколько вопросов по поводу планов, которые они вынашивают относительно обмена нефти с Ираном и напомнить им о санкциях, наложенных правительством США. "Люди из "Мобил" не реагировали абсолютно, рассказывал мне один из участников этой встречи. - Они не переставали спрашивать: Что вам известно? Что вам известно?". Позже Джеймсу Гиффену, который прибыл с очередным визитом в Вашингтон от имени правительства Казахстана, было указано, что правительство Казахстан может навлечь на себя множество политических проблем в своих отношениях с Конгрессом и Администрацией США, если пойдет на эту сделку с Ираном. Гиффен тут же заметил, что это "Мобил", а не только Казахстан, кто стоит за сделкой. Когда ему напомнили, что "Мобил" не может по закону участвовать в подобных операциях, то, по словам этого чиновника, Гиффен попытался уверить ее, что в "Мобил" "не так глупы, и что все будет сделано через итальянского трейдера". (Гиффен отрицает, что делал подобные заявления.)

Вскоре после этого Хеслин вызвала представителей "Мобил" к себе вторично. На этот раз она заявила им, что располагает "информацией из очень хорошо осведомленного источника" о планируемой своп-сделке и ее возможной незаконности. (Когда я попросил Хеслин прокомментировать это, она ответила, что держать американских бизнесменов "в курсе последних изменений в области американской политики, включая встречи с Гиффеном и представителями "Мобил", является нормальной и обычной частью моих повседневных служебных обязанностей"). "Мобил" было сделано предупреждение.

Энн Пикард, один из руководителей филиала компании "Мобил" в Лондоне, которая присутствовала на второй встрече, позднее сказала юристам компании, что предупреждение ее очень встревожило. В записках о последующем интервью говорится, что Пикард вернулась в Лондон с инструкциями немедленно "расследовать" это предупреждение. Из них также следует, что Брайан Уильямс устроил встречу между итальянской компанией API и казахстанской стороной, которая была вызвана тем, что казахстанские лидеры "беспокоились, что итальянцы получат над ними преимущество" в переговорах о сделке. Паккард рассказала следователям, что Казахстан "попросил "Мобил" о помощи".

В мае 1996 г. президент Назарбаев, сопровождаемый Балгимбаевым, своим министром нефтяной промышленности, вылетел в Тегеран на встречу с президентом Рафсанджани, и они подписали договор о транзитных расценках. Своп-сделка была заключена, осталось только обсудить технические детали.

Соответствующий контракт нашел отражение в двухстраничном меморандуме, подготовленным в декабре 1996 г. Питером Фелтером, лондонским адвокатом, представлявшем в ходе переговоров итальянскую компанию API, казахстанское правительство и самого Эроната. (Он представляет Эроната до сих пор). API получала права на нефть с острова Харг в Персидском заливе, а далее должна была организовывать продажу нефти на мировых рынках. Согласно меморандуму Фелтера, нефть из Тенгизского месторождения будет представлять "долю правительства Казахстан в ТСО", иными словами, весь соответствующий доход должен идти Казахстану. В меморандуме Фелтера не было никаких положений, касающихся средств, которые выплачивались бы компаниям "Мобил" или "Шеврон", другим партнерам, участвующим в ТСО.

И даже в этом случае ожидаемая сделка ставила их в очень неловкое положение в отношении американского закона о санкциях, и "Шеврон" предпринял шаги, чтобы оградить себя от любых обвинений в незаконных сделках. Эдвард Чоу, который в то время управлял международными делами компании в ее вашингтонском офисе, решил нанести визит чиновникам Совета по национальной безопасности, чтобы проинформировать их о готовящейся операции. "У меня были опасения по поводу возможной причастности к этому, - говорит Чоу. - Этот обмен был противозаконным, и я хотел убедиться, что руки "Шеврона" чисты". В сопровождении своего юриста Чоу также наведался в Департамент Казначейства и официально уведомил его чиновников, что компания "Шеврон", несмотря на ее долю в консорциуме, не имеет никакого отношения к этой сделке.

Салехи и Таббах расходятся в описании деталей обязательств сторон в этой сделке, но оба они сходятся в том, что все ее участники, кроме них самих, должны были заработать на этом большие деньги. Они вспоминают о поведении своих американских и казахстанских партнеров. "Я не мог поверить их жадности", - писал Салехи. В средине лета, говорит Таббах, Эронат известил их, что сумма их комиссионных составит пятнадцать центов за баррель. Два месяца спустя им было сказано, что комиссионные сокращаются до десяти центов за баррель, а еще позже - до пяти. Они видели, что их грандиозная сделка тает прямо на глазах, цент за центом.

Салехи был вне себя. Как можно видеть из его заявления, сделанного для суда, в ходе жаркой встречи с Гиффеном и Эронатом он назвал Эроната "чертовым лжецом". По словам Салехи, Эронат сказал, что хочет выйти из этого "дерьмового дела", утверждая: "Я американец. Я не могу участвовать в этом". Эронат боялся, писал Салехи, что американцы начнут расследовать контракт о нефтяном обмене между Казахстаном и Ираном "под микроскопом".

Первый и единственный обмен нефтью между Казахстаном и Ираном имел место в начале 1997 года. О нем сообщалось в специализированных изданиях. Но в отчетах ни словом не упоминалось ни о какой, если она и была вообще, роли компании "Мобил" или другого американского участника. Опять началась яростная конфронтация по поводу комиссионных, после чего Таббах сказал своему коллеге, что Эронат назвал его "чертовым арабом" (Эронат отрицает, что допускал подобные выражения). По словам Таббаха, услышать подобное, да еще от старого друга, было последней каплей.

Больше чем за год до того, как начались переговоры о своп-сделке, Таббах и Эронат устроили свои офисы в одном помещении в офисном здании в Мейфейре. Они хранили свои документы рядом. Таббах имел доступ к различным документам, факсам и проектам договоров, которые получал и отправлял Эронат. Теперь он скопировал сотни страниц из папок Эроната, свидетельствовавших о долгих годах его совместной деятельности с Гиффеном и Уильямсом. Недавно Эронат утверждал, через своего адвоката, что в его дом примерно в это же время дважды проникали воры, и что некоторые из пропавших вещей нашлись среди материалов, представленных Таббахом на суде. (Ни одному из этих обвинений не был дан законный ход, а Таббах отрицает их).

Больше обменов нефтью между Казахстаном и Ираном не производилось. Многие из опубликованных материалов на эту тему приписывают данный факт трудностям, связанным с тем, что в смеси нефти из месторождений Тенгиз и Бузачи было слишком много серных соединений, что затрудняло ее переработку иранской стороной. Согласно Таббаху, другим фактором здесь стала жалоба, поданная Салехи высшему руководству Ирана о невыплате ему обещанных комиссионных. "Камбиз не получил своих денег, пошел к иранцам и расстроил сделку", - сказал мне Таббах.

Эронату тоже не поздоровилось. Таббах, который украл его файлы, теперь угрожал использовать эти документы, чтобы заставить Эроната и "Мобил" заплатить ему. "Я пошел к ним, чтобы мирно решить вопрос, - рассказывал мне Таббах. - Они сказали, что это шантаж." В конце концов Таббах встретился с Брайаном Уильямсом, который, по словам Таббаха, предложил оплатить все его издержки плюс сверх того три-четыре миллиона долларов. Таббах тогда потребовал десять раз постольку - сорок один миллион долларов, что составляло именно ту сумму, которую, по его мнению, он бы заработал в качестве комиссионных за сделку, если бы все обмены были осуществлены. (К тому же, точно такую же сумму получила компания Гиффена за сделку по Тенгизу). Адвокат Брайана Уильямса, Дэвид Шертлер, писал в своем письме в "Нью-Йоркер", что несмотря на то, что у "Мобил" никогда не было никакой договоренности с Таббахом, Уильямс выступил в качестве посредника и попытался решить конфликт. "Г-н Таббах заявил, что не имеет ничего против г-на Уильямса и компании "Мобил", но хочет уничтожить Эроната за нанесенное ему лично оскорбление…В течение последующих нескольких часов г-н Таббах сделал множество яростных выпадов против г-на Эроната". Но все разговоры о трех миллионах долларов исходили не от кого иного, как от исписавшего слишком много страниц г-на Таббаха: "Г-н Уильямс сообщил г-ну Таббаху, что ни он, ни компания не заплатит ему ни цента, и что он должен адресовать свои требования о возмещении ущерба непосредственно г-ну Эронату".

29 июля Таббах позвонил Уильямсу из Вашингтона и сказал, что встречается со своим адвокатом и что он принял решение возбудить дело против всех: против "Мобил", Гиффена, Эроната и казахстанской стороны.

Встреча с адвокатом должна была состояться в юридическом офисе. Эронат пришел на встречу в сопровождении двух адвокатов из "Акин, Гамп, Штраус, Хауэр и Фельд", которые представляли его и Гиффена. (Уильямс, который также был приглашен на встречу, прийти отказался, утверждая, что ни бумаги, ни сама сделка не имеют к нему ровно никакого отношения). Многие из документов были положены на стол, чтобы Эронат и его адвокаты могли с ними ознакомиться. Эронат пришел в явное возбуждение, когда нашел среди них документ, в котором, по-видимому, содержались банковские реквизиты счетов за рубежом, принадлежавших ему и его компаниям в Лихтенштейне, Нью-Йорке, Шотландии и Испании. После чего он и его адвокаты пожелали ознакомиться с бумагами без свидетелей. После того, как они покинули место встречи, документы были пересчитаны секретарем, и оказалось, что документа с банковскими реквизитами не хватает. Позвонили в "Акин, Гамп". В течение нескольких часов документ был возвращен. Адвокат Эроната назвал это незначительным происшествием. Когда же его попросили прокомментировать это событие для данной статьи, Эронат через адвоката ответил, что он попросту вернул себе свой собственный документ, который был у него похищен".

Угроза Таббаха не получилась: его бывшие коллеги отрицают, что должны ему хоть что-то, и они явно не собираются платить ему полностью комиссионные за десять лет своп-сделки, которая к тому же развалилась. (Один из адвокатов "Акин, Гамп" сказал так: "Эти документы не имеют никакого значения", и, по всей видимости, не являются свидетельством незаконных операций). По словам Таббаха его вашингтонский адвокат посоветовал ему не подавать гражданский иск в Соединенных Штатах, поскольку то, против чего он возражает - нарушение устной договоренности о выплате комиссионных - основаны на предполагаемой своп-сделке, которая, по всей видимости, идет в разрез с федеральным законодательством. "Он сказал мне, что нельзя привлечь вора к ответу за деньги, которые он украл", - вспоминает Таббах. Он сказал, что я должен поставить обо всем в известность правительство Соединенных Штатов. Он посоветовал мне обратиться в Департамент юстиции". После некоторого колебания, добавил Таббах, он договорился о встрече с двумя специальными агентами Таможенной Службы США. "Я дал им копии всех документов", - признался он мне. К середине лета 1997 г. в штаб-квартире компании "Мобил" все находились в полной боевой готовности. Некоторые руководители беспокоились о том, что компания оказалась тесно связана с именами Гиффена и Эроната. В отчете о расследовании, проведенном компанией "Мобил", также выражается обеспокоенность тем, что так много документов попало в руки "сомнительных личностей и их адвокатов"; утверждается, что "их разоблачение только выставит внутреннюю кухню компании "Мобил" и процесс принятия ответственных решений на обозрение врагам, подозрительным личностям и прессе".

19 сентября 1997 г. в Лондоне Таббах подал иск в суд против Эроната, Уильямса, Гиффена, их компаний и министра нефтяной промышленности Казахстана Балгимбаева. "Мобил" постаралась спасти свои документы от рассмотрения их на публике. В мае 1998 г. защитник "Мобил" Ян Тейлор проинформировал суд, что многие из этих документов были составлены сотрудниками компании "Мобил", направлялись сотрудникам компании "Мобил", либо являются внутренними документами компании, в связи с чем должна сохраняться их конфиденциальность.

Суд согласился с этими соображениями и постановил, что Таббах не имел права предавать документы Эроната гласности. Гиффен и Эронат подали встречные иски через свои компании, и как "Мобил" отрицали все предъявленные им обвинения. В течение последующих двух лет все стороны договорились о решении конфликта без официальных признаний и ответственности сторон, избегнув, таким образом, судебного разбирательства. Встречные иски также были сняты, однако Таббах по-прежнему оставался в большом проигрыше, поскольку его обязали оплатить Эронату и другим более пятисот тысяч долларов судебных издержек. Частично такое решение было вызвано тем, что он попытался сначала представить свою собственную пространную картину произошедших событий, тем самым нарушив судебную процедуру Великобритании. Таббах также огласился вернуть в собственность Эронату все его документы и никогда не обсуждать конфиденциальную информацию, которая в них содержится.

В какой-то момент в ходе этого разбирательства руководство компании "Мобил" решило официальным путем обратиться в Департамент Казначейства за получением лицензии на осуществление своп-обменов с Ираном. Однако, по словам ее руководителей, компания отозвала свое прошение после того, как ей в неофициальном порядке сообщили, что в выдаче лицензии будет отказано, потому что стратегией Администрации США в Иране является держать его в экономической изоляции. "Мобил" также не могла получить разрешение на проведение небольших своп-сделок между Туркменистаном и Ираном.

5 мая 1997 г. отдел компании "Мобил" по глобальной безопасности получил распоряжение оказать содействие Самуэлю Г. Гиллеспи, главному юрисконсульту компании, проанализировать все деловые операции компании в странах бывшего Советского Союза "с точки зрения соответствия их законам". Юристы компании особо отмечали, что хотят знать больше о свопе и связях Брайана Уильямса с Гиффеном и Эронатом. К осени, с помощью письменных показаний Таббаха и некоторых его документов, расследование набрало обороты.

За последующие несколько месяцев команда юристов и следователей компании, которой помогали адвокаты из юридической фирмы "Паттон Боггз", провели более сорока интервью с сотрудниками в различных уголков мира и изучили тысячи контрактов, телексов и писем электронной почты. Расследование, однако, столкнулось с непредвиденными трудностями. В некоторых случаях, когда по всему было видно, что Уильямс выделял ресурсы "Мобил" на сделки с Эронатом, какой-нибудь человек, привлеченный к расследованию, говорил: "Мы не можем даже напасть на след такого контракта в документах компании".

Это расследование завело тех, кто его проводил, в пучины коррумпированного делового мира пост-коммунистической России. По условиям ельцинской программы приватизации можно было получать огромные прибыли от громадных нефтяных резервов, контролируемых в основном только что народившимся классом олигархов. Многие из этих олигархов сколотили себе целые состояния, пользуясь своими политическими связями в Кремле или в провинциях, чтобы скупать государственную собственность по невероятно смешных ценам. Теоретически сотни миллионов баррелей нефти должны были продаваться на внутреннем рыке по устанавливаемым правительством сниженным ценам, чтобы помочь простым гражданам России пережить суровую зиму. Один баррель мог стоить столько, сколько пара пачек сигарет. На практике же брокеры могут покупать нефть по этим ценам за рубли - в 1995 году обменный курс составлял примерно пять тысяч рублей за доллар - и заплатить необходимые суммы за получения лицензий. Потом они могли продавать эту нефть иностранным компаниям за доллары или немецкие марки, а все участники этой сделки - брокеры, бюрократы, покупатели и олигархи - набивать себе карман. Приобретая нефть для "Мобил", Брайан Уильямс обращался к напористому брокеру по имени Петр Янчев.

Компания Янчева "Балкар-Трейдинг" поначалу занималась импортом автомобилей и продажей подержанных машин, но очень скоро стала менять автомобили на сырую нефть и продавать бензин прямо из бензовозов на улицах Москвы. Даже несмотря на то, что Янчев превратил "Балкар" в одну из наиболее успешных российских нефтеторговых компаний, руководство "Балкара" не торопилось трубить о своих победах. Том Холст, который был в то время региональным менеджером компании "Мобил", так описывает следователям свой визит в "Балкар". "Я получил приглашение нанести визит заместителю директора "Балкара". Я рассчитывал попасть в офис. Вместо этого я обнаружил заводик по сбору автомобилей, вокруг которого стояли люди, продававшие запчасти к автомобилям. Я подумал тогда, что это была великолепная крыша для отмывания денег". Холст сказал следователям, что он высказал компании свои опасения в письменном виде, но "таки не получил от них никакого ответа". Химик из Индии Азиз Джхавери, который пришел в компанию "Мобил" в 1968 г., сказал следователю, что он считал "Балкар" "не той компанией, с которой компании "Мобил" следует вести дела". По сообщениям московской прессы, компания "Балкар" была коррумпированным предприятием, а Янчев мог покупать нефть по очень низким ценам из-за хороших личных отношений с премьер-министром Черномырдиным.

Однако ничто из этого не остановило Уильямса. С августа 1994 г. по июнь 1996 г. компания "Мобил" подписала с "Балкар Трейдинг" ряд контрактов на сумму более 1 миллиарда долларов. Затем более 600 миллионов долларов было переведено в швейцарский банк на счет дочерней компании "Балкар Интернэшнл". Когда эти переводы попали в руки следователей, они обнаружили, что "Балкар Интернэшнл" находилась под контролем Фридхельма Эроната. (Эронат подписывал счета компании и, как выяснилось из меморандума компании "Мобил", вместе со своим адвокатом Петером Фелтером имел неограниченный доступ к документации компании "Балкар").

В январе 1995 г., как указывалось в более поздней публикации в деловом вестнике "Нефте-компас", Янчев вместе с Уильямсом и генеральным директором компании "Мобил" Ното участвовал во встрече с Черномырдиным. Россия в то время переживала валютный кризис и вела войну в Чечне, и Ното предложил помощь в виде займа правительству в 1 миллиард долларов. Взамен он попросил организовать поставки сырой нефти на льготных условиях в течение 5 лет. (Предложение провалилось).

Несколько месяцев спустя Янчев был арестован российскими федеральными правоохранительными органами по обвинению в даче взяток и уклонении от уплаты налогов. Один из его заместителей также был арестован. Тем не менее, в материалах следствия говорится, что Брайан Уильямс "продолжал поддерживать отношения с компанией "Балкар" примерно в течение года после ареста Янчева". Правительство так и не довело дело Янчева до суда, и он был освобожден после 2 лет тюремного заключения.

В 1997 г. первый вице-президент компании "Мобил" в Лондоне подвергся критике со стороны представителя Центрального банка России В. П. Колбаева за задержку в предоставлении данных по операциям с "Балкар Трейдинг". "Поскольку вы не представили в Банк России требуемый документ, - писал Колбаев, - мы с сожалением констатируем, что компания "Мобил", по видимому, не заинтересована в сотрудничестве со службами валютного контроля Российской Федерации. Указанный выше факт может свидетельствовать об участии вашей компании в незаконных операциях, что не способствует повышению репутации компании "Мобил".

Несмотря на возражения финансовых служб компании "Мобил" и в нарушение всех внутренних правил компании Уильямс также настоял на открытии в "Банк Индо-Суез" в Женеве специального счета для операций с компанией "Балкар". Этот же банк использовал Эронат для расчетов с "Балкар Интернэшнл". Как следует из материалов следствия, Уильямс объяснил руководству компании, что новый счет был открыт для поступления платежей из Казахстана. Однако "он не использовался для этой цели в течение 12 месяцев". Тем временем осенью 1995 г. в течение 4 банковских дней с нового счета компании "Мобил" на счет компании "Балкар" было переведено как минимум 23 миллиона долларов. Следствие отмечает, что "эти выплаты производились в нарушение обычной процедуры выплат".

В разделе меморандума компании "Паттон Боггз", посвященном "Балкару" и озаглавленном как "заключительный комментарий", говорится о том, как во время беседы со следователями венгр Аттила Ковач, работавший с Уильямсом в Московском представительстве компании "Мобил", "занял оборонительную позицию и заявил, что целью деятельности в бывшем Советском Союзе было не получение прибыли, а проникновение на территорию бывшего СССР и установление новых контактов".

В середине 1990-х годов Уильямс и компании "Мобил" пришли к решению о заключении серии контрактов с печально известной нефтяной компанией "Атлас Трейдинг". Контролировал эту компанию популярный певец Иосиф Кобзон, которого нередко называли российским Фрэнком Синатрой. Бывшему депутату парламента Иосифу Кобзону было отказано во въездной визе в США после появления сообщений американских спецслужб о том, что он является лидером русской мафии. Аттила Ковач признал в разговоре со следователями, что "Атлас" известен как "сильная компания", а также одна из тех, с которыми "большинство россиян не хотело бы иметь дела". Другой сотрудник компании "Мобил" сообщил о том, как один из финансистов компании "Мобил" сказал, что он не подойдет к "Атласу" "на пушечный выстрел".

По инициативе Уильямса компания "Мобил" сделала "Атласу" авансовый платеж в сумме 45 миллионов долларов, чтобы "Атлас" смог покупать российскую сырую нефть и затем продавать ее кому угодно по более высоким ценам. "Атлас" должен был вернуть аванс в виде ежемесячных выплат в размере 5 миллионов долларов, но по истечении нескольких месяцев компания просто перестала платить, ссылаясь на хронический денежный кризис в России. Фактически, "Атлас" бросил компании "Мобил" вызов, приглашая попробовать вернуть свои деньги. В 1997 г. компания "Мобил" приняла на работу русскоговорящего менеджера Флоренс Фи и направила ее на работу в московское представительство. 1 июня 1998 г. она по электронной почте разослала целому ряду сотрудников компании "Мобил" превентивные письма, в которых говорилось о необходимости быть осторожными в расходовании средств. Она писала: "Когда вы говорите о возврате денег от "Атласа", вы фактически говорите о борьбе с мафией. Мафия не играет по тем же правилам, что западные бизнесмены или правовые структуры, и ни во что не ставит закон.… В этой стране зафиксировано немного (пока) нападений на иностранцев, но все они были связаны с попытками перейти дорогу мафии".

Перед компанией "Мобил" теперь встал вопрос, опасно ли пытаться вернуть деньги от "Атласа", как говорила Фи? Отдел глобальной безопасности компании "Мобил" провел исследование криминальной статистики пост-коммунистической России. В итоговом отчете говорилось, что как минимум пять американских бизнесменов были убиты в результате возникших разногласий (предположительно)".

Тем временем Брайан Уильямс развил бурную деятельность, чтобы свести к минимуму потери компании "Мобил" в результате сделки с "Атласом". Он организовал фиктивную продажу продукции компании "Мобил" другой компании, которая, в свою очередь, продала эту продукцию дочернему предприятию компании "Атлас". Затем компания "Мобил" (опять же на бумаге) перекупила эту продукцию у дочернего предприятия "Атласа" по более высокой цене. "Доход", который получил "Атлас", должен был быть отнесен в счет погашения долга компании "Мобил". В своем отчете компания "Паттон Боггз" написала, что сделка прошла, "хотя у нее не было четкой деловой цели".

Один из сотрудников, говоря о сделке с "Атласом", сказал: "Если бы она попалась на глаза акционерам, они бы задали вопрос о степени усердия". Следовало предпринять попытку заставить "Атлас" вернуть деньги, но сделать это следовало таким образом, чтобы никого не подвергнуть опасности. Компания "Мобил" приняла простое решение. Она обратилась с иском против "Атласа" в Международный арбитражный суд в Стокгольме, выиграла процесс, и больше ничего не делала. Представитель компании "Мобил" сказал мне: "Мы получили решение суда о невыполнении обязательства и забыли о нем, однако со стороны может показаться, что мы пытались вернуть деньги". Компания "Мобил" не предпринимала особых попыток разыскать активы "Атласа" за пределами России или, на чем некоторые все еще настаивали, заставить "Атлас" заплатить деньги, поскольку "большим людям", стоящим во главе "Атласа", "это может не понравиться".

В своем письме в журнал "Нью-Йоркер" адвокат Уильямса утверждает, что у Уильямса "нет информации о связи "Атлас Трейдинг" с организованной преступностью".

Следователи компании "Мобил" разговаривали с Брайаном Уильямсом в феврале 1998 г. Он отрицал или предлагал альтернативное объяснение всем основным положениям показаний Таббаха и его документов.

Он сказал, что не был уполномочен вести переговоры о своп-сделке от имени компании "Мобил", и не делал этого. Он никогда не встречался с Камбизом Салехи, а с Балгимбаевым он обсуждал этот вопрос лишь для того, чтобы дать ему понять, что "Мобил" не будет участвовать в ней. Он сказал, что его деловые контакты с "Ваеко", по данным выдержек из его интервью, предоставленных компанией "Паттон Боггз", не шли дальше, чем на "расстояния вытянутой руки". Он "не имел понятия", каким образом Эронат мог участвовать в своп-обменах. Из объяснений Уильямса следует, что факс, содержащий фразу о том, что форма участия "Фултон Интернэшнл" в сделке "будет уточнена", был отправлен не для того, чтобы гарантировать Таббаху участие в своп-сделке, а с целью заручиться его поддержкой для возврата средств, затраченных в оренбургской сделке.

Уильямс подтвердил, что он выступал с комментариями по поводу первоначального варианта проекта соглашения о свопе, которое направил ему Эронат. Адвокаты компании "Паттон Боггз" предъявили адресованный ему факс от Джеймса Гиффена, датированный 26 сентября 1996 г., направленный в офис компании "Мобил". В этом факсе Гиффен сообщает о статусе Карачаганака и об "операциях по своп-продаже нефти". В резюме компании "Паттон Боггз" говорится, что "Уильямс никогда не видел этого факса".

Утверждая, что он не сделал ничего плохого, Уильямс заявил адвокатам компании "Мобил", что был лишь "рабочим на винограднике". Он не вдавался в детали. "Он простился с нами", - сказал следователь по делу компании "Мобил". Адвокаты компании "Мобил" также пытались установить, нет ли у Уильямса каких-нибудь скрытых активов. Ничего не было обнаружено. Однако расследованием было установлено, что, будучи сотрудником компании "Мобил" Уильямс был одним из директоров компании "Юнайтед Уэйст Системз", занимающейся утилизацией твердых отходов. Офис компании находился в Гринвиче, Коннектикут; бизнес компании шел весьма успешно. В одном 1995 г. он инвестировал в компанию 1 миллион долларов. Спустя 2 месяца после встречи с адвокатами компании "Мобил" Уильямс принял решение о досрочном уходе на пенсию.

Некоторые сотрудники компании "Мобил" не верят, что Уильямс мог принять решение об инвестициях в России без санкции вышестоящего руководства. Не удалось установить, было ли высшему руководству компании "Мобил" доложено в полном объеме о результатах проведенного расследовании по поводу инвестиций в России. (Лучио Ното, ставший после слияния вице-председателем и первым заместителем директора компании "Экссон-Мобил" Ли Реймонда в январе объявил о своем выходе на пенсию). Официальная позиция компании состояла и состоит в том, что не существует свидетельств в пользу того, что какое-либо из предполагаемых действий Уильямса было санкционировано руководством. Один из бывших вице-президентов компании "Мобил" вспоминает, что "Уильямс всегда был одиночкой", "специалистом по нефти", который не отчитывался перед руководством как это положено обычной корпоративной иерархией. Другой бывший сотрудник компании "Мобил" Дон Воелте сказал мне, что если бы существовали серьезные основания предполагать, что своп-сделка с Ираном имела место, то об этом знал бы "весьма ограниченный круг руководителей компании – один или два человека, – поскольку подобные вещи просто приводят нас в ужас".

В начале 1999 г., когда Уильямс ушел, а судебная тяжба Таббаха еще не завершилась, компания "Мобил" разорвала все деловые контакты с Эронатом и его многочисленными торговыми компаниями. В свою очередь Эронат через своего лондонского адвоката Питера Фелтера обвинил компанию "Мобил" в несправедливом отстранении его от дел на основании голословных заявлений Таббаха, что он де стал "главным отверженным" внутри компании. Таким образом это задокументировано в компании "Мобил". Хотя компания по прежнему уверена в своих возможностях доказать непричастность к нефтяным обменам, некоторые представители компании были озабочены балансированием между желанием порвать все отношения с Эронатом и необходимостью того, чтобы Эронат выступал на стороне компании в своих свидетельских показаниях по делу Таббаха, если оно дойдет до суда. Они опасались того, что Эронат покажет, что он выступал агентом компании "Мобил" в сделке по иранской нефти и других сделках. Компания "Мобил" неоднократно давала Эронату понять, что уход Уильямса на пенсию и решение компании о прекращении сотрудничества с Эронатом не имеют ничего общего с Таббахом. Однако во внутреннем меморандуме от марта 1999 г. говорится следующее: "нельзя сказать, что заявления Таббаха и последовавшие за ними опасения не явились причиной, побудившей Уильямса уйти".

С Уильямсом тоже было не все так просто. Возникли проблемы с его свидетельскими показаниями по делу Таббаха, которых от него ждали. В своих показаниях он должен был подтвердить, что Эронат не был агентом компании "Мобил". Теперь Уильямс настаивает на том, чтобы ему заплатили за показания, и чтобы компания "Мобил" предоставила ему оправдательный документ, освобождающий его от возможных неблагоприятных последствий. Лондонский поверенный компании "Мобил" Ян Тейлор в своем письме к Уильямсу от 24 февраля 1999 г. написал, что как практиковавший в прошлом юрист он точно знает, что "предоставление подобного оправдательного документа как условие дачи показаний существенно уменьшит вес этих показаний". Несколько месяцев спустя компания "Мобил" обратилась в федеральный суд в Северной Виржинии с ходатайством обязать Уильямса дать показания. В служебной документации компании прослеживается растущее беспокойство по поводу того, что скажет Уильямс. Компания опасается, что он попытается помочь Эронату получить компенсацию за потерянный бизнес. В меморандуме говорится, что Уильямсу "не удастся помочь Эронату добиться этого и в то же время нанести ущерб компании "Мобил". Он не сможет сказать "мой друг в этом (т.е., в свопе) не участвовал", поскольку его друг уже признал, что участвовал. Если Уильямс начнет юлить и скажет, что компания "Мобил" участвовала в этой сделке, он будет противоречить самому себе, поскольку он уже давал под присягой показания о том, что компания "Мобил" в своп-сделке участвовала. Если он будет противоречить себе подобным образом, доверие к нему будет утрачено".

В майском меморандуме говорится следующее: "Мы все согласны с тем, что Эронат (возможно, вместе с Уильямсом) хочет получить деньги, когда судебный процесс завершится. Чтобы получить деньги, он пойдет на все". Из документации видно, что в начале лета было предложено решение, что компания "Мобил" предложит Эронату 2,4 миллиона долларов. Эронат же возьмет назад свои претензии к компании "Мобил" и выступит на стороне компании в деле Таббаха. Если компания решит заплатить Эронату какую-то сумму денег, выплата будет отложена, чтобы не возникло предположений, что выплата была сделана с целью "не допустить дачи неблагоприятных показаний", говорится в документах компании "Мобил". Остается неясным, действительно ли компания "Мобил" заплатила Эронату какие-то деньги или нет.

Далее последовал следующий шаг. За несколько месяцев до объединения компания "Мобил" уведомила компанию "Паттон Боггз", которая работала с компанией "Мобил" как минимум в двух сложных случаях в конце 1990-х годов, что работа по данному делу завершена. Позднее один из ведущих адвокатов компании "Паттон Боггз" сетовал своему вашингтонскому коллеге, что высшее руководство компании "Мобил" "утопило" расследование в своих операциях в Казахстане.

Теперешнее мнение Уильямса о прежнем работодателе неизвестно. Во время переговоров о его уходе на пенсию он и компания "Мобил" пришли к соглашению о том, что ни одна сторона не будет допускать порочащих публичных заявлений в адрес другой.

В 1999 г. банковские служащие Швейцарии обнаружили, что около 85 миллионов долларов, предназначенных правительству Казахстана, были переведены на счет, который выглядел как личный счет, принадлежащий президенту Назарбаеву. Часть денег была переведена на этот счет со счетов, имеющим отношение к Джеймсу Гиффену. Эти сведения были переданы в Департамент юстиции США, поскольку Гиффен, в конце концов, является американским гражданином. Началось американское расследование этого дела.

Прошлым летом были опубликованы сообщения о том, что выплаты в размере более 60 миллионов долларов, полученных от трех американских нефтяных компаний ("Мобил", "Амоко" и "Филипс"), действовавших напрямую или через зарубежных посредников, делались на счета в швейцарских банках, контролируемых Гиффеном. Согласно заявлениям официальных лиц Швейцарии, около 30 миллионов долларов из тех денег были последовательно переведены на счета, находящиеся под контролем Назарбаева, министра нефтяной промышленности Балгимбаева и лидера оппозиции Кажегельдина. Кажегельдин публично признал, что получил банковский перевод в размере 6 миллионов долларов, но твердо заявил через своего адвоката, что эти деньги он вернул. Позднее стало известно, что в Вашингтоне начато повторное расследование по своп-сделке.

Адвокат Гиффена сказал в прошлом году в интервью "Уолл Стрит Джорнал", что его клиент "занимал официальную должность в Республике Казахстан с 1992 г. и всегда действовал в соответствии с законом и под руководством руководства той страны". Он также добавил, что все средства, которые расходовал Гиффен, шли на развитие природных ресурсов Казахстана, демократии и социальных институтов.

Гиффен и Эронат через адвоката Томаса Януччи отказались дать интервью для этой статьи. Оба передали для журнала уклончивые ответы. Например, из документов, оказавшихся в распоряжении автора статьи, ясно, что Гиффен и Эронат принимали активное участие в разработке проекта сделки по своп-продаже нефти между Ираном и Казахстаном. В заявлении Гиффена журналу говорится, что "как советник президента Казахстана" он "безусловно, знал о том, что своп-сделка обсуждалась". Тем не менее, как он сказал, ни он сам, ни какая бы то ни было компания, с которой он имел дело, никогда "не нарушали ни один из законов Соединенных Штатов, в том числе постановления о санкциях". Эронат в ответ прислал список специфических вопросов о его роли в этом деле, где также фигурирует целый ряд стандартных нападок на Таббаха и ненадежность его показаний. Этот ответ сопровождался письмом от Питера Фелтера на трех страницах. Этот лондонский адвокат был поверенным как минимум четырех сторон в ирано-казахстанских переговорах о нефтяном обмене, включая API. Фелтер тоже называет Таббаха обманщиком и вором, а также "ненадежным и дискредитировавшим себя свидетелем". Он добавляет, что "ни в какое сравнение не идут надежность, положение и правдивость компании "Мобил" и г-на Таббаха. Ответы Вильямса на вопросы журнала "Нью-Йоркер", со слов его адвоката Дэвид Шертлер, также порочат Таббаха.

Представитель Таббаха Ричард Лилли в ответ на нападки на своего клиента говорит, что его клиент "хочет сотрудничать с правительством США не из мести, а потому, что хочет, чтобы дело было расследовано и чтобы правда об этом необычном деле стала достоянием гласности". Департамент юстиции поддерживает Лилли в его ходатайстве разрешить Таббаху дать показания американскому большому жюри. Возможно, от его показаний будет зависеть дальнейшее развитие правительственных санкций.

По сообщениям из Госдепартамента, президент Назарбаев сегодня весьма обеспокоен этим делом, которое, как он считает, имеет политическую подоплеку. "Он заводит разговор о расследовании со всеми", - сказал бывший посол США в Казахстане. Прошлым летом парламент Казахстана принял закон, который гарантирует Назарбаеву пожизненную защиту от любой правовой ответственности за свои действия на посту президента, за исключением государственной измены. Совсем недавно президент вызвал на себя новый огонь критики, проведя законопроект, согласно которому гражданам Казахстана было разрешено вернуть в страну свои капиталы. При этом не будет задаваться никаких вопросов: не будет выясняться происхождение денег, и деньги не будут облагаться налогом. Лидер оппозиции в парламенте заявил, что этот закон практически ничем не отличается от легализации отмывания денег. Он высказал предположение, что наибольшую выгоду от этого закона получит сам Назарбаев и его ближайшее окружение.

Назарбаев продолжает наступление на прессу и оппозиционные политические партии. Во время поездки в Алма-Ату прошлой зимой я встречался с редакторами оппозиционных газет, которые сообщали мне о закрытии оппозиционных изданий и радиостанций. Один известный журналист был осужден за критику президента в печати. Американский адвокат, в течение пяти лет практиковавший в условиях переживавшей нефтяной бум казахстанской экономики, рассказывал, что коррупция поразила все общество. "Надо платить за любой документ, за любой поступок, каждая должность продается и покупается", - рассказывает он. Он также привел мне ряд действующих расценок. Например, три тысячи долларов нужно отдать, чтобы получить работу в полиции или государственной таможенной службе. Стать судьей верховного суда будет стоить сотни тысяч.

В своей речи в Гааге в конце мая Генеральный прокурор США Джон Ашкрофт сказал: "Мы должны прийти к пониманию того, что коррупция - это не только нарушение закона, не только экономическая и не столько политическая проблема, но что она сама по себе аморальна". Она "не должна более восприниматься как непременная цена ведения бизнеса", - продолжал он. "Сейчас повсеместно признается, что последствия коррупции могут быть поистине разрушительными: разрушительными для экономики, разрушительными для бедных, разрушительными для легитимности и стабильности правительства, разрушительными для морального духа общества", - подчеркнул Генеральный прокурор.

Опасения Ашкрофта, похоже, разделяют отнюдь не все международное нефтяное сообщество. Возможно, мы никогда не узнаем, почему руководство компании "Мобил" обращало столь мало внимания на деятельность своих сотрудников в России и Казахстане, результатом чьих действий оказался столь высокий юридический и финансовый риск. Действительно, как сказал один человек, имеющий непосредственное отношение к проводимому расследованию, действия, о которых шла речь в связи с делом Таббаха, "подставляют компанию под сильнейший удар, как в криминальном, так и в социальном плане". Этот человек пришел к выводу, что сотрудники отрасли действительно верят в то, что важность нефти для национальной и мировой экономики оградит их от обвинений в неправомерных действиях. Он обобщил мировоззрение нефтепромышленников следующим образом: "Чего боится человек? Холода и темноты. Мы даем ему тепло и свет".