ГЛАВА IV
СВОБОДА СЛОВА ГАРАНТИРУЕТСЯ

WEB-ЖУРНАЛИСТИКА: ОПАСНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ

Как это ни странно, но большую роль в становлении WEB-журналистики сыграли политические причины. Точнее, те негативные политические процессы, которые начались с конца 1996 года. Процесс монополизации власти в руках президента Назарбаева требовал соответствующего информационного обеспечения со стороны СМИ. Но наиболее популярные телеканалы и газеты того периода не контролировались властями, и поэтому начался процесс по их прибиранию к рукам.

Часть из них была закрыта (тридцать телерадиокомпаний в ходе тендера), часть вынудили поменять хозяев («Караван», КТК, «Новое поколение», радио РИК), остальные, осознав ситуацию, дали «обет лояльности». В итоге была достигнута политическая унификация оставшихся СМИ, которые могли работать только в четко установленных идеологических рамках, продиктованных властями.

Невозможность реализовывать свои политические (для политиков) и творческие (для журналистов) амбиции в традиционной прессе, привела к тому, что все это переместилось в виртуальное пространство. Возникли сайты оппозиционной ориентации, на которых стали появляться материалы, содержащие острую критику казахстанских властей.

Первоначально власти, учитывая незначительность количества пользователей Интернета в Казахстане, не придали этому значения. Но вскоре выяснилось, что все, появляющееся на оппозиционных сайтах, так или иначе, становится достоянием широкой общественности. Потребность в запрещенной информации оказалась настолько сильной, что многие пользователи распечатывали наиболее сенсационные материалы и распространяли их среди своих знакомых. Так аудитория материалов из Интернета возрастала сразу в несколько раз.

Все сказанное в первую очередь имеет отношение к сайту «Евразия». Первые попытки бороться с Интернет-крамолой состояли в том, что провайдеров заставляли блокировать «Евразию». Чаще всего это происходило вследствие появления на сайте какого-либо сверх всякой меры острого материала, компрометирующего власть. На моей памяти было два таких отключения «Еврази и».

Позже придумали «зеркало». Вместо реального сайта «Евразия» пользователи попадали на точно такой же по дизайну сайт, из которого были убраны самые политически неудобные и «колючие» материалы. Многие пользователи и до сих пор не знают, что они пользуются кастрированным вариантом «Евразии». Сегодня желающие попасть на этот сайт попадают на «зеркало», где, естественно, нет самых важных материалов, а те, что есть, в лучшем случае двухнедельной давности.

Позже, когда удалось разгадать секрет «зеркала», пользователи стали выходить на Евразию через прокси. Следующим раундом в борьбе с «Евразией» была хакерская атака на сам сайт, в результате чего он замолчал на 1.5 месяца. По версии работников сайта, это могли сделать только специалисты казахстанских спецслужб.

Одновременно с непосредственным ограничением доступа на «Евразию», властями была предпринята попытка уменьшить популярность этого сайта, отобрав часть его аудитории, путем создания альтернативных псевдооппозиционных сайтов. Вначале появляется сайт www.slivky.ru, (аналог российского сайта «Коготь»), затем сайт «Туран» и, наконец, «Азиопа». Все три сайта анонимные.

Спецификой сайта «Туран» была попытка представить себя некоей третьей стороной в противостоянии власти и оппозиции. Это проявляется в том, что на сайте появлялись материалы как оппозиционных авторов, так и ярых сторонников власти. Если бы не было комментариев к этим материалам, то можно было подумать, что в полку независимых сайтов прибыло. Но ориентированность комментариев вскоре позволила определить политическое кредо тех, кто оставался в тени, прикрываясь псевдонимами.

Во-первых, это непримиримый антикажегельдинизм. Во-вторых, все та же плохо скрытая антиоппозиционность. В третьих, «мягкая» критика остальных олигархов и политиков по принципу «милые бранятся – только тешатся». И, в-четвертых, знакомый по хоккею прием «играть не в шайбу, а в игрока». Так, скажем, появлялась на сайте статья Аркадия Дубнова о том, что итальянский парламент выразил неудовольствие степенью казахстанской демократии. В комментарии же к статье говорилось не столько о сути статьи, сколько о самом авторе, который якобы, такой- сякой, раньше получал деньги от Каримова, а теперь – от Кажегельдина.

Куда тоньше, когда комментаторы «Турана» применяли такие остро-критические обороты, как «правящий режим», «семья Назарбаева», «президент страны явно не справляется с задачами эффективного управления…». Ясно, что вся эта оппозиционная фразеология была призвана формировать ощущение, что «Туран» не только «врезает» по оппозиции, но и власть не жалует.

Но при всех стараниях выглядеть независимо, спрятать тенденциозность не получилось. Как заметил один из посетителей этого сайта в гостевой книге: «Сайт попахивает заказухой и спецслужбами».

Самым характерным образцом анонимной журналистики, бесспорно, являлся сайт «Азиопа». Даже если все, что было опубликовано в «Азиопе», – чистейшая правда, все равно это гнусно. Гнусно писать о людях, пускай даже не самых достойных, прячась в тени. Правда из-за угла – это грязная правда. А уж если это ложь, то это подло. Азиопа при всем том, что порой там действительно критиковали коррупционеров, – образец подлой журналистики. Говоря о целях сайта, следует признать, что он замысливался не столь как антитеза «Евразии», сколь как средство борьбы с политическими противниками одной из группировок во власти со своими политическими оппонентами.

Как известно, все три сайта в настоящий момент прекратили свое существование. Но сам факт их появления показывает, что Интернет все больше превращается в арену политического противостояния, причем гораздо более острого, чем в традиционной прессе.

Есть ощущение, что Интернет превращается в арену больших и малых политических сражений. Смотрите, если еще вчера это выражалось в непримиримой войне власти с политической оппозицией, то сегодня в интернетные войны включаются различные политические группировки внутри самой власти. Недавно появившийся сайт www.nomad.web.com свидетельствует, что анонимная журналистика продолжает обслуживать политические интересы.

Грязная журналистика, замешанная на политике (которая, по определению, дело грязное) мутным потоком заполоняет WEB –пространство, грозя превратить Интернет в информационную клоаку. В ответ власти, провозглашая благородные цели борьбы за чистоту WEB-пространства, внесли поправки в Закон о СМИ, согласно которым все Интернет-сайты, занимающиеся распространением информации, получали статус средств массовой информации.

Отныне все, что публикуется на сайтах, становятся подсудным казахстанской Фемиде. Предполагается, что отныне всякий оскорбленный WEB-журналистами может подать в суд, по решению которого ответчик, если он известен, будет наказан по всей строгости закона, либо, если автор и сайт анонимны – решением суда такой сайт может быть закрыт.

На самом деле, на мой взгляд, главной задачей принятия данного закона было создание юридических механизмов борьбы с оппозиционными сайтами, которые теперь можно отключать вполне законно, используя решения судов. Зная особенности нашей судебной системы, понятно, что сделать это абсолютно не сложно.

Правда, нужно признать, что пока казахстанские власти не пытались применить данный закон против неугодных сайтов. Осознавая всю скандальность закрытия по суду, скажем, той же «Евразии», они опасаются негативной реакции международной общественности, что может отрицательно сказаться на и так подпорченном демократическом имидже Казахстана. Из двух зол власти выбирают меньшее: пока «зеркалить» «Евразию».

Что касается борьбы с недобросовестной WEB-журналистикой в Интернете, то это, скорее всего, и не входило в их задачи властей. По крайней мере, я не знаю ничего о каких-либо акциях или даже пожеланиях со стороны соответствующих ведомств по искоренению грязной журналистики в Интернете. Но даже если власти начнут применять законы против анонимных сайтов и анонимных журналистов, то это не даст каких либо ощутимых результатов. Я глубоко убежден, что борьба с Интернетом запретительными мерами или посредством ужесточения законов абсолютно бесперспективна.

Смотреть нужно в корень проблемы. А проблема здесь чисто политическая. Пока в стране отсутствует реальная свобода СМИ, пока политики и журналисты не защищены от неправовых действий со стороны властей, пока суды не станут независимыми, будет существовать необходимость анонимности для авторов. А там, где появляется хоть небольшое нравственное оправдание своей анонимности, неизбежно: пропадание меры ответственности за свои слова. И, как следствие, появляется «журналистика из-за угла». Интернет в качестве соответствующего инструмента как нельзя лучше позволяет это реализовывать.

Наша WEB-журналистика переживает очень своеобразный период. Сегодня WEB-журналистами в основном являются те, кто либо не имеет возможности печататься в легитимной прессе, либо те, кто нанимаются одной из политических команд в качестве анонимных ландскнехтов. Журналисты, имеющие возможность публиковаться в традиционной прессе, как правило, специально для Интернет-сайтов не пишут. (если не относить к WEB-журналистике материалы печатных газет, помещаемые на их сайте после публикаций в газетах). Таким образом, казахстанская WEB-журналистика сегодня – это, прежде всего, журналистика оппозиционная, полуподпольная, существующая в условиях жесткого прессинга и риска со стороны властей. Объективно получается, что сегодняшняя казахстанская WEB-журналистика в ее формах, условиях и наполнении – это зона повышенного риска.

ГЕРОИ НАШЕГО «ВРЕМЕНИ»

После того, как газета «Время» «обрезала» в своей публикации 18 октября 2001г. Масанова «по самые уши» в его диалоге с Рахатом Алиевым, идти в эту же газету на диалог с Ертысбаевым было очевидной глупостью. Но возникла идея эксперимента, который в случае удачи позволял бы наглядно показать нравы и обычаи современной казахстанской журналистики. Представлялась возможность показать кухню цензуры во всей ее наглядности – «весомо, грубо, зримо».

Условием моего участия в диалоге было предоставление мне аудиопленки с записью нашего разговора. Результат превзошел все ожидания.

По злой иронии наш диалог начался со слов г-н Ертысбаева: «Я очень прошу …не обрезать, особенно Дуванова, чтобы потом не было разговоров о том, что все его острые нелицеприятные вопросы, жесткая критика, все исчезло, все это отгладили. Ради Бога, если вы реально хотите, чтобы соблюдалась 20 статья Конституции, где написано, что свобода слова гарантируется, что она работает на страницах вашей газеты…».

Как в воду глядел Ермухан: вся острота, какую просил оставить Ертысбаев, пошла под нож.

По большому счету удивляться здесь, конечно, нечему. То, что в наших СМИ господствует цензура на уровне редакций (так называемая самоцензура), знают все, кто так или иначе сталкивался с газетами и ТВ. Но об этом принято стыдливо умалчивать. Ни один главный редактор публично в этом никогда не признается. В кулуарах, конечно, по дружески скажет: мол, старик, не будь наивным. Ты же знаешь, что можно, а чего нельзя. Поэтому, если хочешь, чтобы твоя статья была напечатана, убери вот это и вот это.

Понятно, что редактор имеет право из большого объема информации выбрать, то, что ему кажется самым интересным. Но у этого права есть границы. Право редактировать не должно трансформироваться в элементарную цензуру.

На мой взгляд, при подготовке этого материала редакция «Времени» проявила завидную избирательность: в основном были исключены самые принципиальные места, характеризующие мою позицию по важнейшим вопросам политической жизни. Темы же которые получили свое освещение, были сокращены так, что либо потеряли свою остроту и оригинальность, либо вообще обрели иное звучание.

Чего стоит концовка нашего диалога. Почему-то редакция посчитала, что разговор должен закончиться на мажорной ноте. И вложила в наши уста слова, которых ни я ни мой оппонент не говорили. Вы можете себе представить как я вместе с Ертысбаевым, идейным защитником авторитаризма, строю «кирпичик за кирпичиком» храм демократии?! Я, откровенно говоря, не очень. Но редакции так захотелось. И вот в глазах сотен тысяч читателей оппозиционер Дуванов предстает этаким покладистым малым, который в принципе не возражает против сотрудничества с ярым апологетом режима Назарбаева.

А в предыдущем номере примерно в том же виде выставлен Нурбулат Масанов, который запросто, по дружески болтает с Рахатом Алиевым. Без привычных для Масанова «наездов» на президента, политическую систему и т. д.

Оппозиция, Кажегельдин копья ломают по поводу Национального диалога проводить, не проводить? В каком формате? Кто участники? А тут, оказывается, диалог уже идет полным ходом. Причем гласно, тиражируемый самой популярной газетой Казахстана. Правда, не все, произносимое в этих диалогах, народу нужно знать. Но на этот счет волноваться не стоит: на «раздаче» надежные люди, которые не проколются и дадут только то, что нужно. Нужно властям. Потому что им (организаторам этих диалогов) с оппозицией детей не крестить, а с властью – жить да жить.

Хотя понятно, что, «опуская» оппозицию, газета объективно делает большую услугу властям. Это бесспорная заслуга, и я полагаю, она не останется незамеченной на властном Олимпе.

При всем при этом я не имею претензий к редакции газеты. Я их прекрасно понимаю. Им вся эта политика «по барабану». У них своя сугубо прагматичная цель: заниматься любимым делом и зарабатывать «бабки». Заниматься же политической цензурой заставляет их суровая правда жизни: хочешь быть на плаву, плати «налог» – вычищай из материалов все, что может не понравиться власть предержащим.

Можно было бы на все это посмотреть и с другой стороны. Мол, скажите спасибо, что хоть в таком урезанном виде публикуют. Можно, но не нужно. Это как раз тот случай, когда полуправда хуже, чем явная ложь.

Одним словом, этот диалог представляется отличной демонстрацией так называемой свободы слова в Казахстане. Не де-юре, но де-факто.

ПРИМЕЧАНИЕ: В тексте, предлагаемом вашему вниманию все, что редакция исключила, выделено жирным шрифтом.

О реформах, телевидении и «авторитарной демократии»

Дуванов: Десять прошедших лет показали, что президент Назарбаев не оправдал возложенных на него надежд. В стране не было ни серьезных катаклизмов, ни войны, оппозиция (как это в известной мере справедливо подчеркивается ее критиками) не мешала президенту. Не было многотысячных митингов, многомесячных забастовок. Все было достаточно спокойно. И тем не менее за прошедшее десятилетие ситуация в стране не улучшилась, а, напротив, ухудшилась. Стало больше преступности, коррупции, активно расхищались национальные богатства. Примеров, подтверждающих это, масса, они у всех на слуху. Если в течение всего этого времени положительных результатов нет, то очевидно, что президент исчерпал свой политический ресурс и его нужно менять…

Что такое экономические показатели? Сам президент, выступая недавно, признал, что это связано с повышением цены на нефть. Что это означает. Только то, что мы стали продавать больше нефти, то есть нефти в нашей земле стало меньше. Стало ли от этого лучше стране, ее народу? Куда идут вырученные за продажу нефти деньги? Неужели вы можете сказать, что построены новые дороги, заводы, школы, больницы? Нет! Сами по себе благополучные экономические показатели не означают, что мы стали жить лучше. Давайте мерить это жизнью простого человека. Ведь права и свободы человека – это тоже составная часть жизни.

Мой собеседник говорит, что демократические преобразования идут, хотя и медленно. На самом деле идет процесс свертывания демократических завоеваний. Если мы сравним то, что было пять-семь лет назад, то это станет очевидным. Скажем, со свободой слова у нас совсем плохо. Сегодня нет независимых газет. Я говорю о политической зависимости, о цензуре, о самоцензуре….

Ертысбаев:Я считаю, что за 10 лет произошли гигантские изменения. Кстати, Сергей, твой тезка Сергей Довлатов однажды дал прекрасное определение советской власти: это не система, не способ производства и даже не политический режим. Это образ жизни. Если смотреть с этой точки зрения, то общество, в котором мы жили совсем недавно, и нынешнее общество – это небо и земля. Начиная с горбачевской эпохи: все мы зажили напряженной, нервной, сознательной жизнью. И другой, наверное, уже не будет. Да, негативные проявления рыночных реформ нельзя отрицать как в Казахстане, так и на всем постсоветском пространстве (та же коррупция или резкое падение уровня жизни тех или иных групп населения). Но модернизационный процесс, который в начале 90-х возглавил Назарбаев, в целом завершен достаточно успешно. Общеизвестно, что по темпам реформ Казахстан лидирует в СНГ, у нас лучшие в Содружестве экономические показатели. Не забывай: все познается в сравнении! И это сравнение в нашу пользу. Хотя, что касается демократических реформ, мне, как гражданину, хотелось бы большего.

Дуванов:Да, жизнь изменилась, и люди тоже. Но при чем здесь президент Назарбаев? Можно говорить о Горбачеве с его перестройкой как о переломном моменте. Мы просто живем при другой политической системе. Что касается экономических показателей, то сам президент публично признал: их успешность во многом была связана с ростом мировых цен на нефть. Но стали ли мы лучше жить от этого? Что, построены новые дороги, школы, больницы? Нет! Так что хорошие экономические показатели еще ни о чем не говорят. Что касается демократических реформ, они не идут – они сворачиваются. Надеюсь, ты не станешь отрицать, что за последние 6-7 лет в Казахстане не осталось независимых газет – политически независимых? Сегодня журналисты в открытую говорят если не о цензуре, то о самоцензуре. Еще вчера мы с тобой, Ермухан, могли открыто поспорить в прямом эфире. Сегодня просто нет телеканалов, которые рискнули бы пригласить нас для такого спора.

Ертысбаев: Сергей, давай уйдем от общих фраз. Было время, когда ты руководил телеканалом (сначала он назывался «Макс», потом «М»). Я тогда был просто уверен: его очень скоро закроют. У нас сложилась ненормальная ситуация, когда во главе СМИ встали ярко выраженные политики. А ты вообще диссидент еще с советских времен. Думаешь, власть могла тогда допустить, чтобы столь мощное идеологическое оружие находилось в руках такого человека?! Ты выпал из обоймы, потому что абсолютизировал понятие «свобода слова». Если бы не это – твой канал ждало процветание, а тебя – участь одного из самых влиятельных людей страны. Сегодня тебя – блестящего публициста – читает горстка людей, имеющих доступ к Интернету. А ведь ты, как гражданин, мог бы приносить гораздо большую пользу стране.

Дуванов: Если не считать слово «демагогия» оскорбительным, то я могу прямо сказать: то, что сейчас говорил ты, Ермухан, – это чистой воды политическая демагогия. Хочешь говорить конкретно обо мне? Что ж, давай! Да, сегодня я не имею возможности публиковаться в газетах. Я регулярно предпринимал такие попытки – ни одна не увенчалась успехом.

Я думаю, что те темы, какие я затрагиваю в своих статьях, были бы интересны и «Мегаполису» и «Времени», но, увы. Виной тому та степень остроты, какую я себе позволяю, не нарушая закона. Я подчеркиваю – не нарушая закона…

И мой канал закрыли отнюдь не за то, что я говорил в эфире все, что попало. Я отстаивал демократические принципы. И канал закрыли не по суду (не было правовых оснований), а с помощью тендера. В ход шло все, вплоть до обвинений, что наш сигнал мешает диспетчерам аэропорта. То, что произошло недавно с НТВ Киселева, и то, что случилось с моим каналом, – вещи одного порядка. Потому что Путин, как и Назарбаев, – не демократ. И тому и другому не нужны киселевы, выставляющие напоказ их грехи. Это первое. Второе. Ты сказал: власть не могла допустить такого человека к идеологическому оружию. На каком основании? Без суда тогда были закрыты 30 телеканалов. И тот пресловутый тендер был придуман только ради этого!

Ты говоришь, что Система дает себя критиковать. Это ложь. Критиковать можно министра, зам.министра, чиновников различного ранга. Но саму Систему на страницах газет сегодня невозможно критиковать. Просто сказать, что власть плохая – это допускается.Но что такое сегодня власть в Казахстане? Мы прекрасно знаем, что вся власть сосредоточена в руках президента. Сегодня критиковать власть – это значит критиковать президента. Это говорит о том, что все, что сделано под его руководством, не привело ни каким положительным результатам.Кто сегодня может это сказать?Покажите мне такого человека.

Увы. Нет статей в нашей прессе, в которых говорится о Семье президента, о том, что в их руках сосредоточены основные финансовые потоки. Вы не будете отрицать, что в основе государственности лежит господство в СМИ, господство в силовых структурах и, применительно к нашей стране, контроль нефтяных потоков. Вот три основные области, которые определяют, и они контролируются самыми ближайшими родственниками президента. Это ли демократия? Неужели у нас нет других достойных людей, способных управлять этими отраслями? Это боязнь потерять власть и вследствие этого нежелание доверять чужим людям. Не так ли?

Ертысбаев: Я рекомендую тебе внимательно прочитать книгу Назарбаева «На пороге XXI века», особенно стр. 160. Там он дает определение авторитарного режима, говорит о том, что в ходе реформ, особенно в переходный период, властная элита, объединяясь с силовыми структурами, как бы ограничивает доступ в СМИ для тех сил, которые подменяют конкретную экономическую эффективность абстрактными идеалами социальной справедливости. Кстати, я в своей докторской диссертации открыто говорю о наличии в Казахстане авторитарной демократии, которая, как правило, сама определяет время, способ и масштабность перехода к подлинной демократии, к соблюдению всех международно-правовых и политических норм демократии.

Дуванов:Поздравляю, Ермухан! Власть здорово просчиталась, послав на слушание в Конгрессе США Квятковского, а не Ертысбаева. Уж ты бы выглядел гораздо убедительнее, увереннее…

Ертысбаев: Что касается тендера, мне тоже не понравились многие его условия. Но ведь положение о тендере было разработано в бытность премьером Кажегельдина. И во многом с его подачи. Тогда именно электронные СМИ «прессовали» премьера так, что он, думаю, имел все основания их ненавидеть. Но еще до этого – весной 1996 года – появилось «Обращение движения «Азамат» резко антипрезидентского толка. Его подписали десятки политических и общественных деятелей и среди них... Сергей Дуванов и Розлана Таукина – руководители телеканалов, люди, которые априори должны быть политически беспристрастны. Я тогда сказал себе: ну, все! Закрытие «М» и «Тотем» – вопрос времени. И, как видишь, не ошибся. Любому руководителю государства, проводящему тяжелые, но необходимые реформы, не нравится, когда его с телеэкранов или в радиоэфире поносят на всю страну. Во все времена и во всех странах власть старается так или иначе контролировать СМИ. Когда корреспондент Би-Би-Си взял интервью у вдовы убитого аргентинского офицера, Маргарет Тэтчер была в бешенстве и даже требовала снять с поста директора Би-Би-Си. Правда, ей не удалось это сделать. Но то, что власть во все времена и во всех странах независимо от уровня политической демократии пытается контролировать СМИ, – это естественно. Главное, чтобы не было вмешательства в редакционную политику.

Что касается критики непосредственно президента, то могу одно сказать, что буквально через неделю выйдет моя книга «Казахстан и Назарбаев: логика перемен». Я старался ее написать объективно, где есть и критический анализ его жизнедеятельности. Назовите мне хотя бы одно государство, где сторонника его реформ, находясь в его команде может в течении 10 лет писать и говорить то, что думает. Вышла у меня еще одна книга зимой – «Демократизация Казахстана», где я собрал избранные статьи за десять лет. Было достаточно много жесткой критики и в адрес президента. Кстати, президент все это понимает, что сейчас другое время, что он не первый секретарь ЦК, когда критики вообще никакой не было. Поэтому к этому он относится, я бы не сказал, спокойно, критика никому не нравится. …И все десять лет, если поднять всю прессу нашу, все телепередачи, я думаю, критики в адрес президента было достаточно много.

Я не буду уходить от острого вопроса в отношении Семьи. …Он не уходит от этих вопросов, в отличие от Лукашенко, который свою жену безвылазно держит в деревне. Как либерал законченный, он признает свободу деятельности для членов своей семьи. Частая кадровая чехарда подвигла президента к тому. чтобы доверять ответственные участки работы людям, которым он безгранично доверяет. Я не знаю, хорошо это или плохо, но это факт, который я принимаю.

Верк: Да, но речь помимо ответственных постов шла также и о финансовых потоках в руках семьи.

Ертысбаев: В Казахстане в настоящее время действует 1500 СМИ. 950 – газет, 342 журнала, 124 телерадиокомпании. Я с удивлением воспринимаю то, что в большинстве СМИ достаточно есть много критики и наездов и на местную власть. Конечно. Есть и темы, которые Сергей обозначил как закрытые темы, которые даже сами журналисты стараются не поднимать. Это имеет место. Безусловно.

Дуванов: Удивительно, как быстро в тебе укоренился этот пресловутый чиновничий стереотип: дескать, в любой стране власть контролирует СМИ. Контролирует. Но государственные СМИ, а не общественные, и не частные. У нас же частные СМИ являются таковыми лишь формально. На самом деле если частный канал принадлежит, скажем, представителю Семьи или патронируется кем-то из Семьи, – то он окологосударственный.

Да, по британскому закону премьер-министр может рекомендовать редактору Би-Би-Си снять с программы тот или иной сюжет. Но еще ни один британский премьер этим правом не воспользовался. Потому что английская демократическая традиция даже выше закона. Что касается того воззвания «Азамата»... Где, в каком законе написано, что руководитель частного телеканала не имеет права подписать документ общественной организации, в котором президенту предлагается обратить внимание на негативные моменты в жизни страны? И только! Ни я, ни Розлана Таукина не являемся членами какой-либо партии. Я сознательно расстался с социал-демократами, когда принял решение заняться телевидением.

Ертысбаев: Если вы хотите знать мою позицию, то я сторонник подлинно демократических подходов в области СМИ.

Дуванов: Но тем не менее в Казахстане сегодня нет оппозиционных газет. Это факт. Но несколько лет назад они были.

Ертысбаев: Я не согласен. Почитай материалы в «Мегаполисе» под псевдонимом Равиль Усманов. Более глубокой, жесткой критики в адрес Системы я еще не видел.

Я знаю твою позицию в отношении «Мегаполиса». Меня удивляет твой принцип: «Кто не с тобой и с Кажегельдиным, тот против вас». Если Своик занимает несколько другую, умеренную позицию – он уже предатель. Если Мизинов высказывает какие-то радикальные взгляды, то он неофашист и т. д. Я могу продолжить перечень ярлыков, какие ты навешал на других людей. Ты не можешь понять, что сила демократии в плюрализме, во множестве мнений. Это было бы скучно, если бы Казахстан состоял из Ертысбаевых, с одной стороны, и Дувановых – с другой.

Дуванов: Плюрализм – это когда он высказывается, я высказываюсь. Плюрализм не исключает навешивание, как ты говоришь, ярлыков. Не ярлыков, а мнений. Если я убежден, что человек хам, то я говорю, что он хам. Если он – национал социалист, то я говорю, что он национал-социалист. Это нормально. Но при этом я не затыкаю ему рот. Он имеет право ответить мне.

Да тут всю Систему менять надо!

Ертысбаев: Конфликт «президент – премьер-министр» в последние годы типичен для постсоветского пространства. К сожалению. А может быть, к счастью, если исходить из приоритета развития общедемократических процессов. Возьмем Украину, отчасти Белоруссию. И, конечно, Казахстан. Если бы в декабре 1993 года Кажегельдин при назначении первым вице-премьером в правительство Терещенко сказал президенту: «Нурсултан Абишевич, я готов работать с вами, я ваш человек. Но учтите: у меня серьезные амбиции, я собираюсь баллотироваться в президенты», никто эту фамилию даже не услышал бы. Тогда (да и сейчас) Назарбаеву очень важна была даже не личная преданность, а преданность реформам, готовность оставаться в президентской команде, проводящей сложнейшие преобразования. Кстати, позже, весной 1998-го, никто иной, как президент, награждая уже бывшего премьера орденом «Парасат», дал понять: у того всегда есть возможность вернуться в команду, причем на один из высших постов. Но Кажегельдину всегда хотелось большего, а именно – возглавить страну. И то, что Назарбаев противодействует этому, вполне естественно. Если бы я принимал решение, конструировал политическое развитие, я бы сделал все возможное и невозможное, чтобы Кажегельдин остался в Казахстане. Здесь ему пришлось бы гораздо труднее, чем за границей. У него здесь очень много противников – как в бизнесе, так и в чиновничьей среде или, скажем, среди национал-радикалов. Ведь именно Кажегельдин своей политикой «сырьевизации», офшорной приватизации, продажи за бесценок иностранцам лучших предприятий страны подрезал крылья отечественному бизнесу. Я знаю десятки (если не сотни) бизнесменов, которые разорились благодаря ему. Хотя, по большому счету, я до сих пор поражаюсь его, ну если хочешь, мужеству. Ведь он начал активно готовиться к выборам, еще будучи премьер-министром, работая в команде.

Дуванов:А что тебя в этом так удивляет? Ведь по западным меркам это нормально.

Ертысбаев: Да, по западным. А по нашим понятиям многие расценили как … если не предательство, то непорядочность по отношению к главе государства, который поднял его, дал ему должность премьера, вложил в руки многие рычаги – вплоть до назначения акимов. Конечно, на первых порах президент нашел в лице Кажегельдина некоего «терминатора», способного разрушить всю прежнюю административно-хозяйственную систему. И когда этот человек из ближайшего соратника превратился в непримиримого соперника, это стало даже не политической – психологической проблемой для главы государства. Хотя, по большому счету, серьезно говорить о Кажегельдине как о политической фигуре сейчас, после решения суда в Астане, вообще бессмысленно.

Дуванов: Я не буду говорить, насколько Кажегельдин плох или хорош. Это- поле досужих споров для домохозяек. Главное – какую тенденцию он олицетворяет. Любой человек из окружения Назарбаева полностью зависит от него,и на каждого из них у него есть компромат. Единственный человек, не попавший окончательно «под колпак» президента, – Кажегельдин. И, собственно говоря, прошедший заочный суд – на самом деле это не суд, во многом подтверждает это. Кажегельдин выпал из команды президента, но не «впал» в небытие. Именно этим он и опасен. Дело не в психологической и даже не в политической проблеме. Дело в стремлении оппозиции кардинально поменять Систему.

Сегодня все, что происходит вокруг претензий на власть, не больше чем игра. Кто-то считает, что на пост президента претендует Дарига Назарбаева, кто-то – что это Рахат Алиев, кто-то – Тимур Кулибаев.

Я считаю, что все это несерьезно. На самом деле все они члены одной команды, и никто из них сам по себе не в состоянии претендовать на пост президента. Если сегодня президента поменять на одного из них, ничего не изменится, более того – никто этого даже не заметит. Система сохранится.

Вопрос не в том, что нужно поменять «плохого» Назарбаева на «хорошего» Кажегельдина. Ни в коем случае. Оппозиция прекрасно осознает, что, приди Кажегельдин или кто-то другой в эту Систему, он станет таким же. Вопрос стоит в смене Системы.

И Кажегельдин на сегодняшний день – тот человек, который максимально отвечает этому стремлению. Если бы оппозиция видела, что Назарбаев шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком старается перестроить Систему, она бы первая двумя руками поддержала бы президента. Увы, президент и его команда сегодня движутся в обратную сторону. Та демократическая оппозиция, которая сегодня оказалась вокруг Кажегельдина, в том числе и я, считает, что благодаря смене лидера можно сломать эту Систему. Мы ставим задачу создания такой политической Системы, при которой даже самый непорядочный политик вынужден быть порядочным. Что это за Система? Она называется «демократия». Другого просто не дано.

Я понимаю, что с приходом нового лидера демократия на другой день не появляется. Это процесс. Нам было отпущено десять лет. У Назарбаева был шанс создать такую систему. К сожалению, я утверждаю, на примере положения СМИ, состояния прав человека, нарушений свобод граждан: этот процесс идет в обратную сторону. Поэтому настоящая оппозиция сегодня – это оппозиция Назарбаеву. И Кажегельдин, как один из политических противников Назарбаева, естественно, в силу своего политического веса, влияния стал ее лидером.

Ертысбаев: Честно говоря, меня удивляет такая постановка вопроса. Назарбаев – законно избранный президент, в последний раз он прошел через выборы в 1999 году. Все, кто хотел проголосовать против него, имели шанс сделать это. Напомню, Абдильдин получил что-то около 938 тысяч голосов, более 300 тысяч голосовали за Касымова. Ну, про Габбасова с его крохами я говорить не буду. Еще миллион избирателей проголосовали «против всех». Но ведь почти шесть миллионов человек отдали свои голоса именно Назарбаеву. Причем сделали это осознанно! Последнее я берусь утверждать с полной ответственностью: сразу после выборов мы провели опросы общественного мнения (тогда я работал директором КИСИ) на нескольких избирательных участках в Алматы и убедились в этом. Сегодня президент находится в хорошей физической и интеллектуальной форме и, я думаю, останется у власти до конца своего конституционного срока – до декабря 2006 года. Кстати, он открыто сказал, что имеет право баллотироваться и в 2007 году. Ему ведь всего 61 год, а по мировым меркам для политика это не возраст...

Дуванов: Ты не глупый человек и прекрасно понимаешь, что этот человек (Назарбаев) исчерпал свой политический ресурс. Не может так быть, чтобы ситуация не улучшилась, а президент не причем. Понимаю, что по Конституции он ни за что не отвечает. Но нужен ли такой президент, который не отвечает за то, что происходит в стране? Я даже не говорю о «Казахгейте», о тех суммах, какие поступили на счета президента в швейцарском банке. Это отдельный вопрос. Ты сам сказал, что, к сожалению, на президенте замыкаются все вопросы…

Ертысбаев: Я хочу сказать, что созданная Система имеет только один минус – она конкретно нацелена на личность Назарбаева. С ним, конкретно с Назарбаевым, Система развивается. И если он по каким то обстоятельствам уйдет то система может если не рухнуть, то вызвать серьезный кризис. Но Система не должна зависеть от конкретно одного человека.

Дуванов: Ты согласен, что ее нужно менять?

Ертысбаев: Систему нужно менять, безусловно.

Дуванов: Почему президент не делает ничего, чтобы ее изменить?

Ертысбаев: С этим я не согласен. Демократизация – не технический проект, предназначенный для прямого претворения в жизнь, а сложный и многомерный процесс. Основная задача перехода к демократии решена в принципе на рубеже 80-90-х годов, хотя еще предстоит долгий процесс консолидации демократических структур и их совершенствования. И тогда на смену демократизации неизбежно придет демократия. Посмотри, как изменилось выборное законодательство, внедряется выборность акимов, на повестке – местное самоуправление. Каждый год программа демократических и рыночных реформ, инициированная Назарбаевым, так или иначе исполняется. Конечно, я бы хотел большего. Чтобы мажоритарно-пропорциональная система выборов была как в России, а не такая несколько суррогатная система, когда только всего 10 мест в парламенте от партий. Мне бы хотелось расширения парламента. Высший представительный орган должен быть мощным. Например, чтобы 50 процентов в Мажилисе избиралось бы по партийным спискам. Я хотел бы расширить численный состав мажилиса, дать ему контрольные полномочия. Это и было бы мощнейшим противоядием коррупции, о которой ты говоришь. Посмотри, в США Конгресс контролирует каждый цент расходов президентской администрации. Я бы тоже этого хотел...

Дуванов: Ты говорил, что выборы показали, что 6 млн. казахстанцев проголосовали за Назарбаева. Это не просто ложь, это очень большая ложь. И доказательством этого являются сотни примеров фальсификации на выборах. Я сам был свидетелем этого. Плюс к этому, ОБСЕ также считает, что выборы были недемократичными. Это доказано, и поэтому апеллировать к этому и доказывать, что президент был избран демократическим путем, не совсем корректно.

Другой вопрос. Мы сейчас обсуждаем вопрос смены президента. Я подчеркиваю, можно его и не менять. Но тогда он должен показать свое желание сломать эту Систему, которая, кстати, не нравится и тебе, когда от воли одного человека зависит вся жизнь в стране.

Более того, последние изменения Конституции, продление срока президентского правления свидетельствуют, что авторитаризм в этой стране нарастает. В этой связи становится очевидным – если этот президент лежит камнем на пути к демократии, его надо убрать. И не обязательно на его место поставить Кажегельдина. Кого угодно, кто будет нам гарантировать, что он будет эту Систему менять. С завтрашнего дня, и не по маленьким кирпичикам. История нам отпустила очень мало времени. Нам это нужно делать очень быстро, чтобы не остаться на задворках цивилизации.

И последнее. Сам по себе разговор о преемнике наиболее рельефно подтверждает недемократический характер нашей политической системы. Ведь что такое разговор о преемнике в демократическом обществе? Это нонсенс. Там все решают выборы.

Ертысбаев: Я как честолюбивый человек задавал себе вопрос, может быть это (фальсификация) действительно имела место? И после выборов я взял несколько избирательных участков, и мы провели социологическое исследование. Я хотел лично убедиться относительно массовой поддержки президента на выборах. Мы же серьезная команда. Прежде чем идти на выборы, мы провели серьезные замеры. И мы видели достаточно большой отрыв президента. Конечно, если бы Кажегельдин вмешался, разрыв бы сократился. Это, безусловно, этого нельзя отрицать. Но то, что президент получил большинство, я в этом не сомневаюсь.

Хотим мы этого или нет, само понятие преемственности существует. Любой глава государства хочет, чтобы вслед за ним пришел человек, который продолжит его дело. Это естественно. Было бы неестественно, если бы Назарбаев пошел по пути, который ты сейчас обозначил: подлинная демократия – кто победит, тот победит. Я подчеркиваю, что если речь идет о преемственности, о том, что Назарбаев должен рано или поздно вырастить этого преемника из своей среды, а, может, и из другого политического лагеря, то я не вижу в этом ничего недемократического. Это рациональный разумный подход.

Дуванов: Когда ты говоришь, что Назарбаев хочет возглавлять страну во имя продолжения реформаторской деятельности и приведения страны к какому-то политическому идеалу, ты искренне это считаешь, или следуешь шаблону? На мой взгляд, сегодня Назарбаев держится за власть из-за опасности, потеряв ее, оказаться на скамье подсудимых. Потому что в этой стране сделано много такого…! Президента можно сравнить с человеком, держащим льва за хвост. Он до тех пор в безопасности, пока держится за хвост. Но как только он выпустит власть из рук, она его тут же подомнет. Ты не согласен с этой точкой зрения?

Ертысбаев: Я не согласен с этой точкой зрения. Я уверен, что президент не имеет никаких зарубежных банковских счетов. Он, недавно выступая на «Хабаре», ответил, что не имеет никаких счетов за границей. Он находится на полном государственном обеспечении. Он и семья. Для него деньги, как и для остальных крупных мировых политиков, вообще ничего не значат. Для него важна сама власть как способ самореализации. Он не бедный человек – все знают. Он получает колоссальные гонорары за свои книги. В этом плане он обеспечил себя и своих правнуков. Поэтому все эти разговоры, что он имеет какие-то миллиардные счета, осуществляются с подачи Кажегельдина.

Дуванов: Что ты скажешь в отношении документов подтверждающих наличие счетов президента в швейцарском банке? Конкретно разговор идет о фирме «Беркут», зарегистрированной на имя Назарбаева. На счет этой фирмы некоей нефтяной компанией перечислено несколько десятков миллионов долларов. Как объяснить, зачем ему перечислены эти деньги?

Ертысбаев: Это обвинение из того же разряда, когда его обвинили, что он связан с бен Ладеном. Этому злу нет противоядия. Любая крупная политическая фигура перманентно подвергается нападкам такого рода. Я не исключаю, что он как глава государства должен жестко контролировать финансовые потоки, в том числе и нефтяные. Как говорил великий Абай, человек, который озабочен будущем казахов, должен иметь две вещи. Первое – в руках этого человека должна быть гигантская власть, и второе – в его руках должны быть несметные богатства.

Но утверждать, что он имеет личный счет. Зачем! С какой стати?! Утверждая это, вы тем самым унижаете нашу страну.

Дуванов: Если завтра выяснится, что такой счет существует, ты поменяешь свою точку зрения в отношении президента?

Ертысбаев: Если речь идет о личном счете, то есть о деньгах, которые должны были пойти в бюджет, безусловно, я поменяю свое отношение. Но если выяснится, что этих счетов нет, ты попросишь извинения публично, скажешь, что был не прав?

Дуванов: За что я должен извиняться? Я задал вопрос, правда ли, что у президента есть счета?

Ертысбаев: Я могу только одно сказать, что наверху все безоговорочно признают харизму и авторитет президента, верят ему, полностью его поддерживают, видят в нем сильного лидера. В нем очень сильна харизма. Как говорил Макс Вебер, любое покушение на авторитет президента, сомнение рассматривается как святотатство. И все смотрят на него, если не как на Богом избранного, то что-то близко к этому.

Дуванов: Я думаю, что в основе этой харизмы лежит власть, которой он обладает. Дай мне такую власть, и все те, кто меня окружают, будут также преданно смотреть мне в рот.

Ертысбаев: Первого президента, как и родителей, не выбирают. Для меня гораздо важнее в политическом плане вопрос второго президента. Как он будет избран, какова будет процедура, насколько все это демократично будет обставлено. А первый президент – он на то и первый. Он пришел из той эпохи, он создал независимое национальное государство. Он провел глубокие рыночные реформы. Это факт, который никто отрицать не может…

Дуванов: Если произойдет передача власти преемнику Назарбаева, то таковым лично я вижу Даригу Назарбаеву. Это самый надежный вариант. Все остальные не дают гарантий, что после прихода к власти будет отменен закон «О первом президенте», и наш президент окажется на скамье подсудимых. Понятно, что преемник будет продолжать ту же линию в области политических реалий. Но, мне кажется, будут определенные изменения. Ведь для чего нужен преемник Назарбаеву? Дело в том, что демократический имидж президента сегодня подмочен в глазах мирового сообщества. Имея негативный политический багаж, трудно оставаться полноценным президентом. Поэтому и нужна эта рокировка. Новый президент должен исключить эти «родимые пятна» авторитаризма. Поэтому выборы должны быть как можно более демократичными, хотя бы внешне. Должны быть какие-то послабления в области СМИ. Одним словом, должен быть принят ряд мер, которые будут призваны создать демократический образ нового молодого президента, очищенного от той скверны, которая все эти десять лет сопровождала старого.

В определенной степени это положительный момент, хотя, конечно же, это не решает задачи реформирования Системы.

Чем политик отличается от государственного деятеля?

Ертысбаев:Знаешь, как-то я присутствовал при встрече президента с молодежью – стипендиатами «Болашака». Нурсултан Абишевич искренне радовался: какие, мол, ребята бойкие, толковые, языками владеют – хоть сейчас министрами назначай! И мне тогда вспомнились слова Черчилля: «Политик думает о следующих выборах, а государственный деятель – о следующих поколениях...»

Дуванов: Бесспорно, когда таких ребят в стране будет процентов 25 и больше, они попросту сломают эту Систему. Не революционным путем – эволюционным.

Ертысбаев: Так в том-то и дело! Мы с тобой сходимся в оценке недостатков Системы, только ты хочешь избавиться от них сразу – досрочные выборы, кто победит, тот и победит. Но подумай, можно ли идти на такой шаг в стране, где львиная доля общества ностальгирует по вчерашней коммунистической уравниловке? В стране, где существует сильное противоречие между жестко заданной либеральной реформой и громадным коммунистическим электоратом?

Дуванов:Я согласен, что добрая половина населения ностальгирует по «красному» прошлому, но на то, чтобы это изжить, уйдет 20-30 лет. Нам такого срока не отпущено. Иначе мы окончательно скатимся на задворки цивилизации. Если бы мне сказали: вчера у нас было две оппозиционные газеты, сегодня три, а завтра будет четыре, или: вчера нельзя было выходить на митинги без разрешения администрации, а сегодня можно. Я бы сразу умолк, потому что понял: процесс идет! А так сколько бы мне ни твердили о подъеме экономики, я все равно буду знать: без реального прорыва в политике экономика по-настоящему процветать не может.

Верк: Вернемся к исходному. Что, по вашему мнению, мы построили за 10 лет реформ?

Дуванов: То, что мы построили за 10 лет, я квалифицирую, как авторитарную политическую систему с элементами экономического либерализма. Суть этой системы состоит в том, что, несмотря на то, что мы, став на путь рыночных реформ, создали авторитарное государство, которое зиждется на коррупционных отношениях. Коррупция стала смыслом и принципом нашего государства. Патронатно-клиентные отношения внутри правящего класса превалируют над истинно политическими методами руководства страной. В результате страдает народ, отстраненный от дивидендов, получаемых от продажи национальных богатств, который не в состоянии влиять на политические и экономические процессы в стране.

Ертысбаев: Демократизация и демократия – это разные вещи. …Я готов подтвердить, что период с 1994 по 1998 год был расцветом… Кстати, это волнообразие проявляется на всем постсоветском пространстве, в том числе и в России. У них тоже были стычки между властью и оппозиционными СМИ. Глубоко убежден, что тому же каналу «Хабар», чтобы процветать, нужна подлинная конкуренция. Поэтому я глубоко убежден, что сам процесс демократизации неизбежно приведет к подлинной демократии, к какой мы все стремимся. Потому что это первооснова рассвета государства.

Самое главное: в заключении я хотел бы повторить слова президента, который сказал, что надо засучить рукава и работать, другого выбора у нас нет…

Дуванов: Отталкиваясь от образности, содержащейся в цитате президента по поводу засученных рукавов, хотел бы спросить – как можно засучить рукава, если на руках наручники?

Ертысбаев: Не богохульствуй!

Дуванов: Это образ. Попробуй. Не получиться. Страна рада бы засучить рукава и работать, но прежде нужно снять политические наручники с рук людей.

* * *

P.S. Прошу обратить внимание на концовку диалога. То, что Вы прочитали выше – это оригинал. А вот что предложило своим читателям «Время»:

Ертысбаев:Сергей, я слушаю тебя внимательно и убеждаюсь, что нетерпимые радикалы во все времена были главными поджигателями социальных катаклизмов. Тебе нужны великие потрясения, а мне – великий Казахстан. Мы с тобой оба хотим, чтобы Казахстан стал богатым, процветающим и демократическим государством. Но тактически сильно расходимся. Мы можем сотрудничать.

Дуванов: Так вы тогда перестаньте нам мешать. Не выдумывайте смехотворных «нарушений закона», и мы вместе построим – кирпичик за кирпичиком – тот самый храм демократии, о котором мечтаем мы оба.

Ертысбаев: Отлично! Худой мир лучше доброй ссоры. Я понимаю, что оппозиция – это не только борьба за власть, а глубокая озабоченность судьбой страны. Но и вы должны понять, что государственная бюрократия, крупный и средний бизнес, энергичная и дееспособная часть общества, которая безоговорочно признает лидером Назарбаева, – единственная и мощная сила, и без союза с ней никакие реформы невозможны.

Комментарии излишни.

Девять выстрелов президента
... или О политическом маразме, который крепчает день ото дня

Я знаю, что скажут господа Рерих или Ертысбаев по поводу последних событий, связанных с арестом Аблязова, попыткой задержания Жакиянова и очередным отключением ТАНа. Дескать, в чем проблемы? Просто бывшие чиновники допустили ошибки, за которые должны отвечать. Что отстрел ТАНа от эфира хоть и сделан достаточно топорно, но вполне закономерен: кто же потерпит, чтобы телеканал призывал граждан на несанкционированные митинги. Все предельно просто, и не надо, мол, все сводить к политике и делать далеко идущие выводы об отсутствии демократии в Казахстане. Это их логика. Их понимание событий, по понятным причинам соответствующее официальному. Но есть и другое понимание происшедшего, которое не только разнится с их оценками, но и во многом явно им противоречит.

Выстрелы, прозвучавшие в ночь на 29-ое, буквально изрешетили и без того не очень свежий портрет Назарбаева как поборника демократии. Что бы там ни говорили рерихи и ертысбаевы, но эти девять выстрелов целиком на совести президента. И не нужно говорить банальное «не пойман – не вор», «а ты докажи!» и прочие словесные увертки. Нужно быть последним идиотом, чтобы не понять, кто стоит за этими выстрелами. Закрытие телеканала ТАН выгодно было только власти. Она и есть заказчик этого преступления. Понятно, что не сам президент отдавал приказ стрелять на поражение. Но власть в этой стране принадлежит ему, и в силу этого за все, что исходит от власти, ответственен именно он. Хватит лицемерить, пора признать эту простую и столь очевидную истину: в президентской республике за все отвечает президент. Даже если Конституция декларирует его полную безответственность. Даже если он перекладывает эту ответственность на своих подчиненных. Это его подчиненные, это его власть – а соответственно, это его выстрелы. По крайней мере до тех пор, пока он не найдет и не накажет «стрелков» по всей строгости закона.

Пока не будут наказаны люди, избивавшие помощника Жакиянова в застенках то ли МВД-шного, то ли КНБ-шного гестапо, – это будет на его совести – на совести президента, поклявшегося быть гарантом Конституции. Пока не будет остановлен грубейший волюнтаризм казахстанских судов, умудряющихся под самыми смехотворными предлогами закрывать нелояльные властям СМИ, – это будет так же на нем, как на человеке, назначающем судей.

Вообще те из журналистов и политиков, кто замыкается на исполнителях, старательно избегая называть заказчиков, поступают в лучшем случае трусливо, в худшем – непорядочно. Они обманывают себя и окружающих, отвлекая их внимание от главного. Этим они по большому счету делают большую услугу существующему политическому режиму. При всем моем личном уважении к некоторым членам партии «Ак жол» я считаю, что акжоловцы – это типичный пример приспособленческой демократии, и по сути, может быть, не желая сами того, помогают режиму Назарбаева приспособиться к быстро меняющимся условиям.

То, что произошло с Аблязовым и Жакияновым, вкупе с тем, что ранее власти сделали с Кажегельдиным, убеждает, что статус уголовника является непременным условием оппозиционной деятельности в Казахстане. Теперь уже никто не сомневается, что если завтра, скажем, Рахат Алиев или Нурлан Балгимбаев станут неугодны президенту, на них тут же повесят по несколько уголовных дел. Теперь это стало хорошей традицией – тащить в тюрьму каждого из своих бывших одноклубников по власти, которые осмеливаются выступить против. И в этой связи очевидно, что либо возбуждение уголовных дел против оппозиционеров из власти не имеет никакого отношения к действительным их прегрешениям перед законом, а является формой наказания за политическое «отступничество», либо абсолютно все, кто так или иначе были во власти, – преступники. И то и другое вряд ли устраивает власть. Но уверен, что из двух зол большим является второе, потому что в этом случае возникают очень неудобные вопросы: «Что за государство мы имеем? И кто главный архитектор этой гиперкоррумпированной конструкции?».

В основе всех действий по искоренению крамолы лежит страх потерять власть, к которой привыкли и вне которой есть риск повторить печальный опыт некоторых диктаторов. Этот страх толкает на еще более беспардонные меры по ограничению свободы слова и прав человека. Избиения активистов оппозиции, их бетонирование в собственных квартирах, заочные суды, многомиллионные иски против оппозиционных газет и запрет типографиям их печатать, аресты лидеров оппозиции и, наконец, стрельба по телестанции…

Как тут не вспомнить крылатую фразу о том, что там, где начинают жечь книги, вскоре начинают жечь людей. В нашем случае можно сказать так: там, где начинают стрелять по телестанциям, вскоре могут начать стрелять и в журналистов.

СПЕЦСЛУЖБЫ КАЗАХСТАНА ОСВАИВАЮТ ИНТЕРНЕТ

Желание спецслужб знать, о чем пишут и говорят граждане их стран, неискоренимо. Известно, что в соседней с Казахстаном России Федеральная служба безопасности оказывает давление на российских Интернет-провайдеров, заставляя их «оказывать услуги» по организации контроля над Интернетом. Известен даже факт, когда один из провайдеров отказался от такого сотрудничества и подал на спецслужбы в суд.

Казахстанские спецслужбы не являются исключением. Они также работают с местными провайдерами, правда, пока только в части ограничения доступа граждан к неудобным для казахстанской власти информации. Так, в конце 1999 года по указке КНБ некоторые провайдеры вынуждены были временно перекрыть доступ своим пользователям на сайт агентства «Евразия», отличающегося острыми, критическими материалами о власти Казахстана.

Но поднятый оппозицией шум вокруг этой акции спецслужб вынудил снять блокаду оппозиционного сайта. Еще одни пример «работы» спецслужб в сфере телекоммуникаций – это прослушивание телефонных разговоров. Особая активность была проявлена при отслеживании главного политического оппонента президента Назарбаева – бывшего премьер-министра Акежана Кажегельдина и членов возглавляемой им Республиканской Народной Партии. Понимание уязвимости телефонии как средства связи вынудило оппозицию перейти на передачу информации по Интернету. Этим оппозиция вышла из-под контроля спецслужб. КНБ потеряло возможность контролировать информацию об оппозиции.

С другой стороны, в условиях продолжающегося социально-экономического кризиса и роста недовольства населения действиями властей настоятельно встала задача отслеживания этого недовольства для оперативного принятия мер.

С ростом числа пользователей Интернета все большее число граждан, а это, как правило, хорошо образованные, политически грамотные, социально активные люди, стали получать и распространять информацию по компьютерным сетям.

Отсутствие контроля над этими сетями также не устраивало спецслужбы, которые все больше теряли источники информации.

Понимая, что собственными силами, конспиративно, без привлечения специалистов, невозможно создать всеохватывающую систему контроля над сетями телекоммуникации, руководство КНБ лоббирует принятие специального правительственного решения по созданию системы контроля над информацией в сфере телекоммуникаций. Убедить правительство пойти на этот шаг не представляло большого труда, и 25 ноября было принято Постановление № 1787 о создании специального подразделения, контролирующего глобальные коммуникационные сети типа Интернет – «Республиканского центра биллинга телекоммуникационного трафика».

Исполнение этого важного государственного задания было возложено на министерство транспорта и коммуникаций, которому предписывалось до 1 января ввести в действие указанную систему учета.

Этим постановлением правительство устанавливало новую процедуру маршрутизации услуг международного трафика. Теперь все провайдеры услуг Интернета и операторы различных видов связи обязываются пропускать свои линии через систему создаваемого государственного учета.

Иными словами, правительство узаконило государственный контроль над информацией, циркулирующей в телекоммуникационных и компьютерных сетях.

Необходимо сказать, что данное постановление узаконивает государственный контроль не только над Интернетом, но и над всеми другими способами передачи информации: телеграф, телефон, сотовая связь, транкинг, пейджинг,

Организационные и финансовые затраты подключения на общий пульт возложены на самих операторов связи. Им установлены жесткие сроки. В марте 2000 года система контроля над информацией в телекоммуникационных сетях и Интернете должна начать работать.

Формально созданное правительством подразделение призвано решать две задачи: это «…оказание содействия в учете международной связи, предоставляемой операторами на территории Республики Казахстан» и «…обеспечение налоговых органов информацией, необходимой им для исчисления налогов». Обращает внимание, что само подразделение только «оказывает содействие в учете», но сам учет будет вести кто-то другой. Кто – об этом в правительственном документе не говорится, хотя тут же в части содействия в сборе информации по налогам прямо говорится, что этим будет заниматься налоговые службы. Эта недосказанность настораживает, и неспроста. Как выяснилось, помимо постановления правительства, есть еще один документ для служебного пользования, в котором недосказанное проясняется.

В руки журналистов попала «Инструкция о порядке взаимодействия государственных органов и организаций при внедрении и эксплуатации систем технических средств проведения специальных оперативно-розыскных мероприятий на сетях электросвязи Республики Казахстан».

В ней содержится полная информация о том, что из себя будет представлять эта «система оперативно-розыскных мероприятий» (СОРМ). Так в пункте 5 прямо говорится, что система должна обеспечивать определение кто, куда и когда звонит. Также определяется местоположение абонентов. Отдельно говорится, что устанавливаемая аппаратура должна быть способна взламывать любые виды шифровки, применяемые пользователями сетей связи. В пункте 7 устанавливаются категории контроля. Все пользователи телефонов, пейджеров и Интернета будут разбиты на три категории контроля. Так категория «полный контроль» предполагает, что на пульт управления поступает вся посылаемая или получаемая пользователем информация в реальном времени. Категория «статистический контроль» означает, что прослушивания разговоров не будет, но на пульт будет поступать информация о том, с кем и когда говорит данный абонент. В случае необходимости СОРМ позволяет отключить отслеживаемого абонента. В «Инструкции…» об этом говорится прямо: «Система должна позволять по команде с пункта управления принудительно разрушать соединения контролируемого абонента, а также устанавливать запрет на соединение по контролируемому или заданному номеру абонента»

Документ, предназначенный для государственных органов, больше напоминает инструкцию для разведчика, засланного в чужую страну для сбора информации и проведения диверсий. В документе содержится упоминание о «специально уполномоченных государственных органах», которые и будут отслеживать, кто куда звонит или пересылает сообщение, что говорит и о чем пишет. При необходимости они будут взламывать шифры, разрушать сообщения прерывать телефонные разговоры, в общем, заниматься всем этим государственным шпионажем за собственными гражданами.

С легкой руки казахстанских журналистов созданное подразделение уже окрестили интернетовской таможней. Хотя, по большому счету, это даже не таможня. На таможне все честно – нельзя провозить только то, что запрещено законом. При распространении информации нет запретов. Напротив, законом гарантировано право на беспрепятственное получение и распространение информации. Еще закон гарантирует тайну «…переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений».

Неспроста сами авторы назвали свое детище СОРМ – система оперативно-розыскных мероприятий. Поэтому созданное в Казахстане ведомство скорее можно назвать компьютерным сыском.

Комментарий к изменениям в закон о СМИ

Почему в Казахстане хотят сократить трансляцию иностранных программ?

За попытками уменьшить ретрансляцию иностранного вещания стоят интересы влиятельных групп, заинтересованных в переделе рекламного пирога.

Предложение о 20%-ном барьере для ретрансляции иностранных теле- и радиопрограмм является одним из пунктов, которые легли в основу законопроекта, предусматривающего внесение изменений в действующий Закон о СМИ.

Среди других предложенных поправок – наложение запрета на распространение информации иностранных СМИ, материалы которых нарушают законы Казахстана.

Этим запретом инициаторы изменений стремятся взять под контроль информацию, поступающую с Интернета. Для этого предлагается ввести нормы, согласно которым Web-сайты будут отнесены к средствам массовой информации. Это, свою очередь, усилит государственное регулирование местных электронных СМИ.

И, наконец, предлагаются инструктивные нормы, касающиеся профессиональной этики журналистов.

Переданный на обсуждение парламента этот документ вызвал широкую дискуссию среди общественности республики.

В то время как в разъяснении, данном по этому поводу премьер–министром Касымжомартом Токаевым, говорится, что это было сделано для защиты отечественных СМИ, представители неправительственных организаций забили тревогу. По их мнению, этот законопроект нарушает конституционный принцип свободы слова.

Особенно острую полемику вызвало сокращение ретрансляции «чужих» программ в теле- и радиоэфире. Рассматриваются самые различные версии причин и последствий введения этого запрета. На мой взгляд, большинство из них не выдерживает критики.

Версия о том, что власти хотят ограничить нежелательную для них информацию, которая попадает в Казахстан через российские СМИ, отпадает в силу того, что оставшихся 20 % вполне хватит, чтобы ретранслировать такую информацию. Скажем, программа «Сегодня» НТВ, да и другие информационные программы, как шли, так и будут идти по коммерческим каналам.

Более логична версия, что этой акцией власти хотят «вырвать» казахстанцев из информационного поля России и тем самым уменьшить русификацию граждан Казахстана, которая в полной мере осуществляется посредством российских СМИ.

Хотя и эта версия не дает исчерпывающих ответов не дает ответов на все вопросы. Оставшиеся 20 % российских программ будут потребляться с еще большей активностью, и очень сомнительно, что при этом возрастет внимание к имеющимся собственным казахстанским программам.

Еще менее убедительны доводы, что это продиктовано заботой о развитии отечественного казахстанского ТВ. Общественность пытаются убедить, что ограничение ретрансляции будет стимулировать развитие собственного вещания, подталкивать телекомпании к созданию своих программ. Для компаний, «сидящих» на бюджете, – это действительно может явиться стимулирующим фактором, но для коммерческих станций, живущих от рекламы, увы, это абсолютно не обязательно.

Имей они серьезный творческий потенциал, мощную финансовую подпитку, а главное – стабильную, экономически благоприятную ситуацию, то не исключено, что подобная мера могла подтолкнуть к серьезному производству местных программ. Но специфика такова, что сегодня, в условиях отсутствия доходов, высокопрофессиональных кадров, сверх-жесткой конкуренции со стороны мощного государственного ТВ, пытаться выжить в конкурентной борьбе за счет собственных программ – сверхсложно.

В этих условиях более или менее сносное существование регионального коммерческого телевидения возможно именно за счет ретрансляции чужих, пользующихся популярностью у аудитории программ. На эти программы «идет» зритель, а значит и реклама, за счет которой, собственно, и существуют эти станции. Более того, именно при наличии денег от рекламы, собранной с рейтинговых российских программах, появляется возможность содержать свои доморощенные программы. Сокращение показа рейтинговых чужих программ существенно сократит доходы коммерческих станций, что уменьшит и без того хилое производство собственных программ.

В наших условиях 80-процентное сокращение ретрансляции «чужой» продукции – это не стимулирование отечественного телевидения, а очередной шаг по его искоренению. Так что патриотизмом здесь и не пахнет.

Позволю себе высказать свою версию о причинах сокращения ретрансляции «чужих» программ. На мой взгляд, в основе борьбы с ретрансляцией «чужого» лежит элементарное желание в очередной раз устроить передел рекламного пирога. Чтобы было понятно, немного предыстории.

В 1996 году государственное телевидение (включая «Хабар», которым руководит дочь президента Дарига Назарбаева) контролировало около 20% рекламы телевизионного рынка. Остальные рекламные деньги забирали российские и местные коммерческие студии, которые, как известно, в то время появились в большом количестве во всех более или менее крупных городах страны.

Руководство «Хабара» решило изменить ситуацию. Вначале решили убрать лишние рты из местных телестанций. В стране срочно провели тендер на частоты, посредством чего закрыли около тридцати коммерческих теле- радиостанций.

Размер рекламного пирога увеличился. Затем взялись за российские каналы, которые забирали львиную долю казахстанской рекламы. Кое-кого просто выкинули из рекламного поля (РТР). У тех, кто остался (ОРТ), отобрали право иметь свою рекламу, ее просто стали вырезать, вставляя свою. Доля рекламных денег, поступающих в карман государственного ТВ (в основном «Хабара»), перевалило за 80%. Оставшиеся 20% делили остальные коммерческие каналы.

Но проходит время, и «частники» опять отвоевывают у государственного ТВ часть аудитории, а с ней – и солидный кусок рекламного пирога. Дело в том, что, не имея возможности конкурировать с тем же «Хабаром» собственной продукцией, частные телестанции сделали упор на ретрансляцию российских популярных программ. Понятно, что зритель выбирал более профессиональную российскую продукцию, предпочитая ее казахстанской. Реклама чутко отреагировала на предпочтения аудитории, и в карманы частников потек все увеличивающийся ручеек рекламных денег.

Это не могло понравиться руководству государственных каналов. И вновь вместо того, чтобы бороться за зрителя через создание конкурентоспособных программ, «государственники» пошли по более легкому пути запрета.

Для этого нужно лишить коммерческие станции права ретрансляции конкурентоспособных российских программ. Этого можно достичь, внеся в закон норму, запрещающую им это делать. Понятно, что полный запрет вызвал бы мощное сопротивление и, главное, мог бы иметь негативные политические последствия. Поэтому остановились на 20%.

Оставалось только протащить эти поправки в закон, чем и занялись соответствующие люди. Кто они, можно вычислить достаточно легко. Во-первых, это те, кто инициировал эту поправку, а, во-вторых, те, кто усиленно ее лоббирует и в правительстве и в парламенте. Надо полагать, что они в доле, поэтому так стараются. Учитывая, что в результате принятия этого изменения Закона о СМИ, кое-кто получит большую прибавку своих доходов, а разговор идет о сумме с шестью нулями, то указанные лоббисты также не останутся обиженными. Проигравшими же останутся коммерческие станции, у которых фактически отнимут их деньги, и телезрители, у которых отнимут возможность (и право) смотреть нравящиеся им программы.

Но если «грабеж» коммерческих станций «тянет» только на статью о недобросовестной конкуренции, то лишение граждан права «получать … информацию любым не запрещенным законом способом» – это уже прямое (причем явное) нарушение Конституции (ст.20). Если мы чтим свою Конституцию, то мы должны исходить из того, что никто не может запретить гражданину страны привести из-за рубежа информацию (не запрещенную законом) и распространить ее среди других граждан, как и никто не может регламентировать ему правила ее распространения. Последнее называется цензурой, что тоже запрещено Основным законом (с. 20)

Правительство может устанавливать различного рода ограничения для государственного телевидения, но диктовать частной телестанции, что ей показывать и сколько, – это тоже нарушение Конституции. Или мы забыли, что «В Республике Казахстан признаются и равным образом защищаются государственная и частная собственность»? (ст.6)

Не очень ли много нарушений Закона несет с собой готовящаяся поправка в Закон о СМИ? Не слишком ли большую цену должны заплатить граждане, рядовые телезрители, за желание отдельных персон иметь лишние миллионы?. Не пора ли подобного рода изменения, касающиеся всего населения страны, принимать с согласия самого населения, а не отдавать на откуп правительству и послушному ему парламенту?

Кому мы помогаем?
Сегодня притча во языцех – непрозрачность бюджета «Хабара»

Такой интерес можно было бы объяснить тем, что кому-то из «недоброжелателей» «Хабара» известен некий криминал в сфере финансовой деятельности канала или тем, что в числе владельцев канала находятся люди Семьи. В этом смысле огласка таких сведений действительно может явиться достаточно скандальной.

Хотя по большому счету это не так принципиально. Никто и так не сомневается, что «Хабар» контролируется Семьей, и что при желании там можно отыскать кучу финансовых нарушений. Это вещи само собой разумеющиеся.

Куда более интересным является концепция вещания и идеологическая ориентированность канала, который, по сути, является главным идеологическим рупором власти.

А ведь «криминал» именно в том, что «Хабар» на деньги налогоплательщиков однобоко и весьма тенденциозно освещает события в интересах правящего политического режима. По сути, сегодня он выполняет функцию информационного обеспечения правления президента Назарбаева.

Понятно, что государство вправе иметь собственный источник информации. Но это в том случае, если параллельно существуют другие каналы, представляющие иные точки зрения, присутствующие в обществе. К сожалению, политический режим потому и называется режимом, что регламентирует деятельность СМИ. В этой связи все электронные СМИ Казахстана также вынуждены быть предельно лояльными к власти и не трогать запретные темы.

В силу этого государственный канал, по-видимому, должен представлять возможность для выражения различных точек зрения, порой даже расходящихся с официальными. Это вытекает из того, что «Хабар» существует не только на деньги налогоплательщиков, которые поддерживают курс Назарбаева, но и тех, кто не согласен с ним. Это логично и справедливо.

Удивляет то, что для многих журналистов тема превращения ряда СМИ, и в первую очередь «Хабара» и КТК, в СМД (средства массовой дезинформации) остается как бы за бортом.

Их почему-то больше интересуют вопросы прозрачности бюджета канала и кто его владельцы. Но, согласитесь, все это больше напоминает копание в чужом грязном белье. И по большому счету из сферы войны компроматов. Мол, смотрите, какие они плохие.

Когда власти не могут идеологически противостоять оппозиции, они посылают налоговую полицию, организуют различные проверки, ищут хоть какой-нибудь компромат. Этим они демонстрируют свое идейное бессилие. И когда журналисты демократических изданий опускаются до этих методов, со стороны это тоже выглядит как проявление идейной слабости.

Что изменится, если, допустим, выяснится, что «Хабар» «съел» гораздо больше бюджетных денег, чем это предусмотрено? Или, предположим, что 49% его акций принадлежат Дариге Назарбаевой или другим людям Семьи? Да ровным счетом ничего. Как пропагандировал «Хабар», успехи Казахстана при мудром правлении президента Назарбаева, так и будет. Как игнорировал все, что не укладывается в русло лояльности к политике президента, так и будет игнорировать.

Безусловно, вопросы транспарентности государственных СМИ (как, впрочем, и остальных подразделений государства) остаются в сфере журналистских расследований. Вопрос в том, чтобы это не подменяло собой проблемы объективности, ангажированности и тенденциозности государственных СМИ и чтобы это выглядело достойно.

Другой пример – КТК.

Что собой КТК, мне известно, но тем не менее я категорически против того, что сегодня некоторые коллеги включились в анти-КТК-овскую компанию. Пускай парламентарии пишут запросы о правомочности обладания каналом лицензии – это их право, пускай Министерство печати с этим разбирается (или не разбирается), но журналистам подогревать этот процесс, призывая власти разобраться с КТК, – абсолютно негоже.

Это даже не вопрос цеховой корпоративности, это вопрос принципиальности. Принципиальности тех, кто постоянно говорит о недопустимости давления на прессу со стороны власти, олигархов, политических сил. Да, действительно, сегодня КТК на службе у тех политических сил, которые имеют свое особое понимание свободы слова и демократии в Казахстане.

Да, действительно, журналисты КТК сегодня работают на политический режим, который принято называть емким словом «Семья». Но это не означает, что журналисты, работающие на демократию, должны «стучать» на них властям, желая расправы над своими идейными противниками.

Давайте воевать профессионально, то есть при помощи нашего профессионального оружия – слова. Даже если КТК и «Хабар» – это и есть власть, то все равно нельзя опускаться до их методов. Это последнее дело – обращаться к власти с просьбой применить закон против противников. Есть специальные службы, призванные делать это грязное дело, – затыкать рты журналистам. Пусть они этим и занимаются.

Нужно давать себе отчет, что КТК и «Хабар» – это тоже журналистика. Возможно, действительно не самая объективная и не всегда самая порядочная, но это все же журналистика. Тот кто, призывая власти применить к идеологическим противникам закон (кстати, абсолютно дурацкий), как бы признает право власти на такого рода расправу. А это значит, если завтра «придут» за ним, то у него не будет морального права апеллировать к общественной поддержке.

Часто приходится слышать сетования по поводу газеты «Доживем до понедельника»: вот, мол, кого не мешало бы закрыть, намекая на вмешательство властей (суд, обращение к президенту, парламентский запрос). На мой взгляд, это яркий пример непонимания сущности журналистики, как феномена общественной жизни. Скверно, когда тенденциозность, озлобленность, глупость или явная ложь появляется в газетах или в эфире, но еще хуже, когда затыкают рот.

Я убежден, что при всей разности позиций, журналисты должны быть единодушны в одном: закрытие любого СМИ – это повод для большой тревоги. Закрытие газеты или телеканала должно рассматриваться прежде всего как посягательство на святое право публично выражать свое мнение. Отсюда как бы кому-то не был омерзителен тот или иной Эрик, нельзя радоваться, когда власти расправляются с коллегами из другого лагеря, а тем более – помогать им в этом.

Худшее, что можно сделать в этом случае – промолчать. Лучшее – выступить в их защиту. Потому что в этом случае по большому счету защищается не просто какая-то отдельная газета, а свобода слова. Защищается сам принцип – право выражать свое мнение. Это главное. Все остальное вторично, в том числе и разногласия, что может быть опять же реализовано посредством этого права.

Хорошо если мы это осознаем и примем в качестве непреложного правила.

На каком языке говорил президент?

Выступление президента Назарбаева на Конгрессе журналистов достаточно симптоматично: оно показало, с одной стороны, неадекватность оценок президентом ситуации в стране вообще и в СМИ в частности, а с другой – его идеологическую негибкость в части высказываний в отношении непопулярных в среде журналистов акций правительства.

В этой связи возникает ощущение, что президент говорил на языке, мало понятном большинству из сидящих в зале. Кстати, если бы президент снизошел до диалога с «четвертой властью, то, думаю, ему тоже трудно было бы понять, о чем говорят журналисты.

Так, президент считает, что «в условиях всеобщей глобализации СМИ должны стать проводниками государственной политики обеспечения национальной информационной независимости. И это задача не только государства. Активными и сознательными участниками и проводниками этой политики должны быть все СМИ». Во-первых, не ясно, почему президент употребляет слово «должны». С точки зрения действующих законов (а президент постоянно подчеркивает приоритет законов), частные СМИ никому ничего не должны. Попросить их содействовать проводимой государством политики президент может, но требовать стать проводниками этой политики – это уж слишком.

В качестве примеров помощи государства казахстанским журналистам президент апеллирует к недавно принятому закону о СМИ, который якобы значительно расширил и укрепил основы прав и свобод средств массовой информации и журналистов. Но, по-видимому, президенту никто не доложил, что именно этим законом журналисты были крайне недовольны, что именно этот закон и последующие поправки к нему резко критиковались демократической общественностью страны и вызвали достаточно критические оценки со стороны международных журналистских и правозащитных организаций.

Еще одним доводом заботы государства о журналистах, по словам Назарбаева, явился категорический запрет на цензуру в Казахстане. И это говорилось не аграриям «от сохи» и не работникам отановского партактива с неугасимым блеском «одобрямс» в глазах, а журналистам, которые не понаслышке знают, что бывает, когда журналисты касаются запретных тем или увлекаются критикой властей. Цензура есть, и об этом знают все…кроме президента. Как правильно заметил сам президент: «демократия состоит не только в том, что записано в законах, но и в том, как эти законы соблюдаются». То же самое в отношении цензуры: мало отменить ее на бумаге, нужно, чтобы ее не было в жизни.
В качестве свидетельства высокого уровня развития информационного рынка в Казахстане президент привел факт, что в Казахстане действует около 1600 средств массовой информации, из них 80 процентов – негосударственные. Впечатляет. Но интересно другое: что эта же цифра в предыдущем выступлении президента обыгрывалась совсем иначе. Не как достижение казахстанской демократии, а, напротив, ее перехлест: «Не слишком ли много»? – вопрошал президент. Так в каком случае президент был искренен?
В развитие темы поддержки отечественных СМИ Н. Назарбаев привел еще один пример. По его инициативе в Казахстане были освобождены от НДС все отечественные периодические издания, не носящие специального рекламного характера. А для электронных СМИ обороты по производству и распространению собственной продукции, а также рекламных услуг облагаются налогом по нулевой ставке. Все это делается, по словам президента, для создания реальных основ дальнейшей либерализации средств массовой информации, укрепления свободы прессы.

Очень может быть, но вот ведь какую закономерность отметили злые языки: все эти инициативы удивительным образом совпали с окончанием процесса концентрации ведущих СМИ в руках ближайшего окружения самого президента. По слухам, четыре телеканала из пяти вещающих на Республику (ОРТ-Казахстан, Хабар, КТК, НТК) контролировались дочерью президента и ее мужем. А это примерно 80 процентов всего рекламного пирога казахстанского телеэфира. То есть, пока КТК принадлежал Гиллеру, НДС исправно поступал в казну, но стоило смениться хозяевам, как тут же вспомнили о либерализации и налоги отменили. То же самое и с газетами. Как только их всех привели к «покорности», им тут же подарили щадящий налоговый режим, как своеобразную плату за лояльность.

Особое внимание Н. Назарбаев уделил проблеме диктата олигархов в СМИ. По его версии, именно олигархи представляют главную угрозу независимости СМИ и свободе слова в Казахстане. Он считает, что журналистов используют «в виде информационного оружия для сведения счетов между государственными чиновниками, политиками, финансово-промышленными группами. Причем все чаще журналистов сталкивают друг с другом, делают их ответчиками по судебным искам, в то время как организаторы этих «войн» остаются в теплых окопах».

И в качестве наглядного примера того, что случается с бедными журналистами, когда они работают на олигархов, президент привел двух российских журналистов: Доренко и Киселева. Странно, но всем доподлинно известно, что обоих журналистов «кинула» как раз власть, а не олигархи. Известно, что Доренко Кремль использовал против своих политических врагов, а когда потребность в нем отпала – его уволили. Киселев – яркий пример тех журналистов, которые не захотели работать на власть, за что и пострадал. Спрашивается, зачем президент привел эти примеры, если они опровергают им сказанное?

Опровергнув себя, президент, тем не менее, продолжал убеждать, что «в условиях первоначального накопления капитала, «дикого» рынка журналистика попала под пресс «денежных мешков», которые ее пытаются купить, развратить. Журналистами хотят помыкать, грубо попирая их права. К тому же кое-где появились местные «князьки», желающие использовать региональные газеты и телеканалы лишь в целях самовосхваления».

Действительно у всех СМИ есть хозяева, которые чаще определяют идеологическую концепцию издания или канала. Это факт, который мы должны принять, учитывая мировой опыт, как должное. Но в отношении слов «купить» и «развратить» стоит сказать особо. И начинать разговор нужно именно с государственных СМИ, которые в части покупки и развращения ничем не отличались от частных, а в ряде случаев (Хабар) – были первыми. Не секрет, что цензура, о которой мы говорили выше, наиболее жесткая именно на государственных СМИ.

В докладе есть фраза, которую президент, учитывая его нелюбовь к олигархам, адресует ангажированной ими прессе. Вот как это звучит: « некоторые СМИ все дальше отходят от задач своего прямого предназначения – объективно информировать общество, так как все проходит через фильтр частных интересов. И многие явления нашей жизни и даже важные новости вообще не освещаются или получают тенденциозное звучание». На самом деле я полагаю, что все, им сказанное, в первую очередь можно отнести именно к государственным СМИ.

Действительно государственные СМИ (как, впрочем, и те частные, которые находятся под управлением или контролем членов президентской семьи) давно уже не объективно освещают внутриполитические события. Давно уже информация подается через призму частных интересов президента Назарбаева и его семьи. Давно уже многие неудобные властям новости вообще не освещаются или получают тенденциозное звучание.

Кстати, о «князьках» на местах, которые подмяли под себя прессу – это в основном акимы областей, то есть ставленники Назарбаева. Они кто? Олигархи или полпреды государства? На месте президента я бы не рискнул затрагивать эту тему. Во-первых, потому, что это его подчиненные. А коль так, то глупо журить их в присутствии журналистов, когда можно просто прекратить безобразие в приказном порядке. Во-вторых, система подчинения прессы акиматам в областях не просто досадная самодеятельность – это калька того, что происходит на республиканском уровне. Подчиненные президента делают то же самое, что делает их начальство. Это же очевидно.

Президент справедливо указал на то, что свободному обществу «необходима правдивая информация, которая дает гражданам возможность разобраться: где реальная жизнь, а где демагогия; где объективность, а где жонглирование в личных интересах; где деловитость, ум, а где позерство; где служение народу, а где грязная борьба за власть». Все так, только почему бороться за власть – это грязь, а за нее держаться – не грязь? Не логично. Если исходить из расхожей сентенции, что политика дело грязное, то и те, кто рвется к власти, и те, кто до нее дорвались – занимаются грязным делом. Хотя, возможно, президент намекал на разницу между ним и оппозицией с точки зрения пользы для народа. В том смысле, что он для народа старается, а оппозиция свои шкурные дела решает. Но тогда не понятно, почему все, что делает он – это служение народу, а то, что делает оппозиция – политиканство и грязная борьба за власть. Это же нужно доказать.

Вот если бы в Казахстане каждый год вводились в строй десятки новых промышленных предприятий, а казахстанцы имели возможность зарабатывать на достойную жизнь, если бы государство не погрязло в тотальной коррупции, а преступность не носила вселенских масштабов, если бы пенсионеры жили достойно, а дети получали нормальное образование, если бы из страны не уезжали граждане из-за отсутствия перспективы, а к нам стремились бизнесмены со всего мира, тогда, может быть, разговор о служении народу имел бы предметную основу. Пока же этого нет, грех обвинять своих противников в политиканстве и грязной борьбе за власть.

Очень интересным показалось высказывание президента, где он не то посочувствовал, не то сыронизировал по поводу того, от кого сегодня независима пресса. «Независимая пресса, – сказал он, – сегодня не зависима только от государства». Трудно согласиться с тем, что вся независимая пресса сегодня в идеологическом плане работает сама по себе. Разве что телеканал «ТАН» сегодня не подчиняется установкам власти, да еще газета «СолДат». Остальные, не будем лукавить, все как один построены и ходят если еще не в ногу, то уже только там, где не возбраняется. Так что если это не шутка, то опять не ясно, почему президент пытается представить ситуацию в таким нереальном свете.

Мне кажется, что объяснение этому нужно искать в идеологической заданности концепции отношения казахстанской власти к СМИ. Истоки такому отношению мы найдем в кратком курсе истории ВКПб, согласно которому пресса – это инструмент сугубо партийный, должна осуществлять идеологическую поддержку власти. То есть президент Назарбаев, как коммунист хоть и без партбилета, исходит именно из этой установки: пресса должна служить власти. Для коммунистов понятие общества чисто виртуально. По сути, в их схемах нет общества. Есть народ, который выбирает власть, и этой народной власти все должны помогать. В том числе и пресса.

Так и в нашем случае. Коль президента избрал народ, то это дает ему право выступать от лица всего народа. А коль так, то пресса, которая отказывается помогать президенту, как бы выступает против народа. Согласитесь, выглядит достаточно логично. Именно такая логическая цепочка дает право президенту заявлять, что «все наши СМИ должны быть активными, сознательными участниками, проводниками политики государства». Вообще сама по себе цитата – калька из выступления Генерального секретаря КПСС на очередном съезде партии, только вместо «государства» нужно поставить – «партии».

Нет, нет, он не оговорился. Дальше в его выступлении мы находим прямое подтверждение что президент – сторонник регулирования деятельности СМИ: «Сфера массовой информации… в современных условиях не может быть отдана на откуп чисто рыночным механизмам регулирования», – говорит он.

Возникает ощущение, что президента не устраивает имеющийся контроль государства над СМИ с его обязательной лояльностью к власти. Это недовольство проявляется в его желании провести ряд изменений в политике властей в части регулирования деятельности СМИ. Так, он считает, что «необходимо определить новые подходы к вопросам собственности на средства массовой информации, взаимоотношений между учредителями, владельцами, издателями и коллективами СМИ».

Кроме этого, убежден президент: «нужно выработать меры, которые бы противодействовали разгулу «информационных войн», использованию некорректных методов работы при сборе и, особенно, интерпретации фактов, которая часто оказывается самой настоящей их фальсификацией».

Не нужно обольщаться насчет того, что все эти меры представляются как правовое регулирование и стратегическое планирование. Как могут реализовывать наши чиновники даже самые благие начинания, мы знаем.

То, что президент всерьез решил заняться регулированием СМИ, подтверждает его обращение к истории человечества, которая, по словам президента «, свидетельствует о том, что без системы сдержек, определенных запретов, контроля и, конечно, сотрудничества невозможно предотвратить использование СМИ в разрушительных целях».

Трудно согласиться с тем, что опыт человечества свидетельствует, что запреты и контроль над СМИ приводил к чему то хорошему. Скорее, опыт говорит об обратном: всякие попытки ограничить прессу, запретить ту или иную информацию, контролировать деятельность журналистов приводит к протесту со стороны общества и, в конце концов, к уходу с политической арены сил, ограничивающих свободу.

На самом деле повышенный интерес к регулированию прессы, который явно обозначился в выступлении президента, объясняется сбоем происшедшим в казалось бы отлаженной системе контролирования СМИ.

Здесь следует напомнить, как эта система формировалась. Понимая, что нельзя управлять государством не контролируя СМИ, власти в течении примерно пяти лет провели своеобразную зачистку информационного пространства страны. Началось это в 1997 году с закрытия порядка 30 телерадиокомпаний, неблагонадежных с точки зрения лояльности к власти. Затем избавились от непредсказуемого и опасного им Гиллера, вынудив его продать свою медиа-империю. Параллельно ограничили ретрансляцию российских телеканалов, переведя ОРТ в режим трансляции в записи, что позволяло исключать появление нежелательной информации. Остальные СМИ, поняв «кто в доме хозяин», вынуждены были играть в демократию по правилам, предложенным властями. Так наступила эпоха полного контроля над СМИ со стороны казахстанских властей.

Первый сбой система дала в период последних президентских и парламентских выборов, когда усилиями Кажегельдина в стране появилось более 10 газет оппозиционного толка. Мобилизовав административные и силовые ресурсы, власть сумела все эти газеты закрыть. Но чтобы уменьшить риск появления подобных эксцессов, власти стали более осторожны при выдачи лицензий на выпуск газет и тем более на выход в эфир. Теперь, чтобы получить лицензию на выпуск газеты, нужно было иметь безупречную, с точки зрения лояльности к власти, репутацию. Лицам, замеченным в связях с оппозицией, процедура получения лицензии превращалась в бесконечно долгое хождение по чиновничьим кабинетам.
Второй раз система дала сбой, когда внутри власти произошел раскол и возникло ДВК. Наличие у Жакиянова и Аблязова СМИ позволило им предать огласке их отступничество и проводить агитационную работу среди населения. Как всегда был задействованы административные рычаги: различные проверки, отключение света, отказ типографий печатать газеты, отключение телеканала «ТАН» и пр. В принципе следует ожидать, что с этими СМИ власти, конечно, расправятся, но риск того, что завтра еще кто-то из бывших соратников президента уйдет в оппозицию и будет использовать против него свои СМИ, сохраняется.

Поэтому речь президента помимо привычных заверений, что он и впредь будет всемерно поддерживать свободу СМИ, содержит указания на создание более действенной системы контроля над СМИ, чтобы в принципе исключить возможность появления оппозиционных изданий. Конкретные механизмы этого еще предстоит разработать, но направления этой работы в самом общем виде президент уже обозначил. Это создание системы контроля в рамках правового регулирования и стратегического планирования. По словам президента, хватит оставаться сторонним наблюдателем, «назрела необходимость создать устойчивую и сбалансированную систему взаимодействия государства, общества и прессы».

Что это такое, можно только догадываться, но, очевидно, не последнюю роль в ней отведут Общественному совету по СМИ, который президент предложил создать при нем самом. Причем возглавлять этот совет, по мнению президента, лучше его советнику. Спрашивается: может ли такой Общественный совет являться негосударственным независимым органом, если он создается при президенте страны, и к тому же возглавляется его советником? Одним словом, может ли негосударственное быть при государственном и им же возглавляться?

Слушая президента, ловишь себя на мысли, что порой он не отождествляет себя с властью. Как бы президент – сам по себе, а власть в лице правительства – сама по себе. И он в качестве высшего стоящего над властью и прессой арбитра их примиряет. Трудно сказать, что за этим стоит. Либо действительно убежденность в своей непричастности к работе правительства (которое в этом случае и есть власть), либо это тактический ход, применяемый чтобы дистанцироваться от ответственности за действия правительства.
Но в любом случае президент должен знать, что в общественном мнении власть – это прежде всего он, а правительство, (которое он фактически нанимает на работу), всего лишь его подчиненные. Более того, все знают, что без согласия президента и его ведома в Казахстане ничего не случается, и поэтому главным вдохновителем всех побед и неудач в стране является именно президент Назарбаев. Поэтому за все, что происходит в Казахстане со СМИ, со свободой слова в первую очередь несут ответственность не отдельные нерадивые чиновники или олигархи, ни даже правительство, а именно президент (хотя по Конституции он у нас самый безответственный). В этой связи разговоры о независимости Общественного совета от власти равносильны попыткам квадрат обозвать кругом.

В конце президент перечислил неоспоримые, по его мнению факты достижений, которые достигла наша страна под его руководством «Мы преодолели тяжелейшие последствия развала советской системы; построили независимое государство, которого не было в истории нашего народа и которое признано во всем мире; проведя все необходимые реформы, обеспечили переход от планово-директивной к свободной, либеральной экономике, обеспечили ее стабильность и рост; осуществили масштабный переход от тоталитаризма к демократии, обеспечив все основные права и свободы; создали собственную систему безопасности со всеми ее атрибутами – от надежных Вооруженных Сил до определения государственной границы; построили новую столицу страны – символ нашего возрождения, воли и возможностей; надежно обеспечили мир и согласие, политическую стабильность. Это все сделано за десять лет. Тогда как многим государствам на подобное потребовались сотни лет. Это сделали мы с вами и давайте ценить это и говорить об этом».

Но с чего президент взял, что об этом никто не говорит. Парадокс в том, что об этом говорят с утра до вечера все эти десять лет с экранов и страниц газет всех государственных СМИ. Плюс тех, кто работает на власть, прикрываясь вывеской частного предпринимательства. Сколько можно. Проблема – то как раз в другом. Дайте возможность сказать и о том, чего мы не смогли достичь под руководством Назарбаева.

Почему бы не сказать о том, что прошло десять лет, а мы так и не смогли преодолеть экономический кризис, что независимость наша на самом деле представляет все больше увеличивающуюся зависимость от развитых стран мира, что преимущества рыночной экономики, к которой мы перешли, сведены на нет тотальной коррумпированностью государственной системы, что происходящие политические процессы свидетельствуют о движении не к демократии, а от нее, что, напротив, в стране ухудшается ситуация с правами и свободами человека, что разговоры о надежных вооруженных силах – не более чем самообман, что строительство новой столицы – это величайшая ошибка, способствующая непроизводительной растрате громадных средств, так нужных для других нужд? Это тоже сделано за десять лет.

Правда, говорить об этом в Казахстане опасно. И это не искажение фактов, это не очернительство. Это иной взгляд на события, который отличается от официального. Может быть, он не во всем верен, но это не означает, что с ним нужно бороться путем запретов и репрессий. Известно, что рты затыкают те, кто не уверен в своей правоте. Лучший способ убедить в своей правоте – доказать это в открытой публичной дискуссии. Но для этого нужно научиться говорить на языке, понятном всем – языке правды и фактов.

Президент Назарбаев признал свое авторство

19 апреля президент Казахстана, выступая перед руководителями правоохранительных органов, обвинил СМИ страны в очернительстве и провокаторстве. Он прямым текстом пригрозил прессе, что этого так не оставит, и дал указание соответствующим ведомствам принять меры к тем изданиям, которые якобы нарушают закон о СМИ тем, что очерняют казахстанскую действительность. Многие наблюдатели, особенно на Западе, восприняли это заявление Назарбаева как изменение политики властей по отношению к прессе.

На самом деле «апрельские тезисы» президента скорее следует рассматривать как политический демарш, призванный продемонстрировать Западу, и в первую очередь США, твердость Назарбаева, его уверенность в себе и способность самостоятельно принимать политические решения. Этим резким и несвойственным «демократу» Назарбаеву выступлением власти Казахстана недвусмысленно намекнули США, что если они будут чересчур требовательны к казахстанской демократии, то Казахстану проще «работать» с Россией, которая не позволит себе влезать в его внутриполитические дела. В пользу этого говорит также сделанное чуть позже на саммите в Алма-Ате столь же мало увязывающееся с многовекторной политикой Астаны заявление Назарбаева: «Мы не будем, задрав штаны, бегать в Америку». Выступая перед иностранными гостями, президент открыто обвинил США в том, что их политика – это «вмешательство в наши дела под прикрытием демократии». По версии ряда казахстанских наблюдателей, казахстанский президент, почувствовав важность Казахстана для Америки в ее геополитическом противостоянии с Россией, решил этим воспользоваться. По этой версии, апрельские пассажи Назарбаева – элементарный шантаж США. Астана решила попугать Вашингтон сближением с Россией и под это дело получить лучшие условия партнерства.

Что касается прессы, то ничего принципиально нового 19 апреля Назарбаев не сказал. По сути, им было озвучено все то, что уже давно делалось властями в отношении нелояльной или оппозиционной прессы.

Еще в 1997 году в Казахстане под прикрытием конкурса на теле-радио частоты были закрыты около 30 телерадиокомпаний. В основном из эфира были вытеснены политически и экономически независимые станции. У оставшихся такая расправа над коллегами напрочь отбила охоту критиковать президента, правительство и местное начальство. Те телеканалы, которые не приняли эти правила игры, подвергались давлению и в конце концов вынуждены были либо прекратить существование, либо перейти под покровительство людей из окружения президента. Дольше всех продержался в эфире телеканал КТК и радио «Караван», хозяева которого в итоге все же были вынуждены продать станции людям из президентского окружения.

В 1998 году теле и радио эфир были полностью взят под контроль. Это означает, что телеканалы полностью исключили из своих программ критику президента, его политического курса, строительства новой столицы, ближайшего окружения президента. Кроме этого, исключались любые позитивные материалы о бывшем премьер-министре Акежане Кажегельдине и оппозиции. Это, что называется, обязательная программа, но, помимо этого, существуют и текущие, оперативные ограничения, диктуемые по ходу дела, о которых руководители каналов, программ узнают «в рабочем порядке».

Параллельно с «наведением порядка» в эфире шла зачистка печатной прессы. Газеты, проявившие нелояльность к властям, под различными предлогами закрывались. Формально их никто не закрывал, просто создавались условия, при которых их выпуск не представлялся возможным. Наиболее распространенными способами были судебные иски, которые выставлялись неугодным газетам, и которые, учитывая ангажированность судов, они проигрывали. Еще один из способов – это негласный запрет типографиям печатать эти газеты. Попытки же издаваться за границей наталкивались на противодействие казахстанской таможни. Кроме этого, создавались различные препятствия для распространения этих газет.

Таким образом, только в преддверии президентских выборов 1998 года, было закрыто 15 газет, заподозренных в сочувствии к оппозиции. Остальные газеты вынуждены были принять условия властей и исключить из своих публикаций запретные темы.

Фактически сегодня в информационном пространстве Казахстана осталось только три газеты, которые позволяют себе критику властей. Это «ХХI век», «СолДАТ» и «Начнем с понедельника», остальные и газеты и теле-радиоканалы вполне лояльны к режиму Назарбаева и не требуют специальных мер воздействия на них со стороны правительственных структур.

В своей речи президент, обращаясь к руководителям силовых ведомств, прямо сказал, что деятельность некоторых масс-медиа угрожает независимости Казахстана, и в этой связи прозвучал вопрос: « Почему Вы, люди в погонах, облеченные такой властью, не даете отпор всякого рода провокаторам и очернителям?» Многими это было воспринято как прямая установка для активизации действий «силовиков» против прессы. На самом деле президент лукавил, и это прекрасно понимали сидящие в зале.

Уж они-то знали, что ругать их не за что, что «отпор провокаторам и очернителям» они давали всегда, да еще какой. И уж если ругать их, то как раз наоборот, – за излишнее усердие. В последние годы гонения на независимую прессу в стране достигли таких масштабов, что Назарбаев оказался в десятке главных гонителей прессы Комитета по защите журналистов (CPJ), вытеснив из него Саддама Хусейна.

Поэтому, когда Назарбаев говорит о прессе, занимающейся очернительством, то, конечно же, имеются ввиду оппозиционные газеты. Неспроста он дал указание выяснить зарубежные источники финансирования этих газет, намекая на причастность к этому своего главного политического противника Акежана Кажегельдина. Но и это не ново. Все три газеты постоянно испытывают мощнейший прессинг со стороны властей. «Начнем с понедельника» имеет несколько судебных исков и в любой момент может быть закрыта, «СолДАТ» вынужден печататься за границей, что делает его в экономическом плане не рентабельным и также грозит закрытием, «ХХI век» подвергается постоянным нападкам и вынужден печататься в подпольных условиях. Последний инцидент состоялся в апреле этого года – тогда налоговая служба изъяла тираж этой газеты в одной из типографий.

Так что, повторимся, президент 19 апреля не сказал ничего нового. Фактически он публично озвучил то, чем его подчиненные занимались в течении последних трех-четырех лет – расправлялись с «очернителями» казахстанской действительности. Все его угрозы реально могли иметь отношение только к трем оппозиционным газетам, так как остальная пресса давно уже не очерняет, а напротив восхваляет «мудрость политического курса президента». Все его рассуждения, что пресса должна стать стройными рядами на службу национальных интересов, вообще можно рассматривать как оправдание свершившегося факта, ибо процесс превращения казахстанских масс-медиа в средство информационного обеспечения проводимой Назарбаевым политики близок к завершению.

Весь этот спектакль, призванный показать крутизну Назарбаева, был, скорее, для внешнего пользования. Внутри страны откровения президента ничего не меняли, потому что менять было нечего, все уже давно состоялось.

Самое большее, что можно сделать в развитие выступления президента, – так это закрыть оставшиеся независимые газеты. Но вряд ли это будет новостью для граждан Казахстана, которые удивятся больше, если этого не произойдет.

Тем не менее, речь Назарбаева 19 апреля, помимо ее внешнеполитической ориентированности, имеет также важное значение в изменении имиджа президента Назарбаева. Впервые в своей политической карьере президент говорил о прессе в таком духе. Он открыто угрожал тем СМИ, которые не хотят служить национальным интересам, он прямо говорил, что в стране есть журналисты, которые угрожают суверенитету Казахстана.

Фактически президент предложил новую схему восприятия СМИ. Все, кто поддерживает «национальные интересы Казахстана», понимаемые как поддержка политического курса президента, – свои. Все, кто критикует этот курс, предлагает альтернативные варианты развития страны, – чужие. Впервые президент нарисовал образ врага, и этот враг оказался журналистом.

И если до этого момента у кого-то были сомнения в его причастности к ограничению свободы слова в Казахстане, могли быть подозрения, что все это от усердия реакционных чиновников, то теперь иллюзии рассеялись, стало ясно, что за всем этим стояла и стоит воля президента, что именно он – идейный вдохновитель гонителей прессы, а они – всего лишь исполнители. Все встало на свои места. Все, что случилось в Казахстане со свободой слова, получило своего автора.

Намордник для Интернета по-казахстански

Изменения и дополнения в Законе Республики Казахстан «О средствах массовой информации» является очередным шагом казахстанского руководства по ограничению распространения информации на территории Казахстана. Эта мера правительства призвана: а) установить государственный контроль над открытием WEB-сайтов казахстанскими пользователями Интернета; б) распространить практику негласной политической цензуры на казахстанский Интернет; в) получить легитимную возможность закрывать неугодные зарубежные источники информации в Интернете; г) ослабить позиции частных телекомпаний и укрепить позиции государственного телевидения.

Все это позволяет исключить распространение нежелательной казахстанским властям информации через Интернет и ограничить получение информации из-за рубежа, в первую очередь – из России.

Попытка объявить WEB-сайт средством массовой информации абсурдна и не выдерживает никакой критики. Инициаторы поправки предлагают классифицировать WEB-сайт как источник информации, созданный в целях массового распространения.

На самом деле любой сайт предназначен не для всех (масс), а только для потребителей, персонально заинтересованных в этой информации. Попадая в Интернет, пользователи не имеют прямого доступа к тому или иному сайту. Каждый сайт закрыт специальным кодом (адресом). И чтобы получить доступ к содержащейся на сайте информации, нужно знать этот адрес.

Но главное даже не в этом. Законодателю необходимо четко определить отличия СМИ от не-СМИ.

Во-первых, это тираж информации. Для газет это количество изготовленных копий. Для телевидения и радио – это наличие возможности быть увиденным и услышанным.

То есть не принципиально, будет газета раскуплена или нет, чтобы называться СМИ, важно, чтобы копий было больше 99. То же самое для телевидения. Не важно, сколько зрителей собирает та или иная программа. Важно, что все, кто имеет телевизоры, имеют потенциальную возможность ее увидеть.

Авторы поправок, относя сайты в Интернете к СМИ, исходили как раз только из количественной характеристики СМИ. Дескать, если некто открывает сайт и помещает туда информацию, то потенциально ее могут получить все пользователи Интернета. Отсюда делается вывод, что WEB-сайт – это средство массовой информации.

Однако, на самом деле определение СМИ не исчерпывается показателем тиража.

Средство информации является массовым, не только потому, что имеет высокую ТИРАЖНОСТЬ, но оно еще должно обладать таким качеством, как АКТИВНОСТЬ и ДОСТУПНОСТЬ распространения. Это предполагает регулярность воздействия на потребителя, доступность, открытость и навязчивость. Источник информации должен быть активным в своем воздействии на массы. Газеты в почтовых ящиках и на газетных лотках многочисленных распространителей, телеэкраны – на каждом углу, радио – в автомашинах, дома и на работе, билборды – на самых многолюдных улицах, плакаты – на стенах. Средство информации становится массовым, когда оно активно вторгается в жизнь широких масс населения порой помимо их воли.

Почему книги не считаются СМИ? Даже те, что выходят миллионными тиражами.

Потому что книга, как и Интернет, не имеет доступности (за ней нужно идти в специальный магазин), и она не навязывается потребителю ежедневно, ежечасно (не книга находит нас, а мы ищем нужную нам книгу). Поэтому книга, как и компьютер, персональна.

Тогда как телевидение, радио, газеты, билб орды, плакаты – это то, что навязывается, потребляется публично, распространяется массово. Вы просыпаетесь утром от громко работающего радио, едете на работу и непроизвольно читаете рекламу на стоящих вдоль дороги билбордах, на работе, даже если вы не купили газеты, вам их подсунут или просто расскажут о новостях, вечером дома во время просмотра художественного фильма вас помимо вашего желания «накачают» рекламой и в ожидании очередной любимой программы вы вынуждены будете посмотреть информационный выпуск.

Иначе обстоит дело с Интернетом. Информация из Интернета не приходит к вам сама, а открывается, только если вы сами захотите этого.

В том случае если потребитель сам ищет информацию, то эта информация уже не выступает в качестве МАССОВОЙ. Она является ПЕРСОНАЛЬНОЙ информацией. Не случайно компьютеры называются персональными. Поэтому WEB-сайты правильнее называть Средством Персональной Информации.

Чтобы наглядно представить нелепость предлагаемой чиновниками поправки, рассмотрим следующую ситуацию.

Предположим, вы издаете газету в одном единственном экземпляре и даете ее почитать своим друзьям. Будет ли она считаться СМИ? Конечно, нет. А если газету, передавая из рук в руки, прочитает несколько тысяч человек? Станет ли она после этого СМИ?

Тоже нет. Во-первых, потому, что для того, чтобы быть СМИ нужно иметь более 99 экземпляров, а, во вторых, нет факта распространения информации – тиражирования, рассылки, рекламирования, навязывания. Информация целенаправленно не распространялась, не она находила людей, а люди находили ее.

Другой пример. Вы записали на свой автоответчик сообщение, в котором содержится информация, оскорбляющая, скажем, честь и достоинство руководителя Министерства средств информации и общественного согласия. Вам позвонило две тысячи человек, которые с удовольствием прослушали это сообщение. Как вы думаете, может ли министр подать на вас в суд? Может, но для этого ему понадобится внести очередную поправку в Закон о СМИ, относящую все автоответчики в разряд СМИ.

Та же история с WEB-сайтами. Вы открываете свою страницу в Интернете (в единственном экземпляре), на которую могут попасть только желающие. Подчеркиваю – только ЖЕЛАЮЩИЕ. Так как для тех, кто не желает получать вашу информацию, сайт закрыт. И при этом абсолютно не важно, сколько этих желающих будет – 5 человек или 5 тысяч. Вы никому не навязываете свою информацию. Каждый из посетителей вашего сайта делает это добровольно. Активность проявят посетители сайта, но не вы. При этом получение информации сугубо персонифицировано.

Казалось бы, это настолько очевидные вещи, что опровергать их, будучи в здравом уме, невозможно. Однако чиновники, получившие установку «загасить» Интернет и в первую очередь ненавистный сайт «Евразия», даже не удосужились сочинить какое-нибудь обоснование своей новации. Для них важен результат – намордник на Интернет.

Приняв эту поправку, власти получают легитимный механизм для закрытия тех сайтов, которые, по их мнению, нарушают законы Казахстана. Казалось бы, а что в этом плохого? Не нарушай и не закроют. Но на самом деле это означает, что для того, чтобы не быть закрытым, нужно будет быть очень осмотрительным в критике власти и в первую очередь «священной коровы» – президента страны. Потому что всегда можно найти с десяток поводов для обвинения в нарушении закона. А лучше вообще исключить эту критику. В Казахстане говорят: «Плох тот чиновник, который не может придраться к телеграфному столбу».

Не для кого не секрет, что эта поправка имеет вполне целевое назначение. С некоторых пор власти Казахстана сильно раздражает сайт «Евразия», который подвергает беспощадной критике правящий режим Назарбаева. Против этого сайта в первую очередь и направлена готовящаяся поправка.

Вообще традиция придумывать изощренные «удавки» для СМИ началась с тендера на телерадиочастоты. В истории Казахстана главными каналодушителями навечно останутся господа Тасмагамбетов и Сарсенбаев. Им от этого не отмыться никогда. Не знаю, кто на этот раз получит «почетный» статус сайтодушителя, но то, что эти люди также влипнут в историю, это точно.

Задумка проста. Принимается закон. И тут же какой-нибудь Нуршин подает в суд на «Евразию» за оскорбление чести и достоинства какого-нибудь государственного коррупционера. Суд со скоростью, сопоставимой со скоростью звука, принимает обвинительное решение, на основании которого все казахстанские провайдеры блокируют сайт «Евразию».

Но, к великому сожалению сайтодушителей, душить Интернет, это тоже самое, что с… против ветра. Потому, что есть масса способов, как обойти чиновничьи рогатки. А сам факт запрета сделает «Евразию» еще более популярной. Лучшей рекламы не придумаешь.

По большому счету принятие поправок, позволяющих «цензурить» Интернет, это не столько удар по оппозиции, сколько подарок ей. Дело в том, что кое-кто на Западе еще сомневается, что Назарбаев настоящий диктатор. Так теперь после того, как «демократ» Назарбаев начнет «гасить» сайты в Интернете, эти сомнения наверняка пропадут.

И не надо при этом, как это у нас часто бывает, сожалеть по поводу того, что недалекие чиновники подставляют ничего не знающего об этом президента. Это сказки обычно придумываются, чтобы вывести из-под огня критика самого президента. На самом деле, я уверен, что за всем этим стоит сам президент, что все это делается либо с его подачи, либо согласовано с ним. Кто ж не знает, что в этой стране без его ведома ничего не делается! Так что по большому счету славу и каналодушения, и готовящегося сайтообрезания история все равно отдаст президенту Назарбаеву. Хотя после того, как он побывал в десятке главных гонителей прессы, этим уже вряд ли кого-нибудь удивишь.

Другое дело парламентарии, которые бьют себя в грудь, доказывая свою значимость и независимость от исполнительной власти. Казалось бы, им-то зачем об это мараться? Во всем мире Интернет – это символ прогресса и независимости, и помогать исполнительной власти его «гасить» им как бы и не с руки. Не сомневаюсь, что они это понимают, но вот беда – не все они независимы в своих поступках. И поэтому, уверен, сделают так, как скажет Хозяин.

ИНТЕРНЕТ – ПоСЛЕДНИЙ ИСТОЧНИК АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ИНФОРМАЦИИ

По некоторым данным, в Казахстане всего 50 тысяч пользователей Интернета. Это менее одного процента деятельного населения страны. В сравнении с другими странами цифра более чем скромная. Учитывая это, многие предлагают вообще не рассматривать Интернет в качестве серьезного источника информации. На первый взгляд действительно кажется, что значение Интернета в жизни Казахстана очень незначительно.

Но, если мы посмотрим на Интернет в контексте тех изменений, какие произошли в последнее время в информационном поле Казахстана, то ситуация может предстать несколько в ином свете.

Необходимо учесть, что в сфере СМИ в последние три года происходили процессы, которые привели к существенной качественной трансформации информационного пространства, где произошли серьезные перегруппировки информационных потоков.

Политические процессы свертывания демократических институтов в Казахстане обусловили вытеснение оппозиционных или просто демократически ориентированных СМИ из информационного поля. Были закрыты десятки теле- радио станций, газет. Оставшиеся были вынуждены давать информацию политически однобокую, исключающую какую-либо критику в адрес властей и существующего политического курса. Таким образом, информационный рынок оказался переполнен лояльной существующему политическому режиму информацией и, напротив, на нем практически отсутствовала информация, содержащая иные оценки и мнения, расходящиеся с официальной точкой зрения.

Но потребность общества в «альтернативной» информации продолжала существовать.

Отчасти она удовлетворялась за счет доступа к зарубежным СМИ, где иногда можно было встретить такого рода информацию, отчасти – за счет оппозиционных газет, которые, несмотря на давление, все же продолжали периодически появляться. Это в любом случае не восполняло в полном объеме имеющуюся потребность получать информацию. Отличную от официальной.

Начиная с 1998 года появляется сайт информационно-аналитического агентства «Евразия», который к 1999 году становится самым популярным в казахстанской сети Интернет. Успех популярности объяснялся тем, что «Евразия» публиковала именно «альтернативную» информацию. То есть это агентство заполнило информационный вакуум, возникший в казахстанском обществе, но заполнило только в Интернете. Практически вся политическая контрэлита, как, впрочем, и элита на сегодня является главным пользователем этого сайта.

Не надо забывать, что «Евразия» – далеко не единственный источник подобной информации. В Интернете часто можно встретить неудобную для властей Казахстана информацию, которую местные СМИ избегают публиковать. Обращение казахстанцев в Интернет за «альтернативной» информацией приняло достаточно массовый характер. По крайней мере, большинство казахстанских пользователей Интернета так или иначе знакомились с ней именно из этого источника.

Сложилась ситуация, при которой большинство независимой в политическом смысле информации в Казахстане черпалась из Интернета, тогда как официоз был представлен в исчерпывающем объеме на ТВ, радио и в газетах.

Власти, желая уменьшить влияние «Евразии», попробовали создать ряд сайтов, которые должны были стать ее конкурентами. Так был открыт сайт агентства «Хабар», сайт скандальной информации «Сливки». Но для посетителей Интернета не было смысла посещать эти страницы, так как ничего нового там не было: вся их информация в полной мере содержалась в выпусках того же ТВ «Хабар» и других доступных источниках информации.

То есть Интернет в политических кругах Казахстана стал восприниматься как альтернативный источник информации. Теперь люди знали, где можно найти другую, отличную от официальной точку зрения на происходящее в стране и за рубежом. Это стало напоминать ситуацию с радиоголосами времен Советского Союза, когда жители, не имея возможности знать ту или иную информацию, вынуждены были слушать «Голос Америки», Радио «Свобода» и т. п.

Часть полученной через Интернет информации перепечатывалась оппозиционными газетами. Активисты различных политических партий и движений, тиражируя отдельные материалы, полученные из Интернета, использовали их в качестве агитационных материалов. Часто люди, имеющие доступ к Интернету, просто пересказывали содержание наиболее актуальных материалов, прочитанных на том или ином сайте. Так информация доступная узкому кругу пользователей Интернета доходила до более широких слоев населения.

Вначале власти, усыпленные 1-процентной доступностью Интернета, не предпринимали никаких действий против этого источника информации. Но вскоре они поняли, что информация, полученная через Интернет, активно влияет на умы граждан Казахстана. Желание ввести цензуру стало причиной разработки плана создания биллинг-центра, призванного осуществлять тотальный контроль над казахстанскими сетями Интернет. Это было даже закреплено соответствующим постановлением правительства.

Казахстанская оппозиция, правозащитники, общественность резко выступили против создания правительственной цензуры в Интернете. Их поддержали международные правозащитные и журналистские организации. Инициатива правительства получила широкую международную огласку. Возможно, именно это повлияло на то, что президент Назарбаев попал в «черную десятку» гонителей прессы за 1999 год. В итоге правительство отменило свое постановление, но … по некоторым данным контроль спец. служб в Интернете остался.

Косвенно об этом свидетельствует факт блокирования сайта «Евразия». После того, как на сайте стала появляться информация о скандале, в который были втянуты высшие чиновники Казахстана и сам президент, провайдеры заблокировали доступ на сайт. По неофициальным данным, их это заставили сделать представители КНБ. Что было на самом деле, – никто не знает до сих пор. Но факт остается фактом, полтора месяца «Евразия» была недоступна большинству пользователей Интернета в Казахстане.

Не правовое отключение «Евразии» получило широкую огласку и отрицательно повлияло на имидж казахстанских властей. Понимая это, правительство Казахстана решает создать юридическую базу для запретительных мер в Интернете. Срочно разрабатывается закон, по которому Интернет объявляется средством массовой информации со всей вытекающими отсюда последствиями – ответственностью перед казахстанским законом. Одновременно в закон о СМИ предлагается внести поправку, определяющую ответственность за любую информацию, могущую нанести вред национальной безопасности Казахстана.

Все это в случае, если это будет принято парламентом (а парламент скорее всего это примет), означает, что теперь а) Интернет подпадает под юрисдикцию казахстанских законов, в) при желании любую критическую информацию, направленную против власти можно квалифицировать как подрыв устоев государственности и национальной безопасности.

Следовательно, все авторы, которые до этого могли свободно высказываться в Интернете, теперь рискуют оказаться в казахстанском суде, который, как свидетельствует практика, всегда оказывается на стороне власти.

Таким образом, казахстанское правительство задачу ограничения влияния альтернативной информации из Интернета решает по двум направлениям.

Во-первых, создана система, при которой в случае необходимости не пропустить ту или иную информацию провайдеры по указанию соответствующих госорганов будут блокировать указываемые сайты.

Во-вторых, над всеми журналистами, допускавшими непозволительную по казахстанским меркам смелость в Интернете, будет повешен «дамоклов меч» в виде ответственности за публикуемую информацию. В случае если компетентные государственные органы усмотрят в этой информации угрозу национальной безопасности, то против журналиста тут же будет возбуждено уголовное дело.

Пока не совсем ясно, что будет с теми сайтами (в том числе зарубежными), на которых появится информация, которую казахстанские чиновники посчитают опасной для казахстанской государственности. Есть предположение, что эти сайты на основании принятого закона и поправки к закону о СМИ будут блокироваться.

Если это произойдет, то можно будет утверждать, что с альтернативной информацией в казахстанском Интернете будет покончено.

Свобода слова угрожает независимости Казахстана

Традиционно во Всемирный день защиты прессы Комитет по защите журналистов (СPJ) опубликовал топ-десятку главных гонителей прессы. Впервые в число врагов прессы эксперты отнесли президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. В этом году Назарбаеву удалось вытеснить из этого черного списка даже Саддама Хусейна. Хотя, возможно, Назарбаев занял место бывшего президента Индонезии Сухарто, который лишился этого «почетного» места по причине отстранения от власти и помещения под арест.

Безусловно, сам факт отнесения президента Назарбаева в разряд врагов прессы для кого-то может оказаться неожиданным. Было время, когда президент Казахстана на постсоветском пространстве считался одним из самых демократичных правителей. Действительно, пришедший к власти на волне перестройки, Назарбаев в первые годы своего правления достаточно лояльно относился к независимой прессе.

В 1991 –1995 годы независимая пресса Казахстана переживала настоящий Ренессанс. Каждый год открывались десятки новых газет и журналов, радиостанций и телеканалов. Появлялись новые программы, новые имена в журналистике. Жесткая конкуренция на рынке информационных услуг определяла качественный рост СМИ, рост профессионализма журналистов. После долгих лет господства коммунистической цензуры началась формироваться школа новой идеологически свободной школы казахстанской журналистики. Журналисты учились говорить правду, открыто и без опаски подвергнуться наказанию. Но этот процесс был остановлен.

Социально-экономический кризис, в каком оказался Казахстан, тяжелейшее положение широких масс, их недовольство действиями властей, появление оппозиционных настроений не могли не найти отражения на страницах газет, в эфире телевидения. Понятно, что основные стрелы критики направлялись именно в президента и его ближайшее окружение. Это не могло им нравиться, но пока независимые СМИ были маловлиятельными, критику и оппонирование терпели.

К 1995 году местные независимые СМИ и российские телеканалы ОРТ и РТР, выиграв конкурентную борьбу у государственных СМИ, уже доминировали в информационном пространстве Казахстана. Рост популярности независимых газет и телеканалов напугал президента и его окружение, стало очевидно, что они теряют контроль над общественным мнением.

С конца 1996 года правительство начинает выправлять положение. Борьба за возврат влияния в эфире велась по трем направлениям.

Во-первых, был проведен конкурс на частоты, на котором из 50 работающих в эфире станций закрыты около 30. В эфире остались в основном те, кто сумел доказать свою лояльность к власти.

Во-вторых, прекращается трансляция российского канала РТР и существенно ограничивается трансляция ОРТ.

В третьих, находятся средства на создание нового государственного телеканала «Хабар», который возглавляет дочь президента.

Таким образом, уже к концу 1997 года без всякой конкурентной борьбы в эфире, без соревновательности программ правительство исключило из эфира оппозиционную и нелояльную им информацию.

Следующими оказались газеты. В их отношении была применена другая тактика. Независимость ряда газет ликвидировалась посредством перекупки изданий у ненадежных в плане лояльности к власти хозяев. Причем сам процесс продажи зачастую стимулировался далеко не коммерческими методами. Довольно часто владельца газеты попросту вынуждали это сделать. Процесс подчинения печатной прессы был закончен в 1998 году, когда руководство неподконтрольного властям частного медиа-концерна «Караван» вынуждено было под давлением «обстоятельств» продать газету, телеканал и радиостанцию людям из окружения президента.

Тем из газет, которые отказывались продаваться, создавались «условия» при которых они вынуждены были закрываться. Причем внешне все выглядело достаточно прозаично. Никакой политики. Либо организовывались судебные иски, которые один за другим предъявлялись редакции, по которым суды выносили решения, разорявшие газету. Либо это был приход налоговой полиции, устраивающей проверку на несколько месяцев, в течение которых газета не выходила, либо изъятие тиражей под надуманными предлогами. Либо создавались непреодолимые финансовые и административные препятствия для полноценной работы газеты. Таким образом, только накануне президентских выборов было закрыто 15 газет. В том числе такие известные региональные газеты как «Провинция» и «Сорока».

К началу президентской предвыборной кампании 1998 года более 90 % информационного пространства так или иначе контролировалось президентом и его окружением.

Процесс монополизации информационного пространства не прекратился и после переизбрания президента. Продолжалось создание своеобразного медиа-холдинга, который возглавляет дочь президента Дарига Назарбаева. В него вошли вещательные телекомпании: «Хабар», НТК, КТК; производящие телекомпании: Гала ТВ, «Телефабрика»; радиостанции: «Хабар»(Хит-FM), «Европа плюс Казахстан», «Русское радио»; газеты: «Новое поколение», «Столичное обозрение», «Караван». Если учесть, что все указанные телеканалы вещают на республику, то становится понятным, что информационное пространство страны находится под контролем данного медиа-холдинга.

Особый разговор об оппозиционной прессе, которая представлена сегодня тремя газетами. Это «ХХI век», «Начнем с понедельника» и «СолДат». Недовольство властей этим атавизмом гласности выражается в постоянном административном и экономическом прессинге на эти газеты. Так как типографии в Казахстане отказываются их печатать, то некоторые из них вынуждены издаваться за границей. При провозе в Казахстан таможенные службы постоянно чинят препятствия, задерживая газеты под различными предлогами. Под давлением властей организации, занимающиеся реализацией газет, отказываются брать эти газеты на реализацию. Приходится прибегать к услугам частных распространителей. Но на них также оказывается давление. Были случаи, когда газеты у распространителей отбирались.

Еще один способ «создать» проблемы оппозиционным газетам – это присылка налоговых служб, которые опечатывают помещение редакции и тем самым парализуют ее работу. И самый действенный способ – это инициирование судебного процесса по обвинению газеты в клевете или распространении информации, порочащей честь и достоинство граждан. Учитывая, что судьи в Казахстане назначаются президентом, несложно понять, что исход любого такого процесса предрешен. Суммы же исков определяются такими, что разорение газете обеспечено. Так в свое время были закрыты газеты «Доживем до понедельника» и «Дат». В настоящий момент на грани закрытия газета «Начнем с понедельника», имеющаяся сразу несколько исков, каждый из которых в состоянии разорить ее. Здесь можно вспомнить и менее традиционные способы давления на непослушную прессу. Это поджог редакции оппозиционной газеты «ХХI века», избиение прогрессивных журналистов, возбуждение прокуратурой уголовного дела сразу против всех СМИ страны и многое другое.

Достаточно часто можно услышать доводы: дескать, при чем здесь Назарбаев, мол, все эти нападки на прессу – есть следствие перегибов местных властей. Что и конкурс на частоты, закрывший 30 станций, проводило правительство Кажегельдина, и налоговая полиция без указки президента арестовывает помещения редакций, и журналистов бьют без его ведома.

Действительно, глупо искать во всех преследованиях прессы личное участие президента. Проблема в том, что в стране создана атмосфера негативного отношения ко всему, что оппозиционно к президенту и его курсу. Именно благодаря этому власти всех уровней чувствуют себя вправе чинить препятствия СМИ, проявляющим нелояльность властям.

В стране, где вся полнота власти сосредоточена в руках президента, где все остальные ветви власти являются придатком этой власти, ответственность за преследования прессы в большей степени ложится на первого руководителя. Более того, президент Назарбаев, как это явствует из его последнего публичного выступления, вовсе и не скрывает своего авторства в создании этой атмосферы нетерпимости к критике и оппонированию властям.

19 апреля, выступая перед руководителями силовых структур с докладом о состоянии борьбы с преступностью, он в числе прочих опасных преступлений назвал критику, которую допускает пресса в отношении того, что происходит в стране. Сам факт, что президент страны рассматривает журналистов в одном ряду с преступниками, говорит о многом. Президент прямо сказал об угрозе независимости Казахстана, которую представляют «провокаторы и очернители», имея ввиду журналистов, пишущих о негативных явлениях и процессах казахстанской жизни.

Необходимо сказать, что сама постановка вопроса об угрозе независимости Казахстана со стороны свободы слова, а, точнее, от злоупотребления ею, весьма тревожна. В этом контексте любая критика власти может рассматриваться как противоправное действие. Фактически президент в своей речи дает методологическую установку для «силовиков», обозначает ключевые направления атаки на отказывающихся быть лояльными власти журналистов. И не нужно успокаивать себя, что для таких действий у них нет никакого правового обеспечения. Правоохранительные органы найдут способы, как обосновать те или иные карательные меры против строптивых журналистов.

Обращаясь к руководителям правоохранительных органов, президент открыто сказал: «Почему вы, люди в погонах, облеченные такой властью, не даете отпор всякого рода провокаторам и очернителям?» Обвинив подчиненных в трусости и обозвав их демократами, постоянно оглядывающихся на Запад, президент перешел к непосредственным угрозам в адрес журналистов: «Мы что, думаете, будем созерцать и ничего не делать? Очень сильно ошибаетесь». Хватит поливать грязью Казахстан. … Я предупреждаю всех».

Дав указание соответствующим ведомствам заняться выявлением злостных «провокаторов и очернителей», господин Назарбаев стал убеждать, что пресса должна служить национальным интересам (в очередной раз отождествив национальные интересы с интересами власти). «Становитесь в строй, чтобы выполнять эти национальные интересы. Все»- приказал он.

Последнее напомнило о коммунистическом прошлом президента. По-видимому, партийная закалка заставляет Назарбаева рассматривать СМИ только как инструмент служения власти.

Данная речь достаточно хорошо иллюстрирует кредо президента Назарбаева в отношении свободы слова и независимости журналистов.

В этой связи вышеуказанные сентенции о непричастности президента к преследованиям СМИ в Казахстане более чем не убедительны. Очевидно, что вся исполнительная вертикаль является послушным механизмом исполнения установок, идущих с самого верха властной пирамиды, автором которой является г-н Назарбаев. Поэтому включение президента Казахстана в число злейших врагов прессы вполне правомерно и в полной мере отражает реальную ситуацию в Казахстане.

«Опричнина» Дариги Назарбаевой

Возникновение и становление «Хабара» очень напоминает известный эпизод из русской истории – опричнину. Помнится, Иван Грозный, рассорившийся с боярами, поставил им эрзац-царя. А сам, выделив себе изрядный кусок государства, стал наводить там порядок, так, как ему хотелось. Затем, наведя порядок в своей части страны, он тихой сапой стал прибирать к рукам и другие части, где правили бояре. В конце концов вся территория государства оказалась под ним, но уже без боярской вольницы с жестким порядком единоначалия.

В нашей истории в роли Ивана IV оказалась Дарига Назарбаева, которая вначале выделила себе скромную часть из большого телевизионного государственного пирога – агентство «Хабар». Определила правила работы и начала собирать кадры. По мере первых успехов росли аппетиты. И вот уже привлечены лучшие кадры, закуплено лучшее оборудование, выделена лучшая частота, отстроены и оборудованы новые сверхсовременные студии, создана разветвленная сеть корреспондентов. Проходит время и все лучшее, что было в сфере государственного телевидения, незаметно оказывается на «Хабаре».

Процесс идет по нарастающей. Вот уже и большая часть бюджетных денег, предназначенных для телевидения, достается «Хабару». Чем сильнее становится «Хабар», тем слабее КазТВ.

Параллельно идет создание дочерних медиа-структур и поглощение других. НТК, КТК, «Хабар-2», радио «Европа плюс Казахстан», «Русское радио», «Радио ретро» – это все, что так или иначе подчиняется или контролируется опричниками Назарбаевой. «Хабар» все больше превращается в медиа-холдинг. В сфере его влияния оказываются газеты «Новое поколение», «Караван», информационное агентство «Kazakhstan today», Интерфакс-Казахстан», казахстанский филиал телекомпании «Мир».

Наконец, пришел черед и Республиканской корпорации «Телевидение и радио Казахстана». А это означает, что в медиа-холдинг Назарбаевой вошли телестанции «Казахстан-1», «Казахстан-2» и Казахское радио.

Теперь легче сосчитать тех, кто не вошел в холдинг, чем тех, кто уже там. Формально в статусе «сами по себе» пока остались «31 канал», «Рахат», «Тан» и «Шахар». Из радиостанций – «NS», «радио 31», «Шахар», «радио Cити». Понятно, что разговор идет об алматинских станциях, которые вещают только на Алмату и область.

По большому счету последнее является главной причиной, почему «Хабару» они не интересны. Заметьте, что все телеканалы, вошедшие в холдинг, объединяет одно – все они вещают на республику. С политической и коммерческой точки зрения это очень важно. Это дает возможность массированного идеологического воздействия на население и хорошего заработка на рекламе.

Отдельно нужно сказать о конкуренции. Считается, что Назарбаева созданием «Хабара» продемонстрировала как свои личные организаторские качества, так и преимущества примененной ей системы организации труда тележурналистов. Об этом якобы свидетельствуют успехи, достигнутые «Хабаром» в конкурентной борьбе с другими станциями. Так можно было бы считать, если бы: а) эти успехи выражались в реальных социологических цифрах популярности «Хабара»; б) существовали равные условия конкуренции на телерынке; в) в стране существовали телеканалы, от которых «Хабар» при помощи пресловутого тендера на частоты избавился в 1997 году.

Начнем с показателей популярности. За всю историю существования «Хабар» никогда не занимал первых строчек в рейтинге популярности среди алматинской аудитории. РТР, ОРТ, НТВ, КТК, «Рахат», «31 канал», но только не «Хабар». Можно, конечно, апеллировать к тому, что коммерческие каналы берут ретрансляцией чужих программ, фильмами, но факт остается фактом: в лидерах «Хабар» никогда не был.

И это при том, что государство денег не жалело: современное оборудование, высокие оклады, лучший доступ к источникам информации, отсутствии недостатка в профессиональных кадрах, в том числе зарубежных специалистах. При этом нельзя сбрасывать со счетов, что до 70% рекламного пирога доставалось именно «Хабару». При таких финансовых и технических условиях создание конкурентоспособных рейтинговых программ, казалось бы, вопрос времени. Но, увы, «Хабар» так и не смог предложить своим зрителям что-то лучшее или, по крайней мере, оригинальное, чем это делали российские коллеги.

В 1997 году государство провело акцию по уничтожению независимых теле-радио станций под видом тендера на частоты. В общей сложности было закрыто около 30 станций. Кому они мешали? Сегодня с полной уверенностью можно сказать, что у этой акции были две составляющие: коммерческая и политическая. С одной стороны, убрали лишних конкурентов «Хабара», претендующих на рекламные деньги, с другой – избавились от неконтролируемых СМИ в преддверии надвигающихся президентских и парламентских выборов. Конечно, нельзя сказать, что за тендером стоял непосредственно «Хабар». Но то, что благодаря тендеру он избавился от серьезных конкурентов, – очевидно.

В конце 1985 года, незадолго до пресловутого тендера, Казахстанским институтом стратегических исследований при президенте Республики Казахстан было проведено социологическое исследование предпочтений аудитории в сфере телевидения. В соответствии с результатами этого опроса рейтинг популярности алматинских телеканалов в сфере публицистических программ выглядел следующим образом:

В пятерку лучших информационных программ вошли:

Из программ, касающихся проблем политики, экономики и социальной жизни лучшими оказались:

В рейтинге журналистов, освещающих социально-политические события, лучшими были названы:

Мы специально берем данные в части публицистики и информационных программ, чтобы исключить упреки в некорректности сравнения. Сравниваются данные именно по программам, изготовленным силами самих телестанций. Как видим, в части информационных и публицистических программ лидерами являлись независимые компании и их журналисты. (Нужно отметить, что сегодня все, подчеркнутое нами в этих рейтингах, в казахстанском телеэфире отсутствует).

Так что к 1996 году по части идеологии законодателями моды были именно частные телерадиокомпании, «Хабар», несмотря на мощь государственной поддержки и «пробивные» возможности его руководителя, был только на вторых ролях. Люди предпочитали честность и объективность независимых журналистов тенденциозности и ангажированности хабаровского официоза.

Не будь тендера, вряд ли сумел бы «Хабар» обойти независимые студии и стать лидером в телеэфире.

Даже если бы он смог перекупить всех лучших журналистов и приобрести самое наисовременнейшее оборудование, результат был бы тот же – люди смотрели бы в первую очередь острые, правдивые программы независимых станций. Наглядный пример годичной давности, когда молодые (практически без опыта работы) журналисты «Информбюро» под руководством Татьяны Дельцовой делали новости, которые пользовались большей популярностью, чем выпуски новостей «Хабара».

В этом смысле тендер на частоты решил проблему конкуренции для «Хабара». Помните, «нет человека – нет проблемы». Так и в нашем случае: «нет телеканала – нет проблемы». Правда, после тендера оставался гиллеровский КТК с «Караваном». СМИ Гиллера, сумевшего договориться с властями, остались на плаву. Но ненадолго. Пришло время, и его заставили продать и телеканал и газету. С тех пор вольницей в казахстанском эфире больше не пахнет.

Позже, поняв, что, конкурировать с российскими каналами не по силам, взялись и за них. Закрыли РТР, затем прижали НТВ и, наконец, кастрировали ОРТ. Сегодня информационные программы ОРТ идут в записи после тщательной политической цензуры: не дай Бог, чтобы что-то прошло критическое в адрес президента.

Казалось бы, этого достаточно. Но нет. Следующим этапом было прибирание к рукам всех каналов, вещающих на Республику. НТК, КТК и вот теперь «Казахстан-1».

Так кого победил «Хабар» в честной конкурентной борьбе? Так какие заслуги у г-жи Назарбаевой в области развития отечественного телевидения?

Увы, не было честной борьбы, не было соревновательности. Был постыдный «отстрел» неугодных конкурентов при помощи государственной машины. Кто-то спросит: мол, а при чем здесь Дарига Назарбаева, если независимую прессу глушило государство? Да, при том, что она дочь главы этого государства, и надо быть очень наивным человеком, чтобы поверить, что все это чистая случайность и никаким образом не связано с ее желанием создать медиа-империю.

Неважно, кто конкретно закрывал телеканалы и кто приводил к покорности оставшихся в «живых». Важно, что это делалось в интересах политики, проводимой ее отцом, важно, что она на посту руководителя главного рупора режима Назарбаева продемонстрировала преданность интересам и добросовестность служения казахстанскому авторитаризму. В этом, нужно признать, наша героиня преуспела и имеет самые большие заслуги.