Время ПО, 7 сентября 2001 года

Сергей КОЗЛОВ

Судебный процесс над Кажегельдиным, в котором было заслушано свыше 75 свидетелей за десять дней, сложно назвать достижением в отечественной правовой практике.

Для сравнения: начавшийся на днях в Новосибирске процесс о покушении на Амана Тулеева продлится несколько месяцев, тогда как свидетелей в нем - 45. А у нас вопросов в ходе слушания возникло столько, что их критическая масса намного превысила все доводы обвинения и следствия.

У большинства пресловутых наблюдателей сложилось совершенно определенное суждение, что ради вынесения оправдательного приговора затевать все это явно не стоило.

Так что, приговор, о котором сообщили уже поздно вечером, не стал ни для кого неожиданностью, - Кажегельдин все-таки осужден, ну если не на все требуемые обвинением двенадцать лет, то на десять - тоже длительный срок. А насчет конфискации имущества вообще никто не сомневался.

Политический эффект от этого результата как внутри страны, так и за ее пределами будет, скорее всего, нулевым. Это в лучшем случае. В худшем - бывший премьер превратится в героя отечественной оппозиции, в эдакого лидера в изгнании, возглавляющего демократическое сопротивление режиму за рубежом.

А перспектива заполучить его у наших западных друзей после обвинительного приговора возрастет ровно на столько, на сколько приговор этот будет признан соответствующим этическим нормам, скажем, в тех же США или в Великобритании. Другими словами, как оттуда нам выдают иных деятелей, бежавших с куда менее значительными суммами, мы с вами знаем.

Что же касается сограждан осужденного, то им, по большому счету, все это напоминает фарс. Автор этих строк лично беседовал с немалым числом людей из различных регионов страны. Утверждаю не понаслышке: Кажегельдина осуждают почти все, так же, как и весь продажный бюрократический аппарат, который также нужно судить как в розницу, так и оптом. А почему на скамье подсудимых нет - начинают перечислять некоторые политически грамотные сограждане - ведь этот сегодня в аппарате, а тот - заместитель, и т. д. Почему же их не вызвали в суд даже в качестве свидетелей?

Одни приватизационные эпизоды в деле, почему-то фигурируют, а масса других, к примеру, мошеннические договоры о передаче крупнейших наших предприятий якобы на пять лет в аренду, тогда как уже через год они оказывались в иностранной собственности, - в деле нет. В то же время, следствие доказывает дачу взятки премьеру спустя почти шесть лет! Все это наводит на мысль, что эпизоды из богатой премьерской практики выдернуты как-то произвольно и с какой-то целью.

Я не берусь здесь - упаси Бог! - ни судить Акежана Кажегельдина, ни оправдывать его. Для этого у нас есть - или нет? - и суд, и судьи, и даже не только те, кто сидит в зале заседания в соответствующих мантиях.

Можно ли быть уверенным в том, преступны его деяния, или нет? Мог ли он, если преступил закон, содеять приписываемое сегодня ему, в одиночку? Что же до корысти и алчности, то обличениями в этом подавляющее большинство соотечественников можно только развеселить.

В стране, в которой обогащение любой ценой в высших слоях общества считается нормой, а за крупное мошенничество и казнокрадство привлекаются единицы-неудачники, подобные проступки считаются таковыми только тогда, когда их уж никак нельзя скрыть, а наказания за них избежать.

Поэтому, как считают у нас очень многие, обвиняемому в данном случае просто не повезло - полез в политику. Зачем? Жил бы себе безбедно, да еще, в случае лояльности, и пост бы какой-никакой получил.

Кроме того, следует учесть, что как бы ни относились у нас сегодня к нынешнему политическому еретику, он вызывал у сограждан далеко не только отрицательные эмоции и оценки.

Наверное, и власть в свое время была очарована им настолько, что уехал он из Родины, будучи отмеченным почетной наградой из рук самого главы государства.

Так что, ситуацию однозначной не назовешь. И это после завершения судебного процесса! Но, тем не менее, этот процесс станет, наверное, прецедентом в практике заочного осуждения многих бежавших из страны бывших чиновников, обвиняемых в крупных хищениях. Так что, борьба с коррупцией, пусть даже и виртуальная, может значительно активизироваться и даже дать первые, также виртуальные, результаты.

Причем кандидаты на эти показательные процессы будут, скорее всего, выбираться не только из числа политически проштрафившихся беглецов, но и из тех, чьи компаньоны в данный момент в самой стране либо оказались в опале, либо не могут должным образом отстоять свою собственность.