Разочарование

Жанна Болатова

ГОВОРЯТ, что великие композиторы и музыканты видят мелодию в цвете. Синий, красный, черный и белый, бесконечная череда оттенков и полутонов - это не только ноты, но и мысли, чувства, слезы, смех и радость. Бесконечный не понятый никем и непознанный внутренний мир. Его нельзя выкрасить в один цвет жирной масляной краской. Но, как ни парадоксально это звучит, мир можно ощутить, и тогда человеку, который пристально всматривается в черный квадрат, открывается истинная суть простого и сложного, черного, а потому - цветного мира.

Осень уходит тихо и неслышно. Ей незачем поднимать вокруг шум, ведь по-настоящему сильные никогда не стремятся показывать свою удаль. Это свойство более присуще суетливым, а потому и "избранным" некоторым гражданам страны, которые, по никчемному совету таких же мелких и суетливых имиджмейкеров ошибочно полагают, что много шума - означает авторитет и власть.

Весь октябрь в благодатный Алматы прилетали и улетали многие политики. Каждый их приезд сопровождался положенным по статусу и не положенным, а потому еще более желанным ажиотажем вокруг собственной персоны. Причем с официальной частью все попятно. Алматинские журналисты уже поняли, что нужно писать и как при этом надлежит себя вести

А вот с "неформальной" политикой дела обстоят похуже. Октябрь доказал, что отсутствие навыков освещения демократических выборов привело ко многим неуклюжим казусам К примеру, наивные и, скажем честно, еще по-провинциальному добросовестные и беззлобные "сомики и караси пера" даже не догадались, что писали именно то, что хотели от них премудрые московские и более "зарубежные" советники и адвокаты известного в Казахстане человека, некогда представлявшего исполнительную власть. Воистину, сидя в темном зале, выводя на авось каракули, журналисты едва ли не впервые почувствовали, что значит работать в экстремальных условиях. И когда вопреки "представительному голосу из толпы", заявляющему, что пресс-конференция не состоится, вы слушаете речь авторитетного зарубежного эксперта, то именно в этот миг возникают острое чувство правды и еще горькое и испуганное ощущение, что все идет не так. И демократия - это не отключение света в разгар нежеланной кому-то пресс-конференции, не силовое прекращение работы издательств газет.

Ночные бдения возле дома претендента в кандидаты, встречи в аэропорту, добрые слова в адрес средств массовой информации и особенное внимание к российским и зарубежным журналистам привели вначале к некоторому результату. Страна почувствовала себя демократической и самонадеянно попыталась вздохнуть полной грудью воздух этой самой свободы.

Однако при первых же потугах многим тем, кто шел в авангарде выборной кампании, пришлось попридержать воздух в легких. Громкий предвыборный клич так и не прозвучат. Вместо этого адвокаты Акежана Кажегельдина долго и утомительно доказывали судебной "машине", что административного правонарушения не было. И говорить на природе о честных выборах - право каждого гражданина страны. "Это все понятно", - согласился представитель закона. Но понятно и другое, что "уважающий себя человек" дважды мнения не меняет, даже в том случае, если это судья, который при рассмотрении дела в первый раз несколько напутал в законах. Решение изменено не будет. А страна пусть бодрой походкой направляется к демократическим альтернативным выборам. И если никто из бойких СМИ не станет акцентировать внимания, то как говорится, отряд не почувствует потери бойца.

Так вот "вернемся к нашим баранам", как любил говаривать Виссарион Григорьевич, октябрьская премьера оказалась весьма драматичной, особенно, простите за каламбур, для бывшего премьера. И где оказался в конце октября г-н Кажегельдин, пока не понятно. Жаль только, что он улетел, но ведь есть вероятность, что он вернется.

Тем не менее отметим, что в осенней премьере задействован не один, а несколько актеров, с той или иной долей претендующих на главную роль. На конец октября в Центризбиркоме зарегистрировалось пять претендентов в кандидаты. Все они показали прекрасное знание государственного языка и приступили к сбору подписей 160 тысяч казахстанцев. На этой стадии простому народу пришлось немного прийти в изумление и тут же одуматься типа: "Фу ты, о чем это я, подписываться надо, сказано же - ставь подпись". На протяжении всей недели в редакцию газеты поступают звонки молодых казахстанцев, получающих высшее образование. Политически активные граждане интересуются, а законно ли то, что в вузах их добровольно-принудительно "просят" поставить подпись в подписных листах в пользу одного кандидата. Причем во всех обращениях фигурирует одна и та же фамилия. Что это, демократические нормы или остатки прошлой тоталитарной жизни, гадать не нам. На это есть наблюдатели, которым предстоит вынести свои вердикт. К тому же в процессе предвыборной премьеры на сцене появляются многие поющие хвалу и воздающие "по заслугам". В драматической предвыборной драме отличились многие СМИ. Их причитающие, обличительные и зачастую односторонние голоса вызывают то внимание и сочувствие, то безразличие или даже презрение. Если государственные масс-медиа с присущей им экономической и другой зависимостью весело напевают одну и ту же авторитарно-завуалированную песенку, тo другие "градусы и века" в унисон пишут о другом великом сыне народа.

Что же касается остальных аспектов предвыборной кампании, то их действительно не счесть. Говорят, что авторитарным строй называют потому, что в политике превалирует мнение одного человека. Последние события показали, что авторитарному можно дать и другое, более вольное объяснение. К примеру, до сих пор в казахстанской политике превалирует индивидуальный путь наверх. Зарегистрированные политические партии, копирующие друг друга как в целях и задачах, так и в бессилии и политическом безволии, по сути, не играют какого-либо серьезного значения. Напротив, карьера одного человека может кардинально измениться. Быть спецом в той или иной области желательно, но, конечно, не обязательно. Много надежд возлагала реальная оппозиция в отношении одного действующего политика. Именно на него делали ставку "отмеченные" административным правонарушением, а потому не участвующие лично лидеры несостоявшегося Народного фронта. Однако посол Казахстана в Турецкой республике так быстро получит другое, более высокое назначение, что любознательные средства массовой информации так и не разгадали, о чем же говорили между собой г-н Кажегельдин и г-н Турсумбаев. Нечто подобное произошло и с лидером правых, который по роду своей деятельности должен отныне держать только одну позицию - государственную. И, наблюдая за октябрьской премьерой, в преломлении к грядущим выборам можно сказать: "То ли еще будет...".

Будет, конечно, 10 января, и выборы, о которых мы много говорим уже сейчас, будет уже определенный жизнью итог. Его достижение ни у кого не вызывает сомнения. Напротив, что выборы состоятся и президента выберут, является, пожалуй,- самым верным из всего того, о чем думают и что предполагают казахстанцы.

Тепло, разлитое в алматинском воздухе, необычно для октября. Его приятное веяние чувствуют все жители бывшей столицы, радующиеся долгожителю - бабьему лету. И чем дольше оно задерживается, тем суровее, печальнее и холоднее представляется неминуемо надвигающееся. Ожидание зимы, пожалуй, хуже, чем ее наступление, ибо жителям страны она представляется всегда по-разному.

***

Мейрамбек ТОЙКИН

НИКОГО не удивило богатство минувшего октября событиями и действующими фигурами. Ведь как справедливо заметил один наш высокопоставленный соотечественник, весной и осенью происходят традиционные обострения психо-физиологического отношения к окружающему миру в организмах тех людей, которым выпала в нашей стране честь именоваться политиками.

К наблюдениям упомянутого соотечественника можно добавить и исторические традиции политической активизации событий в Казахстане и в целом на постсоветском пространстве - семь с половиной десятилетий, прожитых под знаком Великого Октября, не могли пройти бесследно для поколений, вступивших в зрелую жизнь в советское время.

К удивлению журналистов основная масса наших соотечественников с выраженной пассивностью отнеслась к политическим перипетиям минувшего месяца. Исключение составили организованные ряды рабочего класса на предприятиях, принадлежащих иностранных инвесторам (лидер казахстанских коммунистов отнес таких рабочих к наемным работникам, исключив их из пролетариата), неорганизованные массы студентов местных вузов, госслужащие, работники крупнейших банков и национальных компаний, владельцем контрольного пакета которых является государство, и, как всегда, аграрии. Составляя в общей численности необходимые для поддержки претендента в кандидаты на пост президента страны пару сотен тысяч голосов, упомянутые ряды и массы дружно высказались в пользу нынешнего главы государства - другого выбора у них не было. Причина проста - как пояснил "ДН" один из видных представителей деловых кругов страны, промедление в такой ситуации было "смерти подобно", а отказ от поддержки заданной кандидатуры гарантировал, что "могут и голову оторвать". Впрочем, у страха, как известно, глаза велики, и не исключено, что массовый психоз поддержки известного претендента был вызван в большей степени въевшимся в гены постсоветского электората почитанием больших и малых вождей на грани готовности к культу личности. К аграриям эта версия не относится, поскольку, по информации "ДН", их просто пообещали оставить без угля и дров в эту зиму в случае отказа от подписей.

В целом, псевдодемократическую пробежку от известного послания "верхов" к "низам", датированного 30 сентября, до решения парламента о досрочных выборах и далее до непосредственного выдвижения кандидатов наш народ провел не то чтобы с удовольствием, но с подчеркнутой дисциплинированностью. Такое поведение свойственно опытным спортсменам и солдатам конца первого года службы, которые во время бега стараются ни о чем не думать. Плюрализм в стране развивался в октябре по принципу, сформулированному еще британцами в эпоху, когда солнце над их империей не заходило: "Богатые, хоть они и преисполнены решимости не давать читать бедным ничего предосудительного, готовы - и даже любят - выслушивать от них нравоучения". В разряд "предосудительного" попали газеты, однозначно занявшие антипрезидентскую позицию (теле- и радиоканалы страны заблаговременно были переданы под контроль лояльных к власти кругов). В разряд "нравоучений" попали обращения ветеранов и депутатов парламента к нынешнему руководству страны на темы: "Ты начал - тебе и кончать", "Тебя мы знаем, и больше никого" и так далее в этом же духе. Особо ретивые стращали страну невиданными потрясениями в 2000 году и по этой причине требовали от главы государства немедленно переизбраться - как будто президент даже самой могущественной страны мира способен противостоять стихии или истории.

Пока понятно, что в качестве стихии депутатами рассматривалась лишь кандидатура Акежана Кажегельдина. Действительно, если вспомнить, как энергично г-н Кажегельдин развивал ситуацию вокруг себя в начале месяца, то казалось, что события пойдут не по сценарию графа Кентского, а по версии шута шекспировского короля Лира, ехидно сформулированной следующим образом: "Кукушка воробью пробила темя, за то, что он кормил ее все время". Кто кому "пробьет темя", станет ясно лишь 10 января, но пока, похоже, все шансы на победу у "воробья". Конец же октября завершился для главного (как казалось в начале месяца) противника Нурсултана Назарбаева так же, как для графа Кентского в его взаимоотношениях с королем Лиром. Слова графа, высказанные много веков тому назад, кажутся нам весьма уместными и для г-на Кажегельдина, находившегося в конце месяца где-то на одном из побережий Атлантики: "Прощай, король./ Раз дома нет узды твоей гордыне,/ То ссылка - здесь, а воля - на чужбине". В этой связи одна из казахстанских газет не преминула высказать собственную версию неожиданной политической активности бывшего премьер-министра, заподозрив его в желании получить политическое убежище на Западе.

Правительству все происходившее в стране, начиная с 7 октября, было абсолютно безразлично, поскольку 10 января согласно Конституции оно неизбежно должно уйти в отставку. Прожить все это время правительство намерено с размахом и, судя по последним его действиям, руководствуется при этом простым принципом, изложенным еще рядовым римским гражданином в шекспировском "Кориолане": "Что ни день, отменяют какой-нибудь хороший закон, который не по вкусу богачам". Богачи в казахстанском правительстве есть, и логично предположить, что за оставшиеся два с лишним месяца они сделают все возможное для себя лично и подконтрольных им компаний, чтобы вступить в новый 1999 год и новое тысячелетие с хорошими впечатлениями от жизни в Астане и отличными финансовыми результатами.

В целом все происходящее в октябре напомнило журналистам сюжет, по которому был построен знаменитый гоголевский "Вий". Находившийся в строго очерченном круге электорат снаружи этого круга пугали всякого рода политические призраки и привидения, оборотни и лешие, требовавшие одного

- голосов и поддержки. Все они, как и положено, исчезли утром, оставив нас, измученных и еле стоящих на ногах, лицом к лицу все с теми же трудностями

- безработицей, обнищанием и отсутствием какой-либо надежды на светлое будущее на родной земле. До выборов призраки будут появляться еще не раз, и закончится вся эта вакханалия, видимо, явлением Вия: глобального кризиса, за открывшимися веками которого мы увидим лишь одно - еще большую бедность и нищету.

***

Кенесбек Хмуров

СТРЕМИТЕЛЬНЫЕ октябрьские изменения внутренней политической жизни Казахстана - стоит ли их ассоциировать с весьма емким поводом:

"Глупо оставаться нормальным, когда весь мир сходит с ума"? Идет ли речь о риске неуправляемости демократического режима, связанного с известным расширением конституционных полномочий и его уязвимостью перед лицом потенциальной нестабильности?

Конечно, ошибочно утрировать цели власти, стабильность которой, по ассоциации с прогремевшим в конце месяца скандалом с Аугусто Пиночетом, можно достичь самым известным методом - подавлением, диктатом всех элементов системы одним его главным звеном.

Подобные "жертвы" могут оказаться даже излишними, так как безучастность общества и его озабоченность чуть ли не инстинктивным самосохранением (психологическая суть которого уже некогда была подчеркнута "ДН" определением "сопротивление изменениям") является одним из главных козырей в политической игре.

Не с этих ли позиций можно наблюдать просто ничем непоколебимую уверенность в том, что своеобразная "досрочная" практика должна непременно получить одобрение всех, кто "искренне" заинтересован в сохранении и развитии каких-либо положительных сторон существующей экономической системы? Может, действительно, "демократия порождает такое государство, какое ей желательно ?

Или мы вправе утверждать, что для нее характерно "периодически возникающее подозрение, действительно ли более чем половина людей права более половины времени", как когда-то выразился Э.Б.Уайт?

Возможно, что когда речь заходит о "внезапном" наступлении макроэкономической неустойчивости, всегда существует насущная потребность в решительных действиях для преодоления экономического кризиса. А отсюда - естественное разочарование в действиях исполнительной власти и "лазейка" для повсеместной ее критики, всевозможных жестких реформ, публичного объявления урезанного бюджета, то есть той самой агонии, в которую и вовлекается "жаждущее" стабилизации население.

Раз когда-то, в обстановке первоначального хаоса, подобная политика "дала плоды", то существует вполне вероятная возможность повторить все сначала, своего рода доказать, что ухудшение, например, социальных индикаторов - это всего лишь непрекращающийся поиск ответа на кризисные явления внешнего и внутреннего мира.

Если мы косвенно вспомнили также "страдающую" в этом году Латинскую Америку, то нетрудно заметить некоторые параллели внутренних проблем, допустим, с совсем еще недавней политикой аргентинского президента Менема, который, поборов в свое время гиперинфляцию (надолго ли?), посчитал "крайне необходимым" провести в жизнь конституционные изменения, позволяющие ему претендовать на переизбрание и оставаться у власти дольше одного срока. А кто сейчас вызовет в памяти события, предшествующие данным процессам - подчинение им Верховного суда, ограничение свободы прессы, массы всевозможных указов сомнительной конституционности...

Надо ли говорить о президенте Перу Фухимори, который потребовал для себя чрезвычайных полномочий сразу после выборов 1990 г., а в 1992г. распустил парламент. Вот и сегодня в Бразилии вновь избранный на пост президента Фернандо Кардозо планирует ввести "временные чрезвычайные меры" под жесткие условия терпящего одно фиаско за другим МВФ.

Вот уж поистине в политике, как ни в какой другой области, "дорога в ад вымощена благими намерениями"...

Согласитесь, как легко подвести текущую тенденцию под громкие лозунги обеспечения общественных интересов и наведения порядка в экономической системе. Поэтому совсем, казалось бы, необязательно нести взаимные издержки идеальной демократии, которая предполагает наличие в обществе двух явлений: публичного соревнования за голоса избирателей и включенности в политический процесс широких групп населения.

Впрочем, вполне возможно предвидеть резонную иронию, что традиционная мораль обязанностей гражданского общества давным-давно уступила место потребительству, все большему эгоизму и "дрожанию" лишь за индивидуальные права, то есть тому извечному "иметь", нежели "бьпь".

На первый взгляд, такие соображения идут еще с буквального восприятия "laissez faire", то есть принципа абсолютной идеализации эффективного рынка, где человеком движет только своекорыстие и банальная выгода - куда ему до дел государства.

Однако подобный экономический порядок, когда по логике мысли отца идеи Адама Смита, "преследуя свои собственные интересы, человек часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится служить им", можно справедливо охарактеризовать несколько циничным выражением Бернарда Шоу относительно христианства: "единственная его беда состоит в том, что оно никогда не было испытано".

А уместно ли у нас говорить о другой стороне медали, когда расширение роли государства, означающее для многих переложение ответственности на всесилие его функций, способствовало возникновению всеобщей апатии и отчужденности? Ведь не секрет, что оно, по сути, и предоставило в наших условиях развиваться рынку по классической схеме "пусть идет как идет" или все тому же let it be.

Наверное, не стоит здесь искать какие-то единственно верные пути решения, так как, скорее всего, массовое сознание общества как раз и находится между этими двумя крайностями, только медленно поворачиваясь со второй к первой (или наоборот, судя по последним нерешительности и опаске?).

Может быть, поэтому сейчас все явственнее создается впечатление, что "демократия - это форма организации власти, ... разрушительная для самой себя"?

Однако не стоит забывать известные слова о том, что "хрупким экономическим системам, не обладающим гибкостью и способностью эволюционным путем приспособиться ко все возрастающим трудностям и социальным переменам, грозит величайшая опасность угасания, какими бы прочными они ни казались в данный момент".

Тогда, наверное, будет поздно осознать, что под воздействием этих "внешних" изменений должны были измениться ценности и убеждения одной стороны, тогда как для другой уже сейчас пришла пора отказываться использовать традиционные слова и понятия, признающие лишь "белое" и "черное" для описания "серого" характера современной жизни.

"Деловая неделя" 6 ноября 1998 года

TNVP