(Продолжение. Начало в № 21)

Контракт века: первые итоги

ПЫТАЯСЬ решить проблему транспортировки западноказахстанской нефти, руководство компании Chevron изначально демонстрировало холодный прагматизм. ""Тенгизшевройл" приветствует любые варианты, - заявил в 1995 году в интервью нашей газете руководитель "ТШО" по связям с общественностью Роберт Уильямс. - Мы готовы транспортировать нефть через Россию к Черному морю в Новороссийск. Будет путь через Турцию - будем экспортировать через Турцию. Станет экспортным трубопровод через Китай - готовы работать по нему. Мы готовы транспортировать свою нефть даже через Балтийское море". Однако при множестве вариантов самым реальным новым нефтяным маршрутом продолжал оставаться каспийский трубопровод.

1995 год стал для Казахстана годом активного привлечения потенциальных партнеров к проекту КТК. В феврале в США отправился премьер-министр Акежан Кажегельдин. Он провел неофициальные переговоры с представителями нескольких крупных нефтяных компаний. Главным "претендентом" на долю в КТК была солидная Mobil. Американцы с интересом отнеслись к предложениям премьера, однако, поставили обязательное условие: если хотите, чтобы мы тратили миллионы долларов на сооружение нефтепровода, сделайте так, чтобы по нему шла наша нефть. Это можно было осуществить единственным образом - привлечь Mobil как совладельца "ТШО" и таким образом передать ему часть тенгизской нефти.

Chevron не собирался ни с кем делиться своей долей в "Тенгизшевройле". Ради святого дела капитализации пришлось делиться Казахстану. Газета "International Herald Tribune" сообщила, что Mobil рассчитывает на 25-процентную долю в тенгизском проекте. Информация оказалась верной. Разумеется, казахстанская сторона предварительно посоветовалась с Chevron. Там возможное присутствие Mobil в совместном предприятии восприняли позитивно: американцы не намеревались конкурировать друг с другом на "тенгизском нефтяном поле", напротив, стремились объединить финансовые усилия.

Аналогичное условие выдвигали и российские нефтяники. И вновь казахстанская сторона пошла на компромисс. "Обойденная" в ходе подписания в 1993 году Москва вдруг обрела свою долю акций "Тенгизшевройла" - компания "ЛУКОЙЛ" стала владельцем 5-процентного пакета. Конечно, в России были несколько обижены тем, что Mobil претендует на 25 процентов, в то время как "ЛУКОЙЛУ" достается лишь двадцатая часть акций. Однако на это имелись объективные причины: российская компания была не в состоянии привлечь на тенгизское месторождение крупные инвестиции. Играли свою роль и американцы: они явно не хотели того, чтобы на Тенгизе на равных присутствовал российский капитал, поскольку в сочетании с российским приоритетом в проекте КТК это создало бы рискованную для Chevron и Mobil ситуацию фактического управления всем проектом со стороны Москвы. А так нефть была преимущественно американской, нефтепровод - преимущественно российским, все в порядке.

Оставалось решить, что делать с компанией Oman Oil и Джоном Дойсом. На этот счет американцы высказывались твердо: Оман в проекте может оставаться, только на очень скромных условиях, соответствующих его реальным финансовым возможностям, а вот с г-ном Дойсом в КТК надо навсегда распрощаться. Эти важные моменты обсуждались с казахстанской стороной в ходе встречи в Уральске президента РК Назарбаева и премьер-министра РФ Черномырдина в сентябре 1995 года. На ней были обсуждены нюансы вхождения компании Mobil в оба проекта - КТК и "ТШО". Тогда же Оман получил недвусмысленное сообщение: его нефтяная компания может войти в проект таким количеством акций, за которое в состоянии заплатить, причем уже без всяких преференций, на равных с остальными инвесторами.

"Половину своей части "Тенгиза" Казахстан продал, однако и теперь большая часть, а точнее - 72 процента стоимости добытой нефти будет оставаться в республике, так как Chevron и Mobil выплачивают на территории Казахстана налоги, роялти, таможенные платежи. Неделю назад был подписан еще один совместный документ - протокол по реорганизации Каспийского трубопроводного консорциума и строительству трубопровода от Тенгизского месторождения до порта Новороссийск. Mobil получил 7,5%-ную долю участия. Казахстан же делит 50 процентов с Россией и Оманом". ("Казахстанская правда", 04.05.96).

Включив Mobil в тенгизский проект, Алма-Ата обозначила усиление американского присутствия в Западном Казахстане, что неизбежно должно было печально завершиться для Джона Дойса. Обратим внимание: официально об "изгнании" Дойса из КТК пока нигде не говорится. Однако участники консорциума назначают ему самый последний срок для изыскания средств - 1 октября 1995 года, этот срок проходит, а деньги так и не появляются. После этого казахстанская сторона официально заявила, что считает себя свободной от обязательств по контракту, заключенному участниками КТК, а Oman Oil соответственно утрачивает свое преимущественное право на долевое участие в проекте.

Таким образом, пока россияне колеблются, пытаясь, все же установить в КТК "сдержки и противовесы" против усиления американского капитала (американская нефть по американской трубе - это для России тоже слишком рискованная зависимость), в том числе в лице Джона Дойса, официальная Алма-Ата делает окончательный выбор в пользу здравого прагматизма. Исходная посылка нового, альтернативного проекта КТК такова: Казахстан и Россия являются держателями половины акций консорциума (по 25 процентов), а другая половина достается любым компаниям (но фактически, конечно, прежде всего, американским), которые в короткий срок обеспечат не волну обещаний, а поступление реальных финансовых ресурсов для сооружения трубопровода. Это уже, как говорится, совсем другая песня, мотив которой сразу пришелся по сердцу Chevron. Представители компании занялись конкретными условиями будущей сделки.

В начале октября 1995 года в Москву прибыла делегация Chevron во главе с вице-президентом компании Джидом Бжурой. Начался жесткий торг. Американцы предложили внести в проект до $750 млн и на такую же сумму привлечь банковские кредиты в обмен на 25% уставного фонда. Еще 25% должно было остаться у Казахстана (наша сторона внесла в проект трубопроводные активы и земельные отводы на сумму около $215 млн, и 25% - у России (тоже трубы и земля на сумму около $300 млн.). Оставшиеся 25% предполагалось разместить в солидных западных банках, либо передать под залог Европейскому банку реконструкции и развития (под эти акции, по мнению американцев, можно было получить около $400 млн.).

Наблюдатели из России задавались риторическим вопросом: почему Джон Дойс, обивая пороги западных банков и международных финансовых учреждений, не смог получить под акции КТК ни цента, а Chevron со спокойной уверенностью заявляет о своей готовности выложить сотни миллионов, в том числе кредитных ресурсов? Ларчик открывается просто, в зависимости от того, кто владеет ключом: банки не могут не учитывать мнение США и в свою очередь требуют гарантий будущей загрузки нефтепровода. Пока в КТК присутствовал г-н Дойс, таких гарантий никто давать не желал. А тут получается, что гарантию должны дать сами владельцы нефти - Россия, Казахстан и США. Это уже надежный вариант.

Тем не менее, и г-на Дойса было не так просто забыть. Он считал проект КТК своей интеллектуальной собственностью и настаивал на том, что уже совершил немалые затраты, которые ему должны возместить участники альтернативного проекта, в том числе американцы, расстроившие, по его мнению, первоначальную сделку. Дойс требовал компенсации в размере $100 млн. Эта очень круглая сумма сложилась из двух частей: $70 млн - причиненный Дойсу материальный ущерб и $30 млн - моральный. Американцы, севшие в Москве за круглый стол с участниками КТК, в том числе с представителями Oman Oil, не согласились на такую компенсацию.

Chevron показал хорошую осведомленность о расходах г-на Дойса по проекту. По мнению представителей Chevron, они составили не более $40 млн, и эту сумму американцы были готовы возместить. Что же касается морального ущерба, то Chevron не проявил особой сентиментальности и не счел даже нужным всерьез обсуждать этот вопрос. В конце концов, в КТК никто никого не обманывал, история трубопровода, который первоначально предполагалось запустить уже в 1997 году, - это не история простодушия и коварства, а скорее история борьбы за большие деньги. Как говаривал один из классиков, юноша может петь о потерянной любви, но скряга не споет о потерянных деньгах. Так что моральных компенсаций Дойсу, по мнению американцев, не полагалось.

Кроме того, российские эксперты отмечали объективно сильные юридические позиции финансово слабого г-на Дойса. Вспомним, что проект КТК при настоянии дальновидного голландца ратифицировался как международное соглашение еще в июне 1993 года российским парламентом. По всем международным нормам после такой ратификации этот документ приобретал силу закона, и российские власти были уже не вправе передавать те же самые активы новому пулу инвесторов.

Наконец, в Москве сыграло свою роль и некоторое раздражение российской стороны по поводу упорных и непримиримых американцев. Кто перекрыл Дойсу финансовый кислород? Они. Кто пытается задавать тон в Тенгизском проекте и не соглашается на акции группы? Они. Ох уж эти американцы, все-то они пекутся о своих интересах, а о российских интересах не хотят подумать.

Между тем в Москве опасались, что Chevron сделает КТК как бы "под себя" и оставит Россию с экономическим носом. Тариф за транзит нефти для учредителей нефтепровода предусматривался льготный - $3,25 за баррель нефти. Для других пользователей нефтяным маршрутом предусматривался более высокий тариф - $3,5. По мнению экспертов, став основным учредителем КТК, Chevron получал возможность сэкономить значительные средства на экспорте собственной нефти, а также получить около половины всей прибыли консорциума. Окупаемость проекта КТК, по оценке тогдашнего председателя совета директоров консорциума Юрия Шафраника, не превышала восьми лет. Правда, это был 1995 год, с иными мировыми ценами на нефть.

До оттеснения, конечно, дело не дошло, но Москва понимала: чем больше она будет упорствовать, тем более вероятно продвижение альтернативных транспортных проектов.

Из выступления представителя компании British Gas г-на Биддлстоуна на выставке "KIOGE 95" (Алматы, 4 октября 1995 г.):

"Центральноазиатские республики ищут огромных инвестиции для освоения своих углеводородных запасов, однако, доходы нефтяных компаний сегодня сравнительно невысоки из-за падающих цен на нефть. Одних только нефтяных запасов в недрах того или иного государства еще недостаточно, чтобы привлечь и удержать иностранных инвесторов, которые могут уйти, если правительство не создаст нормальных условий для их деятельности. В Казахстане к еще не решенным проблемам относятся нестабильность налоговой и правовой базы, частая смена чиновников, с которыми работают компании, а также частая несогласованность действий центральных и местных органов власти".

(Продолжение следует)

Марат НУРГОЖИН