Право не терпит насилия

Жанар АЙТЫМОВА

- Чума на вас обоих, - сказал один мой знакомый и выключил телевизор. Видимо, чтобы не смущать свой душевный покой. Другой, с детства не в меру любознательный, позвонив среди ночи, искренне - изумленно вопрошал: "Слушай, что происходит?!" Видимо, полагая, что это профессиональная обязанность журналиста - знать ответы на самые каверзные вопросы. Даже заданные глубокой ночью. Спросонья я промычала что-то об историческом материализме, наутро же сама вдруг озадачилась: действительно, свидетелями чего, каких событий мы все сегодня являемся? Этот вопрос, переадресованный директору Казахстанского международного бюро по правам человека, лауреату Международной премии Европейского Союза и США 1998 года в области развития демократии и гражданского общества Евгению ЖОВТИСУ, вылился в непростой разговор...

- Знаете, меня поражают люди, с изумлением взирающие на то, что происходит сейчас в связи с предстоящими выборами, на методы предвыборной борьбы, используемые властью. Это может возмущать, смешить, но не удивлять. Наше бюро, я лично предрекали все это еще четыре года назад. В конце 1993- начале 1994 годов. Именно тогда стало очевидным, что Казахстан пошел по пути авторитарного развития.

- Значит то, что происходило до этого, и было демократией? Многие, наверное, не заметили сей исторический факт.

- Напрасно Вы иронизируете, конечно, это были только робкие ростки, но они были! В определенной части общества царили, я бы сказал, романтичные умонастроения. Появлялись общественные, в том числе и политические, объединения, независимые телеканалы и газеты, вспомните открытые зоны, свободные эфиры... Было какое-то движение, активность людей, превращающихся в граждан. Посткоммунистической элите стало сложно управлять в новых, диковинных для нее условиях: она не привыкла к свободе, она не привыкла отвечать за свои поступки, вести хоть какой-то диалог с обществом, она жутко нервничала от критики оппонентов и осмелевших журналистов. Необходимо было либо двигаться дальше и демократизировать саму политическую систему, либо возвращаться назад. Последнее было чревато негативной реакцией цивилизованного мира, куда мы поначалу вошли с имиджем демократического государства и, как следствие, проблематичностью вхождения в сферу мировой торговли.

- Что же произошло такого к 1994 году, что мы вдруг начхали на свой взлелеянный имидж самых демократически "продвинутых" азиатов постсоветского пространства?

- Казахстанские власти к тому времени поняли, что Запад руководствуется прежде всего геостратегическими и экономическими интересами. Что, если в открытую не сажать инакомыслящих в тюрьмы, не расстреливать мирные демонстрации, не врываться с дубинками в редакции независимых СМИ, - Запад в общем-то не будет особенно возмущаться. Главное, с одной стороны, сохранять определенный демократический флер, а с другой, немножечко поприжать. Ну тяжело! Критикуют, появляются оппоненты, выдвигаются в президенты, в Парламенте образуются какие-то группы. И тогда начался процесс, следствием которого являются сегодняшние события: разгон Парламента, референдум, новая Конституция, тендер - все в ряду событий, все закономерно.

- Запад молча взирал на происходящее, к чему же теперь их "выражения озабоченности"?

- По моей условной градации, в 1997 году начался третий этап развития нашего общества. Если, начиная с 1993 года, мы потеряли все, чего достигли в смысле гражданских прав, институционально, то теперь, с 1997 года, стали терять практически. Власти уже разгоняют мирные демонстрации в Жанатасе и Кентау, преследуют оппонентов... Мы можем "поздравить" себя: у нас уже появился первый заключенный, Мадел Исмаилов, признанный организацией "Международная амнистия" узником совести. Власти перегнули палку, и западные страны стали "беспокоиться".

- Что Вы думаете о предстоящих выборах, о кандидатах на президентский пост?

- Чтобы выборы были честными, честной должна быть предвыборная кампания. Условия у всех претендентов должны быть равными, а Вы ведь видите, что творится... Я с ужасом последние две недели наблюдаю за этой вакханалией или шоу, иначе и не назовешь, с выдвижением президента и не понимаю - зачем это президенту?! Неужели он и его окружение не видят, что любому, даже необразованному человеку все понятно, мы ведь и в советские времена не верили такому выражению "всенародной поддержки". Даже коммунисты действовали умнее, не так топорно и грубо. На кого это рассчитано, не понятно, если хотели показать, кто в доме хозяин, можно было просто стукнуть кулаком по столу и сказать: я буду президентом до 2030 года. Никто бы не вышел на площадь: общество у нас достаточно апатичное, коммунисты вытравили из нас гены сопротивления. Когда нашу Конституцию сравнивают с французской, я всегда говорю: "У француза в голове сломана Бастилия, отнимите у него хоть толику свободы, и он выйдет на площадь". У нас в голове сидит Кремль, поэтому, при желании, с нашей Конституцией в Казахстане легко можно установить диктатуру.

- Состояние общества, не готового к переменам, часто и служит обоснованием необходимости твердой руки.

- Идея сама по себе несколько комична, дескать, власть у нас продвинутая, она желает демократизации, да вот народ попался неправильный, сопротивляется. Все это, конечно, чушь, потому что сами понятия - свобода, право, справедливость - естественны природе человека. Любой здравомыслящий человек понимает, что свободно говорить лучше, чем молчать, что иметь разные точки зрения лучше, чем одну, что лучше, когда тебя не выгоняют на площадь, чтобы за кого-то проголосовать, что лучше, когда ты можешь все прочитать, когда ты можешь потребовать, выразить протест, поменять Правительство. Это всегда, во все времена, даже в средневековье, - лучше!

- Многие, подобные Вам, не верят в возможность у нас честных выборов, но к чему тогда альтернативные кандидаты, к чему заведомо обреченная борьба?

- Из всех соперников ныне действующего президента, наиболее серьезна фигура Кажегельдина, шансов у него в нынешних условиях мало, но... участвовать в выборах ему обязательно надо. Во всяком случае, это позволит сформировать в республике биполярную систему.

- После выборов... Какой Вам видится наша жизнь?

- На мой взгляд, возможны два варианта развития событий. Я не исключаю, как это ни парадоксально, что президент, утвердившись на последующие семь лет, может отпустить политические свободы. Вот, мол, теперь можно, теперь я хороший, я же обещал. Однако, у меня есть опасения, что этому может воспротивиться его окружение, которое вернулось в свое привычное удобное положение, когда можно пригрозить журналистам, приказать выключить в отеле свет, запретить проведение неугодной конференции...

Либо, наоборот, возможно, что после выборов президент заявит: сейчас я железной рукой буду бороться с коррупцией, буду бороться за эффективную экономику, буду, буду, буду, и уж тут мне крикуны точно не нужны.

- Ну и как Вы думаете, поможет железная рука?

- Что Вы, чем больше система укрепляется всезнании своей мощи, тем больше она слабеет. Это давно известно и доказано самой историей. Право, если над ним издеваться, мстит всем бесправием, а происходящее сейчас - к праву никакого отношения не имеет.

Назовите это политической целесообразностью, констатацией факта о концентрации власти, чем угодно, но не правом. Право - та же математика, которая имеет свои законы, их нельзя истолковывать и переписывать, как вам то выгодно. Иначе не имеет значения, есть в стране Конституция или нет, есть право "Я так сказал" или "Я так считаю", или "Поверьте мне". Настроения мои, увы, довольно пессимистичны: мы многое потеряли, а что обрели? Стабильность, которой гордятся власти, - это стабильность негативного консенсуса. Человек апатично махнул на все рукой и ушел в себя. Настроения до боли знакомые, не правда ли?

"XXI век" 5 ноября 1998 года

TNVP