Республика, 3 сентября 2001 года

Мухаметжан АДИЛОВ

Поэтому казахстанцы за каждым таким процессом более склонны видеть политические разборки, результатом которых становится осуждение по формальным основаниям представителей проигравшей стороны. Возможно, что подобный подход генетически заложен воспоминаниями о процессах 30-50 годов прошлого века, которые фактически оформляли результаты политической борьбы среди тогдашнего руководства СССР.

Тем более что разобраться в хитросплетениях приватизации 1994 – 1997 годов трудно не только рядовому гражданину, но и чиновникам среднего уровня, участвовавшим тогда в процессе разгосударствления. Пожалуй, всего два-три десятка человек имеют реальное представление о происходивших тогда событиях, знают фигурантов и движущие силы процесса, названного позднее “массовой прихватизацией”.

Чтобы остановить политизацию судебного процесса над Акежаном Кажегельдиным властям необходимо пойти на его превращение в некое подобие “Нюрнбергского процесса”. Мы ни в коем случае не сопоставляем тяжесть преступлений тогда и сегодня, а говорим лишь о той тщательности, с которой в 1945-46 годах Международный трибунал исследовал роль каждого обвиняемого, выяснял роль государственных учреждений и выявлял механизм совершения преступлений.

Ведь на самом деле третий по счету премьер-министр Казахстана не был таким самодуром и любителем принимать единоличные решения, каким сегодня его рисуют отдельные подчиненные. Он пришел к власти в условиях, когда экономика страны стремительно катилась вниз. На грани краха находились практически все ведущие промышленные комплексы страны. Поэтому ему приходилось действовать в условиях неопределенности, дефицита времени, средств и ресурсов. Это не извиняет Акежана Кажегельдина, и не может служить основанием для освобождения его от уголовной ответственности. Но требует тщательного рассмотрения обстоятельств, способствовавших нарушению закона, роли лиц, работавших рядом с ним и входивших тогда в команду премьер-министра.

Судя по словам свидетелей на нынешнем процессе, тогдашние министры вообще не принимали никакого участия в работе правительства, в принятии решений и лишь служили передаточным звеном между премьер-министром и рядовыми исполнителями в своих ведомствах, формально визируя документы.

Когда спрашиваешь об этом чиновников, работавших в то время в аппарате правительства и министерствах, то они смеются над подобными утверждениями. Разве поверит человек, лично знающий нынешнего акима Алматы Виктора Храпунова, что тот не был в курсе продажи крупнейшей в Казахстане Экибастузской ГРЭС-1? И что данный вопрос “проскочил” мимо работников Министерства энергетики и угольной промышленности?

Впрочем, особо забывчивым акимам мы можем помочь освежить в памяти события тех дней. Так, закрытый тендер по продаже имущественного комплекса Экибастузской ГРЭС-1 состоялся согласно документам в Алматы 26 июня 1996 года. Указано даже время его начала: 15.00. Тендерную комиссию возглавлял заместитель Председателя Государственного комитета по приватизации Дуберман Ю. Е. , кстати, впоследствии работавший в одной из структур небезызвестной “Аксесс Индастриз”, а ныне разыскиваемый Верховным судом в качестве свидетеля.

После чего Министерство энергетики и угольной промышленности вносит предложение провести продажу иностранным инвесторам Семипалатинской, Усть-Каменогорской, Лениногорской и Согринской ТЭЦ, напрямую связав эти убыточные объекты с рентабельными гидроэлектростанциями Восточного Казахстана. Как известно, это предложение Виктора Вячеславовича было реализовано чуть позднее, и покупателями 4 ТЭЦ и концессионерами 2 ГЭС оказалась та же американская компания “АЕС”.

Как бы ни была плоха память у бывшего министра, его подпись на Договоре о покупке электроэнергии у Экибастузской ГРЭС-1 стоит. Выходит, Виктор Вячеславович был в курсе сделки и должен разделить ответственность за нее с Акежаном Кажегельдиным?

Любопытный факт, министр энергетики и угольной промышленности Виктор Храпунов имел прямое отношение и к подписанию контрактов с бельгийской компанией “Трактебель”, против которой он активно выступал уже в должности акима Алматы. Например, на “Договоре концессии внутренней и международной газотранспортных систем”, который был подписан 14 июня 1997 года между Республикой Казахстан и компанией “Трактебель”, есть его виза, а в рабочей комиссии по продаже имущественного комплекса “Алматыэнерго” он даже был заместителем председателя комиссии.

Был он или не был на заседании рабочей комиссии в общем-то неважно, главное, что пять лет назад он без каких-либо замечаний и оговорок подписал протокол ее заседания. Таким образом, два решения правительства, к которым был непосредственно причастен тогдашний министр энергетики и угольной промышленности обошлись Казахстану в 100 млн. долларов. Именно столько получил бельгийский инвестор “подъемных отпускных”, чтобы уйти из нашей страны. Кстати, 50 млн. из них выложил бюджет Алматы.

Однако намного больше вреда нанес Казахстану другой контракт, с компанией “АЕС Сантри Пауэр”, от 6 июля 1996 года № 207. В нем казахстанская сторона взяла на себя обязательство в течение 35 лет закупать всю электроэнергию, которую американский инвестор собирался выработать на Экибастузской ГРЭС-1, по цене не ниже 3 центов за квтч. Напомним, что цены внутреннего рынка в то время колебались на уровне 2 центов за квтч., а при платежах денежными средствами приближались к 1 центу.

Подписи Виктора Храпунова на этом документе нет. Зато она есть на Договоре от 11 августа 1996 года № 208 о покупке электроэнергии у Экибастузской ГРЭС-1, в котором был прописан механизм определения цены и порядок расчетов. Его участниками с казахстанской стороны являлись Национальная энергетическая система “Казахстан НЭС – КЭ” Министерство энергетики и угольной промышленности в лице Министра Храпунова В.В.. Последнее, кстати, выступало в роли Гаранта исполнения Договора с нашей стороны. Поэтому можно с уверенностью сказать, что Виктор Вячеславович был в курсе сделки по покупке электроэнергии у Экибастузской ГРЭС-1 на срок до 2031 года и должен разделить ответственность за нее с Акежаном Кажегельдиным.

Обязательства покупать всю вырабатываемую Экибастузской ГРЭС-1 электроэнергию в условиях массовых неплатежей и засилья бартера, когда доля денег в расчетах не превышала и одной пятой, было непростительной авантюрой и заведомо ставило республику в на колени перед инвестором. Как известно, позднее правительство отказалось от явно убыточного контракта, после чего компания “АЕС Сантри Пауэр” предъявила Республике Казахстан несколько исков, последний на сумму в 5 млрд. долларов. Чтобы урегулировать спор, нашей стране пришлось пожертвовать всей энергосистемой Восточного Казахстана: четыре ТЭЦ были отданы за минимальную сумму, а две ГЭС и два РЭКа были переданы в концессию и управление на много лет.