Назначая нового премьера, Назарбаев неизбежно испытывает муки лидера, который еще многие годы хочет остаться для своей нации единственным и неповторимым. Это чем-то похоже на ощущение старого богатого мужа, присматривающего себе прекрасную половину: если она будет старой и безобразной, у него возникнут одни проблемы, если действительно прекрасной – другие.

В начале 90-х президенту требовалось прежде всего утвердить свою политическую власть, пусть даже ценой крупных экономических потерь. Потому функцию премьера исполнял Терещенко. Правда, он развалил финансы и загнал республику в огромные долги, зато даже у себя на кухне в отличие от некоторых говорил о Назарбаеве только хорошее. Правда, он не умел на равных толковать с иностранными инвесторами, зато безропотно принимал на себя ответственность за решения, которые принесли некоторым близким к власти бизнесменам сотни миллионов долларов. Как раз те сотни миллионов, которые в дальнейшем сыграли столь благотворную роль в процессе оффшорной приватизации.

Осенью 1994 года Казахстан просрочил выплату по ряду внешних задолженностей и оказался на грани дефолта. Тогда во главе правительства потребовался кризисный менеджер. Выбирающий из двух зол Назарбаев на этот раз предпочел профессионала – Кажегельдина. Вряд ли от опытного партаппаратчика, каким является Нурсултан Абишевич, укрылись нежелательные черты кажегельдинского характера: слишком самостоятельный, своенравный, слишком честолюбивый, слишком быстро соображает, в разговоре слишком ловко уходит от трудных вопросов и неприятных тем…

Была бы в стране другая ситуация – тенге потверже, да инвесторы пощедрее – Кажегельдина к премьерству на выстрел бы не подпустили. Но экономическая безопасность Казахстана находилась под угрозой: эксперты прогнозировали в случае продолжения хаотичной экономической политики фактическое банкротство государства (с арестом казахстанской собственности за рубежом, блокированием счетов казахстанских юридических лиц в западных банках и прочими удовольствиями). Потому Назарбаев после тяжелых раздумий распрощался с другом Сергеем и пригласил на хозяйство энергичного “Магжаныча”.

Тот сразу представил президенту собственную программу выхода из кризиса. Назарбаев в ней особо не разбирался, мудрено, но подход ему понравился: новый премьер приказаний не дожидается, напротив, сам рвется в бой. Что ж, дерзай, Акежан, выполнишь – награжу орденом, завалишь – пошлю в фонд “Интеграция”, а то и куда подальше.

Под программу люди требуются. Договорились так: две трети кабинета президент своими кадрами заполняет, треть – на откуп Кажегельдину. Скажем, на министерство финансов премьер своего человека поставил – профессионального экономиста Александра Павлова.

В высших политических раскладах Павлов ничего не смыслит, но это даже к лучшему: вследствие своего трогательного аппаратного незнания он может самому президенту правду-матку резать. Так, мол, и так, такие-то компании и фирмы наполучали кредитов, льгот и преференций, из-за чего все мы скоро окажемся в глубокой дыре, потому, Нурсултан Абишевич, надо все это прекратить. В окружении Назарбаева после недовольно шушукаются, хотят Павлова со всеми его бумагами съесть, да нельзя – Магжаныч рядом, в полной боевой готовности, за своих горой стоит, опасность за версту чует, с таким лучше не ссориться.

Свою программу Кажегельдин выполнил. Долгов стало поменьше, инвестиций куда больше. В государственной казне, ранее похожей на бездонную пропасть, даже жирок завязался: золотовалютный запас на пару миллиардов, выручка с продажи акций СП “Тенгизшевройл” компании “Мобил” – миллиард с лишним долларов в одном из западных банков. Не обошлось и без скандалов: то инвестор негодный попадется, то цена приватизированного объекта кому-то подозрительно низкой покажется. Но на этот счет и у премьера, и у президента было одно объяснение: каждое предприятие стоит столько, сколько за него дают, и ни долларом больше. Пошумят немного в прессе, повыступают, а крыть нечем – на то же место и сядут.

Одно не давало покоя Назарбаеву: слишком ловко у Акежана все получается. Отправится Кажегельдин на Запад – американцы республике военные катера дарят, деньги на конверсию дают, инвестиции наращивают. Поедет в Москву, с Черномырдиным по-свойски потолкует - тот прощает Казахстану долги, под которыми в свое время подписался Терещенко, ни много ни мало на полтора миллиарда долларов. Поедет в Японию – и вот уже осторожные японцы дешевые кредиты выделяют, мосты в Казахстане хотят строить, коммуникации развивать.

Близкие люди Назарбаеву прямо говорят: смотри, Нуреке, обставит тебя Акежан, слишком деловой, на Западе красуется, английским щеголяет, явно в президенты метит. Но и президент не промах – обогащает свою память лучшим, что выработало человечество. Узнал, к примеру, что в нормальном государстве должна быть система сдержек и противовесов. На Западе разные власти друг друга сдерживают: то парламент с правительством бодается, то президент с конгрессом. А Верховный суд вообще ни от кого не зависит – все мосты разводит в качестве главного арбитра.

Назарбаев этот опыт для Казахстана применил. Но не механически, а творчески. Вместо Верховного суда сам главным арбитром сделался, за ним всюду решающее слово и последняя воля. А сдерживают друг друга в его государстве не ветви какие-то, а отдельные персоны. Около каждого буржуазного специалиста типа Акежана, Павлова или Гриши Марченко свой комиссар должен быть - из родни или из аппарата. Пусть расцветают сто цветов, лишь бы присматривали друг за другом, да с президентом доверительно советовались.

Кажегельдина, например, должен был сдержать Ахметжан Есимов. Назарбаев для него специальную должность в Конституции предусмотрел: государственный секретарь. Звучит солидно, в США так называется министр иностранных дел. Эксперты долго ломали голову, зачем такой секретарь в Казахстане нужен. Неужто Токаеву потесниться придется? Президент в доверительной беседе дал понять: наш госсек к МИДу особого отношения иметь не будет, его задача – присмотреть за премьером, чтоб тот поперед батьки только в пекло лез и никуда больше.

Весной 1996 года Назарбаев издал указ о полномочиях госсекретаря. Подчинялся он лично президенту, имел право раздавать указания не только в администрации, но и в правительстве, местным акимам. Получалось, что в Казахстане при карманном парламенте и управляемом суде действуют четыре центра исполнительной власти: сам президент, премьер-министр с правительством, президентский комиссар при премьере – государственный секретарь и региональная элита – областные акимы. Такая хитрая разветвленность никакому Клинтону не снилась.

Однако эта система оказалась неработоспособной. Тяжело что-то решать, когда у одного правительства три начальника. Акимы при таком многоначалии вообще от рук отбились – изображают безропотное подчинение, а на деле каждый окучивает свою грядку и плевать хотел на центр. Вдобавок злые языки президенту донесли: Кажегельдин-то не только не рассорился со своим противовесом, а наоборот, подходы к нему нашел. Уединяются с Ахметжаном, о чем-то беседуют. Еще чего доброго сговорятся да и оставят главного арбитра у разбитого корыта.