У ВХОДА НА ТОТ СВЕТ

-Мужик, ты спишь или заболел? - спросил кто-то хриплым голосом. Погрузившись в думы, я даже не заметил, как в камеру кто-то вошел.

-Я подумал было, что ты помер, увидев, что лежишь с открытыми глазами и не шевелишься,- произнес коренастый парень лет 20-ти.

-Меня звать Бахо, я из второго “аула” первого “продола”, - представился он солидно.

-Я -Сафар, меня привезли сюда из подвала МВД, -ответил я и тут обратил внимание, что дверь камеры открыта, причем надзирателя не было видно. Перед дверью стояли несколько бумажных мешков, на которые были навалены одеяла и подушки. Поняв, что я удивлен увиденным, Бахо сказал:

-Сидя под землей Вы, кажется, много чего не знаете. Я Вам потом объясню, а сейчас надо разобраться с вещами.

Около часа мы занимались “хозяйственными” делами. В мешках, которые принес Бахо, было все необходимое для приготовления пищи, начиная от электрической плитки. Заодно поближе познакомились.

Бахо было 23 года, он жил на массиве Каракамыш. Он не пил, не курил, в свое время работал тренером в школе спортивных единоборств. В уголовном мире он выполнял особо важные задания, в частности, исполнял приговоры провинившимся. В январе-апреле 1993 года он осуществил в Ташкенте четыре террористических акта. При одном из них он расстрелял брата заместителя министра внутренних дел вместе с телохранителями за то, что его группа, действуя под прикрытием МВД, занималась рэкетом и грабежами от имени уголовного мира. Видимо, из-за опасения, что Баходыр может рассказать кое-что о деятельности группы, судебный процесс над ним был приостановлен. Он стал рассказывать мне о положении в местах заключения:

-Сафар-ака, в Таштюрьме уголовный мир держит свои порядки, и хотя на этот подвалобще-же, она рассчитана на 4 тысяч человек, в том числе 1 тысяча в подвале. Но сюда лишних не сажают, значит, на верхних этажах вместо 3-х тысяч заключенных держат 12 тысяч. Из-за этого летом в камерах не хватает воздуха, люди сотнями умирают от инфекционных заболеваний. Как я слышал недавно, из-за нехватки тюрем сейчас по всему Узбекистану для содержания заключенных используют дворы управлений внутренних дел. Во время следствия к арестованным применяют разнообразные пытки. В ГУВД Ташкента, например, применяют импульсный электрический ток, в том числе к половым органам, подвешивают за ноги, одев на лицо противогаз. В некоторых местах втыкают иглы под ногти. Чтобы избежать таких пыток, арестованные вынуждены соглашаться с предъявленными обвинениями. Тех, кто не соглашается, подвергают еще более жестоким мучениям, после которых бедолаги долго не живут.

-Зачем Вы мне это рассказываете?,-спросил я.

-Вот эти книги были написаны о советских тюрьмах,- Бахо протянул мне две книги. -Об Узбекистане в них почему-то ничего не написано. На воле я не читал даже газеты, а здесь читаю постоянно. Такие, как я, и здесь живут неплохо. Возможно, меня приговорят к смертной казни. Однако я тоже боролся против несправедливости. Если когда нибудь будете писать о том, что видели в заключении, можете меня ругать, но обязательно напишите о беднягах, совершивших незначительные преступления, но умирающих здесь от пыток и болезней.

В одной книге была описана история корреспондента газеты “Молодежь Таджикистана” Александра Соколова, осужденного по сфабрикованному обвинению. Её я прочитал за два дня, не поднимая головы, после чего тоже ощутил желание написать книгу. С этого дня я стал тайно записывать свои впечатления и воспоминания. Два раза в неделю во всех камерах производился обыск. По заведенному порядку, его обычно проводили специалисты этого дела - офицеры. Из-за того, что я находился на особом учете, меня обыскивали более тщательно, чем других. Несмотря на это, кое-что из написанного удалось переправить на волю. Эти записи и легли в основу настоящей книги.

Вообще-то, о ситуации в тюремной системе Узбекистана собрать данные нетрудно. Для этого достаточно иметь деньги. За три года, проведенные в “местах, не столь отдаленных”, я не встретил ни одного сотрудника, не берущего взятки. За деньги заключенного могут даже отпустить на ночь на свободу. О таких “ночных хождениях” мне рассказывал самаркандец Парда Ахатов. Я случайно познакомился с ним в 1994 году в Каршинской зоне УЯ 64-49. Вот что он рассказал:

”Я родился в 1964 году в Самарканде, закончил там торговый институт. Сначала стал завскладом на Самаркандской чайной фабрике, дав взятку 50 тыс.долларов. Затем за 100 тыс.долларов стал директором кожного завода. Оказалось, однако, что 90 процентов дохода там забирает ташкентская мафия, из-за этого у меня начался с ней конфликт. Мы, четверо братьев, создали вооруженную группу и взяли Самарканд под свой контроль. Меня боялся даже областной хоким (хоким -глава областной администрации -прим.пер.) Пулат Абдурахманов, потому что сам тоже был взяточником... В 1991 году журналист, депутат Джахонгир Маматов сообщил мне, что собрал против меня компромат. При посредничестве хокима Булунгурского района мы с ним договорились. Я дал ему много денег и построил за месяц роскошный дом. Однако эта сволочь, переселившись в дом, все равно опубликовала свой материал и меня посадили. Двум моим братьям и трем телохранителям дали высшую меру. Маматов думал, что с нами покончено и он будет спокойно жить в этом доме, однако рано успокоился. Я вам говорю: в Узбекистане нет руководителей, не берущих взятки. Однажды, уговорив начальника Таштюрьмы, взял “ночное разрешение” и отправился прямиком в Самарканд. Маматову повезло, его не оказалось дома. Дом я сжег и велел своим ребятам найти и ликвидировать этого подлеца, но сам вернуться к утру в тюрьму не успел”.

После этого случая начальник Таштюрьмы был арестован и сидит теперь в зерафшанской колонии УЯ-48. Разумеется, такие “ночные вылазки” стоят очень дорого и доступны немногим. 60 процентов осужденных по уголовным делам - это бедняки, совершившие преступления по социальным мотивам, как правило, мелкие. Среди этих обездоленных я встретил такого, кто получил 5 лет за то, что украл двух кур. Другой был осужден на три года за то, что не спросив, оседлал ишака своего соседа. Один получил 4 года, а другой 5 лет за то, они что съели козу своего дяди. Большинство этих бедняг - многодетные. Очень вероятно, что от нищеты их дети тоже встанут на плохой путь. Таковы последствия “борьбы с преступностью”, которая ведется в последние годы в Узбекистане…

Безусловно, каждое преступление должно быть наказано, однако это должно делаться на основе закона и по справедливости. Однако в реальности часто творится то, что называется “беспределом”. 36-летний, с высшим образованием Юрий Цефко из Андижана переехал с семьей на Украину, где родился. Через 6 месяцев вернулся в Андижан, чтобы продать свой частный дом и обнаружил, что его дом занял милиционер. Возмутившись, Юра стал требовать соблюдения законности, но добился только того, что его самого посадили. Прочитав его обвинительное заключение и приговор, я поразился. Юру осудили на 8 лет за то, что он якобы украл бутылку водки. Вдобавок, конфисковали его дом. Подобных случаев можно привести сотни. В сталинские времена невиновных репрессировали, чтобы запугать народ. Нищета и страх в народе были коммунистическими методами управления государством. Каримов был коммунистом и остался им после получения независимости. Он превратил Узбекистан в многомиллионную тюрьму коммунистического образца.

В 1995 году один из самых близких советников президента Мавлон Умурзаков был осужден за то, что брал взятки сотнями тысяч. Суд над ним наглядно продемонстрировал масштабы коррупции в государственных структурах. На основе трехлетнего общения с бывшими начальниками, а также с помощью других заслуживающих доверия источников, я составил следующий прейскурант на некоторые государственные должности (цены приводятся в долларах США):

Хоким области - 500.000

Областной прокурор или судья - 200.000

Начальник УВД области - 100.000

Областные министры - 50.000

Хоким района - 100.000

Районный прокурор или судья - 50.000

О засилье коррупции в Узбекистане можно услышать и от иностранцев, особенно бизнесменов, так как они сталкиваются с ней на каждом шагу. Потихоньку они, однако, к этому приспосабливаются, поскольку делать бизнес честными способами здесь невозможно.

В последние годы президент Каримов стал частенько снимать с работы и даже сажать своих чиновников, чтобы сделать вид, что он борется со взяточничеством. Количество чиновников, осужденных за эти три года, исчисляется сотнями. Руководство областей и районов за это-же время сменилось по два-три раза. Беспрерывно снимают судей и прокуроров, однако взяточничество в Узбекистане не уменьшается, наоборот - растет с каждым днём.

Власть предержащие, в целом, закрывают глаза на взяточничество потому, что оно является своеобразным вознаграждением чиновникам за лояльность к режиму.

Сидя в камере 00-20 1-го спецподвала Таштюрьмы, я пытался объяснить ожидающему расстрельного приговора Бахтияру, что конфликт между уголовниками и МВД вызван, прежде всего, финансовыми интересами, а не “борьбой с преступностью”. Однако мой новый сокамерник был молод и неопытен. Он думал, что воры и мафия - это одно и тоже. Он не мог охватить своим разумом, насколько широко мафия распростерла свои объятия. Этот парень никак не мог понять, кому он на самом деле служил. И действительно, осознать, что мафия, которая помогает укреплению диктатуры в стране, легко может пожертвовать одним из своих исполнителей, ему было трудно.

Если уголовный мир является одним крылом мафии, то вторым является правительство, власти. Вероятно, руководитель государства сегодня думает, что он заставляет работать на себя мафию и уголовников. На самом деле мафия использует и контролирует и государство, и уголовников. И на должности министров сегодня выдвигает людей не Каримов, а мафия.