Диссидент и президенты
Солженицын отказался от Ордена Андрея Первозванного

Марат ГУРНОВ

Солженицын отказался от Ордена Андрея Первозванного. Главная причина ясна: писатель не может принять награду от власти, которая довела государство до такого состояния. Но есть и еще одно обстоятельство: до Александра Исаевича этим орденом был награжден Нурсултан Назарбаев.

Странные совпадения преподносит порой история. Казалось бы, какая связь между вчерашним компартийным вождем из Казахстана и пламенным борцом с коммунистической системой? На каком зигзаге истории пересеклись пути благополучного азиатского лидера и выдающегося русского писателя?

За полтора года до распада СССР, в июле 1990-го “вермонтский затворник” Солженицын опубликовал в “Комсомолке” свои размышления “Как нам обустроить Россию”. Было в них сказано и о Казахстане. О том, что границы этой республики проводились коммунистами “без разума”: если где кочевые стада раз в год проходят – то и Казахстан. В итоге территория республики, по мнению писателя, оказалась составлена “из южной Сибири, южного Приуралья да пустынных центральных просторов, преображенных и восстроенных русскими, зэками да ссыльными народами.”

Исконной землей казахов автор назвал области, населенные преимущественно коренной нацией – на юге и на западе республики. “Если в этом охвате они захотят отделиться – то и с Богом”, - пишет Солженицын. Более того, он уверен в том, что Россия распрямится от “давящего груза среднеазиатского подбрюшья”.

Как и следовало ожидать, эти размышления вызвали крайне негативный резонанс в казахской прессе. В Алма-Ате даже срочно издали книгу, в которой говорилось, что Александр Исаевич – агент КГБ. Десятки местных ученых с возмущением оспаривали тезис о “подбрюшье” и неправильно проведенных границах. Именно в этот период в Казахстане усиливаются национально ориентированные движения “Азат”, “Желтоксан”.

Между тем спорить с Солженицыным не было нужды, реальная политика вскоре скорректировала его прогнозы. У русской части населения Казахстана рассуждения писателя не вызвали особого энтузиазма, охотников силой перекраивать границы, провоцировать конфликты, ни в Казахстане, ни в России не было. Многому научил опыт Нагорного Карабаха, который слишком дорого обошелся воюющим за его территорию государствам.

Назарбаев по поводу Солженицына не высказывался открыто. Но очевидцы рассказывают, что создание национального движения “Азат” (“Свобода”) – казахского варианта “Саюдис” – поощрялось в ЦК Компартии, наверняка с ведома первого секретаря ЦК Назарбаева. Не случайно в руководство движения вошли представители партноменклатуры. Тогда в речах “национальных демократов” Казахстана замелькал привычный набор понятий, заимствованный у борцов за независимость Балтии, - “колонизаторская политика”, “деколонизация”, “имперское сознание”. Следуя этой логике, русские были колонизаторами, а казахи – жертвами колонизации. Правда, оставалось непонятным, если Казахстан – колония, то где же метрополия? Стала ли Россия богаче за счет других?

К счастью, полемика с Солженицыным, так же как и “борьба” за независимость Казахстана оставались уделом политической и интеллектуальной элиты, не пошли вглубь, не привели к возникновению серьезных межэтнических противоречий. А такая опасность существовала, и если бы эти противоречия возникли, их причиной в значительной степени служила бы неадекватная, болезненная реакция властей на размышления писателя.

Новый конфликт между Назарбаевым и Солженицыным возник в апреле 1996 года. Тогда писатель вновь выступил на страницах “Комсомольской правды” и вновь, говоря о Казахстане, повторил свои давние мысли: об ущемлении прав русских, о возможности присоединения “русских областей” республики к России.

В ответ на эту публикацию прокуратура республики инициировала судебный процесс с требованием запретить в Казахстане распространение “Комсомолки” как издания, нарушающего Конституцию РК. В Алма-Ате состоялся длительный и не делающий особой чести казахстанским властям судебный процесс над газетой. Казахские эксперты признали, что Солженицын в своем интервью покушается на основы государственности, территориальную целостность республики, провоцирует межнациональную рознь. В конце концов редакция газеты опубликовала свои извинения, после чего конфликт был улажен.

В российской прессе этот процесс называли “позорным судилищем” и приводили в качестве яркого примера ограничения свободы слова. Казахстанские журналисты были менее эмоциональны в оценках, но многих томили недобрые предчувствия: сегодня – “Комсомолку”, а завтра возьмутся за нас… Действительно, весной 1996-го на “Комсомольской правде”, посмевшей без купюр напечатать Солженицына, власти отрабатывали судебные технологии, которые позже, в 1998-м были использованы против оппозиционной прессы.

На этом история трений между русским мыслителем и казахским руководством завершилась. И вот совсем недавно имена Солженицына и Назарбаева чуть было снова не оказались рядом. В октябре этого года, будучи с рабочим визитом в Алма-Ате, Ельцин вручил президенту Казахстана орден Святого Апостола Андрея Первозванного. Не будем касаться обоснованности подобного награждения – на эту тему было уже немало недоуменных статей.

До Назарбаева орденом были награждены два великих российских гражданина – академик Лихачев и конструктор Калашников. Президент Казахстана стал “третьим номером”. Солженицыну, по воле Кремля, полагался “номер четыре”. Остается только гадать, как в окружении Ельцина могли додуматься до такой последовательности. Или вообще не думали, а были уверены, что даже гордый “Исаевич” от такого ордена не откажется?

Увы, после необъяснимого награждания “номер три”, символизирующего политическую недальновидность нынешней кремлевской власти, сама награда оказалась в значительной степени девальвированной. Солженицын поступил достойно: сказал о своей “неготовности” принять орден, а фактически – отказался от него. В отличие от “царя Бориса” Солженицын ясно сознает историческую цену своих поступков.