Республика-2000, 20 сентября 2001 года

Арат НАРМАНБЕТОВ

Не в моей компетенции оценивать судебное решение. Но свое суждение о подходе суда, в данном случае Верховного, о тех принципах, которыми он руководствовался, вынося такое решение по делу Кажегельдина, сказать я могу.

Главная особенность завершившегося процесса, на мой взгляд, состоит в том, что это был прежде всего процесс политический. Человека судили не за какие-то конкретные действия и поступки, совершенные в нарушение конкретных законов, а за те нравы, за тот образ жизни, которые царят в нашем обществе вот уже на протяжении десяти лет и вызывают у людей справедливое презрение и негодование. Этот процесс носил политический, а не юридический характер еще и по той причине, что его результат был заранее всем известен, заранее предрешен.

Мне хотелось бы спросить у своих многочисленных уважаемых оппонентов: неужели они всерьез полагают, что один-единственный "кажегельдинский процесс", какими бы суровыми карами он не завершился, мог вызвать у нас законное чувство удовлетворения? Мол, все, больше ничего не надо. Ну, а другие, не менее тяжкие прегрешения перед страной и ее народом, совершенные иными представителями нашей насквозь прогнившей, коррумпированной, жирно живущей группы людей из правящей верхушки? А миллионы обездоленных граждан? А охрана природы, доведенная до ручки? А разграбленная, подчистую, страна? За все это мы что, получили свою моральную сатисфакцию, осудив лишь одного человека?

Так что, если чего и страшатся лица, впрямую причастные к нашим сегодняшним бедам, то это отнюдь не Кажегельдина, а строгого, скрупулезного, сугубо юридического подхода, при котором только и возможно будет с каждого спросить за содеянное им самим.