На наш взгляд, все страны СНГ вступают в третий этап своего политического развития, последующего за обретением независимости в 1991 году, активного строительства атрибутов ее на первом этапе и усиления президентских полномочий - на втором. Если ранее в строительстве политических структур в СНГ определяющим было обеспечение продвижения реформ, то теперь на первый план выходит необходимость плавного реагирования всей совокупности общественных явлений на внешние и внутренние вызовы. Иными словами можно сказать, что если ранее социальная база преобразований, скорее, рассматривалась как некий теоретический конструкт, то теперь на всем пространстве СНГ она рассматривается как необходимое условие самовыживания.

Как всегда, на пространстве СНГ наиболее выпукло общественные процессы проявляются в России. Достаточно вспомнить кровавый район Верховного Совета в 1993 году и последовавшие в идейном фарватере за Россией остальных стран СНГ, но уже бескровным усилением президентских режимов.

Сентябрьские события 1998 года повысили значимость Госдумы, представительской ветви власти в целом. В Послании Президента Назарбаева также сделан акцент на расширение полномочий Парламента. Эти параллели - свидетельство схожести политических режимов этих двух стран. В этой связи анализ недавнего российского кризиса, по вашему мнению, будет способствовать большему пониманию казахстанской политической специфики, а также необходимости оперативного внесения коррективов ее развития.

ГЛОССАРИЙ

Россия - огромная страна к северу от Казахстана, ядро рухнувшей в конце XX века империи СССР.

Ориентир - важная веха вдоль пути не всегда достижимая не всегда конечная цель, а всего лишь ориентир.

Автократия - явное нарушение баланса ветвей власти мотивированная, как правило, чрезвычайными обстоятельствами.

Как любая молодая структура, Казахстан стремится, найти внешние ориентиры для своего развития, провозглашая то и дело то одно, то другое государство в качестве модели для своего будущего развития. Примеры многочисленны: Турция, арабские страны, Южная Корея, Малайзия, Индонезия.

Важным в функционировании любого государства - для его внешних связей и внутри самой страны - является парная дефиниция "Свой-Чужой". И Казахстану, прежде всего, необходимо было отделить себя именно от России как структуры, доминировавшей над ним на протяжении уже более 3-х столетий.

На самом деле, как нам представляется, вольно или невольно, всегда и во всем - для целей анализа, сравнения, упреждающих решений - руководство страны ориентируется прежде всего на Россию. Да и сами люди сравнивают свое положение, прежде всего с Россией.

Как правило, если что-либо в Казахстане - например, преобразования в экономике, приватизация, развитие того или иного сектора экономики и т. д. - продвинуты больше, чем в России, - это выставляется на продажу: "Мы впереди России!".

Общего в этих двух государствах значительно больше, чем различий - уж слишком небольшой период прошел с распада СССР. Это как схожие характеры экономик, например, их сырьевое и экспортоориентированное производство, так и ментальность их населения, что в конечном итоге, может и быть самое главное.

В политике, как наиболее концентрированном выражении всех общественно-экономических интересов, аналогия между Казахстаном и Россией наиболее очевидна. Прежде всего мы имеем в виду одинаковый характер функционирования всего комплекса общественных структур этих двух стран.

Общим знаменателем здесь может выступить такой симптом, как несобираемость налогов в концентрированном виде указывающий на наличие глубоких общественных проблем в политической, экономической и социальной сферах. Ситуация, когда фискальные меры не в состоянии стать эффективными регуляторами, - результат отсутствия дифференцированного подхода к разным товаропроизводителям, показатель значимой доли теневой экономики, криминального бизнеса, обусловленного тем, что реально процесс преобразований и действия органов управления ориентированы в разных направлениях. В конечном итоге - это показатель того, что экономика находится в депрессивной фазе, а общество - в системном предкризисном состоянии. Как следствие, чрезвычайно низкий потолок устойчивости, когда обвал вполне прогнозируем, что и случилось де-факто в России.

Обвал 17 августа, приведший к гигантскому социальному напряжению, снижению уровня жизни, к почти троекратному падению курса рубля в срок 2-3 недели, не сопровождался, однако, общественными потрясениями. Иначе говоря, развитие событий оказалось под контролем: под контролем не только властной элиты, но и под контролем самого общества, причем как на федеральном, так и на региональных уровнях.

Можно сказать, что в России фактически впервые с 1991 года прошел сеанс обратной связи между элитой и обществом, а в результате произошло существенное перераспределение полномочий между ветвями власти. Это фактически и позволило "выпустить пар" и дать не только надежду населению, но и самой власти - шансы развивать более эффективные механизмы управления.

Таким образом, демократические принципы - выборы по партийным спискам в парламент, выборы губернаторов, наконец, выборы самого президента России - впервые в комплексе дали практические результаты и позволили без крови начать выход из самой экстремальной ситуации.

Итак, мы затронули два аспекта развития Казахстана и России: одинаковый характер функционирования политических систем, с одной стороны, и разницу в развитии самих политических систем этих стран, с другой.

Характеристика общества, как системы, находящейся в перманентном предкризисном состоянии, относится фактически ко всем странам СНГ. В этой ситуации у них чрезвычайно небольшой набор альтернатив: паллиативные меры, такие как краткосрочные займы, тиражирование ГКО на фоне искусственной поддержки национальных валют, ориентация на крупные долгосрочные займы для реанимации экономики, а также ряд процедур рационализации весьма ограниченного бюджета. К последнему варианту можно отнести попытки начать "жить по средствам", изыскать дополнительные источники пополнения бюджета, реструктуризация приоритетов и т.д.

Каковы варианты управляемости этой весьма не простой ситуацией?

Слабость подобной архитектоники заключается в том, что любого рода импульсы задаются только из центра, все остальные звенья теряют свою значимость. Скорость реагирования на внешние возбудители тем самым минимизирована. Ощущение чиновниками собственной бесконтрольности и малозначимости приводит к повсеместному попустительству, коммерциализации государственных интересов.

Российский кризис, в котором наиболее ярко проявились черты паралича автократической власти, как системное явление значим для всего постсоветского пространства.

Уместен вопрос: что же означает сегодня автократический режим правления в СНГ? Существенно здесь явное нарушение баланса сил ветвей власти, мотивированное, как правило, чрезвычайными обстоятельствами. Наличие последнего аспекта свидетельство непродолжительности такого характера функционирования режима, который доказав либо напротив не сумев доказать свою целесообразность впоследствии уходит с авансцены.

Пример России наглядно иллюстрирует, что в постсоветское время автократические режимы могут быстро стать псевдоавтократическими - единоличная власть трансформируется в множество локальных очагов частного интереса, идущего вразрез с общегосударственной стратегией

Кризис в России, о котором уже немало сказано, проявил, по нашему мнению, несколько неочевидных вещей.

Примечательно, что Сергей Кириенко сделал то, что явилось бы первым шагом коммунистов у власти. Но это был, скорее всего, единственно верный шаг - объявив о банкротстве страны, избавить ее от тяжелого бремени пирамиды ГКО. Сейчас уже стало очевидно, что заявление от 17 августа будет дезавуировано. Вероятно, понимал это и сам Кириенко. Страна, обладающая ядерной дубинкой, способна диктовать условия. Активная позиция, когда уступок и конкретных шагов сейчас ждут именно от России, более выгодна.

Экономика в России была сильно политизирована, притом что Правительство не обладало значительным политическим весом, решая, в лучшем случае, задачу громоотвода Семибанкирщина, сознательно прибирая к рукам одно СМИ за другим, добилась политического влияния. Когда Виктор Черномырдин или кто-либо другой говорил о том, что любого олигарха (деятельность которого почти всегда сомнительна) можно поставить на колени, он был прав. Но что не давало сделать это, - средства массовой информации, влияние и созданный ими политический вес. Поэтому олигархам (СМИ) на руку было иметь политически не влиятельное правительство. Любое серьезное экономическое решение тут же табулировалось политическими средствами (компании в СМИ, акции протеста, задержки в прохождении законопроектов и т.д.). В этом СМИ, олигархи, оппозиционные партии (Государственная дума) были заодно.

Те, кого называли олигархами, кажется, повержены. Сумеет ли новое правительство стать закрытым от так хорошо понятного советским людям влияния нового захода большого бизнеса?

Российский опыт показал, что только четвертая власть - масс-медиа, не в состоянии осуществлять контрольные функции, поскольку принадлежала она тем же "олигархам". Хотя безусловно пресса все равно играла свою роль чистильщика, пусть зачастую и в междуусобной борьбе своих хозяев.

В развитии политического кризиса в России самую существенную роль сыграла вторая ветвь власти - парламент. Ясно, что в деле контроля исполнительной власти для предотвращения нового прихода олигархов должна сыграть свою партию и судебная власть. Кажется, она начинает с разборок вокруг Банка России?

Другой вывод - экономика России после августа 1998 года все более избавляется от радикалистских определений. До последнего времени любой экономический шаг правительства относился либо к рыночным (реформаторским) либо наоборот антирыночным (антиреформаторским). Сейчас любые меры идут с ярлыком "антикризисных". Вместе с тем, страна, наконец-то, как это ни парадоксально, избавилась от коммунизма, поскольку тезис (рынок, реформы) и антитезис (коммунизм, администрирование) изжили себя, несмотря на то, что образ коммунизма был демонизирован на президентских выборах в 1996 году.

Правительство, взяв на себя политическую ответственность за происходящие в России процессы, впервые после кабинета Егора Гайдара стало ведущим политическим игроком. Мерилом стала целесообразность, а лозунгом - антикризисность.

Отношение населения на всем протяжении проявившегося кризиса, было определяющим. Любопытно, что безответственность забастовок сменилась вскоре ответственностью выживания, надеждой на разрешимость стоящих перед страной задач. Но именно угроза, что население выберет более радикальный Парламент, не позволила Борису Ельцину "продвинуть" свою кандидатуру.

В череде кризисов политических систем, сопровождающих экономический кризис с Востока на Запад, явно прослеживается закономерность. Разные исходы сопутствовали кризисам в Южной Корее и России, с одной стороны, и Индонезии - с другой.

Во всех случаях - тяжелейшие последствия для всего общества. Но в Корее и России - плавные изменения в политической системе, бескровные конфликты. В Индонезии - кровавые потрясения, фактически полная пересмена, скандальная отставка только что "избранного Сухарто".

В чем же разница?

Возможно, что наличие полисубъектности, т. е. ряда ведущих политических игроков, перераспределение между ними груза ответственности выступает в качестве демпфера постоянной угрозы социального взрыва. Это удалось первым двум странам, но не Индонезии. При этом Корея уже прошла стадию автократии, а в России были заложены механизмы возможного плавного перераспределения.

В условиях постоянного предкризисного состояния, этот факт весьма примечателен для стран СНГ. Пирамида автократизма весьма не устойчива.

Похоже, что период персонифицировано абсолютной ответственности за страну последовательно изживает себя.

"Время по Гринвичу", 2 октября 1998 года, № 76 (294)