Словом, Мангистауская область – это своего рода витрина казахстанской экономики, прикаспийская кладовая полезных ископаемых, имеющая все предпосылки для того, чтобы стать богатейшим регионом республики, а ее центр – Актау в самых розовых мечтах должен напоминать Шанхай или Эль-Кувейт.

В реальности даже многие местные жители, патриоты своего края называют сегодня Мангистау “гиблым местом”. Ежегодно отсюда уезжают десятки тысяч семей. Приезжих мало, поэтому цены на жилье держатся на чрезвычайно низком уровне. Четырехкомнатную квартиру в центре Актау можно купить всего за пять тысяч долларов. Но вряд ли ее владелец насладится всеми радостями быта: подача питьевой воды и газа в квартиры и жилые дома строго регламентирована. Часто бывают перебои с электроэнергией. И в то же время тарифы за коммунальные услуги здесь – самые высокие по республике.

Со всем этим можно было бы смириться, если бы у людей была работа. Однако добывающие предприятия испытывают серьезные финансовые трудности и стремятся сегодня сократить персонал. Безработному в Актау в буквальном смысле грозит голодная смерть. Не удивительно, что регион сотрясают митинги, пикеты и забастовки. На передовых рубежах классовой борьбы находятся нефтяники и атомщики.

В начале 1999 года пятеро сотрудников компании “Мангистауская экспедиция геофизических исследований скважин” объявили бессрочную голодовку. Причина – многомесячная задолженность по заработной плате и отсутствие заказов со стороны нефтяных компаний, которые предпочитают пользоваться услугами иностранных специалистов. Может быть, зарубежным инвесторам действительно выгоднее нанимать своих соотечественников, но куда смотрит правительство, которое обязано заботиться о занятости местного персонала и защищать казахстанский рынок труда от массового использования “варягов”?

Протест геофизиков подхватили рабочие “Мангистумунайгаза”, которые тоже сидят без зарплаты. Причина – отсутствие денег у владельцев компании. Ранее предполагалось, что инвестиции в “ММГ” станут заботой партнеров из Индонезии. Однако экономический обвал режима Сухарто привел к тому, что крупнейшие нефтяные месторождения региона остались без финансовой подпитки. Долю индонезийцев перекупили казахстанские структуры, близкие к “Казахойлу”, но у них нет достаточных средств на погашение долгов по зарплате и расширение производства.

В конце января начали забастовку рабочие другой нефтяной компании – “Каражанбасмунай”. Причины те же – долги по зарплате, по дивидендам, плюс намерение хозяев компании – менеджеров канадской фирмы “Трайтон Вуко” сократить половину персонала. Наблюдатели отмечают, что менеджеры ведут странную финансовую политику: они отгружают нефть без предоплаты, расчет производится через шесть месяцев, а все это время деньги неизвестно где “крутятся”. Не исключено, что “Трайтон Вуко”, подобно управленцам из компании “Самсунг Дойчланд”, хитро манипулирующим казахстанской медью, продает нефть на супервыгодных для покупателя условиях только потому, что покупателем являются дочерние структуры самой компании-продавца.

Иными словами, пришедшие в Казахстан инвесторы по дешевке выкупили перспективные объекты и, обещая золотой дождь, фактически доводят их до ручки, продавая сырье по демпинговым ценам своим же зарубежным дочерним фирмам. Отслеживать эти процессы, вести постоянный мониторинг нескольких десятков контрактов по наиболее крупным промышленным объектам должен специальный государственный орган, однако такой структуры в правительстве нет. Есть лишь департамент по госимуществу, сотрудники которого явно не справляются с этими непростыми задачами.

Вакуум государственной власти на отданных в управление или проданных предприятиях с готовность пытаются заполнить менеджеры национальных компаний, чья сознательная или “подсознательная” цель – вмешаться в деятельность хитроумных иностранцев и постепенно вытеснить их с казахстанского рынка, заменив “собой, любимыми”. Компания “Казахойл” готова хоть сегодня направить боевые отряды своих представителей, контролеров и аудиторов на все нефтяные комплексы, где пока правят бал американцы, канадцы, турки, британцы и итальянцы. Однако поощрение подобной инициативы грозит Казахстану тем, что он будет объявлен зоной высочайшего риска, практически бесперспективной для иностранных инвесторов.

“Нас приманивают, чтобы мы по контракту погасили часть долгов, наладили, пользуясь своими связями, новые рынки сбыта, а когда дело хоть немного пойдет на лад и начнет давать прибыль, - на нас начинают давить с явной целью выжить из Казахстана, чтобы мы уступили место так называемым “новым казахам””, - говорит о местных чиновниках представитель одной из известных нефтяных компаний, работающих в РК.

Но и этим проблемы Мангистауского региона не исчерпываются. В начале февраля здесь провели митинг атомщики. Работники Мангышлакского атомного энергетического комбината (МАЭК) потребовали выплатить долги по зарплате и заявили протест в связи с планами сокращения численности персонала. Комбинат фактически является банкротом, причем прежде всего по вине государства. Львиную часть долгов, не возвращенных энергетикам, а это более 6 миллиардов тенге (70 миллионов долларов), составляют долги бюджетных организаций и промышленных предприятий, в которых государство имеет солидный пакет акций.

“В один прекрасный день наши пальцы могут соскользнуть с кнопок”, - с таким угрожающим транспарантом вышли на городскую площадь сотрудники МАЭК.

Что дальше? Атомный энергетический реактор в Актау работает с 1968 года. Срок его эксплуатации истек еще в 1993 году, однако, проведя тщательную экспертизу, его создатели – российские атомщики продлили срок службы реактора еще на 10 лет. И все же не позже 2000 года необходимо приступать к сложным и дорогостоящим процедурам для полной остановки реактора. Это потребует десятки миллионов долларов, которые правительство Казахстана рассчитывает получить от Запада.

Но эти расчеты писаны вилами по воде. “Пока что отсутствует даже проект консервации этого очень опасного для окружающей среды объекта, не определены источники финансирования проектных работ”, - указывает председатель парламентского комитета РК Омирзак Озганбаев.

Есть и другие проблемы: консервация реактора оставит Актау без света и питьевой воды, а тысячи людей – без работы.

Понимая, что в Астане не могут найти решения всех проблем, жители Актау все чаще апеллируют к местным властям. Рабочие МАЭК готовы пикетировать квартиры “начальников” из областной администрации. Однако те абсолютно беспомощны, поскольку не имеют денег: львиную долю всех собираемых в Мангистауской области налогов забирает себе центр.

Как ни странно, терпящий бедствие Мангистауский регион, который благодаря своему реактору может в перспективе стать угрозой для экологии всего Прикаспия, ныне является активным “донором” республиканского бюджета. Почти 73 процентов собираемых налогов изымаются правительством в ходе неумолимой бюджетной “продразверстки”. Не удивительно, что большинство актаусцев, мягко говоря, не жалуют республиканскую власть и, по данным социологических опросов, настроены критически по отношению к правительству и к президенту.

Будучи на грани катастрофы, Мангистау перечисляет в республиканскую казну десятки миллиардов тенге. При этом прессинг со стороны центра усиливается, то есть доля налогов, которые забирает республиканская власть, за последние годы увеличилась.

“Из 12,5 миллиарда тенге, собранных в Актау в 1997 году, в городской бюджет поступило лишь 180 миллионов, то есть 1,4 процента, - указывали в прошлом году депутаты городского маслихата. – Без финансирования остались школы, больницы, детские сады, коммунальное хозяйство”.

В 1998 году ситуация усугубилась. Теперь сократили долю отчислений для всей области. Согласно закону о республиканском бюджете в областной бюджет поступало лишь 10 процентов собранного подоходного налога с юридических лиц и 71 процент подоходного налога с физических лиц. Все остальные налоги и акцизы (кроме местных сборов) область перечисляла в центр.

В 1999 году Мангистауская область вновь оказалась в числе самых щедрых бюджетных доноров. 72,6 процента всех собираемых здесь налогов отправляются в республиканскую казну.

Для сравнения: пять областей республики (так называемые “вампиры”) не только ничего направляют, но и получают крупные дотации из центра – Акмолинская, Алматинская, Северо-Казахстанская, Южно-Казахстанская и Жамбылская. Промышленно развитая Павлодарская область оставляет в своем бюджете 63 процента общегосударственных налогов. Восточно-Казахстанская оставляет у себя 95,7 процента налогов. И даже Алма-Ата – традиционный лидер среди “доноров” имеет большую долю налогов, чем Мангистау, – 28,2 процента.

По мнению специалистов, подобная практика изымания “излишков” экономически не всегда обоснованна. Размер этих “излишков” в разных регионах определяется правительством на глазок, в основном исходя из политических соображений. К примеру, Южно-Казахстанскую и Жамбылскую области обделить нельзя – в них сосредоточено коренное население, которое на примерах Жанатаса и Кентау показало свою социальную активность. Северо-Казахстанская область граничит с Россией, и явная экономическая дискриминация может повлечь в ней усиление сепаратистских настроений. В Алма-Ате проживают дети и племянники республиканской элиты, в сравнении с Астаной город сохраняет привлекательность для многих иностранных компаний и международных миссий, поэтому и бывшую столицу “сажать на нуль” не годится.

Почему же Мангистауская область в этой жестокой борьбе за бюджетные ресурсы оказалась фактически беззащитной? Есть обстоятельства, создающие своего рода политический фон для движения региона к экономической и экологической катастрофе.

Первое. Нефтяные регионы Казахстана традиционно являются бюджетными “донорами”, и в этом смысле Мангистау несет тяжкий крест, имея репутацию “богатого запада”, который просто обязан подпитывать “бедный юг”. Наличие нефти в глазах республиканских властей заведомо предполагает наличие бюджетных излишков. То, что нефть становится сейчас не столько источником прибыли, сколько источником проблем, мало кого волнует.

Второе. Мангистау расположено далеко от северных границ Казахстана и сепаратистские настроения здесь не имеют реальной перспективы.

Четвертое. Мангистау традиционно не имеет сильных лоббистов в правительстве (лоббировать что-либо в парламенте РК вообще невозможно). Областные администраторы – как правило, русские по национальности – назначались не для защиты интересов региона, а для неукоснительного исполнения распоряжений центра и сдерживания растущего социального недовольства. Республиканские власти обращали внимание на проблемы Мангистау лишь в двух случаях: когда начинали митинговать рабочие и когда выражал обеспокоенность Запад. Но и тогда дело ограничивалось принятием неких благостных, не подкрепленных финансами решений.

Пятое. В представлении многих республиканских чиновников Мангистау является “счастливчиком”, поскольку власти затеяли здесь реализацию нескольких масштабных инвестиционных проектов. Логика Астаны понятна: “Какие вам еще налоги, если мы организуем инвестиции из-за рубежа?” Однако в реальности судьба этих проектов на редкость не завидна.

“Несколько лет назад недалеко от Актау начали возведение нефтеперерабатывающего завода, но в последние годы строительство остановлено, и сейчас идет активный процесс растаскивания, разворовывания дефицитных дорогостоящих строительных материалов, - сообщает О.Озганбаев в газете “Казахстанская правда” (08.12.98). – И это при том, что в предприятие успели вложить более 70 миллионов долларов”.

Вот как комментирует эту ситуацию депутат Озганбаев: “Данный пример неиспользования уже выделенных на техническое оснащение средств служит убедительной иллюстрацией того, что нередко мы сами пилим сук, на котором сидим, или вполне осознанно пускаем под нож курицу, несущую золотые яйца”.

Остается выяснить: кто эти таинственные “мы”, которые пилят и режут в ущерб экономике региона?

Очевидно, это представители республиканских властей, прежде всего – правительство Казахстана. В Актау ходят устойчивые слухи о том, что все “проекты века”, столь бесславно замороженные в регионе, инициировались не без личной корыстной заинтересованности министерских чиновников. Именно здесь довелось в приватных беседах с людьми (причем казахами по национальности) не раз услышать экспрессивное выражение “назарбаевская мафия”. “Ждали индонезийцев, а приехали свои же казахи, только с юга, и наводят здесь свои порядки”, - рассказывал один из рабочих “Мангистаумунайгаза”.

У местных жителей нарастает ощущение несправедливости и пагубности всего происходящего, полной отчужденности центральной власти и ее наместников в областной администрации от интересов рядовых граждан: кто-то распоряжается богатствами края, келейно подписывает договоры, размещает заказы, берет взятки, пишет блистательные отчеты и растет по службе, а глубинка служит полигоном для сомнительных чиновных экспериментов, расплачивается за чужую корысть и прозябает будучи не в состоянии решать экономические проблемы самостоятельно.

Но и в позиции республиканских властей есть своего рода иезуитская логика. Если “нефтяному Клондайку” дать много воли, то завтра вслед за Мангистау потянется Атырауская, Актюбинская области, и весь Западный Казахстан в одночасье может стать проблемным регионом, который желает большей экономической автономии от “отсталого юга” и не слишком компетентных перераспределителей из Астаны.

Горький парадокс: сегодняшнее региональное равенство в нищете – меньшее зло для президента, чем появление в Казахстане продвинутых регионов с явными социально-экономическими преимуществами. Высшая государственная власть в Казахстане не допустит неравномерного развития областей, даже если ценой тому будет экономическая отсталость так и не состоявшихся “эль-кувейтов”. Кто-кто, а бывший первый секретарь ЦК Компартии КазССР Назарбаев хорошо помнит, что развал советской державы начался внешне вполне невинно - с регионального хозрасчета республик Прибалтики.

“Центральноазиатский бюллетень”, 18 февраля 1999 года, №7.