БЕЛЫЕ ПЯТНА И ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ

Условно новейшую историю казахстанской внешней торговли можно разделить на несколько этапов. Первый этап - с 1992 по 1993 год - был cугy6o переходным. Для него характерно парадоксальное сочетание административных распределительных механизмов, доставшихся нам в наследство от социалистической экономики, и либерально-рыночной модели извлечения доходов. С одной стороны, республика оставалась в рублевой зоне, практически все крупные предприятия экспортеры находились в государственной собственности, их менеджерами были назначенные правительством директора, большинство из которых не могли диверсифицировать традиционные торговые адреса и всеми силами стремились сохранить хозяйственные связи с российскими партнерами.

Торговая политика "красных директоров" имела свои объективные и субъективные причины. К объективным следует отнести отсутствие какого-либо опыта торговли в дальнем зарубежье, нерегламентированность правил такой торговли в самом Казахстане (к международным конвенциям в этой сфере республика присоединилась позже), пробелы в законодательстве о внешнеэкономической деятельности, отсутствие сертифицированного экспорта (что в свою очередь приводило к неизбежному занижению цен на экспорт). К субъективным причинам относится психологическая инерция некоторых хозяйственных руководителей, упорно продолжавших отгружать продукцию в ближнее зарубежье, несмотря на отсутствие у партнеров денег для оплаты этих поставок.

При этом директора по привычке ориентировались на советские механизмы гарантированной торговли. В Советском Союзе функции финансового оператора в таких сделках выполнял Внешэкономбанк. Если дело касалось партнеров вне СЭВ, этот банк предоставлял гарантийные письма советским импортерам (если этого требовали иностранные поставщики) и требовал гарантий от иностранных банков по экспортным продажам. После распада СССР прежний Внешэкономбанк прекратил свою деятельность, гарантии перестали быть атрибутом банковского обслуживания внешнеторговых сделок. Однако хозяйственные руководители разобрались в принципиально новой ситуации далеко не сразу.

" Использование прежнего платежного механизма стало причиной роста взаимозадолженностей предприятий, так как у поставщиков уже не было стимула проверять кредитоспособность своих партнеров, пишет сотрудник МБРР Джон Нэш. - Поставщики все еще рассчитывали, что банковская система обеспечит платежи со стороны покупателей. Однако новые коммерческие банки не имели намерения финансировать задолженности и переложили это бремя на торгующие предприятия Центральный банк России не предпринимал каких-либо мер, побуждающих банки обеспечивать соблюдение торговых кон трактов или осуществлять финансирование торговых сделок. В результате предприятия были вынуждены искать более рискованные методы финансирования торговых операций Значительная часть торговли между республиками бывшего СССР велась вообще вне банковской системы посредством бартера и непосредственной оплаты наличными. По оценкам наблюдателей, бартерная торговля составляет, возможно, более половины всего объема межгосударственной торговли, причем наличность и другие средства прямых платежей составляют 5-10 процентов общего объема торгово-финансовых операций в области межгосударственной торговли " (Внешняя торговля в независимых государствах Всемирный банк 1994 г.).

Известно также, что во времена СССР практически все торговые операции с зарубежными партнерами инициировала и проводила Москва. В этом смысле интеллектуальные ресурсы и традиционные связи в этой сфере остались за пределами Казахстана. Разумеется, казахстанские производители обращались за помощью к опытным российским посредникам. Однако услуги последних стали стоить недешево. К тому же российские посредники, перестав быть государственными, в ряде случаев стремились соблюсти, прежде всего, свои интересы, что могло обернуться не слишком выгодными контрактными условиями для поставщиков из Казахстана.

Между тем действовавшая в России команда Гайдара фактически бросила на произвол судьбы промышленные гиганты, предоставив возможность директорам самостоятельно искать выход, Кризис неплатежей, финансовая несостоятельность российских потребителей казахстанского сырья вызвали резкое сокращение торговли за валюту и увеличение доли бартерных операций. Этот негативный для бюджета процесс (в бартере, как известно, не "принимают участия" деньги, а значит, казне ничего не достается) для директоров предприятий был вполне естественным и даже отчасти выгодным. Примитивный товарообмен по запутанным схемам (субъект А поставляет продукцию субъекту В в обмен на товары от субъекта С и так далее) помогал уходить от налогов и создавал ситуацию крайней неопределенности в документах, отражающих финансовую деятельность предприятий. В дальнейшем это сослужило государству дурную службу в ходе приватизации. Потенциальные покупатели проводили финансовый аудит приобретенного "кота в мешке" и неожиданно обнаруживали, что долги того или иного объекта в два - три раза больше, чем указывало правительство.

В итоге промышленный гигант оказывался банкротом, в то время как его финансовые ресурсы постепенно перетекали в богатеющие на глазах частные структуры под видом комиссионных и иных сборов Другим вариантом было оставлять часть валютной выручки за пределами Казахстана. Так у нас уже в первые годы государственной независимости появились первые, еще нелегальные миллионеры.

Из консультаций фирмы "КазинформВЭС" казахстанским бизнесменам: "Первое, что вы должны сделать - это проверить через специальный московский центр платежеспособность вашего потенциального партнера: существует ли вообще в природе фирма, которую он представляет, какова ее прибыль, сколько у нее денег на счету и т. д. Опыт последних лет показал, что на первых порах после открытия наших границ в страну хлынула масса сомнительных личностей, в том числе и наших бывших соотечественников, у которых за душой не было ни цента. Пуская пыль в глаза, они неплохо зарабатывали на нашей неопытности. Им на смену грядет волна посредников, причем опять-таки мелких и нищих, товар проходит через десятки рук, и каждый накручивает свой процент. Если проверка прошла успешно и вы убедились в дееспособности вашего потенциального партнера, внимательно проверьте собственные документы " ("АБВ", октябрь 1992 года).

ОШИБИТЬСЯ МОЖЕТ КАЖДЫЙ. НО ЦЕНА ОШИБКИ МОЖЕТ БЫТЬ РАЗНОЙ

Характерным примером довольно двусмысленной деятельности можно считать работу совместного предприятия "ТСК СТИЛ", организованного еще в 1989 году при Карагандинском металлургическом комбинате. Его основателями ста ли тогдашний директор Кармета Олег Сосковец и швейцарская фирма "СИТКО". Главной задачей СП была, как значилось в уставных документах, "пере работка нестандартной металлопродукции", проще говоря - металлолома и всякого рода металлических отходов. Однако реальная деятельность предприятия вышла далеко за рамки уставных целей.

Фактически под крышей "ТСК СТИЛ" производилась отгрузка металла в дальнее зарубежье, и это вне контроля тогда еще всесильной Москвы. Статус СП давал возможность избежать налогов с прибыли и переправлять металл за границу без всяких лицензий. По мнению экспертов, именно тогда в швейцарских банках могли появиться первые валютные счета отдельных физических лиц из Казахстана. Часть прибыли СП расходовалась и на личное потребление внутри республики: руководители предприятия (его возглавлял заместитель О.Сосковца на Кармете В.Лисин, который ныне руководит Новолипецким металлургическим комбинатом) получили импортные автомобили, имели возможность совершать длительные зарубежные командировки (данные КРУ Минфина Казахстана).

Любопытно, что в 1992 году Сосковцу как бы припомнили всю эту деятельность, после чего он внезапно ушел в отставку с высокой должности вице-премьера РК и перебрался в Россию на должность главы Комитета по металлургии. Почему это произошло? Было ли это в действительности связано с внешнеэкономической деятельностью "ТСК СТИЛ"? По мнению российских экспертов, Сосковец так же" как его хороший друг Владимир Щербаков (бывший первый заместитель премьера СССР Валентина Павлова, а затем советник президента Казахстана по экономическим вопросам) "пал жертвой" внутриаппаратных разборок. Вообще, "московская группировка" в казахстанском истеблишменте в то время стала занимать слишком большое место. Сосковец курировал всю казахстанскую промышленность, Щербаков попытался распространить свое влияние на приватизационные процессы - возглавил фонд "Интерприватизация", который провозгласил своей целью внедрение инвестиционных проектов в России, Казахстане и даже странах Восточной Европы. Это не могло не вызвать ответной реакции - хотя бы на "подковровом" уровне.

"Судя по всему, энергичный и честолюбивый Сосковец покинул Казахстан в результате ожесточенной борьбы аппаратных и территориальных кланов, непрерывно ведущейся в окружении казахстанского президента, - высказывает свою версию российская журналистка Ирина Савватеева. - По мнению многих аналитиков, против вице-премьера могла выступить группа Ерика Асанбаева, вице-президента Казахстана, председателя Комиссии по привлечению иностранных инвестиций, конкурентной для "Интерприватизации" структуры в процессах разгосударствления и капитализации казахстанской экономики."

Иными словами, менеджеры "Балхашмеди" оказали куда большее доверие бизнесменам из "Марк Рич", чем родному правительству. А все потому, что правительство обязывало отечественных экспортеров продавать большую часть валютной выручки на казахстанской бирже (фактически - государству) и тем самым интенсивно пополнять формирующийся под будущее введение нацвалюты золотовалютный фонд республики. В свете этой неприятной обязаловки "Балхашмеди" выгоднее было фактически оставлять всю свою валютную выручку за рубежом, на счетах компании "Марк Рич", которая в свою очередь подбирала пакет предложений (спецификации) для своего казахстанского партнера. При этом, надо полагать, опытные бизнесмены из "Марк Рич" получали двойную выгоду: сначала - когда покупали медь и перепродавали ее с изрядной накруткой, второй раз - когда осуществляли сделки на поставки в Казахстан разных товаров.

Таким образом, "Балхашмедь" оказался в числе злостных нарушителей президентского указа от 10 апреля 1992 года. Этим решением - стратегическим с точки зрения внешней торговли - глава государства обязал все предприятия на территории РК зачислять свою валютную выручку на счета в уполномоченных казахстанских банках. Вместо этого летом 1992 года валютные средства нашего медного гиганта, по данным проверки, хранились на счетах в четырнадцати (!) зарубежных банках - в Швейцарии, Франции, Голландии, Англии и Германии.

Менеджеры "Балхашмеди" возражали на все претензии следующим образом. "Марк Рич" изначально является фактическим владельцем казахстанской продукции, поскольку эта медь вырабатывается не из казахстанского сырья, а из привозного. В этом суть толлинговых операций владельцем сырья и металла в нем на всех стадиях технологического процесса является инофирма, поставившая сырье. Согласно казахстанскому законодательству (как и российскому, кстати) толлинговые контракты не облагались налогами, а фирмы-переработчики типа "Балхашмеди" получали оплату лишь за предоставленные услуги.

"Политика нашего государства в отношении фирмы "Марк Рич" меняется к лучшему, - заявил в марте 1993 года в интервью "Панораме" тогдашний замдиректора "Балхашмеди" Елкаир Сыздыков. - Недавно президент Назарбаев, участвуя в работе Всемирного экономического форума, встречался в Швейцарии с Марком Ричем. Они беседовали с г-ном Ричем вместе с министром внешнеэкономических связей Сыздыком Абишевым. В результате этой беседы объединение "Балхашмедь" имеет сегодня поручение от Министерства промышленности РК изучить возможность выхода казахстанских предприятий на прямые связи с фирмой "Марк Рич"."

Тонкость, однако, состояла в том, что "Марк Рич" не только снабжал наш комбинат давальческим сырьем и тем самым трогательно заботился о загрузке его мощностей, но и покупал непосредственно в Балхаше медный концентрат, который затем давал там же - "Балхашмеди" - в качестве давальческого сырья. Такой бизнес был для нас уже явно не выгоден. Попробуем подыскать аналогию.

Вряд ли вы согласитесь. Вам наверняка захочется узнать, сколько же выручил хитрый торговец за изготовленного вами Буратино. Если за бревно он заплатил вам рубль, за "услугу" - изготовление игрушки - еще два, а готовую игрушку продал на рынке за десять целковых, то вы явно рискуете получить прописку в стране дураков

А. Дабаев, А.Самсонов, члены комиссии по проверке внешнеэкономической деятельности ПО "Балхашмедь":

"На наш взгляд, договор между "Марк Рич" и ПО "Балхашмедь" более логично было бы начать со знаменитой фразы "крестного отца" дона Корлеоне из романа Марио Пьюзо: "Дружба - это все. Дружба превыше таланта Сильнее любого правительства Дружба значит лишь немногим меньше, чем семья." Последствия работы по толлинговой схеме таковы, что в ПО "Балхаш-медь" не поступают банковские документы, а если нет банковских документов, то, следовательно, бухгалтерский учет за приходом и расходованием валютных средств отсутствует."

ДЫРЯВЫЕ ЗАГРАЖДЕНИЯ НА ПУТИ ВАЛЮТНЫХ УТЕЧЕК

Приведенные примеры иллюстрируют во многом неизбежные издержки на пути формирования в Казахстане собственной внешнеторговой политики, которая была бы выгодна и предприятиям-экспортерам (импортерам), и государству. Другим распространенным каналом валютных утечек стало занижение контрактных цен на экспортируемую продукцию.

"В те годы нефть, медь, ферросплавы и другая продукция вывозились из Казахстана по ценам в два - три раза ниже мировых, - вспоминает бывший председатель Контрольной палаты Верховного Совета РК Газиз Алдамжаров. - Я знаю людей, которые сделали себе миллионные (в долларах, конечно) состояния на одной - двух сделках и теперь находятся за пределами нашей республики. Механизм был прост: контрактные цены занижались, при этом составлялся второй - конфиденциальный контракт с более высокими ценами. Продукцию покупали фактически по ценам второго контракта, но на счет предприятия-экспортера в Казахстан поступали только те деньги, которые были предусмотрены в первом. Остальные средства перечислялись на счета казахстанских фирм-посредников или даже отдельных физических лиц в западных банках."

По мнению Алдамжарова, в первые годы независимости Казахстан потерял на демпинговых ценах около $5 млрд. Эту цифру трудно подтвердить или опровергнуть, однако косвенные данные - полученные позже результаты финансового аудита крупных предприятий-экспортеров - указывают на то, что общие потери вполне могли исчисляться миллиардами. Один характерный пример: когда в 1994 году правительство приступило к приватизации по индивидуальному проекту Карметкомбината, выяснилось, что этот флагман советской металлургии имеет кредиторскую задолженность в размере более $400 млн. Не исключено, что свой вклад в эти долги сделало и предприятие, созданное на комбинате по инициативе Олега Сосковца.

Всего по лицензиям и в объеме установленных квот можно было экспортировать более тридцати видов товаров. Наряду со стратегическим сырьем в списке фигурировали пухо-перовое сырье, шелковые ткани, кожевенное сырье и кожа, пушно-меховое сырье и каракуль. Создавалось впечатление, что государство очень озабочено тем, что из него могут все вывезти и распродать, хотя во всем мире озабочены обычно противоположной проблемой где найти выгодных покупателей.

Существовали также лицензии на некоторые виды импорта. Скажем, ввезти в Казахстан удобрения, предметы роскоши из драгоценных металлов, химические средства защиты растений и лекарственное сырье можно было только с разрешения властей. И, наконец, существовал особый перечень тех "специфических" видов продукции, экспорт и импорт которых осуществлялся только по решениям Кабинета министров Вы думаете, что речь идет только о ядерных материалах и продукции двойного назначения? Да, о них. Однако рядом с вооружениями и радиоактивными веществами в этом списке значились зерновые культуры. Таким образом, в подобных постановлениях были налицо характерные признаки неразвитости рыночных институтов и частных структур, которые во всех странах торгуют куда целесообразнее, чем мудрое государство.

"Для легального вывоза металла за рубеж необходимы: во-первых, договоренность с директором металлургического комбината, во-вторых, лицензия на вывоз. Что касается договоренности, то раньше с этим проблем почти не было. Нужно было только найти приличного зарубежного покупателя, платящего долларами, и дать некоторую сумму долларов наличными руководителю предприятия-производителя, после чего этот руководитель пишет письмо в МВЭС о том, что действительно согласен продать металл такой-то фирме. Ныне согласие руководителя предприятия действовать через вас как через посредника можно получить только одним способом. Посредник должен самостоятельно "выбить" из МВЭС лицензию, допустим, на 5000 тонн металла. После этого часть лицензии, например, на 2000 тонн, поступает в распоряжение руководства комбината, а остальное продается через посредника Западу. В этом случае возможен просто короткий телефонный разговор между комбинатом и "своим" человеком в МВЭС. Тот устраивает вам лицензию, разумеется, не запросто так. Как правило, помимо оплаты наличными нескольким тоже необходимым людям, МВЭС "садится" на проценты от продажи (от 3 до 15 процентов), заключая с покупателем договор о помощи при транспортировке, погрузке, отгрузке и охране металла". ("Бизнес-клуб", 15.06.93).

(Продолжение следует)

"ДН" ПРОДОЛЖАЕТ серию публикаций, посвященных истории внешней торговли Казахстана. Наиболее интересным и в то же время хаотичным и неоднозначным по своим экономическим последствиям был первый этап - с 1992 по 1993 год. В числе главных противоречий этого этапа было сочетание административных распределительных механизмов, доставшихся нам в наследство от социалистической экономики, и либерально-рыночной модели извлечения доходов. Истинные, частные хозяева крупных казахстанских предприятий-экспортеров еще не появились, установленные государством контрольные механизмы не работали. Это повлекло процесс криминализации внешней торговли, интенсивной утечки из страны валютных ресурсов. С другой стороны, это же в какой-то мере создало финансовую основу для формирования крупного частного национального капитала и последующего перехода промышленных комплексов в руки оффшорных фирм, контролируемых не только зарубежными партнерами, но и казахстанцами.

БОЛЬШЕ! ГЛУБЖЕ! ДЕШЕВЛЕ?

Первые результаты бурных процессов либерализации внешней торговли были впечатляющими Постсоветские менеджеры проходили трудную школу. За 1991 год число хозяйствующих субъектов в Казахстане, имеющих право выхода на внешний рынок, увеличилось в три раза и превысило тысячу. В то же время, как отмечали эксперты, это изобилие желающих поторговать с "заграницей" не сопровождалось соответствующей валют ной выручкой. По объему экспортных поставок Казахстан к началу 1992 года занимал всего лишь пятое место в СНГ - после России, Украины, Беларуси и Узбекистана, хотя по объему ВВП и национального дохода находился на третьем месте. Одной из причин этого была утечка валютных ресурсов. Другая причина - зависимость казахстанского экспорта от конъюнктуры мирового рынка.

Номенклатура экспортной продукции в 1992 году составляла 290 наименований. Казахстан торговал с 80 странами мира, причем в ближнем зарубежье абсолютным лидером среди стран-партнеров была Россия (около 60 процентов всего казахстанского экспорта), а в дальнем особо выделялись Швейцария и Нидерланды - быть может, в силу законодательных особенностей в этих странах, позволяющих с минимальными налоговыми отчислениями переправлять валютную выручку оттуда в оффшорные зоны.

Главным предметом нашего экспорта, разумеется, было, сырье. Эксперты отмечали, что после распада СССР сырьевые ресурсы стали вывозиться из республики значительно интенсивнее (несмотря на установки некоторых общественных организаций быстро покончить с односторонней сырьевой ориентацией экономики). Это было объяснимо: суверенному государству, у которого до 1991 года вообще не было собственной валютной кассы, понадобились немалые суммы для содержания зарубежных дипломатических представительств, вступительных взносов в международные организации, формирования золотовалютных запасов с целью обеспечения будущих тенге, а главное - для закупки товаров, которыми ранее в централизованном порядке нас обеспечивала Москва

"Экспорт алюминия из стран СНГ (прежде всего России и Казахстана) в 1992 году вырос по сравнению с 1988 годом в шесть раз, меди - в 3,9 раза, свинца - в 13,3 раза, цинка - в 4,5 раза, - писали в начале 1993 года эксперты МВЭС России Сергей Акимов и Юлий Антонов. - Может быть, мы получили за счет этого столь необходимую для реформирования отечественной экономики валюту? Как бы не так! Беспрецедентное увеличение потока сырья и материалов из СНГ на Запад привело к резкой дестабилизации мирового сырьевого рынка. Например, цены на алюминий на Лондонской бирже металлов в первой половине 1992 года были ниже среднего уровня 1989 года на 35 процентов, медь - на 28 процентов, свинец - на 30 процентов, олово - на 14 процентов, цинк - на 27 процентов. Это означает, что мы вывозим дополнительные количества дефицитных, причем невосполняемых, сырьевых ресурсов вхолостую, в ущерб себе, одновременно обогащая западных клиентов."

Этот негативный процесс бесстрастно отмечал Госкомитет РК по статистике и анализу "Внешнеторговый оборот РК за первое полугодие составил $692 млн., - говорилось в статотчете. - Произошло снижение экспорта по сравнению с прошлым годом на 56 процентов и на 14 процентов - снижение импорта. "Таким образом, только за первые шесть месяцев суверенитета мы получили вдвое меньше экспортной выручки, чем раньше. И это несмотря на лихорадочное наращивание физических объемов поставок. Продолжим цитирование статотчета "В первом полугодии предприятия-экспортеры отгрузили за рубеж 41 тысяч тонн угля - это в 19 раз больше, чем за тот же период 1991 года. Дизельного топлива отгрузили в 6 раз больше, свинца - в 3 раза больше, ферросплавов - на 41 процент, чугуна - на 11 процентов. Одновременно сократился и без того небольшой объем экспорта металлорежущих станков - на 89 процентов, шерсти - на 51 процент, зерна - на 28 процентов."

Не блистали величиной и цены на углеводороды - нефть в 1992 году продавалась на мировом рынке в среднем по $19 - 20 за баррель, тогда как в 1990 г. ее цена составляла $23

- 24 (сегодня, впрочем, и пейзаж 1992 года выглядит светлой мечтой, поскольку ныне цена нефти снизилась до $12 за баррель). В целом, несмотря на снижение цен, объемы казахстанского экспорта продуктов нефтепереработки, цветных металлов и угля возросли соответственно в 5, 2 и 19 раз. Почти три четверти всей валютной выручки давали пять областей Джезказганская (27 процентов от объема экспорта), Восточно-Казахстанская (19 процентов), Карагандинская (15 процентов), Джамбулская и Мангистауская (по 11 процентов) Две области - Тургайская и Талдыкорганская, ныне канувшие в оптимизационную Лету, в начале 90-х вообще не давали экспортной продукции

В импорте казахстанские предприятия отдавали предпочтение партнерам из бывших социалистических стран (60 процентов от общего объема), поскольку здесь наблюдалась определенная ментальная общность - в частности, партнеры могли идти на больший риск, понимая некоторую туманность гарантий, - и обоюдное согласие на бартерные операции. Бартер составлял 18 процентов от всех операций, и еще 31 процент - клиринг, то есть половина торгового оборота - осуществлялась без участия денег. Основными импортерами в Казахстан из стран дальнего зарубежья стали Китай (42 процента), Югославия (12 процентов), Венгрия (10 процентов), Австрия (11 процентов).

Австрийский импорт был обусловлен довольно выгодным кредитным соглашением, которое в начале 1992 года подписал в Вене президент Назарбаев. Тогда Австрия открыла для нашей страны кредитную линию без верхнего предела. Поначалу планировалось, что за счет высокотехнологичной европейской продукции нам удастся даже переоснастить промышленность. Однако реальность оказалась более прозаична: австрийские миллионы, по которым наш бюджет расплачивается по сей день, были радостно израсходованы, прежде всего на продукты питания и товары широкого потребления.

Вообще, в структуре нашего импорта преобладали продовольственные товары и сырье для пищевкусовой промышленности. Это воспринималось на Западе с некоторым удивлением, так как было известно, что в Казахстане огромную роль играет аграрный сектор, а значит, страна должна быть не столько импортером, сколько потенциально сильным экспортером продовольственных ресурсов. Вероятно, это изумление по поводу нашей внешнеторговой политики сочеталось с тайной радостью европейских торговцев, которые и так стремились сдержать напор сельхозпродукции из стран Восточной Европы. Скажем, против Венгрии с ее отличными консервами были предприняты определенные тарифные санкции, которые сделали эту продукцию на рынках стран Западной Европы невыгодной.

Надо полагать, правительственные эксперты в ЕС внимательно смотрели программы нашего правительства по развитию перерабатывающих мощностей в аграрном секторе, в частности, строительства сотен небольших колбасных и молочных заводов, а также прислушивались к широковещательным заявлениям некоторых общественных деятелей (к примеру, Олжаса Сулейменова), выступающих за немедленную переориентацию финансовых потоков государства с приобретения готовой продукции на покупку технологических линий, которые создадут на селе эффективные рабочие места и решат проблему импортозамещения. В итоге Западу так и не пришлось всерьез волноваться по поводу конкурентных возможностей нашего продовольствия. Наоборот, мы по-прежнему являемся импортерами продуктов - от колбасы до яблок

Другая тенденция снижение доли машин и оборудования в объеме импорта до 11 процентов. На первый взгляд, необъяснимое явление, не нам ли нужны современные производственные комплексы, которые позволят ограничить сырьевой экспорт? Но, если разобраться, все объяснимо на покупку новых линий и создание новых производств нужны десятки и сотни миллионов долларов. Таких денег у предприятий нет. Поэтому им куда проще купить за границей партии готовых товаров и тем самым обрадовать своих работников и местное население

Более того, статистика отмечала, что даже то оборудование, которое все же импортируется как правило, не находит себе применения. Это казалось фантастикой государству остро не хватает валюты, а отдельные предприятия маринуют на складах импортное оборудование. Чтобы разобраться с таким парадоксом, на места выезжали разного рода проверки, но хозяйственники находи ли столько причин для объяснения этой ситуации, что проверки уезжали, а дела шли по-прежнему

В сущности, если по совету мудрого Козьмы зреть в корень, основная проблема состояла в том, что покупатели руководители госпредприятий не несли никакой финансовой ответственности за результаты своего сомнительного хозяйствования. Что же было делать правительству? Увольнять их? На смену старым приходили новые, еще более голодные, которые творчески (и, вероятно, не без выгоды для себя) развивали финансовые несуразности старых. Сажать? Уже не говоря о малом эффекте подобных силовых решений, это было бы названо волной репрессий и противопоставило нас