Инцидент в мечети 13-15 декабря 1991 г.

Спустя примерно месяц после создания ДУМК Нисанбаев отменил решение съезда мусульман об образовании региональных казиатов и полностью сосредоточил в своих руках решение кадровых вопросов. Имамами вновь открывшихся мечетей назначались в большинстве случаев молодые казахи, не имеющие достаточных религиозных знаний. Среди духовенства широко циркулировали слухи о коррумпированности главы ДУМК и о вытеснении им с ключевых должностей образованных имамов неказахского этнического происхождения. Положение о пожизненном руководстве муфтиатом, вошедшее в Устав ДУМК, не давало возможности влиять на ситуацию даже членам Президиума духовного управления.

Кризисное состояние ДУМК в 1990-1991 гг. и авторитарный стиль руководства его главы Нисанбаева привели к росту недовольства среди части духовенства, в основном, в южных областях Казахстана.

В ноябре 1991 года произошло событие, подтолкнувшее недовольных имамов на открытое выступления против муфтия. Секретарь ДУМК, выполняя поручение Нисанбаева, попытался получить по 5000 рублей от имамов Джамбулской и Меркенской мечетей для организации “выступлений протеста верующих” против чимкентского имама Мухамеджанова с целью его последующего отстранения от должности. Несмотря на то, что Мухамеджанов был одним из наиболее образованных религиозных деятелей в Казахстане, после его открытого выступления против создания ДУМК Нисанбаев неоднократно пытался добиться его смещения, инспирируя обращения в официальные инстанции о том, чимкентский имам - по происхождению этнический узбек – ведет агитацию за присоединение части районов Южно-Казахстанской области к Узбекистану.

Оба имама отказались выделить деньги секретарю Нисанбаева. Во время переговоров по этому поводу в доме меркенского имама З.Тилова находились два члена небольшой оппозиционной партии “Алаш”, включая брата председателя партии Рашида Нутушева. Р.Нутушев предложил Тилову “свергнуть” Нисанбаева и позднее участвовал в обсуждении планов смещения муфтия вместе с несколькими имамами из Джамбулской области (Интервью авторов с Р.Нутушевым.)

13 декабря 1991 г. в Алма-Атинской мечети должны были состояться поминки в связи с пятой годовщине подавления властями политических студенческих манифестаций 1986 г. В связи с проведением этого мероприятия, о котором было известно заранее, в мечети собралось большое число верующих. По некоторым данным, оппозиция к Нисанбаеву решила предпринять в этот день попытку смещения муфтия. С партией “Алаш” была достигнута договоренность, что члены последней возьмут на себя функции поддержания порядка.

Из противоречивых описаний последовавших событий можно составить следующую общую картину происшедшего в тот день.

Споры о том, имеет ли право глава ДУМК Нисанбаев, поддержавший в 1986 г. действия властей, читать молитву по жертвам антиправительственных выступлений, переросли в митинг, который возглавили религиозные деятели из Алма-Аты, Мерке и Талды-Кургана. Через микрофон в адрес муфтия звучали многочисленные обвинения в коррупции, пьянстве, игнорировании мнения других имамов, преследовании авторитетных религиозных деятелей и др. Одновременно с началом митинга несколько активистов и сторонников партии “Алаш” по согласованию с возглавившими митинг религиозными деятелями вошли в кабинет к Нисанбаеву, блокировали выход из кабинета и телефонную связь. Во дворе мечети членами “Алаш” были развернуты плакаты “Судить преступника-муфтия!”, “Взяточник-муфти, где народные деньги!” и др. Вскоре из числа 12 религиозных деятелей был образован “временный комитет”, избравший талды-курганского имама Ибрагима Машанло временно исполняющим обязанности муфтия. Нисанбаев, выступление которого не убедило собравшихся, вынужден был сдать дела “оппозиционерам” и уехать из мечети. Сторонники “временного комитета” заняли мечеть и объявили о созыве в ближайшие дни курултая мусульман республики для решения кадровых вопросов (Интервью авторов с З.Тиловым, а также письмо на имя Назарбаева пяти мусульман во главе с И.Машанло (русский перевод опубликован в газете “Хак”, 1992, №2)

В тот же день с членами “временного комитета” встретился руководитель отдела по делам религий Аппарата Президента Казахстана Сейдулла Копбаев.

События в мечети были неожиданными для властей и застали их врасплох. Копбаеву предстояло определить позицию по этому вопросу официальных органов. Власти были заинтересованы в скорейшем урегулировании конфликта, могущем в случае его продолжения негативно отразиться на внешнеполитическом престиже нового государства.

В эти дни президент Казахстана осуществлял интенсивные контакты по подготовке создания СНГ, учредительные документы которого были подписаны главами 11 государств в Алма-Ате 21 декабря 1991 г. Кроме того, на 17 декабря был назначен визит в столицу Казахстана государственного секретаря США Джеймса Бейкера.

То, что смещение муфтия произошло за сутки до провозглашения Верховным Советом Казахстана государственной независимости придало событиям дополнительный драматизм.

Понимая, что поддержка властей является решающим фактором в борьбе за власть в муфтиате, Нисанбаев решил разыграть “национальную карту”. Он апеллировал к Копбаеву, заявляя, что в мечети имела место попытка имамов-неказахов отстранить от дел муфтия-казаха.

Среди членов “временного комитета” наиболее активную роль играли религиозные деятели неказахского происхождения: имам мечети в Мерке Зулькарнай Тилов (балкарец), наиб-муфтий Хусаин Алсабеков (чеченец), наиб-имам Алма-Атинской мечети Зибибулла Иминов (уйгур), имам одной из Джамбулской мечети Илдус (татарин) и др. У назначенного “временным комитетом” исполняющим обязанности муфтия Ибрагима Машанло, который по паспорту являлся казахом, отец был дунганином, а он сам носил дунганскую фамилию.

Такая точка зрения, по данным авторов, негласно получила поддержку в тяготеющих к этнократизму президентских структурах.

Заявления подобного рода никогда не оглашались публично, поскольку противоречили исламской идеологии, рассматривающей всех мусульман, независимо от их национальной принадлежности, как единую общину (ал-Умма). В то же время, по словам членов “временного комитета”, уже 13 декабря 1991 г. Нисанбаев заявил им, что Машанло не может быть муфтием, поскольку он – не казах. Позднее во время продолжавшихся около недели допросов Машанло в прокуратуре и последующих встречах С.Копбаева с членами бывшего “временого комитета” версия о том, что “имамы-неказахи пытались свергнуть муфтия-казаха”, звучала неоднократно.

На позицию властей в значительной мере повлияло и то обстоятельство, что на стороне “временного комитета” действовала “партия “Алаш” - небольшая националистическая группировка, отличавшаяся радикализмом и известная своими уличными акциями, сопровождавшимися оскорбительными личными выпадами в адрес главы государства Нурсултана Назарбаева (Подробнее об “Алаш” см. ниже.) Можно предположить, что существовали и другие “аргументы” в пользу поддержки Нисанбаева казахстанскими властями.

Нисанбаев на протяжении многих лет проявлял полную лояльность государственным органам и даже, насколько известно авторам, выполнял конфиденциальные поручения КГБ (Например, во время событий 13 декабря 1991 г. в Алма-Атинской мечети члены “временного комитета” обнаружили в личном сейфе муфтия документ, свидетельствующий о его согласии направить в Стамбул “под крышей” муфтиата кадрового офицера КГБ, выполняющего специальное задание.) Выходец из Восточного Туркестана (китайская провинция Синьцзян) бывший имам Талды-Курганской мечети Машанло, предложенный “временным комитетом” в качестве нового муфтия, напротив, являлся “подозрительным лицом”, кандидатура которого в 1982 года по указанию КГБ была вычеркнута из числа участников хаджа (Данные архива Совета по делам религий при Совете Министров СССР). В декабре 1986 года сын Машанло был осужден на два года лишения свободы за участие в антиправительственной студенческой демонстрации (Пономарев В., Джукеева С. Документы и материалы о событиях 1986 года в Казахстане. М., 1993, с.275.) Под давлением властей Машанло с 1988 г. вынужден был искать работу за пределами Казахстана и вернулся в Талды-Курган лишь в августе 1991 года (Интервью авторов с И.Машанло. В 1988-1991 гг. Машанло работал имамом в одной из мечетей Джалал-Абадской области (Южный Кыргызстан) ) Его назначение на пост муфтия могло создать для казахстанских властей определенные проблемы.

Кроме того, по мнению авторов, в кризисной ситуации члены “временного комитета” проявили колебания и неуверенность (в частности, во время беседы с Копбаевым 13 декабря 1991 г.), некоторые из них уже на следующий день фактически прекратили участие в работе комитета.

Позиция властей, вероятно, определилась уже 14 декабря. Утром 15 декабря 1991 г. ОМОН ГУВД г.Алма-Аты блокировал мечеть, занятую сторонниками “временного комитета”, и после отказа верующих покинуть территорию мечети предпринял штурм здания .

Как сообщил авторам один из членов “временного комитета”, милиция потребовала освободить мечеть в течение десяти минут. Член Президиума ДУМК Тилов пообещал, что верующие покинут здание сразу после завершения намаза. Однако такой ответ не устроил милицию, и ОМОН получил приказ начать штурм.

Многие мусульмане были избиты милицией, 41 человек задержан (“Экспресс-К” 18 декабря 1991 г.) По некоторым данным, Нисанбаев предварительно подписал документ, в котором как глава мусульман Казахстана выразил согласие на использование силы на территории мечети.

Большинство членов “временного комитета” были деморализовано использованием силы и отказались подписывать открытое письмо Н.Назарбаеву с осуждением акции властей, подготовленное Ибрагимом Машанло.

17 декабря 1991 года “Казахстанская правда” и другие правительственные издания огласили официальную версию происшедшего, согласно которой “13 декабря хулиганствующие элементы из так называемой партии “Алаш”…, подстрекаемые изгнанными в свое время из мечетей за нарушение канонов шариата и присвоение средств бывшими служителями культа, прервали жума (пятничный) намаз, избили некоторых официальных служителей мечети, духовного управления, студентов Исламского института”, а муфтию “сломали правую руку”.

По мнению авторов, хотя утверждения об отдельных актах насилия в Алма-Атинской мечети 13 декабря 1991 г. в отношении сторонников Нисанбаева со стороны лиц, связанных с “Алаш”, вероятно, достоверны, не исключено, что сообщение о переломе руки муфтию является дезинформацией, организованной при участии самого Нисанбаева. Подробное обсуждение этих вопросов выходит за рамки нашего исследования.

Иначе говоря, власти пытались представить дело таким образом, что милиция вмешалась не в конфликт двух групп мусульманского духовенства, а лишь пресекла хулиганские действия членов одной из оппозиционных группировок.

Этот подход был зафиксирован и в постановлении Алма-Атинского городского суда от 24 ноября 1992 г., признавшего трех членов “Алаш” (Р.Нутушев, Б.Ахметалиев, М.Есенгазин) и двух “сочувствующих” этой партии (М.Медеуов, Н.Сыдыбаев) виновными в совершении групповых хулиганских действий на территории мечети. Примечательно, что в приговоре суда вообще не содержалось упоминаний о существовании “временного комитета” и утверждалось, что именно члены партии “Алаш” “организовали групповую акцию по смещению с должности” муфтия Нисанбаева и “незаконно захватив мечеть”, препятствовали ее “нормальной деятельности”.

Версия об особой ответственности “Алаш” прорабатывалась следственными органами начиная с 15 декабря 1991 г.

По свидетельству очевидцев, 15 декабря 1991 г. всем задержанным сотрудники милиции задавали вопрос об их членстве в партии “Алаш”. Отфильтрованные таким образом активисты этой организации были подвергнуты административному аресту на 15 суток.

Позднее - возможно, из-за того, что к делу членов партии “Алаш” было привлечено внимание зарубежных общественных организаций - суд отправил дело на доследование, а при повторном рассмотрении ограничился осуждением участников событий на сроки, в основном совпадающие со временем нахождения их под стражей в период предварительного следствия.