Контракт века: первые итоги

Продолжение. Начало в № 21

САМЫМ трудным периодом реализации тенгизского проекта можно назвать 1993 - 1994 годы, когда Россия ограничила прохождение углеводородного сырья из Казахстана по своим трубопроводам. По мнению экспертов, это была во многом неизбежная реакция на самостоятельное заключение контракта казахстанского руководства с корпорацией Chevron. Москва действовала по принципу: раз вы сами обо всем договорились и обошлись без нашего участия - не обижайтесь, если теперь придется договариваться с нами.

ЭКОЛОГИЯ: ПРИЧИНА ИЛИ ПОВОД?

Во времена СССР тенгизскую нефть подавали главным образом на Самарский нефтеперерабатывающий завод. В 1993 году Самарский НПЗ согласился принять менее 1 млн. тонн такой нефти. В Москве разводили руками: ничего не можем поделать, пусть "Тенгизшевройл" сам договаривается с переработчиками. Удалось договориться с Астраханским НПЗ, но лишь на полмиллиона тонн, и то ближе к 1994 году.

Это вынудило "Тенгизшевройл" существенно сократить добычу и экспорт - до 1,7 млн. тонн в 1994 году (в 1995 г. экспорт увеличился, но незначительно - до 2,7 млн тонн, хотя СП готово было добыть и поставить на внешний рынок 4,5 млн. тонн нефти). Иные экономически эффективные пути для экспорта в то время еще не просматривались, хотя специалисты Chevron усиленно прорабатывали варианты транспортировки с использованием железнодорожного транспорта и танкеров. РОССИЯ мотивировала свой шаг в первую очередь экологическими причинами - Тенгизская нефть имеет высокую концентрацию коррозийной серы, это быстро изнашивает трубопровод. Кроме того, в нефти содержатся не слишком токсичные, но специфически пахнущие вещества - меркаптаны. Самарские экологи (возможно, с подачи местных властей) забили тревогу но поводу этих меркаптанов, которые якобы угрожают окружающей среде.

В результате самарский НПЗ стал отказываться от "дурно пахнущей" нефти, заявляя, что используемая им технология переработки не подходит для столь специфического сырья. Администрация предприятия ссылалась на экологические пикеты, на требования общественности исключить из производства "опасную" нефть Тенгиза. "Тенгизшевройлу" предлагалось для начала "оздоровить" эту нефть. "Россия потребовала очищения этой нефти от химических соединений - меркаптанов, заявил в июне 1994 года президент государственной холдинговой компании "Мунайгаз" Булат Елеманов. В мировой практике добычи подобной нефти ее очистка перед транспортировкой не производится. Тем не менее, нам такие условия поставлены были, и сейчас руководство СП ведет переговоры с российской стороной".

Ряд экспертов в Москве и Алматы сочли, что подобная "забота" Москвы о трубопроводе и экологической безопасности на самом деле является ее косвенным ответом на попытки Казахстана обозначить свой национальный сектор на Каспии и начать на нем геофизические исследования силами западных компаний. Открытого протеста по этому поводу российское руководство не заявляло, однако его неуступчивость в вопросе об экспорте тенгизской нефти явно демонстрировала: Москва заставляет с собою считаться.

Российские эксперты, анализируя ситуацию на Тенгизе, подчеркивали, что жесткие акции Москвы направлены прежде всего не против руководства Казахстана, которое в обозримой перспективе будет не в состоянии потеснить Россию на мировых рынках нефти, а против Chevron. По мнению экспертов, обретя независимость, Казахстан стал ареной столкновения интересов сверхдержав, прежде всего - России и США. Москва не желала пассивно наблюдать за тем, как, игнорируя ее интересы, командные высоты в казахстанской экономике занимают американские компании.

Еще одну точку зрения выразил обозреватель российской газеты "Сегодня" Рустам Нарзикулов. По его мнению, Москва создала дополнительные трудности Chevron прежде всего для того, чтобы подтолкнуть американцев к финансированию Каспийского трубопроводного консорциума строительству нового нефтепровода от Тенгиза до черноморского порта Новороссийск. Россия предлагала Chevron приобрести 25-процентную долю акций класса Б в проекте, но в обмен на это профинансировать до 40 процентов стоимости строительства. Руководители корпорации считали это несправедливым и настаивали на том, чтобы это были акции класса А, то есть на вхождении в проект наравне с другими участниками.

Кроме того, американцам страшно не нравился один из инициаторов этого проекта - бизнесмен Джон Дойс, который активно консультировал казахстанскую сторону в ходе переговоров по проекту "контракта века". Этот господин, повлиявший даже на некоторые кадровые перестановки в правительстве РК, заслуживает более подробного описания.

И вот в 1992 году солидный и респектабельный Chevron нос к носу сталкивается в каспийском суперпроекте с компанией Oman Oil, которой, как выясняется, руководит вовсе не представитель султаната, а г-н Дойс. Более того, именно Дойс убедил других участников Каспийского консорциума (на первом этапе в него помимо Дойса вошли Казахстан, Азербайджан и Россия), что ему под силу капитализировать проект стоимостью $1,5 млрд. то есть привлечь эту сумму из западных банков и международных финансовых организаций.

Тут-то и вышла закавыка: учитывая репутацию Дойса, международные организации воздержались от финансирования. Банки тоже не проявили особого энтузиазма, поскольку оставалась непонятным, причем тут вообще г-н Дойс. Может быть, он автор идеи и его энергии можно позавидовать, но этого явно маловато для основного участия в суперпроекте. В остальном же Дойс был как бы не при чем: труба должна была пойти через Казахстан и Россию, обеспечить ее загрузку должны были Казахстан и Азербайджан в союзе с западными нефтяными акулами, прежде всего Chevron. Особая роль, на которую при этом претендовал Oman Oil, была труднообъяснима.

Как вообще могло получиться, что именно г-н Дойс оказался в числе основных авторов и участников Каспийского консорциума? На этот счет и в Казахстане, и в России высказываются неопределенно. Вероятно, существовали какие-то "неформальные" предпосылки. Есть версия, что Дойса нам рекомендовали многоопытные российские партнеры. Изгнанный с рынка США, он в конце 70-х годов успешно переключился на советский рынок. Но и здесь не обошлось без громкого скандала: в результате хитроумной финансовой операции его фирма не оплатила внешнеэкономическому объединению "Союзнефтеэкспорт" поставки нефти и топлива на сумму $102 млн. Надо отдать г-ну Дойсу должное: сделано все было настолько ловко и технично, что даже могучая советская власть осталась с носом. В результате десятилетней тяжбы в международных арбитражных судах советской фирме так и не удалось получить полной компенсации убытков.

Этот прецедент привел к возникновению весьма оригинальной версии: свои хитроумные комбинации на советской земле г-н Дойс проворачивал не один, а в тайном союзе с некоторыми советскими чиновниками, которые, возможно, имели свою толику от тех $102 млн. После распада СССР эти чиновники перестали быть советскими и стали российскими, при этом Дойс для них продолжал оставаться тайным другом. В итоге 2 июля 1993 года российский парламент ратифицировал международное соглашение о создании Каспийского трубопроводного консорциума, в котором задавал тон г-н Дойс (ратификация подобного соглашения в парламенте - редкий случай, говорящий о высоком престиже его участников).

По другой версии, казахстанское руководство было очаровано ранее предоставленными с помощью Дойса кредитами и перспективой предоставления новых. В частности, в начале 1992 года, когда мы делали первые неуверенные шаги на внешних финансовых рынках, правительству Казахстана удалось подписать соглашение с Султанатом Оман о получении кредита в $100 млн. для приобретения продовольствия и медикаментов. Деньги пришлись очень кстати, поскольку в России свирепствовали Гайдар и его команда: общие для всего СНГ рубли получать было все труднее. Расплачиваться с Оманом предстояло... нефтью. Вряд ли Оману, одному из ведущих нефтяных экспортеров, была выгодна эта сделка с государством, экономический суверенитет которого был еще под большим вопросом. Зато для Казахстана был важен прецедент кредита - как свидетельство международного признания и доверия. В заключении соглашения оказал содействие Джон Дойс.

Было ли известно представителям казахстанского руководства о недоброй славе Дойса на Западе? Наверняка. Но было известно и другое: Дойс вовсе не является "клиентом Интерпола", это богатый человек, он пользуется немалым влиянием, имеет обширные международные связи, причем (что особенно ценно) - в России, вхож во многие высокие кабинеты. В итоге Дойс оказался в кругу особо доверенных лиц казахстанского правительства.

"Во время переговоров правительства Казахстана с Chevron по поводу Тенгиза Дойс был агентом первой стороны. Он пользовался неограниченным доверием у вице-премьера Халыка Абдуллаева. Почтение, которое оказывали Дойсу в Алма-Ате, не прошло незамеченным в мире. British Gas, к примеру, отказал Абдуллаеву в приглашении на переговоры в Лондон. Управляющий директор ЕБРР Фриман высказал мнение, что назначение Дойса главным консультантом по нефтяным проблемам свидетельствует о некомпетентности правительства Казахстана. Такие же мнения высказывались в деловых кругах США". ("Известия", февраль 1995 г.).

Что руководило чиновниками, оказавшими г-ну Дойсу высокое доверие, исключительно государственные интересы или какие-либо личные соображения? "Известия" попытались сосредоточиться на второй версии и бросили тень на ряд лиц, известных не только в Казахстане, но и в международных деловых кругах. "По непроверенным сведениям, - говорилось в статье, - гостеприимством бермудской оффшорной фирмы Oman Oil пользовались высшие правительственные чиновники Казахстана, от которых зависело принятие решения по Тенгизу: вице-премьер Абдуллаев, министр топлива и энергетики Байкенов, его заместитель Бекбосынов, министр внешнеэкономических связей Сыздык Абишев и, наконец, бывший премьер-министр Сергей Терещенко".

Как ни странно, пресс-служба правительства (в тот момент его уже возглавлял А. Кажегельдин) отказалась как-либо прокомментировать толстые намеки российских журналистов. Сыздык Абишев, ставший к тому времени "неполитическим лицом" (управляющим делами-Кабмина) заявил, что в составе правительственной делегации посещал Оман, где впервые увидел Джона Дойса. По словам Абишева, это знакомство было непродолжительным и Дойс не произвел на него какого-либо негативного впечатления. На Бермудах Абишев не бывал.

По мнению другого героя "известинской" публикации Нурлыхана Бекбосынова, сообщенная о нем информация вообще недостоверна. Бекбосынов заявил, что почти не участвовал в подготовке контракта с Chevron, поскольку имел "свое определенное мнение по этому вопросу". Но что это за мнение, уточнять не стал.

Все эти опровержения имели очень туманный, уклончивый характер и только усугубили слухи вокруг упомянутых деятелей из прежнего правительства. Следует отметить, что почва для такого рода слухов была уже подготовлена: с некоторыми деятелями уже приключились необъяснимые события, которые теперь можно было трактовать в духе " неформальных связей с Дойсом". К примеру, вице-премьера Абдуллаева вскоре после триумфального контракта с Chevron почему-то не только не повысили в должности, а наоборот - отправили руководить торговой зоной "Атакент". Ни сам Абдуллаев, ни официальные лица, ни эксперты не решились тогда сделать какие-либо убедительные предположения о причинах столь резкого заката карьеры одного из самых молодых (в тот период) и энергичных правительственных чиновников.

Любопытна и косвенная реакция властей на статью в "Известиях": через две недели после публикации Сыздык Абишев был освобожден от должности в правительстве и направлен генеральным консулом РК во Франкфурт-на-Майне.

... ПЛЮС ДЕМЕРКАПТАНИЗАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ

Напрасно наши нефтяники убеждали россиян, что меркаптаны не токсичны и не представляют опасности для окружающей среды. В конце концов Chevron действительно пришлось считаться с требованиями России. В 1994 году американцы форсировали строительство на Тенгизе мощной установки демеркаптанизации стоимостью более $100 млн. По существу, это целый комплекс по очистке сырой нефти от экологически вредных примесей. Компания Chevron заботится об экологии, - сообщила в октябре 1994 года наша газета. - Компания хочет не только добывать много нефти, но и делать это, не нанося ущерба природе. Пуск установки намечен на конец года, и тогда, как считают специалисты, любые разговоры и опасения относительно неблагоприятного воздействия нефтедобытчиков на природную среду можно будет считать напрасными".

15 февраля 1995 года установка была введена в эксплуатацию. Любопытно, что используемая технология очистки нефти была разработана в России сотрудниками Всероссийского НИИ углеводородного сырья. Это как бы гарантировало дело от возможных претензий со стороны россиян: качество очистки определяли они сами.

"Это был результат коллективного творчества разработчиков и конструкторов различных организаций и фирм, представляющих двенадцать стран мира, - сообщил генеральный директор СП Ник Зана. - Две технологические линии позволяют ежегодно осуществлять очистку более 4 млн. тонн сырой нефти. Показатели эффективности установки впечатляют: из нефти удаляются практически все соединения серы - меркаптаны"

Столь срочное и дорогостоящее строительство Chevron первоначально не планировала, поэтому западные наблюдатели предположили, что "демеркаптанизация" сделана за счет экономии на развитии социальной сферы региона. "Высокая стоимость удаления токсинов приведет, по всей вероятности, к тому, что Chevron свернет некоторые планы дорожного строительства", - предположил обозреватель "TIME" Джон Гринвальд.

Однако позиция Москвы в отношении размера квоты оставалась по-прежнему жесткой. "Казахстан из года в год превышает свою квоту за транзит нефти, экспортируемой в дальнее зарубежье, сообщала газета "Известия" в сентябре 1995 года. В 1993 и 1994 гг. квота составляла 3,5 млн. тонн, а экспортировано было по 4 млн. тонн. В 1995 году "Тенгизшевройл" уже исчерпал запрошенные объемы и теперь представители Chevron и Казахстана лоббируют в Москве новое решение об увеличении квоты".

Российская сторона явно пыталась убить двух зайцев: решить вопросы о строительстве трубопровода через территорию РФ и о вхождений в СП "Тенгизшевройл". Именно тогда газета "Известия", довольно близкая к нефтяным кругам РФ (ныне одним из ее соучредителей является "ЛУКойл"), опубликовала цикл критических материалов о положении дел на Тенгизе. Создавалось впечатление, что в Москве находятся куда большие патриоты Тенгиза и куда более принципиальные защитники казахстанских интересов, чем в Алматы. В то время как в нашей прессе говорилось преимущественно о позитивных итогах деятельности Chevron, российская газета с горечью отмечала, что "из $500 млн. обещанного бонуса по Тенгизу Chevron пока выплатила лишь $120 млн."

"Ни цента не вкладывается в обустройство Тенгиза, который обошелся СССР в пять миллиардов долларов, - с болью в сердце отмечал обозреватель "Известий" (при чем тут затраты СССР, осталось не совсем понятным, но о чем только ни вспомнишь, если ставится задача прищучить американцев). Более того, не секрет, что именно Chevrоn угрозами не обеспечить нужных объемов прокачки нефти блокирует строительство каспийского трубопровода с участием Казахстана, Омана и России, искусно вбивая клинья между первыми двумя участниками консорциума."

С одной стороны, было очевидно, что подобные публикации преследуют цель реализовать поговорку" "клин клином вышибают", то есть вышибить "клинья", которые якобы вбивают американцы между участниками КТК, большим "клином" между казахстанским правительством и Chevron. С другой стороны, все сроки, отведенные Джону Дойсу на поиск средств для капитализации проекта нефтепровода, истекли, а денег все не было.

Из интервью коммерческого директора компании Chevron Overseas Брюса КОЗОСКИ ("Панорама", январь 1995г.):

"Экспорт нефти из казахстанской части Прикаспия жизненно важен для будущего этой страны, для ее народа. Это будет мощным стимулом для решения всех проблем. Многие люди в Chevron постоянно работают над проблемой транспортировки. Хочу подчеркнуть, что компания на долгие годы посвятила себя Казахстану, мы не только не собираемся уходить отсюда, но наоборот - будем наращивать объемы работы в вашей республике. Кроме работы на Тенгизском месторождении, наша компания совместно с Министерством геологии Казахстана изучает возможность добычи нефти и в других регионах республики".

Продолжение следует