Конфессии и политические организации

Как отмечалось выше, Конституция и законодательство Казахстана начиная с января 1992 г. запрещают “создание политических партий на религиозной основе”.

Все политические партии и движения, ныне существующие в Казахстане (как зарегистрированные, так и незарегистрированные) носят исключительно светский характер. Хотя упоминание религии содержится в программных документах примерно половины партий и движений, почти во всех программах повторяется требование соблюдения принципа свободы совести и равноправия религий.

Например, программа “центристской” партии Народный Конгресс Казахстана (НКК) декларирует, что “НКК будет всемерно способствовать… реализации истинной свободы мысли, совести”. “Недопустимо ущемление прав человека из-за… характера соблюдаемых им культурных обрядов, традиций, верований. В Республике должны свободно отмечаться национальные и религиозные даты всех ведущих конфессий, наряду с праздниками общими для всего населения Казахстана” (Заславская М.Б. Политические партии и общественные объединения Казахстана на современном этапе развития. Алма-Ата, 1994, с.140, 141.)

Другая “центристская” Партия Народного Единства Казахстана (ПНЕК) выступает “за разрешение межнациональных, религиозных и иных противоречий и конфликтов мерами, основанными на взаимном уважении, национальной и религиозной терпимости”, за “предоставление национальным меньшинствам равных возможностей сохранения и развития этнической, языковой, религиозной самобытности без какой-либо дискриминации”

Коммунистическая партия Казахстана “в области религиозных отношений” выступает “за свободу совести, уважительное отношение к чувствам верующих”, отстаивает “принципы отделения религиозных объединений от государства и школы, от участия их в политической деятельности”.

Несколько большим разнообразием отличаются программные документы казахских националистических партий и движений, принятые, в основном, в 1990-1991 гг. и с тех пор не пересматривавшиеся.

Так, согласно программе Республиканской партии Казахстана “Все религии и религиозные направления равноправны. Религиозные учреждения самостоятельны в своей деятельности, не вмешиваются в дела государства, науки и просвещения. Религия получает распространение в быту и семейных отношениях. Медресе, мечети и другие культовые сооружения будут восстановлены за счет государственных средств и возвращены религиозным общинам. Религиозные учреждения могут владеть собственностью. Права граждан в деле отправления, равно и в неотправлении культовых обрядов, религиозного обучения, воспитания и религиозного регулирования семейно-брачных отношений пользуются государственной защитой”

Программа Гражданского движения Казахстана “Азат” также декларирует, что “Все религии и религиозные течения равноправны, со стороны государства не чинится ограничений их деятельности в обществе. Все объекты религиозного культа, использовавшиеся ранее по прямому назначению, возвращаются религиозным организациям и общинам” (Политические партии и общественные движения современного Казахстана. Справочник, вып.2. 1994, с.4.)

Религиозный раздел программы Национально-демократической партии “Желтоксан”, принятой в 1990 г., сформулирован следующим образом: “Религия должна отделиться от государства не на словах, а на деле (мечети, церкви и др.). Казахи и другие представители мусульман регистрацию брака, развод, выдачу свидетельства о рождении, похороны и другие религиозные обряды по желанию людей должны производить в мечети” (Политические партии и общественные движения современного Казахстана. Справочник, вып.1. 1994, с.79.)

В документах русских общественно-политические организации, действовавшие в Казахстане, вопрос о религии обычно вообще не затрагивался. Лишь в программной части устава Республиканского общественного славянского движения “Лад” упоминается, что “движение выступает против… идей… религиозной… исключительности либо вражды, …посягательств на… нравственные устои населения” (Заславская М.Б. Политические партии и общественные объединения Казахстана на современном этапе развития. Алма-Ата, 1994, с.218.)

Насколько удалось установить авторам, религиозные вопросы или их политические аспекты никогда подробно не обсуждались ни внутри казахстанских политических партий, ни на общих межпартийных дискуссиях в рамках “круглых столов” и т.п.

В начале 90-х годов, по наблюдениям авторов, некоторые молодые имамы в отдельных регионах участвовали в мероприятиях, проводимых движением “Азат”. Во время событий в Алма-Атинской мечети в декабре 1991 г. (подробнее см. выше) отдельные члены партии “Желтоксан” поддержали критику в адрес муфтия Нисанбаева, однако их участие в событиях не было активным. По некоторым данным, в ноябре 1991 г. руководство чимкентской областной организации движения “Азат” обещало поддержку муфтиату в его усилиях по смещению с должности главного имама Чимкентской области этнического узбека Ш.Мухамеджанова. В целом, по оценке авторов, контакты между исламским духовенством и общественно-политическими организациями и движениями в Казахстане носили эпизодический характер, а после общего спада активности националистических движений в 1992 г. такие контакты фактически прекратились. Нельзя не согласиться с А.Султангалиевой, отмечавшей, что “этнооориентированные движения” и партии в Казахстане “избегают использовать ислам в качестве идеологической и политической платформы” (Султангалиева А. Новые независимые государства Центральной Азии и ислам. – “Казахсьтан и мировое сообщество”, 1995, №3, с.47)

Интересно отметить, что центральное руководство казахстанских политических партий никогда не контактировало с муфтиатом – главным образом, потому, что глава ДУМК Нисанбаев, по словам политических активистов, имеет в глазах образованной части казахского общества крайне низкий рейтинг и устойчивую репутацию коррупционера, малообразованного человека и осведомителя спецслужб.

Не получили развития и контакты с общественно-политическими движениями казахстанских структур Русской православной церкви. Так, 19 ноября 1994 г. около 200 членов Союза казаков Семиречья собрались у Никольского собора в Алма-Ате с целью проведения несанкционированного шествия и митинга с требованиями придания русскому языку статуса государственного, прекращения дискриминации казачества и др. Шествию должен был предшествовать молебен, однако архиепископ Алексий в своем телевыступлении осудил участников акции, а священнослужители собора потребовали от собравшихся не вовлекать церковь в политические баталии (Казахстан: реалии и перспективы независимого развития. М., 1995, с.309.)

Такая позиция РПЦ получила высокую оценку казахстанского политического руководства (Назарбаев Н. Казахстан на пороге XXIвека. Алматы, 1996, с.177).

В конце 80-х – начале 90-х годов в Казахстане имели место попытки создания нескольких общественно-политических организаций, использующих в названии или документах исламскую атрибутику. Примерно в 1986-1988 гг. в административных центрах Чимкентской, Джамбулской и Талды-Курганской областей действовали несколько подпольных групп из студентов или школьников казахской национальности (3-10 чел.), которые имели названия типа “Воины ислама”, “Сыны ислама”, “Дочери шариата” и т.п. Насколько известно авторам, эти группы через короткое время распадались, а их идеология носила не столько исламский, сколько националистический характер.

На съезде общесоюзной Исламской партии возрождения (ИПВ) в 1990 г. представителей Казахстана не было. Однако есть данные о создании в январе 1991 г. в совхозе им,Ленина Сарыагачского района Чимкентской области группы сторонников ИПВ численностью около 40 чел во главе с Абуджапаром Сманов (По словам Валиахмета Садура, в книге Абазов Р., Василивецкий А., Пономарев В. Ислам и политическая борьба в странах СНГ. М., 1992, с.18) Сманов был ошибочно назван Усмановым, кроме того, сарыагачская ячейка ИПВ по своему этническому составу была не узбекской, а казахской.

По словам бывшего активиста ИПВ Валиахмета Садура, в апреле 1992 г. на конференции ИПВ в Саратове Сманов вместе с несколькими его сторонниками был представлен руководству партии и утвержден в должности руководителя ИПВ Казахстана. Вскоре он выехал в Северный Казахстан для создания в этом регионе групп ИПВ, после чего контакты с ним прервались. Группа ИПВ в Сарыагачском районе просуществовала, вероятно, не более 2 лет. В связи с дискуссиями в мусульманской среде о целесообразности создания ИПВ летом 1991 г. муфтий Казахстана Нисанбаев в интервью газете “Казак адебиети” заявил, что “нельзя давать дорогу для создания исламской партии или смешивать ислам с политикой”, аргументировав эту позицию тем, что политика год от года меняется, а ислам не меняется тысячи лет (“Иман”, 1992, №1.)

Аналогичную позицию заняли и официальные органы Казахстана, а президент республики Назарбаев в одном из своих выступлений почти дословно повторил приведенные выше слова муфтия.

Особого обсуждения требует вопрос о так называемой Партии национальной независимости Казахстана (ПННК) “Алаш”. Эта небольшая группировка, которая окончательно распалась в 1993-1994 г., до сих пор упоминается во многих аналитических публикациях, посвященных политической активности исламских организаций в странах СНГ. Некоторые исследователи рассматривают “Алаш” как исламскую политическую организацию, другие - настаивают на исключительно светском характере этой группировки. Противоречивые оценки, которые даются “Алаш”, по мнению авторов, связаны с отсутствием утвержденных программных документов “партии” и неоднократным использованием ее лидерами элементов политической мистификации.

ПННК “Алаш” была образована несколькими подвергшимися гонениям активистами казахского историко-этнографического объединения “Жеруйык”, созданного в сентябре 1989 г. В ноябре 1989 г. члены “Жеруйык” решили отметить третью годовщину антиправительственных казахских молодежных манифестаций, жестоко подавленных властями. После подачи в официальные органы заявки на проведение траурного митинга власти начали оказывать давление на членов объединения. Вскоре будущий председатель “Алаш” Арон Нутушев был обвинен в финансовых злоупотреблениях и исключен из “Жеруйык”. В связи с возбуждением уголовного дела он в течение нескольких месяцев находился за пределами Казахстана, используя это время для получения начальных исламских знаний у религиозных деятелей в Бишкеке, Мерке, Джамбуле и Узбекистане.

В мае 1990 г. вышел первый номер бюллетеня “Алаш”, в котором сообщалось о проведении в Алма-Ате 14-15 апреля 1990 г. первого (учредительного) съезда ПННК “Алаш” с участием 200 чел. По данным авторов, фактически никакого съезда “Алаш” не проводилось. Публикация о проведении съезда было в спешном порядке растиражирована для того, чтобы другая националистическая организация во главе с композитором Х,Кожахметовым не смогла закрепить за собой название “Алаш”. В том же номере “Алаш” декларировалось, что политическая платформа новой организации основывается на идеях мусульманской солидарности, общетюркского единства и демократии.

В 1990-1991 гг. ПННК “Алаш” провела многочисленные несанкционированные уличные акции протеста в Алма-Ате под антикоммунистическими и националистическими лозунгами. Большинство рядовых членов “Алаш” рассматривали ее как националистическую организацию, выступающую за независимость Казахстана от коммунистической советской империи. Среди более образованного руководства партии были популярны идеи пантюркизма, поэтому в качестве перспективной цели “Алаш” обычно называлось создание единого тюркского государства. “Исламская” составляющая, по оценкам авторов, являлась для большинства членов “Алаш” не более чем элементом националистической идеологии.

Наибольший интерес к исламу среди лидеров “Алаш” проявляли председатель “партии” Арон Нутушев (литературный псевдоним – Арон Атабек) и его брат Рашид.

В феврале 1991 г. А.рон Нутушев переехал в Москву, где зарегистрировал коммерческую фирму и с ноября 1991 г. начал выпускать тиражом 20 тыс. экз. непериодическую газету “Хак”, названную самим издателем “исламской политической газетой”. Во втором номере “Хак” были опубликованы программа и устав ПННК “Алаш”, текст которых позднее неоднократно цитировался в исследовательских публикациях. В действительности, как выяснили авторы, опубликованные в Москве документы “Алаш” никогда не рассматривались и не утверждались руководством партии, а представляли собой проект, подготовленный лично А.Нутушевым (Интервью авторов с С.Ермековой)

Противоречивые идеологические взгляды последнего хорошо видны на примере следующей цитаты, взятой нами из программной статьи А.Нутушева “Партия “Алаш” и современная политика”: “Алаш” – не исламская партия, она принимает в себя людей разных религий и национальностей. Но “Алаш” - партия, идущая по пути Аллаха и во имя Аллаха. И потому она - победит! Ауминь!” (“Хак”, 1992, №2.)

В проекте программы Нутушева будущий единый Туркестан характеризовался как “исламско-тюрское” государство, однако описание внутреннего государственного устройства не содержало никаких признаков теократии. Требование о “преодолении разобщенности между религией и государством” одновременно дополнялось декларацией свободы вероисповедания и свободной деятельности всех религиозных конфессий. Более того, автор программы выдвигал недопустимое с точки зрения исламской идеологии требование “реформирования ислама в соответствие с… национальными особенностями тюркских народов”.

Опубликованные А,Нутушевым программа и устав ПННК “Алаш” не отражали общих взглядов лидеров “партии” и не оказали заметного влияния на идеологию и практическую работу этой политической группировки. В то же время их правомерность никогда публично не оспаривалась. Один из лидеров “Алаш” позднее объяснил авторам, что пятеро основателей “партии” в свое время поклялись на “Коране” не выступать друг против друга и стремились не нарушить этого обещания.

Фактически к 1992 г. “Алаш” оставалась кружком из примерно 30 человек, проживающих в Алма-Ате и пригородах. Костяк “партии” составляли пять лидеров-основателей, решавших по согласованию между собой все основные вопросы. В то же время в интервью для прессы заявлялось, что в “партии” – до трех тысяч членов и что “Алаш” имеет отделения во всех областях Казахстана. Эти не соответствующие действительности утверждения позднее были некритически использованы в ряде исследовательских публикаций.

После событий в Алма-Атинской мечети в декабре 1991 г. и ареста в Алма-Ате нескольких активистов “Алаш”, включая Р.Нутушева и Б.Ахметалиева (см. выше), деятельность “партии” фактически оказалась парализованной. Уголовное дело было возбуждено и против А,Нутушева – после публикации в №3 газеты “Хак” отрывка из книги К.Асанова, содержащего “оскорбление чести и достоинства” Президента Казахстана. 29 июля 1992 г. на квартире у Нутушева в Москве сотрудниками казахстанской и московской милиции был произведен обыск. После обыска председатель “Алаш”, опасаясь ареста, укрылся в посольстве Азербайджана и попросил о предоставлении политического убежища. Решением президента Азербайджана Эльчибея просьба о политическом убежище была удовлетворена. 6 августа 1992 г. А.Нутушев вылетел в Баку, где через некоторое время занялся коммерческой деятельностью.

Попытки воссоздания “Алаш”, предпринятые некоторыми из ее основателей в 1993-1994 гг., закончились безрезультатно.

Завершая краткий обзор истории этой политической группировки, авторы считают необходимым подчеркнуть, что “Алаш” не являлась исламской политической организацией. Правильнее говорить о наличии исламских элементов в националистической идеологии ее лидеров, что, по нашему мнению, является нетипичным для Казахстана.

Еще одна организация, заслуживающая упоминания, это – Лига женщин-мусульманок Казахстана (ЛЖМК). ЛЖМК была образована в Алма-Ате 7 апреля 1990 г. Хотя в названии организации декларировался ее исламский характер, фактически ЛЖМК имела исключительно светский характер. Ее основными целями были национальное возрождение и решение ряда социальных проблем казахской части населения. К 1992 г. отделения организации при содействии властей были созданы в 11 областях Казахстана и насчитывали около 11 тыс. членов.

Авторы внимательно изучили публикации о деятельности ЛЖМК в газете “Ак босага” и официальных казахстанских изданиях. Как следует из этих публикаций, а также из бесед с активистами, ЛЖМК фактически рассматривала ислам как элемент национальной традиции и выступала за обучение детей “азам религии” (“Иртыш” 12 марта 1992 г.)

Единственным исламским элементом в деятельности ЛЖМК было направление в 1992 г. 54 девушек для обучения в одном из турецких медресе и не давшие практических результатов предложения о создании женского медресе в Казахстане. Внутри ЛЖМК и на страницах газеты этой организации “Ак босага” обсуждались предложения о необходимости официального восстановления института многоженства (См., например, публикацию М.Татимова в газете “Ак босага”, 1993, №8)

Несмотря на столь слабую “исламскую составляющую”, в конце 1991 г. вопрос об отношении к религии активно дискутировался в период раскола ЛЖМК и борьбы за лидерство в ней двух группировок. Преподаватель Алма-Атинской консерватории Амина Нугманова, возглавившая одну из групп, обвинила своих противников во главе с народной артисткой СССР, певицей Розой Баглановой в том, что они “хотят слово мусульманин истребить”. 15 декабря 1991 г., выступая на республиканской конференции ЛЖМК, Нугманова заявила, что “эти силы” действуют “с момента создания союза”. Несмотря на то, что в 1990 г. один такой человек был исключен из Лиги, “они не перестают действовать даже среди членов правления” (“Ак босага”, 1991, №22-23)

11 марта 1992 г. группировка Розы Баглановой, не допущенная на декабрьскую конференцию, провела альтернативный съезд ЛЖМК, на котором присутствовала жена Президента Казахстана Сара Назарбаева. В открытом письме на имя президента, опубликованном в газете “Егеменди Казахстан”, Нугманова назвала Багланову “коммунисткой”, связанной с “партократией”, и заявила, что основной целью сторонников Баглановой “является удушить только подымающуюся веру и национальную независимость” (“Ак босага”, 1992, №1)

По мнению активистов ЛЖМК, с которыми беседовали авторы, в действительности разногласия между двумя группировками не носили принципиального характера, а объяснялись личным соперничеством нескольких активистов. В последующие годы по мере ухудшения экономической ситуации в Казахстане активность расколовшейся ЛЖМК значительно снизилась, а ее общественно-политический рейтинг упал почти до нуля.

После 1992 г. в Казахстане не было ни одного случая создания общественно-политических организаций, которые хотя бы формально можно было бы считать исламскими.