У ВХОДА НА ТОТ СВЕТ

Меня и Михаила Ардзинова пригласили принять участие в симпозиуме, проводимом 30 сентября в Москве Институтом восточноевропейской демократии. 7 октября мы выступили на пресс-конференции, посвященной соблюдению прав человека в Узбекистане, где я рассказал о положении в местах заключения. В ней участвовали также поэт, корреспондент Радио Озодлик Ядгар Абидов и независимый журналист-правозащитник Альберт Мусин, несколько лет живущие а политической эмиграции в Москве.

Кроме того, я участвовал в семинаре “Права человека в Центральной Азии”, организованном правозащитным обществом “Мемориал”, основанным Андреем Сахаровым, и демонстрации, посвященной памяти советских диссидентов 30-90-х годов. Затем познакомился с деятельностью различных общественных организаций в Москве.

Пришло время возвращаться.

Мне сказали, что после “свободы слова”, которую я позволил себе в Москве, лететь прямо в Ташкент опасно. Я решил сначала побывать у родителей в Хорезме, а уже потом, когда успокоится, возвращаться в Ташкент, и взял билет на Ургенч.

Самолет приземлился в аэропорту Ургенча на рассвете 1 декабря. Пассажиры начали спускаться по трапу, но я не вставал с места. Понаблюдал в иллюминатор, что происходит снаружи. Выход с аэродрома был ещё закрыт. Пассажиров стали принимать в зал отлета. Стало ясно, что кого-то или чего-то ищут. Самолет следовал по маршруту Москва-Ургенч-Наманган и должен был дальше лететь в Наманган. Я присоединился к пассажирам, летящим дальше, и прошел с ними в зал ожидания. Затем через него вышел из аэропорта и, сев в такси, велел ехать, не останавливаясь.

Радуясь, что удалось обмануть людей “от кума”, я вышел в центре города. Такси отъехало, но на его место тут-же подъехали чёрные “Жигули” без номера. Из него выскочили четыре “амбала” и окружили меня. Вначале ударили ногой по колену. Я согнулся от боли, а после следующего удара свалился наземь. Били только ногами, один удар пришелся в лицо, но из тела, привыкшего за три года к избиениям, не вырвалось и стона.

-Куда ты от нас денешься, сволочь?! Не занимайся здесь вредительством, убирайся из Хорезма в 24 часа. Нам нужно спокойствие, понял?!, -сказал один.

После этого амбалы сели в машину и уехали. Я поднялся с места. Испуганные свидетели молча расходились, посматривая на меня.

Ко мне подошел только один худой, побледневший парень:

-Сафар-ака, идемте отсюда быстрее, -сказал он.

-А ты еще кто такой? Один уже велел мне убираться из Хорезма. Теперь ты говоришь, чтобы я уходил отсюда. Я на своей земле, никуда отсюда не уйду, -сказал я сгоряча и стал отряхивать одежду.

-Сафар-ака, у Вас по лицу течет кровь, Вам надо умыться. Вы, кажется, меня не узнали. В 49-й зоне я был рядом с человеком, которого Вы хорошо знаете. Я вышел на свободу месяц назад.

Действительно, человека, имя которого назвал этот парень, я хорошо знал. Он часто приходил ко мне, когда я лежал в санчасти.

-Он освободился?, -спросил я.

-Сейчас пойдем к нему или, если немного подождете в сторонке, я найду и приведу его, -ответил парень.

Неподалеку находился центральный базар Ургенча. Мы зашли в чайхану рядом с базаром. Вскоре парень привел моего знакомого.

-Сафар-ака, вас избили люди мафии. Кроме них, в Ургенче никто не поднимет на человека руку среди бела дня. На каждом шагу здесь милиция. Люди тоже не будут стоять молча. То, что это были люди мафии, не подлежит сомнению. Они таким образом служат властям, -сказал он.

-Они гонят меня из Хорезма, -сказал я.

-Если хотите, мы поможем Вам спрятаться в каком-нибудь месте, -ответил знакомый.

Я поблагодарил знакомых за желание помочь мне, но отказался. В тот-же день, забрав семью, находившуюся в Беруни, отправился в Ташкент.

В Ташкенте я обратился за помощью в поликлинику Бектемирского района. Месяц, пока на лице не зажили шрамы, не выходил на улицу.

27 ноября меня вызвали в Бектемирское РОВД. Там со мной беседовал замначальника отделения Т.Оперов. Он сказал, что по указанию МВД за мной, как “опасным преступником”, устанавливается милицейский надзор. По приказу Оперова двое сотрудников заполнили соответствующие документы. Сведения о том, что я нахожусь под надзором, были введены в централизованную компьютерную систему уголовного розыска.

4 января 1997 года к нам домой пришел молодой парень в медицинском халате. Он сообщил, что пришел предупредить о том, что наша семья находится на учете в районной поликлинике, как страдающая инфекционным заболеванием, и дал нам направления на сдачу анализов.

В тот-же день вечером нас посетил и старый знакомый “Вахиджан”.

-Сафар-ака, я пришел вас обрадовать,- сказал “маленький сотрудник большой организации”.

Я пригласил его войти внутрь. “Вахиджан” поздравил нас с наступившим Новым годом.

-С установлением милицейского и медицинского надзора не поздравляете, или пока об этом не знаете?,- спросил я.

-Это все ерунда. Вам предлагают большое дело. Знаете международную организацию “Эл” (“Отчизна”-прим.пер.)?, -спросил в ответ “Вахиджан”.

-Да, знаю. Это организация, которую возглавляет Абдурауф Максуди.

-Прекрасно. Эта организация сейчас бездействует. Надо поставить её на ноги. Вам предлагается взять на себя подготовку её съезда. Вы будете помощником Максуди. Будете ездить по миру всюду, где живут узбеки. И работа, и путешествия. Вашей семье выделят квартиру в центре города. Но мы -маленькие люди. Подробно обо всем Вы поговорите в аппарате президента. В течение двух дней надо явиться туда с документами, -сказал в заключение “Вахиджан”.

Я ничего на это не ответил. На следующий день мы обсудили это предложение на партийном заседании. Мы вспомнили, как за распространение газеты “Эрк” со статьей о Максуди свыше тридцати эрковцев были арестованы. Конечно, работать с таким человеком я не мог. Товарищи поддержали мое решение. Одним словом, в президентский аппарат я не пошел.

6 января вечером в дверь нашего дома постучали. Высокий мужчина в кожаной куртке спросил: “Вы Бекчанов?”,- и, не дожидаясь ответа, предъявил удостоверение сотрудника Управления уголовного розыска МВД старшего лейтенанта Абдурахимова.

-Я должен поговорить с Вами и осмотреть двор, -сказал Абдурахимов.

Мы вошли во двор, где семь лет назад вырыли яму под фундамент нового дома, но с тех пор все находилось в заброшенном состоянии.

-Вы находитесь на учете, как опасный преступник. По нашим сведениям, 4 января перед вашим домом стоял автомобиль “Жигули” шестой модели с госномером 59-95 ТН. Затем эта машина была угнана вместе с пассажиром, иностранным гражданином. Мы выясняем, имеете ли Вы отношение к этому преступлению, -сказал старший лейтенант.

Курбаной вынесла документы на владение домом и наши паспорта. Посмотрев их, Абдурахимов что-то записал в свой блокнот.

-Сафар-ака, я человек, далекий от политики, но Вы прекращайте играть с теми, кто сидит наверху. Если вот это преступление будет доказано, живым из тюрьмы Вы не выйдете,-предупредил он на прощание.

Эту угрозу я слышал, наверно, сотый раз в своей жизни. В тот-же день соседи тоже сообщили нам: “Сафаржан, милиция интересовалась Вами, спрашивали про какую-то машину”.

На следующий день я опять встретился с эрковцами. Многие посоветовали мне уезжать из Узбекистана, сказав, что в покое меня всё равно не оставят. Мы с женой решили тайно выехать в Москву, взяв только самое необходимое.

11-го января на Казанском вокзале нас встретил Альберт Мусин. Поехали на квартиру, которую снимал Ядгар Абидов, и которая была временным пристанищем для многих политэмигрантов и других людей, приезжавших из Узбекистана. Квартира была однокомнатная, а в то время там жил еще и Мусин, не имевший собственного угла. Тем не менее Ядгар-ака сказал: ”Квартира у нас маленькая, но душа широкая”.

В этой квартире мы прожили вместе больше месяца. Ядгар-ака, да поможет ему Аллах, терпел наших двоих детей (дочка родилась вскоре после моего выхода из заключения), хотя это было очень нелегко. Альберт Мусин сделал большое интервью со мной, которое было затем напечатано в газете “Экспресс-хроника” под заголовком “Политический террор в Узбекистане” и распространено на нашей родине.

Несмотря на то, что правозащитные организации “Хьюман Райтс Вотч-Хельсинки” и Русский ПЕН-Центр дали мне письма поддержки, находиться в Москве долго было рискованно, особенно после интервью: статуса беженцев, тем более политических, в Москве получить было нельзя (Ядгар Абидов и Альберт Мусин жили здесь несколько лет благодаря своему упорству, правозащитной и журналистской деятельности). Зарегистрироваться в милиции, как “гости из ближнего зарубежья”, мы тоже не могли - тогда ищейкам Каримова было бы легче нас найти.

В том, что в Москве находиться опасно, меня убедил и следующий инцидент. Обычно я не выходил из квартиры один, но однажды решил все-таки прогуляться за хлебом. На базарчике возле метро меня остановил милиционер и потребовал документы. Документов не оказалось, и он повел меня в отделение “для выяснения личности”. Там записали мои данные, но звонить никуда не разрешали. Я просидел так несколько часов, пока не появился Альберт Мусин с моими документами и “охранными грамотами”. Оказалось, что обнаружив моё исчезновение, он сам позвонил в милицию и узнал о задержании.

Уже после нашего отъезда “при проверке документов” был задержан и сам Мусин. Его хотели выдать Узбекистану за критические публикации в адрес режима Каримова, хотя это и противоречило российским законам. Мы, его друзья, включились в международную кампанию в его защиту. В этот момент члены “конструктивной оппозиции” еще раз показали свое истинное лицо. Многих из них, когда им приходилось трудно, Мусин защищал, хотя сам подвергался опасности. Несмотря на это, они не подписали обращение с требованием его освобождения, утверждая, что “задержание Мусина не имеет отношения к правам человека”.

В целом, сегодняшнее состояние узбекской оппозиции вызывает глубокое сожаление. Фальшивые герои, бившие себя в грудь на перестроечных площадях, сегодня продают идеалы свободы, которые мы вынашивали. Одна надежда, одна опора - наш народ. Верю, что когда-нибудь он встанет на ноги и сметет и своих угнетателей, и этих лжедемократов.

С этими смешанными чувствами я покидал Москву. Нам снова предстоял долгий путь...

С надеждой на Аллаха.

1993- 1997г.г.

P.S. Еще не пришло время рассказать всю правду о происходящем в Узбекистане. Надеюсь, что такое время не за горами