(Продолжение. Начало в № 26)

НАША внешняя торговля, как и вся экономика, вышла из социалистической "шинели". Этим объясняются весьма специфические колебания в политике государственного регулирования внешнеэкономической деятельности. Руководство Казахстана вынуждено было постоянно делать выбор между хорошо знакомыми, но не слишком эффективными в новых условиях административными мерами и принципиально новыми для постсоветских менеджеров рыночными решениями, которые, однако, тоже надлежало нормативно обеспечить. Мало было всех и вся "освободить", разрешить, снять барьеры и ограничения. Предстояло выработать куда более тонкие, интеллектуальные механизмы рыночного регулирования. Для этого требовался свой собственный опыт, который невозможно было с ходу подменить рекомендациями зарубежных советников. Опыт, как известно, сын трудных ошибок. Кроме того, на его приобретение требуется немало времени.

НЕКОТОРЫЕ КОММЕРСАНТЫ ХРАНИЛИ ПАРТБИЛЕТЫ

КПСС тогда фактически разделилась на два лагеря: в одном воинствующие ортодоксы во главе с Лигачевым (их взгляды разделяло "агрессивно-послушное" партийное большинство), во втором - скрытые рыночники, которые негласно получили карт-бланш на "прокручивание" партийных денег исключительно ради их приумножения. В процессе этого полулегального и скрытого даже от многих членов Политбюро "прокручивания" были выработаны в основном те финансовые схемы, которые позже, в беспартийно-суверенную эпоху, успешно использовались уже для выполнения совершенно иных задач - для обогащения вполне конкретных лиц, частных фирм и т.п. Именно тогда будущие постсоветские бизнесмены нарабатывали опыт финансового менеджмента с использованием оффшорных зон, минимизацией налогов, рассредоточением прибыли и т.п. Именно они (хотя и не только они) стали затем во главе наиболее, успешно развивающихся предпринимательских структур.

щей работы - для того чтобы срочно их переподготовить в бизнесменов, которые будут работать на партию."

Любопытно, что эти во многом вынужденные откровения премьера (накануне неминуемой отставки ему следовало объяснить общественности свое прошлое присутствие в рядах КГБ) не получили особого продолжения. Объяснить это отчасти можно только одним: информация еще слишком актуальна, а ряд действующих лиц еще находится на командных постах, поэтому говорить об этом рано. То, что на закате своего существования КПСС вела активную коммерческую деятельность, подтверждается многими неофициальными источниками, но архивы бывшего КГБ СССР хранят надежное молчание, а судьба товарища Кручины - главного партийного завхоза, таинственным образом покончившего с собой, - отбивает излишнее любопытство у охотников до сенсационных разоблачений.

Форма совместных предприятий, предполагая неизбежную для любого предпринимательства прибыль, что в те годы еще квалифицировалось как "частнокапиталистическая цажива", тем не менее имела ряд черт, привлекательных для постсоветского общественного сознания. Инрстранный капитал приходил на нашу землю не по-хозяйски, а в качестве партнера, с которым наш соучредитель вступал в равноправные отношения. Предполагалось, что гипотетический иностранец принесет нам на блюдечке суперсовременные технологии и качественный менеджмент, мы же в ответ на это от щедрой души допустим его до сокровищницы наших недр и вообще позволим ему жить и работать там, где само слово "бизнесмен" три поколения считали ругательным.

В Казахстане уже в начале 90-х годов статистика фиксировала странное расхождение между числом зарегистрированных, то есть созданных на бумаге, СП и числом реально действующих. Первых было всегда в десятки раз больше, чем вторых. Объяснялось это главным образом неопытностью и поспешностью наших предпринимателей: дескать, кидаются на любого иностранца, спешат втянуть его в соучредительство (благо, особых капиталов для этого не требуется), а как быть дальше, чем заняться с прибылью для себя - сами не знают.

К началу 1995 года в республике было зарегистрировано более 2 тысяч совместных предприятий, однако реальную активность проявляло лишь 291 СП. Общий объем участия совместных предприятий в казахстанской внешней торговле выглядел солидно: суммарный экспорт СП составил за 1994 год $229,2 млн, суммарный импорт - $148,5 млн. Однако при более подробном анализе эта статистика начинала напоминать лукавую цифру. На самом деле экспортный потенциал совместных предприятий был крайне незначителен. Лишь одно американо-казахстанское СП вывезло за год за рубеж продукции на $180 млн - это был "Тенгизшевройл", сумевший переправить на мировые рынки 1,7 млн тонн нефти. Легко посчитать, что на долю остальных 290 совместных предприятий республики пришлось совсем немного экспорта - на $68,5 млн. Из нефтяных экс-портеров выделялось созданное совместно с Чехией "Казпромставба". Это СП экспортировало в 1994 году 255 тыс. тонн нефти на $18,2 млн. Таким образом, на долю двух СП пришлось 86 процентов казахстанского нефтяного экспорта в дальнее зарубежье.

Некоторые совместные предприятия были созданы на базе крупных промышленных комплексов (ныне эти СП ушли в небытие). К примеру, на Ермаковском ферросплавном заводе действовало СП "Минерма", партнером ермаковских менеджеров была фирма из Люксембурга. В 1994 году оно экспортировало ферросплавов на $4,6 млн, в том числе 12,3 тысячи тонн ферросиликомарган-ца - на $2,4 млн. Донской горнообогатительный комбинат в Актюбинской области выступил соучредителем двух предприятий - "Казамхро " (с американской фирмой) и "АНИ" (с фирмой, зарегистрированной на Кипре). Первое СП экспортировало в 1994 году 6,5 тыс. тонн хромовых руд и концентратов, второе - 2,3 тысячи.

Другим крупнейшим импортером автомобилей стало СП "ДЭУ-Алем", тоже сильно повлиявшее на облик наших автодорог. Его доля в объеме "эспэшного" импорта составила 3,3 процента, 3-процентную нишу заняло СП "Азия-Софт", импортирующее "Шкоды", которые "нам по карману, сынок". Казахско-американская фирма "Гло-тур", о которой столько говорится в последнее время, имея в 1994 году уставный капитал всего в Т400, импортировала товаров на $2,6 млн.

КТО СМЕЛ, ТОТ И УСПЕЛ

Самый солидный уставный капитал был у казахско-австралийского предприятия "Каз-вино" (Т262 млн), у созданного совместно с американцами "Армана" (Мангистауская область) - Т175,5 млн, у казахско-турецкого СП "Веснет" в Павлодарской области - Т150 млн, и у "Международной морской транспортной компании" (Мангистауская область), созданной совместно с партнерами из Нидерландов - Т122 млн. На этом фоне даже уставный капитал "Тенгизшевройла" -Т68 млн - выглядел довольно скромно. Но и это было гигантской суммой по сравнению с фондами некоторых коммерческих фирм, которые исчислялись всего лишь в тысячах или даже сотнях тенге. К примеру, СП "Азия-Софт" имело уставный капитал в Т200, "Казамман" (совместно с Иорданией) - Т122, "Син Сан Казахстан" (совместно с Южной Кореей) - Т1000.

Интересная картина складывалась при анализе торговой деятельности некоторых СП. Несмотря на громкие названия, многие из них занимались лишь мелкими коммерческими операциями. Скажем, "Международная морская транспортная компания" покупала за рубежом водку, сигареты и отдельные виды грузового оборудования. 21 процент импорта всех СП поставлялся по бартеру. Схема была одинакова: из Казахстана следовали главным образом металлы и руды, в Казахстан - различная бытовая техника, сахар, чай и автомобили.

Как ни странно, но многие совместные предприятия долгое время считались "священной коровой" для контролирующих органов. Предоставленные избранным огромные льготы лишь сегодня стали известны общественности - и то лишь по отношению к некоторым предприятиям (полный список особо полюбившихся властям СП, по-видимому, является большой государственной тайной). Можно предположить, что эта не-подконтрольность хозяйственной деятельности ряда коммерческих структур объяснялась как раз теми деликатными обстоятельствами, с которых мы начали свой рассказ: у истоков создания тех или иных предприятий были люди, капиталы и финансовые технологии, связанные еще с властными структурами советского периода. Не секрет, что и в качестве наших партнеров с иностранной стороны часто выступали бизнесмены, которые уже имели тесные деловые контакты с представителями из СССР. Они знали особенности здешнего менталитета, знали, чем рискуют, и как надо действовать в ситуации "игры без правил". Именно эти опытные и смелые люди зачастую становились первопроходцами на просторах дикого постсоветского полурынка.

Первая информация о проверке СП появилась в 1994 году. Ревизоры госфинконт-роля посетили 36 совместных предприятий и частично обнародовали результаты своих неслучайных визитов. Выяснилось, что на 24 предприятиях грубо нарушается действующее законодательство об иностранных инвестициях, валютном регулировании и налогах. И это при том, что две трети СП заняты не производством, а исключительно экспортно-импортными операциями и оказанием посреднических услуг. Выявленный общий ущерб в ходе ревизий только в результате сокрытия прибыли от налогообложения и неуплаты платежей в бюджет составил Т1,2 млн (по тем временам это было немалой суммой).

В числе наиболее грубых нарушителей упоминалось казахско-китайское СП "Леод Хеина-Линда". В отчете госфинконтроля говорилось, что по вине товароведа исчезли товарно-материальные ценности на $70 тысяч. Около $1,5 тысячи незаконно потратили на заграничные вояжи представители казахско-турецкого СП "Джамбак". Они же скрыли от налогообложения приличную часть своей прибыли. Те же грехи водились за СП "Караганда Интернэшнл Корпорейшн" и акмолинским предприятием "Аквест", которое не перечислило Т4,8 тысячи в пенсионный фонд.

Кроме того, ревизоры отметили нецелевое использование вкладов иностранных участников СП. Так, "Каражанбасская нефтяная компания" в Актау $7.5 тысяч, то есть половину американского учредительского взноса, использовала для проведения расчетных операций между казахстанскими и российскими предприятиями, пытаясь приумножить таким образом свой капитал. Таким же образом поступило с деньгами своего греческого партнера зарегистрированное в Алматы СП "Голубая звезда": им в незаконный оборот было запущено $50 тысяч. С прибыли, которую получило предприятие от таких финансовых маневров, оно не уплатило налоги в бюджет.

Материалы ревизий сотрудники госфин-контроля передали в правоохранительные органы, но каких-либо особых последствий это не имело: дело ограничилось уплатой положенных сумм в казну, в некоторых случаях даже без штрафных санкций. Властям было важно не перегнуть палку: жесткие санкции по отношению к провинившимся предпринимателям могли отпугнуть реальных и потенциальных иностранных инвесторов. Кроме того, жаль было наказывать многих бизнесменов, которые должны были стать главными создателями и субъектами нарождающегося рынка.

ЭКСПЕРТЫ ПОЛАГАЮТ, ПРАВИТЕЛЬСТВО РАСПОЛАГАЕТ

Если период до весны 1993 года можно считать этапом несколько хаотичного либерализма во внешней торговле, то с момента выхода президентского указа "О дополнительных мерах по организации внешнеэкономической деятельности РК" (август 1993 г.) начался новый этап - не слишком удачных попыток наведения порядка при помощи усиления централизованных государственных механизмов. В этом указе определялся перечень продукции государственного назначения, на которую отныне накладывало свою железную длань правительство. В список строго квотируемых и лицензируемых при вывозе товаров вошли:

- нефть, нефтепродукты, природный газ, включая конденсат;

- уголь и кокс;

- руды и концентраты; черные металлы, прокат и лом; цветные металлы, прокат и лом цветных металлов; редкие и редкоземельные металлы; глинозем; драгоценные металлы, камни и изделия из них;

- продукты неорганической и органической химии; химические радиоактивные элементы; минеральные удобрения;

- зерно, хлопок, шерсть, кожевенное сырье, продукты тибетской медицины, икра осетровая.

Экспорт этих товаров мог осуществляться только государственными внешнеторговыми компаниями при МВЭС РК. Только через них полагалось также импортировать сырье, оборудование, медикаменты и другую продукцию для государственных нужд. Тогда же власть попыталась перекрыть кран любителям бартера по принципу: мы вам - сырье, вы нам - колготки. Один из пунктов указа гласил, что валютная выручка государственных предприятий, полученная от экспорта своей продукции, направляется исключительно на реконструкцию, модернизацию и создание импортзамещающих производств, а также на закупку ограниченной номенклатуры социально значимых товаров (медикаменты и детское питание).

Таким образом, регулирование ВЭД было отдано в руки государственных посредников. В итоге львиная доля внешнеторгового оборота Казахстана в 1993 году пришлась на пять "государственно-коммерческих" структур: "Казахинторг" (товарооборот - $113,4 млн), "Казкоопвнешторг" ($219,3 млн), "Казэкспортастык" ($144 млн), "Казвнешмаш" ($115 млн), "Казме-таллэкспорт" ($104,4 млн).

В целом, президентские действия имели определенный эффект: они позволили в некоторой степени приостановить форсированную бартеризацию внешней торговли и получить в доход казны более солидные суммы в инвалюте. В то же время для специалистов была очевидна временность подобного "административного отката": предоставляя Казахстану кредиты, МВФ особо оговорил в качестве обязательного условия либерализацию ВЭД. В середине 1993 года правительство Сергея Терещенко договорилось с фондом о предоставлении системного кредита. На некоторые условия следовало согласиться сразу. В результате число товарных позиций, экспорт которых подлежал квотированию, в январе 1994 года было сокращено с 34 до 25, а в мае 1994 года власть оставила квоты лишь на 7 видов товаров. Аналогичный процесс происходил в сфере лицензирования. Если в 1993 году требовались лицензии на экспорт 55 видов товаров, то в мае 1994 года их количество сократилось до 34, а в последующем правительство оставило разрешительный порядок лишь в отношении вывоза восьми видов специфической продукции (типа радиоактивных материалов). При этом в среднем существенно сократились импортные пошлины.

В конце 1993 года Кабинет министров принял специальное заявление о своей политике в 1994-м. Один из разделов этого документа касался внешнеэкономических связей. "Будет сокращена номенклатура экспортных квот и лицензий, - обещало правительство. - Впоследствии лицензирование экспорта будет осуществляться только в целях соблюдения правил валютного обмена, предотвращения экспортного демпинга, обеспечения своевременной уплаты налогов..."

Правительственные эксперты рекомендовали в тот период отдать предпочтение во внешней торговле таким странам, как Россия, Украина, Беларусь, Узбекистан, Кыргызстан, Китай, США, Япония, Южная Корея, Турция и странам Западной Европы (особенно ФРГ). "Уже четко определилось, что экономические отношения Казахстана с прибалтийскими республиками будут сведены до минимума, - говорилось в одной из подготовленных в то время закрытых правительственных записок. - Аналогичную политику следует держать в течение ближайшего времени в отношениях с Закавказскими республиками и Молдовой. В то же время необходимо принять все меры, чтобы сохранить поставки в Казахстан некоторых видов товаров из России. Прежде всего продукции для развития и функционирования ключевых отраслей: электроэнергетики, угольной и нефтегазовой промышленности, черной и цветной металлургии, АПК, строительства и транспорта."

Основные усилия правительство предполагало сосредоточить на сокращении торгового дефицита, особенно за счет осуществления мер по выравниванию торгового баланса с государствами бывшего СССР и достижению рациональной структуры экспорта-импорта.

Открытость рынка, продиктованная требованиями международных финансовых организаций-кредиторов, сочеталась в правительстве с попытками защитить внутренний рынок от наплыва дешевого и не слишком качественного ширпотреба, а также обеспечить более благоприятные условия отечественным производителям (прежде всего в легкой и пищевой промышленности). Эксперты Кабмина рекомендовали временно, до выхода страны из валютно-финансового кризиса, принять меры по ограничению ввоза в республику продукции не первой необходимости посредством введения специальных налогов, тарифов и пошлин, регулирующих ввоз товаров. "Либерализация внешней торговли должна сочетаться с созданием эффективной системы валютного контроля", - отмечали эксперты. К сожалению, синхронности в этих процессах достигнуть не удалось: торговля была освобождена от сильной государственной опеки уже в 1995 году, а более-менее эффективную систему валютного контроля удалось создать лишь в 1997-м.

Из консультаций информационного центра "Казинформ-ВЭС" (Газета "АБВ", 1993 год):

"Основная ошибка начинающих - это неумение правильно определить цену товара. Ее берут из газет, слухов или прибегают к опыту знакомых, уже совершавших сделки с подобным товаром, а кое-кто вообще полагается на авось и надеется столковаться в цене уже в процессе заключительного этапа переговоров. Это все неверные пути. Никогда не следует определять цену на переговорах. Всегда запрашивайте экспортную, импортную и контрактную цены на ваш товар. Кроме того, если вы продадите товар, то необходимо знать, почем его могут купить у вас ваши потенциальные партнеры. Покупая товар за рубежом, вы должны знать, сколько стоит он у них на внутреннем рынке. Например, в Китае костюм стоит 100 юаней в магазине, а если поторгуетесь - вам продадут его и за 70 в том же самом магазине. От 70 отнимается 30 процентов - торговая скидка, так доводите до оптовой цены - 49 юаней, а потом еще 10 процентов снимаете и доходите до цены изготовителя - 39."

СЛАДКИЙ СОН О ТОРГОВОМ СОЮЗЕ

В апреле 1994 года президент Назарбаев внес принципиальные изменения в прошлогодний указ, касающийся усиления госначал в регулировании ВЭД. Речь шла о маленькой "революции": всевластие государственных внешнеторговых компаний было отменено, они потеснились под напором рыночных механизмов - распределения экспортных квот на аукционах и тендерах. Пункт второй указа теперь звучал следующим образом:

"Установить, что хозяйствующие субъекты РК осуществляют экспорт продукции государственного значения, в том числе на основе бартерных операций, в пределах установленных квот в страны дальнего зарубежья как через государственные внешнеторговые компании при МВЭС, так и самостоятельно при приобретении экспортных квот на аукционах, проводимых на товарных биржах РК, и тендерах. Экспорт указанной продукции в страны СНГ осуществляется в пределах установленных квот предприятиями-производителями самостоятельно или через государственные внешнеторговые компании при МВЭС и контрактные организации, на которые возложены функции экспортных операций по межправительственным соглашениям, включая клиринг."

Таким образом, государство сохранило за собой право квотировать вывоз особо значимой продукции, но при этом уже не претендовало на распределение всего и вся. В дальнее зарубежье могла экспортировать продукцию любая частная фирма, купившая квоту на торгах МКАБ. А в ближнее получили право экспортировать продукцию сами предприятия-производители. Режим квотирования и его объемы устанавливало по-прежнему Министерство экономики. На 1994 год глава государства дал этому министерству полную свободу маневра: на основании предложений МВЭС и в зависимости от колебаний цен на мировом рынке МЭ имело право перераспределять квоты между странами дальнего зарубежья и странами СНГ.

Большую свободу обрел и Кабинет министров, который согласно президентскому указу получил право утверждать перечень продукции государственного значения и корректировать его с учетом экономической ситуации в республике. Утратил силу пункт указа от 1993 года, по которому экспортные таможенные пошлины распространялись на продукцию, вывозимую в страны бывшего СССР, за исключением поставок, осуществляемых в рамках межправительственных соглашений. Ряд государств СНГ к тому времени подписал соглашение о создании зоны свободной торговли, в соответствии с которым предусматривалось беспрепятственное и беспошлинное перемещение товаров на всей территории Содружества. Свободная торговая зона должна была стать прототипом модели общего рынка типа того, что создан странами ЕС.

Как известно, планы создания подобной зоны постигла печальная участь. Межгосударственное соглашение осталось на бумаге, парламенты его не ратифицировали, а правительства предпочли готовиться к вступлению в ВТО, что по ряду параметров было несовместимо с образованием постсоветских торговых союзов. В апреле 1998 года Нурсултан Назарбаев еще раз вернулся к этой идее, напомнив, что торговать гораздо лучше, чем соперничать на рынках, сбивая цены себе и бывшим братьям по Союзу. Партнеры по СНГ согласились с президентом РК, однако воз и ныне там.

ХИТРЫЕ ЛАЗЕЙКИ НА ФОНЕ ПАДАЮЩЕГО ТЕНГЕ

"Уплата таможенных пошлин на вывоз товаров и иные предметы в иностранной валюте может производиться в исключительных случаях по разрешению Министерства финансов РК после получения экспортером средств за поставленную продукцию, но не позднее, чем в трехмесячный срок с даты отгрузки".

Как известно, в нашем Отечестве нет ничего более постоянного, чем временные меры, и ничего более претендующего на правило, чем исключения. Поскольку многие иностранные партнеры, мягко говоря, не спешили расплачиваться с казахстанскими предприятиями, казна за 1993 год недосчиталась миллиардов рублей. На конец 1993 года задолженность инофирм за поставленную из Казахстана продукцию составила $183,4 млн, то есть почти 25 процентов от объема всей экспортной выручки. Что же делать? Лишить вообще предприятия возможности отсрочки по платежам было нереально. Поэтому глава государства пошел иным путем. В указе, принятом в апреле 1994 года, Министерство финансов наделялось правом (опять же в исключительных случаях) предоставлять предприятиям-экспортерам отсрочки по уплате пошлин, но только под гарантии уполномоченных банков.

Таким образом, уполномоченные банки, которые никак не могли наладить нормальное взаимодействие с таможенными органами для осуществления ва-лютно-экспортного контроля, стали своего рода "материально ответственными" за уплату пошлин. Если нельзя спросить с предприятия (на его счету нет средств и горе-директор лишь растерянно разводит руками, сетуя на недисциплинированность зарубежных партнеров), то спросят с тех, кто побогаче, - с банков, осуществляющих инвалютные проплаты. В итоге был задуман механизм, с помощью которого государство могло, во-первых, при любом обороте дела сполна получить то, что ему причиталось, а во-вторых, через "материально ответственных" установить более жесткий контроль за прохождением платежей и требованиями к финансовой состоятельности инопартнеров. На практике этот механизм оказался не столь эффективен, как предполагалось вначале, поскольку основные банки, в которых держали счета экспортеры, - Алембанк и Туранбанк - сами "легли на бок", и государство в дальнейшем был вынуждено профинансировать их объединенное возрождение.

Наконец, президент своим апрельским указом прикрыл еще одну лазейку для хитрых экспортеров. Дело в том, что пошлины на экспортные и импортные товары в Казахстане с начала 1994 года уплачивались исключительно в тенге. Вопрос заключался в том, по каком курсу пересчитывать таможенную стоимость продукции, которая в контракте указывается, как правило, в инвалюте. В январе 1994 года президент распорядился следующим образом: по курсу валюты, установленному Национальным банком Казахстана на день таможенного оформления.

Неужели в правительстве не могли предусмотреть этот простой механизм "минимизации налогов"? Возможно, предусмотрели, однако в то время (как, впрочем, и сейчас) во власти были сильные люди, лоббирующие интересы предпринимателей и даже отдельных фирм. Поэтому разработчики проекта президентского указа как бы "просмотрели" этот вариант. И лишь весной 1994 года положение было исправлено: согласно новому указу главы государства пересчет таможенной стоимости товара (в процентах от которой исчислялась пошлина) начал осуществляться по курсу Нацбанка на дату платежа пошлины.

Окончание следует

"Деловая неделя", 28 августа 1998 года, № 33 (311)