В конце декабря спикер Совета Федерации Егор Строев поделился затаенными замыслами российского политического истеблишмента относительно Казахстана и его лидера Назарбаева. Умудренный политический деятель Строев выразил уверенность, что первым к союзу России и Беларуси присоединится Казахстан. По мнению спикера, Назарбаева подтолкнет к этому “нужда”.

Эти упования отчасти объясняют, почему в Кремле так безоговорочно поддержали кандидатуру Нурсултана Абишевича, полностью проигнорировав нарушение демократических норм в ходе предвыборной кампании – от принудительных подписей в поддержку Назарбаева до отстрела его политических конкурентов.

Однако этого не произошло. Видимо, после известных августовских событий Кремль почувствовал себя настолько ослабленным и экономически и политически, что начал буквально заискивать перед Назарбаевым. Скептически воспринятое на Западе решение Астаны о проведении досрочных президентских выборов деятели в Москве приветствовали как некое открытие, крупный шаг на пути к демократии. Более того – прибывший в Казахстан Ельцин внезапно наградил Назарбаева орденом, который вообще-то предназначался лишь для выдающихся граждан России за особые заслуги перед Российским государством. Тем самым Назарбаева – искусного азиатского политика, исподволь создающего этнократическое государство – поставили в один ряд с академиком Лихачевым и конструктором Калашниковым. Следующим в этом списке орденоносцев должен был стать Солженицын, но он отказался от сомнительной чести принять награду из рук неразборчивых кремлевских властителей.

Почему же в Москве вдруг так возлюбили Назарбаева? До этого отношения между двумя странами трудно было назвать безоблачными. Астана жестко настаивала на выплате российской стороной задолженности за аренду Байконура и военных полигонов, жестко защищала свои интересы на шельфе Каспия, где, кстати говоря, российские нефтяные компании вообще не числятся в списке основных участников проекта. Назарбаев резко высказывался относительно российского доминирования в СНГ, предлагал перенести заседания глав государств Содружества из Москвы в Алма-Ату и чаще менять председателей совета (недвусмысленный намек на бессменного Ельцина), пенял российским компаниям, которые не желают пропускать по трубопроводам побольше казахстанской экспортной нефти. Летом 1998 года казахстанские власти отключили на Байконуре электроэнергию за долги, поставив под вопрос коммерческие запуски. В ответ российская сторона резко сократила подачу киловатт в Западный Казахстан, даже местным хирургам пришлось несколько дней трудиться в условиях, близких к боевым, при свечах…

Таким образом, отношение к Казахстану долгое время было для российских деятелей предметом для противоречивых политических спекуляций, продиктованных прежде всего сиюминутными интересами – экономическими и “рейтинговыми”. Патриоты ругали Назарбаева за то, что он теснит русских, и хвалили за виртуальный Евразийский союз. Демократы скептически хмыкали по поводу азиатской специфики политической модели, но отмечали экономический либерализм главного казахского реформатора. Оценки, звучащие из России, не выходили за рамки эмоций, малокомпетентных впечатлений и весьма неглубокого понимания того, что происходит в Казахстане на самом деле. В то время как Запад через сотни своих консультантов, советников, бизнесменов, волонтеров, экспертов, журналистов внимательно изучал ситуацию в постсоветских государствах Центральной Азии, Россия, не имея консолидированной власти и так и не осознав своих истинных интересов в ближнем зарубежье (разброс официальных точек зрения колебался от изоляционизма по Шохину до нового федерализма по Серову) сосредоточилась на собственных проблемах, не забывая при этом заявлять о своих претензиях на особую роль, особые отношения, на доминирование в бывших национальных окраинах.

Следует признать, что Назарбаев довольно умело использовал это отсутствие единой российской государственной политики, сколько-нибудь продуманной стратегии Кремля по отношению к постсоветским республикам, полную неспособность российской элиты выйти за пределы узкокорпоративных интересов и защитить интересы России, исходя из целостного представления развития межгосударственных отношений на постсоветском пространстве.

В то время, как российский МИД жестко заявлял о незаконности одностороннего секторального деления Каспия и привлечения иностранных компаний для нефтяных работ на море, российское Минтопэнерго пыталось внедриться в эти проекты и застолбить в них ниши для российских компаний. В то время, как Минфин России скурпулезно подсчитывал государственный долг РК по техническим кредитам, премьер Черномырдин делал широкий жест – прощал все долги казахским друзьям и предлагал начать отсчет с чистого листа. В то время, как Москва увеличивала Казахстану квоты на прохождение экспортной нефти, власти республики “нагрели” на 400 миллионов долларов корпорацию “Росконтракт”, которая вложила капиталы в сельскохозяйственное производство Тургайской области, а потом вдруг обнаружила, что нет ни хозяйств, с которыми были подписаны договоры (их обанкротили и приватизировали), ни даже самой области (ее объединили с соседней).

Обосновывая свою особую привязанность к казахскому лидеру, главный редактор “Независимой газеты” (издание Б.Березовского) Виталий Третьяков в качестве самого яркого примера “пророссийской” позиции Назарбаева привел космодром Байконур, который якобы мечтали заполучить американцы.

“Можно представить себе, что было бы с российской космической техникой и, кстати, российскими космическими пусками, если бы Назарбаев занял по Байконуру такую же позицию, которую сначала Кравчук, а затем и Кучма заняли по Черноморскому флоту, - пишет г-н Третьяков. – Назарбаев мог бы вытеснить нас из космоса – что, собственно, мешало? То, что Казахстан не мог содержать космодром сам? Так американцы предлагали Алма-Ате на это деньги. Назарбаев американцам отказал”.

Три года между Москвой и Алма-Атой шел торг за условия аренды. Алма-Ата, к сведению г-на Третьякова, требовала от России ни много ни мало три миллиарда долларов в качестве компенсации за экологический ущерб, нанесенный эксплуатацией космодрома. Москва отвергла эти финансовые притязания, что и послужило причиной затяжного диалога.

За эти три года многие объекты космодрома были попросту разграблены, а некогда элитарный город Ленинск оказался брошенным на произвол судьбы. Еще несколько лет пребывания в таком бесхозном состоянии – и космодром оказался бы полностью разрушен. Иными словами, у Назарбаева никакой альтернативы не было, и заключенный договор, по которому Россия обязалась платить за аренду 115 миллионов долларов в год, следует считать не уступкой доброго казахстанского руководства Москве, а крупной победой казахской национальной дипломатии, которая в диалоге с Россией в очередной раз успешно использовала правило: “Проси верблюда – получишь овцу”.

Еще одно характерное заблуждение части российского истеблишмента, озвученное г-ном Третьяковым в его статье под заголовком “Какой президент нужен Казахстану”, - о том, что якобы только Назарбаев может обеспечить республике политическую стабильность. А потому простим казахскому президенту его авторитарные замашки и чисто коммунистические приемы в борьбе с оппозицией, - пусть он укрепляет свою власть любыми методами, России это более выгодно, чем иметь в Казахстане нестабильную и опасную демократию…

“Авторитаризм – неизбежная черта практически всех политических режимов на территории бывшего СССР, включая и Россию, - пишет Третьяков. – Естественно, публично не многие президенты об этом говорят, но действуют-то так фактически все. Назарбаев, насколько я могу судить, прекрасно сознает опасности “демократического ража”, а потому предпочитает в своей стране эволюционное, а не революционное движение к полной демократии”.

Ссылка на “всех” СНГ-овских президентов здесь явно натянута. К образу гениального туркменбаши Назарбаев действительно быстро приближается (видимо, в этом и заключается странная траектория казахстанской демократизации). Но сравнение с Россией явно хромает. Хотелось бы посмотреть, как может, к примеру, Борис Ельцин отсеять от участия в выборах Геннадия Зюганова, оштрафовав его за выступление на несанкционированном партсобрании. Совершенно невозможно сравнить ситуацию в Казахстане с политической моделью Армении, Украины, Молдовы, где в результате демократических выборов произошла легитимная, мирная, цивилизованная смена лидеров. В Казахстане такое даже помыслить трудно - здесь единственный реальный конкурент власти вынужден был ходить в бронежилете и проводить брифинги в помещении с отключенной электроэнергией.

То, что позволено “эволюционному” правителю в Казахстане, - закрытие неугодной прессы, судебные процессы над оппозиционерами, продление президентских полномочий до семи лет, замена выборов референдумом и т.д. - абсолютно немыслимо для “авторитарного” Ельцина. Достаточно почитать официальный правительственный печатный орган – “Казахстанскую правду”, чтобы почувствовать разницу между политическими моделями двух стран. Именно этим объясняется тот странный, на первый взгляд, факт, что за последние шесть лет более миллиона жителей Казахстана (10 процентов всего населения) покинули свое мирное “эволюционное” государство и предпочли куда менее стабильную, бурлящую, неспокойную Россию.

Миф о Назарбаеве как главном источнике казахстанской стабильности дополняется другой чисто российской легендой – о Назарбаеве как главном приверженце интеграции с Россией, готовом чуть ли не к воссозданию единого федеративного государства (разумеется, на обновленной, равноправной и взаимовыгодной основе). Многих ввела в заблуждение идея Евразийского союза. Даже не прочитав толком назарбаевский проект устава ЕАС, некоторые российские политики поспешили воздать хвалу лидеру, готовому к самому тесному союзу с РФ. На самом деле ни о каком едином государстве Назарбаев речи не ведет, его модель ЕАС – это модель абсолютно добровольного и равноправного союза суверенных стран, причем любая страна из этого союза в любой момент может выйти.

Назарбаев никогда и не пытался представлять дело так, будто он готов сейчас или даже в отдаленном будущем на каких-то условиях поступиться суверенитетом Казахстана. Провозглашенная в Конституции РК казахская государственность – высшее достижение президента, которое он считает абсолютно незыблемым приоритетом своей политики. Еще в 1995 году Назарбаев однозначно заявил, что Казахстан никогда не станет субъектом какой-либо федерации или конфедерации на территории СНГ.

В этом контексте вполне логично крайне скептическое отношение Назарбаева к проектам “сверхглубокой интеграции” России и Беларуси. К Лукашенко казахский лидер относится неплохо и не раз открыто одобрял его внутриполитические подходы, в частности, блокирование чересчур вольного парламента и силовое обуздание оппозиции. Оно и понятно: белорусский президент старательно перенимает приемы и методы казахского коллеги (сказывается лишь то, что за плечами Назарбаева многолетний опыт искусной партаппаратной борьбы, а за плечами Лукашенко – опыт чисто совхозного масштаба, что и определяет его имидж рубаки-парня).

А вот все, что касается неких надгосударственных союзов с Россией, Назарбаев воспринимает без энтузиазма, поскольку далеко не уверен, что в Москве изжиты те “имперские комплексы”, которыми до сих пор пугает население казахскоязычная пресса. Любопытная деталь: даже проект Евразийского союза руководство Казахстана представило на Западе как проект создания некоего политического блока, который мог бы противостоять имперским амбициям России на постсоветском пространстве. Пока патриоты в Москве нахваливали Назарбаева за преданность исконным евразийским идеям, казахское посольство в Вашингтоне терпеливо разъясняло дяде Сэму, что ЕАС должен предотвратить доминирование России в новых независимых государствах.

Утверждать, что Назарбаев всерьез намерен влиться в новую “братскую семью народов” во главе с Москвой, может только политик, который либо знает о казахстанском лидере понаслышке, либо не хочет замечать очевидного. Видавшего виды Егора Строева трудно обвинить в некомпетентности. Озвученные им иллюзии вновь предназначены исключительно для “внутреннего пользования” - тех миллионов россиян, которые, судя по данным социологических опросов, все еще ностальгируют по утрате великой державы.

Не будучи способной дать уважаемой публике “хлеба”, российская власть предлагает ей все более увлекательные зрелища. Но если в Госдуме царит атмосфера дешевой буффонады – с поиском евреев и любовью к железному Феликсу, то более респектабельный Совет Федерации предлагает более серьезный геополитический репертуар: Беларусь вот-вот присоединится к России, за ней последует Казахстан и, глядишь, вновь заживем как в старые добрые времена.