Но в дни бесконфликтного мира, когда по родовым стойбищам струился запах кизяка, пенистого кумыса и крови свежезабитого скота, этот народ умел проявлять гостеприимство и сердечность сродни широте окружающего ландшафта. Молодецкая удаль сквозила в развлечениях, но наряду с отвагой ценилось острое слово. Байга и айтыс были кульминациями эмоционального выплеска народной энергетики. Беспрекословная дисциплина воинских походов сменялась вольнолюбивым личностным утверждением, в естественном процессе которого смельчак из простолюдинов мог бросить вызов именитому султану, а дерзкий акын осадить тщеславного хана.

Это щадящее индивидуум и удаль человеческой природы степное устройство было привлекательным для простого люда из приграничных Великой Степи районов, где все жестче становился диктат центральной власти и угнетение подданных обретало унижающие человеческие достоинства формы. Тогда-то и прозвучало впервые среди беглых из крепостного рабства это сладкое, словно напоенное ковыльно-полынным запахом, и приятное слуху, как вольный степной ветерок, слово КАЗАК.

Так одно имя понесли в мир мои кочевые предки и вольнолюбивое сословие российского этноса. И вошли в уклад жизни чубатых русичей джигитовки, майданы и караулы, созвучные степи мотивы звучали в колыбельных. А так называемая мирная российская экспансия на восток постепенно устранила из обращения конкурентное название первонаследников КАЗАКСКОГО вольного духа (транскрипция казах неверно передает исконное звучание имени потомков Белой Орды) и ввела в обиход искусственное киргиз-кайсаки.

Время вернуло народу имя, а дальнейшим процессом справедливого хода истории стало возрождение независимой казахской государственности. Но мир так тесен и в нем густо переплелись судьбы племен и этносов. Великая евразийская Степь наряду с древними летовками и зимовками обросла городскими поселениями и казачьими станицами. Наряду с древними захоронениями с истлевшими мазарами и осевшими каменными балбалами появились кладбища с православными крестами, под коими покоится уже не одно поколение синеоких сыновей степи. Поэтому древний наследный казах не может отнять права на отчизну и любовь к материнской земле ни у казака последующей формации, ни у других казахстанцев по признакам генной крови.

Потому и записано в преамбуле нашей Конституции: "Мы, народ Казахстана, объединенный общей исторической судьбой". Вот оно наше сегодняшнее общее имя и состояние общества. Но из той же Конституции явствует, что мы созидаем государственность на исконной казахской земле. Как же совместить нам любовь к неделимому Отечеству с единым патриотическим устремлением и тайными позывами души?! Эту сверхсложную и деликатнейшую задачу мы должны решать с чувством ответственности перед нынешним и будущими поколениями и, тем более, с учетом прав и свобод сегодняшних граждан.

К счастью, казахстанское общество, несмотря на катаклизмы истории, идеологические диверсии и безжалостные социальные эксперименты сохранило родниковую человеческую чистоту чувств к ближнему, из коей и зарождается настоящее, а не лозунговое братство. Идеи светского демократического государства оказались сильнее казарменного псевдоравенства и мои соотечественники вновь проявляют не только здравое понимание исторического момента, не только пересиливают шоковые последствия экономического переустройства жизни, но и решительно ломают психологию рабов системы страха и пассивного иждивенчества, по настоящему проникаются вольнолюбием.

Но свобода выбора жизненного пути, его творческого воплощения не мыслимы в правовом государстве, а именно таковым мы и провозгласили его, без соответствующего правового сознания и исторической справедливости. Не диктат центра, оппозиции или недовольного крыла общества должны определять наше движение вперед. Если птица еще с земли определяет траекторию своего полета, то и мы не собьемся с курса, приняв казахстанскую государственность за взлетную полосу своих чаяний и устремлений.

Но общий дом не может быть полной идиллией согласия, трудно представить даже самую счастливую семью без вспышек гнева или мелких разборок. Все присущее отдельной семье присуще и обществу в целом. Мы прошли через этап митинговых страстей и дискуссий, окончательно определились по главным параметрам государственного устройства. Пришла пора конструктивного движения вперед, ибо движение и есть жизнь, и без него фундамент нашей государственности может остаться голой строительной площадкой.

А государство строится не только новой столицей, пробуждением предприятий и созидательной силы народа, но и защитой безопасности его интересов. Поэтому с горечью воспринял в печати новые попытки отдельных казачьих лидеров внести очередной раскол и пробудить ростки узкосословного сознания, противопоставив его интересам всего казахстанского общества.

И все-таки здравый человек, пекущийся о мире в своем доме, будет искать не точки раздора, а точки согласия. Недаром вспомнил я о зарождении казачьего бытия и имени. И родился-то я в старинном казачьем доме. Поэтому могу сказать, что мы, казахи и казаки, взаимно обогащали друг друга. Если бы за плечами у нас были века противостояний и вражды, то давно бы матушка-степь захлебнулась в крови. Именно добрососедство, уважение и признание доблестей, мудрое разрешение споров, а не сила оружия дали, прежде всего, возможность укорениться казачьему племени на древней казахской земле.

История, вернее национальная история неоднозначно оценивает события и личности. Фигура Ермака Тимофеевича, покорителя Сибири, воспринималась иначе моими предками. За пренебрежение к доблести исконных воинов он поплатился головой, справедливая в глазах казахского народа участь постигла и памятник на берегу Иртыша. Иначе и не могло быть. Ведь и потомки московских дружинников не могли бы мириться, к примеру, с памятником на берегу Волги Мамаю.

Но сердце народа не злопамятно, пока не задевают его национальной гордости. Мы любили напевать песню "На диком бреге Иртыша", шутя присваивали друг другу звания есаулов, с восторгом слушали истории о казачьей доблести, вместе со старшими ностальгировали по утраченным обычаям. Это было близко и понятно, так как и сами казахи отрывались от традиций в плену социалистического манкуртизма. А если и случалось сталкиваться с отдельными проблесками неприязни, то смотрели на это легко, как на недуг больного человека.

Не могу не вспомнить казусный случай конца шестидесятых годов. Одного механизатора наградили орденом Дружбы народов, и когда я вошел к нему домой, чтобы взять интервью, седобородый жилистый старец из непримиримых казаков весь затрясся и из старческого горла вырвался хрип: "Чего здесь басурманским духом запахло..."

Но я помнил рассказ русского поселенца из соседнего села Дороговка, срубленного у живописного озера на заре века. Он мальцом еще запомнил, как предупреждали казаки, не ходите на пахоту без ружей, не то басурмане сгубят. Но первой же осенью был нерод, не выжить бы поселенцам, кабы не местные казахи. Взяли под опеку тамыров, кто овец, а кто коровушку подбросит. С тех пор и про ружья забыли.

Вот о чем нам надо бы помнить. О добре людском! А зло и недоверие преходящи, так как следу доброго не оставляют.

Так к чему же призывают так называемые лидеры возрождения казачьего воинства?

Разве простому казаку не любо наше славное братство? Разве слеп он, чтобы не понять - колесо истории не поворачивается вспять.

И не потому мы против воинской формы и призывов лихих атаманов, что не в цене нынче патриотизм и любовь к Родине. Но сменилась сама историческая ситуация. Давно уже нет царского самодержавия, которому необходимо было держать в узде покоренные народы. И если первое Сибирское казачье войско было создано для защиты южных рубежей расширяющегося за счет покорения малых народов государства от набегов кочевников, то создание Семиреченского казачьего войска завершило экспансию России, колониальную сущность которой невозможно опровергнуть.

Однако, столетия жизни бок о бок не могли не сблизить славян и азиатов, казаков и казахов. Вместе строили чаяния на лучшую и справедливую жизнь. Так, семиреченские казаки сыграли не последнюю роль в становлении советской власти. Однако, с усилением тоталитаризма, казачество потеряло свою сословность, тоже подверглось репрессиям, делило тяготы и невзгоды вместе с остальным народом.

Тем не менее, Великая Отечественная война востребовала воинский пыл и доблесть казачьих формирований. Немало и казахов служило и воевало в них. Отец моего друга Каиржан Саин, брат известного поэта, командира партизанского отряда на Украине Жумагали Саина, командовал взводом конной разведки и до конца жизни любил казачьи песни. Даже в последние свои дни, обессиленный, пытался в праздник Победы затянуть "Елизавету".

Не думаю, чтобы его боевые соратники из настоящих казаков одобрили бы "великовозрастные шалости" нынешних кандидатов в казачьи атаманы из сытых изб и теплых постелей. Не для того они кормили вшей и вгрызались в мерзлые окопы под минометным огнем, чтобы детки их баловались в далеко не детские казаки-разбойники.

Я бы не хотел настоящей статьей формировать негативное отношение ко всему казачеству в Казахстане. Волну в тихом омуте создают те радикально настроенные элементы, которые хотят снять пенку сомнительной популярности на процессах возрождения казачества в России. Только доколе будут манипулировать бедными казаками то в интересах царя-батюшки, то в интересах красных комиссаров, а теперь их услуги понадобились новым кремлевским демократам. Дошло до того, что в белокаменной появилось сразу несколько "верховных" казачьих атаманов, незаконно присвоивших себе право командовать всеми казаками как в России, так и в Казахстане.

Будто мало того, что историческая память народа связывает казачество с тяжелыми моментами колониального прошлого, и сегодня их руками кое-кто пытается создать потенциальную угрозу суверенитету Казахстана. Но с этим наш народ не смирится. Он умеет быть надежным тамыром доброжелательному другу, но умеет и постоять за свою честь.

А доброжелательность и дружба, согласие в общем доме не строятся на притязаниях и привилегиях. Мы прекрасно помним, что советское государство не поощряло и не способствовало развитию казачьей культуры и традиционных промыслов, поэтому нынешние потомки казаков в целом утратили былую сословную определенность, уклад жизни и традиции. Но сегодня они имеют равные права для возрождения былой культурной специфики на основе исторической памяти. И никто не собирается чинить препятствия стремлению казаков к компактному проживанию, возрождению обычаев и культуры, традиционного типа хозяйствования. Скорее, наоборот. Только не нужно опошлять суть этого здорового движения опасными играми в казаков-разбойников. Казачья шашка неумной голове доблести не прибавит.

Да и государство должно позаботиться о спокойствии своих граждан, которым ни к чему военные игры старше шестнадцати. Сам факт того, что лидер Союза казаков Семиречья Овсянников использовал воскресный молебен в Малой станице города Алматы для выражения требования ношения военной формы членами союза, как и брошенный накануне его соратниками вызов общественному мнению явкой 17 членов этой организации в военной форме на "круглый стол" обладминистрации, говорит о несовершенстве казахстанского законодательства и исполнительного механизма, не позволяющему эффективно противостоять радикализму в сфере национальных отношений. Иначе бы не существовали незарегистрированные казачьи организации, не совершались провокационные действия и высказывания.

Чего стоит только изъявление лидерами Союза казаков Семиречья желания и готовности взяться якобы за охрану окружающей среды и границ Казахстана. Как ни парадоксально, но это звучит равносильно тому, чтобы национальную безопасность соседнего Китая поручить тибетским монахам, а охрану государственных границ России боевикам из Чечни.

И слава Богу, что подобные призывы глохнут в здоровом теле общества, которое видит свою перспективу не в возврате под казачьи нагайки. Да и было бы наивно предполагать, что сословные притязания могут поколебать государство, выстраданное слезами и кровью не одного поколения казахского народа, когда-то приворожившего своим стремлением к воле и независимым укладом жизни патриархов казачьей вольницы.

Не лучше ли обратиться к корням, связывающим культурные, бытовые и человеческие ценности казахов и казаков, которых взлелеяла Великая Степь и одинаково наделила гордой посадкой в седло. А вековая мудрость гласит: не обнажать первым саблю, тем более, что кони нашей судьбы скачут в одном строю.

Газета “Казахстанская правда” от 21 августа.