Марат НУРГОЖИН

(Продолжение. Начало в № 21)

СОГЛАШЕНИЕ Казахстана с американской компанией Chevron об освоении Тенгизского месторождения рассчитано на 40 лет. Однако в первые же годы его функционирования обе стороны столкнулись с проблемой, которая заставила существенно пересмотреть первоначальные оптимистические расчеты. Такой проблемой стала транспортировка нефти. Казахстан предполагал переправлять все увеличивающийся поток тенгизской нефти через российский трубопровод. Однако Россия не проявила заинтересованности в этих поставках. В результате Москва дала почувствовать и Chevron, и правительству РК, "кто в доме хозяин". Поиски экономически эффективных путей транспортировки продолжаются до сих пор.

“ЖИДКОЕ ЗОЛОТО” ПОПАЛО В КАПКАН

В отличие от некоторых других иностранных компаний, предпочитавших в рекламных целях рассуждать о бескорыстной помощи экономике Казахстана, "Шеврон" с самого начала не скрывал, что пришел в республику для того, чтобы делать серьезный бизнес и получать весомую прибыль. Две группы вопросов - экология и социальная сфера - находились в постоянном поле зрения американских партнеров. В противном случае американцам не только не удалось бы преодолеть настороженного отношения местного населения, но и грозило войти в серьезные конфликты.

Уже при подписании контракта был оговорен основной социальный эффект деятельности "Тенгизшевройла". Учреждение СП означало, что в Атырауской области будет создано 3,5 тысячи новых рабочих мест, которые займут казахстанские рабочие и служащие, $22 млн будут вложены в обустройство вахтового поселка на Тенгизе. $80 млн - в строительство жилья и административных комплексов. Кроме того, предусматривалось интенсивное развитие местной инфраструктуры: строительство и реконструкция железных и автомобильных дорог, аэропортов, морского транспорта и транспорта общего назначения.

Не все эти планы удалось осуществить. Подобное масштабное строительство планировалось профинансировать прежде всего за счет прибыли от реализуемой на мировом рынке нефти. Однако продажа "жидкого золота" оказалась не столь интенсивна, поскольку его поставку стала сдерживать Россия. Предлогов для этого имелось достаточно, и прежде всего сложное "экологическое качество" тенгизской нефти, наличие в ней различных примесей, которые, с одной стороны, могли негативно влиять на окружающую среду, с другой стороны - оказывать высокое коррозийное воздействие на трубопровод.

По мнению казахстанских экспертов, подобные предлоги были не достаточными для полного объяснения той жесткости, с которой действовала Москва. Вероятно, существовали определенные политические основания для того, чтобы российские власти не проявили особо теплых чувств к "Тенгиз- шевройлу". Возможно, сказалась обида от того, что все лавры договора с американской компанией достались исключительно казахстанской стороне, которая вполне успешно "разрулила" дела с американской акулой, не прибегнув к какой либо посреднической или консультативной помощи недавнего союзного центра.

Некоторые специалисты утверждали, что в Москве тормозят казахстанский нефтяной экспорт из-за того, что не желают усиления конкуренции на мировом рынке - якобы тенгизские ресурсы могут каким-то образом "перебежать дорогу" российскому экспорту. Это объяснение выглядит малоубедительным, поскольку в казахстанском проекте с Chevron речь шла о сравнительно небольших объемах экспорта, которые вряд ли могли повлиять на ситуацию и составить серьзную конкуренцию колоссальному потоку российских углеводородов.

Малоубедительно и другое объяснение: о том, что Казахстан и американцы как бы "обошли" Россию при подписании контракта, не учли интересов Москвы, за что и поплатились. Напротив, официальные источники в Казахстане сообщали, что еще весной 1993 года, незадолго до подписания контракта, Алма-Ата достигла договоренности с Москвой относительно объемов транспортировки. Одновременно была разработана программа капиталовложений, предусматривающая создание экспортного трубопровода (проект КТК). Таким образом, представители России соглашались беспрепятственно и на достаточно выгодных для Казахстана условиях переправлять на мировые рынки добываемую "ТШО" нефть, а Chevron, в свою очередь, обязался сыграть основную роль в капитализации проекта Каспийского трубопровода, выгодного для России.

Наиболее убедительным выглядит самое простое объяснение: за "капризами" Москвы не скрывалось ничего, кроме защиты своих экономических интересов и желания иметь определенную долю прибылей, которые сулил этот проект. Москва действительно опасалась, что тенгизская нефть со временем "разъест" российскую трубу. Москва хотела иметь долевое участие в проекте (что впоследствии было успешно осуществлено - 5-процентную долю в "Тенгизшевройле" получил "ЛУКойл"). Наконец, Москва еще раз (так же, как в истории с новой рублевой зоной) продемонстрировала Казахстану, что не намерена делать экономические уступки стратегическим союзникам в ближнем зарубежье и что "дружба дружбой, а денежки - врозь".

В итоге приход на Тенгиз американской компании вызвал парадоксальный эффект: объем добычи не только не увеличился, но, наоборот, снизился. Если к началу 1993 года на Тенгизе добывалось около 10 тысяч тонн нефти в сутки, то есть более 3 млн тонн в год, то к лету того же года добыча сократилась почти в три раза. По словам тогдашнего представителя Chevron в Алматы Владимира Думчева, бывали дни, когда на Тенгизе работало лишь 30 процентов добывающих мощностей. Chevron планировал добыть в первый год работы примерно 3 млн тонн нефти, но уже осенью стало ясно, что этот показатель достигнут не будет (в реальности было добыто чуть более 1 млн тонн). Американцы скрипели зубами, казахстанская сторона вела напряженные переговоры с Россией, но ситуация оставалась прежней: нефть, добытую в рамках "контракта века", было просто некуда девать.

Из статьи Джеймса Кинджа в журнале "Newsweek" (июль 1994): "Ограничения, введенные Россией на экспорт нефти из Казахстана, поставили под сомнение осуществление иностранных инвестиций в районе Каспия на миллиарды долларов и вызвали подозрения западных компаний относительно реальных мотивов поведения Москвы. "Если говорить прямо, то это политический момент, - заявил в недавнем интервью менеджер СП "Тенгизшевройл" Чарльз Ауверманн. - Ранее русские принимали 330 тысяч тонн меркаптановой нефти в месяц и вдруг неожиданно стали экологически сознательными." "ТШО" планирует потратить $40 млн на строительство завода по очистке нефти от коррозийных примесей. Однако руководители СП опасаются, что если Россия не хочет нефти, то всегда найдет новый повод для того, чтобы остановить ее. Проблемы, переживаемые ныне СП, способны заблокировать другие возможные сделки иностранных компаний в регионе, включая разработку каспийского шельфа в водах Казахстана и Азербайджана. Г-н Ауверманн отметил, что не задавался целью изучить, в чем именно состоят политические мотивы России. Однако западные аналитики утверждают, что Россия, контролирующая практически все нефтепроводы бывшего СССР, показывает мускулы с тем, чтобы выставить требования относительно своей доли в реализации выгодных контрактов на нефтяные разработки на Каспии. Все проекты Каспийского в регионе зависят от России в плане достижения рынков сбыта, и она все тверже заявляет о намерении контролировать экспортные маршруты."

CHEVRON СОКРАЩАЕТ ИНВЕСТИЦИИ

К примеру, в феврале 1995 года начальник отдела СП "ТШО" по связям с правительством и общественностью Роберт Уильямс сообщил агентству "Интерфакс'', что инвестиции могут сократиться до $50 млн. "Поскольку вопрос об увеличении экспорта неясен, мы решили пока не расширять Тенгизский проект", - пояснил мистер Уильямс. Сокращение инвестиций явилось частью бизнес-плана компании на 1995 год, учитывающего реальные объемы экспорта. По сведениям Р. Уильямса, в 1994 году СП экспортировало всего 1,7 млн тонн нефти (ранее планировалось около 5 млн тонн), а российская квота на 1995 год составляет 3 млн тонн. При этом с месторождения можно стабильно получать 4,5 млн тонн нефти. "Пока квота не возрастет хотя бы до 4,5 млн тонн, нам не имеет смысла расширять мощности", - отметил представитель "ТШО".

Тогда же американцы сообщили, что не намерены начинать строительство завода по первичной переработке нефти, так как уже имеющиеся аналогичные предприятия вполне справляются с теми объемами, которые добываются на Тенгизе. В целом представители Chevron демонстрировали невозмутимость в отличие от наших властей, которые явно нервничали. Для Chevron неудачи на первом этапе реализации Тенгизского проекта могли означать потерю какой-то доли прибыли, которая, впрочем, могла быть восполнена за счет дальнейшей добычи. Кроме того, по условиям контракта, американцы обязались выплатить многомиллионный бонус после достижения определенного объема добычи нефти.

Американцы показали прагматичное отношение к этой ситуации: раз нет прибыли - значит, нет смысла наращивать инвестиции. Этот холодный прагматизм послужил хорошим уроком для казахстанского правительства, которое вынуждено было учиться активно лоббировать интересы "Тенгизшевройла" в ближнем зарубежье. Формальные и неформальные контакты с представителями российского руководства не давали быстрого эффекта: Москва явно не хотела договариваться лишь с Казахстаном, ей важно было включиться в непосредственные переговоры с представителями Chevron и оговорить дополнительные гарантии финансирования проекта трубопровода, проходящего через территорию России.

В то же время именно представители Chevron оказывали поддержку правительству и Президенту на крутых поворотах новейшей истории Казахстана. Именно они постоянно утверждали, что наша республика является могучим магнитом для иностранных инвестиций и тем самым привлекали в Казахстан представителей других солидных компаний. В феврале 1995 года, когда сгустились тучи над казахстанским парламентом (как выяснилось спустя год после выборов и начала его работы, округи были "нарезаны" неправильно, следовательно. Верховный Совет оказался нелегитимным), президент компании Chevron Overseas Petroleum Inc. Ричард Мацке направил письмо премьер-министру Казахстана Акежану Кажегельдину, в котором говорилось:

"Мы по-прежнему считаем, что инвестиционный климат в Казахстане является одним из наиболее благоприятных в бывших республиках СССР. Большинство инвестиций Chevron в странах бывшего Советского Союза приходится именно на Казахстан, а не на Россию и не на Азербайджан. Однако мы также признаем, вслед за Вами, что залогом дальнейших инвестиций в нефтегазовую промышленность Казахстана является возможность транспортировки продукции на экспортные рынки "

Затраты СП "Тенгиз-шевройл" и Chevron на Тенгизском месторождении за период с апреля 1993 года по декабрь 1994 года, по данным "Chevron Overseas Petroleum Inc.", были следующими (в миллионах долларов) см. таблицу. По СП "Тенгизшевройл" Капитальные затраты - 658 Эксплутационные издержки - 157 Прочие расходы (тарифы, роялти и т.п.) - 105 Итого расходов - 920 За вычетом прибылей - 283 Чистая потребность в наличности - 637 Чистая сумма наличности, предоставленная Chevron - 637 Прочие расходы Chevron: Уставной фонд "Тенгизшевройл" - 25 Бонус для Атырауской области - 20 Прочие бонусы - 30 Итого - 75 Общая сумма затрат Chevron - 712

Марат НУРГОЖИН

“Деловая неделя”, 12 июня 1998 года, № 23 (301)