Реорганизация ДУМК

После урегулирования кризиса в мечети в начале 1992 г. в ДУМК началась подготовка ко второму съезду мусульман Казахстана. Основная цель проведения съезда – обсуждение вопроса о подтверждении полномочий главы муфтиата. Активная кампания в поддержку председателя ДУМК Нисанбаева была организована на страницах ежемесячной казахоязычной газеты муфтиата “Иман” (Вера), начавшей выходить с января 1992 г. На стороне муфтия выступила и Алма-Атинская организация ветеранов войны в Афганистане, председатель которого украинец Олег Рубец, принявший исламскую веру, даже организовал силами членов организации круглосуточную охрану муфтия  (“Экспресс-К” 27 февраля 1992 г. )

Но основные дискуссии происходили не в мечетях, а в аппарате Президента Казахстана. Бывшие члены “временного комитета” Машанло, Тилов и некоторые другие пытались убедить Копбаева в необходимости отставки муфтия. Однако официальные власти не сочли необходимым изменить свою позицию. Фактически все вопросы были решены не на съезде мусульман, а в ходе этих предварительных неофициальных консультаций в государственных органах.

Несмотря на поддержку Нисанбаева со стороны властей существовала опасность того, что на съезде представители “оппозиции” могут предпринять какие-либо неожиданные действия и обсуждение вопроса о руководстве ДУМК примет острый характер. Вероятно, учитывая такую возможность, власти разрешили присутствовать на съезде только журналисту официального агентства КазТАГ, а подходы к Алма-Атинскому театру оперы и балета им.Абая, где проходил съезд, были оцеплены тройным заслоном милиции (“Казахстанская правда” 20 мая 1992 г. )

По мнению авторов, в действительности, не было необходимости принимать столь строгие меры. Лидеры “оппозиции” уже в конце апреля 1992 г. отказались от борьбы. Тилов написал прошение об отставке, за две недели до съезда был снят с должностей имама мечети и директора медресе в Мерке и летом 1992 г. выехал на Северный Кавказ. Машанло также был изгнан из мечети и в июне 1992 г. вернулся в Джалал-Абад. Несколько имамов потеряли должности, другие, выразив лояльность муфтию, были прощены и сохранили посты.

На втором съезде ДУМК, состоявшемся 19 мая 1992 г., против утверждения Нисанбаева на посту муфтия не был подан ни один голос. Также единодушно была принята резолюция, одобряющая деятельность ДУМК и декларирующая, что “всю клевету, сплетни в адрес духовного управления следует считать беспочвенными” (“Иман”, 1992, №6.)

Сторонники “оппозиции” не были переизбраны в Президиум ДУМК, число членов которого муфтий за счет преданных ему людей увеличил с 9 до 15 человек. Единственной уступкой критикам были согласованные с аппаратом президента поправки к уставу ДУМК, устраняющие одиозное положение о пожизненном назначении муфтия и предусматривающие созыв съездов мусульман “по мере необходимости” (в старом варианте устава вопрос о периодичности съездов вообще не затрагивался).

Нисанбаев использовал трибуну съезда для того, чтобы вновь публично выразить свою политическую лояльность властям, объяснив инцидент в мечети не внутренними противоречиями среди духовенства, а происками неких “темных сил”, связанных с зарубежными странами.

(“Я считаю, что все подготавливалось тщательно и заранее. Их целью было не только избить мня и снять с работы. Основная цель – посредством ислама посеять в Казахстане раздор. Нынешнее спокойствие в республике не нравится кое-кому за рубежом. Как понять, что то, что затевалось, было известно деятелям из Германии тремя месяцами ранее? … Когда все это происходило, стояла молодежь с плакатами против нашего президента. Это не просто так. Мне говорили: “Тебя и Назарбаева надо уничтожить”. – “Иман”, 1992, №6.)

Среди основных причин, объясняющих недостатки в работе, он назвал наличие “старых кадров” что было воспринято делегатами как откровенная угроза в адрес противников Нисанбаева.

На съезде было объявлено о предстоящем отъезде в Чечню наиб-муфтия Хусаина Алсабекова, вскоре занявшего пост министра по делам религий в правительстве Дудаева. По неподтвержденным данным, решение о переезде было принято Алсабековым в значительной степени под влиянием того, что весной 1992 г. благодаря усилиям “оппозиции” получило огласку его участие в тайном захоронении двумя годами ранее девушки-чеченки, обнаженный труп которой был найден в Алма-Атинской мечети. Власти решили не начинать расследования этого эпизода во имя сохранения “общественного спокойствия”.

В последующие два года под разными предлогами были отправлены в отставку еще несколько имамов неказахского этнического происхождения, являвшихся противниками Нисанбаева. Так, в июле 1993 г. был снят с должности имам Карагандинской мечети, член Президиума ДУМК Ибрагим Маров (“Иман”, 1993, №8.), являвшийся по национальности дунганином. Формально решение освободить Марова от должности было принято из-за того, что он отсутствовал на заседании Президиума ДУМК “по неизвестной причине”. По неофициальным данным, причиной отставки стало то, что Маров летом 1993 г. организовал выезд в хадж 110 паломников из Темиртау и Караганды – без предварительного согласования с муфтиатом и органами государственной безопасности.

В конце 1992 г. узбек Шукуролла Мухамеджанов был лишен должности главного имама Чимкентской области, а в мае 1994 г. – отправлен в отставку. Эти действия муфтиата вызвали волнения верующих, большинство которых составляли этнические узбеки. Прихожане на протяжении месяца блокировали мечеть, не допуская туда руководителей ДУМК, а после вмешательства милиции многие из них отказались от посещения этой мечети (Интервью авторов с работником мечети. См. также “Казахстанская правда” 19 июля 1994 г.)

Были изгнаны из мечетей и некоторые другие противники Нисанбаева – в основном, из числа имамов неказахского этнического происхождения. К 1993 г. среди 16 членов Президиума ДУМК лишь двое не были казахами, в то время, как в первом составе Президиума ДУМК основные позиции занимали имамы неказахского происхождения.

Добившись победы над своими основными противниками, Нисанбаев в январе 1994 г. провел через Президиум ДУМК решение о назначении из числа областных имамов шести региональных представителей муфтиата, которые должны были наладить учет и регистрацию мечетей, а также аттестацию имамов на всей территории Казахстана (“Иман”, 1994, №1.)

Тем самым, фактически было восстановлено решение первого съезда мусульман республики о назначении кази регионов, отмененное Нисанбаевым из-за опасения, что его противники из числа духовенства смогут влиять на кадровую политику в отдельных областях.

На том же заседании Президиума ДУМК было принято решение о том, что все работники казахстанских мечетей – вплоть до бухгалтеров – должны приниматься на работу и освобождаться от должности по согласованию с руководством ДУМК или его региональным представителем. Трудовые книжки имамов должны сдаваться на хранение в ДУМК. Это решение, однако, не было полностью выполнено, как и принятое в июле 1993 г. решение Президиума ДУМК об отчислении в муфтиат всеми мечетями 30% денежных доходов.

Основная причина невыполнения подобных решений на наш взгляд заключается в том, что казахстанское законодательство не устанавливает особых прав муфтиата как религиозного центра в отношении местных мусульманских общин, прошедших самостоятельную регистрацию в государственных органах или незарегистрированных. Кроме того, по данным авторов, некоторые главы областных и местных администраций ведут борьбу за назначение на должности имамов мечетей своих ставленников, руководствуясь при этом политическими или финансовыми мотивами.

Известны, впрочем, и случаи другого рода. Например, в Чимкенте имамом одной из крупнейших городских мечетей по согласованию с исполнительными органами власти назначен Абдулла Жолдасов – один из наиболее образованных имамов в Казахстане, который на протяжении нескольких лет не мог получить работу в системе ДУМК из-за личной неприязни к нему муфтия Нисанбаева.

По данным муфтиата, в 1997 г. в Казахстане действовало более 5000 мечетей (“Казахстанская правда” 18 октября 1997 г.), из которых не более 15-20% были зарегистрированы. Поскольку муфтиат достаточно жестко требует от подконтрольных ему общин пройти регистрацию в государственных органах, приведенные выше цифры можно интерпретировать таким образом, что в настоящее время большинство мусульманских общин Казахстана не контролируются ДУМК. Нынешняя ситуация, таким образом, разительно отличается от ситуации 1989-1992 гг., когда почти все мечети были зарегистрированы и входили в систему ДУМК. В настоящее время муфтиат стремится осуществлять контроль прежде всего над крупными мечетями. В отличие от других “мусульманских” республик СНГ, в Казахстане муфтиат не разделяет мечети на джума-мечети (в которых разрешено читать пятничный жума-намаз) и прочие., не слишком форсируя (несмотря на собственные публичные заявления) попытки поставить под контроль другие общины. Такая позиция, по нашему мнению, объясняется тем, что большинство имамов даже зарегистрированных мечетей не имеют достаточного религиозного образования, причем эта ситуация, учитывая масштабы подготовки религиозных кадров, не изменится даже через пять лет.