Рассмотрим “большие циклы” русской истории:

Существует методологическая проблема выбора “узловой точки” – точки отсчета. Это не просто, это является самостоятельной проблемой, которая не получила здесь полного решения. Оставим ее за пределами данной работы. Пусть это станет предметом для обсуждения.

В 661-853 сформировался древнерусский этнос, в 853-1045 сложилась древнерусская государственность, в 1045-1237 начался период дезинтеграции, в 1237-1429 период ига, в 1429-1621 новая Россия объединяется вокруг Москвы, становится сильным и большим государством, в 1621-1813 Россия обретает имперское величие, проводит модернизацию (петровские реформы), в 1813-2005 Россия создала свою уникальную цивилизацию, претендующую на особую миссию в мире, сделала попытку создать мировую империю, но постепенно утратила значительную часть своих духовных сил и материальных достижений.

Что дальше? Новое иго? Распад? Внутреннее порабощение русских одним из “малых” народов России, например, татарами? В любом случае, начинающийся “зимний период” – это неизбежная потеря позиций страны в мире, внутренняя дезинтеграция людей и общин. Страна как бы теряется, замирает, и в худшем случае, если попытается вести себя “по-осеннему”, то может подпасть под иностранное господство или даже “раствориться” или расколоться на враждебные духовные общности. Но именно в это время родится новое “Я” русской нации.

Сделаем анализ последнего “большого цикла”:

В 1621-69, “выбравшись” из “смутного времени”, страна быстро и гармонично развивается, в 1669-1717 была поставлена и по-русски решена задача модернизации (петровские реформы), но начинается период “немецкого засилья”, в 1717-65 власть немцев в государстве почти абсолютна (царицы – немки, немцы в армии, науке и госаппарате), в 1765-1813 формируется новая элита, русские “европеизируются”, немцы “русеют”, в этот период вместились славное правление Екатерины II и Александра I, время выхода России на европейскую арену , семьдесят суворовских побед и победа над Наполеоном.

В 1813-61 страна становится европейским гегемоном, укрепляет свои позиции на Кавказе, в Центральной Азии и на Дальнем Востоке, правда, период заканчивается плохо – поражением в Крымской войне и самоубийством царя. В этот период возникла великая русская литература. Но предыдущая модернизация государства и элиты жестко поставили вопрос о необходимости продолжения, т.е. модернизации всего народного уклада.

В 1861-1909 как раз и решалась задача модернизации социальной и экономической системы, т.е. “материальных” основ всего народного уклада. Начинается период с отмены крепостного права (рабства), с военной, судебной реформ. Заканчивается период первой русской революцией и вынужденной политической реформой. Модернизация в целом успешна, но только по узким канонам экономической и социально-политической логики (экономический рост, рост свобод), поскольку подорваны глубинные основы народного уклада (национального духа). Успех реформ сопровождается не ослаблением, а резким усилением социального напряжения, ростом революционных настроений ( от народников к эсерам и большевикам), ростом упаднических декадентских настроений, разложением элиты (одна распутинщина чего стоит). Страна постепенно становится заложником реформ и так полюбившейся русской элите за 200 лет имперской идеи.

В 1909-57 Россия пошла “ва-банк”, сначала в самоубийственную мировую войну, потом в социальную революцию, а потом и в мировую революцию. Имперская идея, приняв форму идеи мировой революции вместо ожидаемого возрождения национального духа, убила его, если не окончательно (окончательно убить его за такое время можно только истребив 4/5 народа, а остальных ассимилировав), то уничтожила большую часть его “материальных” носителей в виде, прежде всего, старого крестьянского и казачьего укладов жизни. Вместо органичной крестьянской общины возникла уродливая лагерная “общинность”. Но в обмен на частичную утрату собственной культуры Россия не только сохранила свою империю, но и расширила ее (соцсодружество). Одно время казалось, что Россия близка к безраздельному господству во всей Евразии, но это только казалось.

В 1957-2005 главной задачей России было “зализывание ран”, полученных в предыдущем периоде, но обернулось это неуклонной сдачей позиций: от отказа от мировой революции (“броска на Запад”) и включения европейских стран в Советский Союз, до венгерских, затем чехословацких, затем польских “событий” и, наконец, “ бархатных революций” конца 80-х и, собственно, распада Союза в начале 90-х, с угрозой распада самой России в начале XXI века.

Впереди “среднее лето большой зимы”, т.е. период, когда национальный дух страны становится слабее “мирового духовного поля”. Это может навлечь на страну много бед, тем более страну, ослабленную предыдущим столетием отчаянной борьбы за великую евразийскую империю. Интуитивно Россия должна сделать следующий выбор – перенимать лучшее, что создано на данное время другими культурами, но не все, а только то, что меньше всего возмущает русских людей. Сейчас Россия должна вести себя как человек, ослабленный тяжелой болезнью, т.е. передвигаться тихо, осторожно, опираясь на трость. Сделает резкое движение – упадет.

Даже при “мягкой зиме” Россию ожидает тихий упадок влияния в мире, закрепление статуса слабой страны. Возможно, произойдет гармонизация социальных отношений, если удастся утвердить демократический режим, все-таки выстраданный в предыдущие 200 лет. Страна как будто “потеряет свое лицо”, станет приземленной, “мещанской”, такой большой провинцией. В стране большой вес приобретут народы “большого лета”: татары и другие тюркские народы. Скорее всего, распространятся идеи евразийства, в которых русская культура будет трактоваться как младшая сестра культуры тюркской и многие русские с этим согласятся, т.е. старый комплекс перейдет из агрессивной фазы в фазу мазохистскую. Но постепенно в 2100-2150 гг. начнется процесс духовного синтеза, духовного возрождения отдельных групп русских людей. В 2150-2200 Россия вновь обретет своего пророка, нового Сергия Радонежского, как это было в лютую “зиму” монгольского ига в конце XIV века.

Теперь посмотрим на “малые циклы” XX-XXI веков:

В 1909-1921 происходит “волшебное превращение” имперской государственной идеи в идею большевистскую, страна обретает новую официальную идеологию и вместе с ней цель и смысл существования и развития, государство консолидируется, народ объединяется, но ложная идея “высасывает соки”, подрывает ценностные основы народного бытия. Впрочем, процесс только еще начинается. Это характерно для начала “средней зимы большой осени” – активность, агрессивность внешних форм культуры и увядание внутренних, характерный диктат идеологии над ценностями, извращение сути национального духа.

В 1921-1933 наступает “малая осень”, т.е. насыщение, окостенение новой идеологии, которая теперь уже откровенно пожирает и людские жизни, и древние традиции – основы бытия, романтично-жестокий большевизм превращается просто в жестокий, параноидальный сталинизм.

В 1933-1945 наступают “заморозки”коммунистической идеи в сталинском варианте, которая обретает законченные социально-экономически-политические формы, а как идеология фактически умирает. Не случайно ведь Сталин уже в начале войны обратился к национализму, национальным чувствам русских, не случаен и роспуск Третьего интернационала. Великая война выиграна не большевизмом, а вопреки ему, война выиграна русским национализмом.

В 1945-1957 наступает “весна” простой и куцей идеи десталинизации.

В 1957-1969 идея десталинизации приносит реальную “оттепель”, что в конце периода становится чужой “пражской весной”, а вместо ориентированного на мировую революцию “ордена меченосцев” мы видим так называемый “реальный социализм”, ориентированный на удержание позиций в мире и на улучшение жизни своей номенклатуры внутри. Страна начинает разлагаться. По сути – большевизм-сталинизм давно уже мертв, полностью уложившись в период 1909-1957, новый период – это период “зализывания ран”, восстановления внутренних основ национального духа одновременно с демонтажом внешних форм, т.е. сталинской системы. Одновременно происходит и более глобальный процесс – умирает старая русская имперская идея.

В 1969-1981 романтичная “оттепель” становится сухим и косным “реальным социализмом” во всей его “красоте”: коррупции, лицемерии, бездарности любых начинаний. Одновременно в еще не широких, но достаточно массовых слоях интеллигенции наступает осознание исторического тупика и необходимости глубоких социально-экономических и политических реформ, которые бы исправили сталинские перекосы. Русские быстро теряют авторитет среди малых народов, особенно “весенних” тюркских (среди прибалтов авторитета и не было), растет национализм этих народов, их влияние на дела советского государства.

В 1981-1993 наступает перестройка, а затем разрушение всей системы, созданной в предыдущие десятилетия. Ее реальной основой, как оказалось, была не только партия, но и система советов, как раз в 1993 г. эта система и была разрушена после известных октябрьских событий.

Период 1993-2005, как и все “весенние” периоды, принадлежит в равной мере прошлому и будущему. Это период яростной борьбы между старым и новым, между остатками “реального социализма”, т.е. российской компартии, “красным директоратом”, популизмом левого толка, с одной стороны, с либералами-приватизаторами, “новыми русскими”, олигархами (финансовыми и сырьевыми), с другой. В конце этого романтичного периода утвердится капитализм по-русски, и его лицо не будет интеллигентным. Это будет не хищный, а хищнический государственно ориентированный капитализм, он не будет эффективен. “Большая зима” – плохое время для выращивания цветов под открытым небом.

Период 2005-2017 - это “лето” олигархического капитализма, период его развития и постепенного окостенения. Политическая система станет жесткой, автократичной. Экономическая политика будет ориентирована на крупные предприятия и монополии.

Период 2017-2029 – станет периодом разложения системы олигархического капитализма и периодом возможной политической либерализации. Но в этот период страна вновь столкнется с угрозой потери территориальной целостности. Скорее всего, она преодолеет эту опасность, но сама опасность приведет к росту милитаризма и дальнейшему окоснению системы. Кроме того, резко усилится влияние Китая, который еще в предыдущий период “привяжет” экономику России к своей.

Период 2029-2041 - самый опасный для территориальной целостности России. Начнется агония олигархического капитализма, в России столкнутся интересы “осенних” и “летних” атлантических держав (Германии, Великобритании, США) и интересы “летнего” Китая. В лучшем случае в это время Россия попадет в сферу сильного европейского или китайского влияния, т.е. если хозяйничать будет кто-то один и страну будут “направлять” и контролировать, а “не рвать на части”. В случае политической стабильности следующий период будет не только периодом потери экономической и отчасти политической независимости, но периодом политической и экономической либерализации, в общем, начнется “мягкая зима”, правда, в дальнейшем ее ход будет очень зависеть от европейских и китайских процессов, от европейско-китайского соперничества.

Наконец, рассмотрим “микроциклы” конца XX – начала XXI веков:

В 1981-84 в обществе зреет и распространяется настроение “так жить нельзя!”, формируются идеи полной десталинизации, идеи перестройки. В 1984-87 идеи перестройки вырываются наружу, становятся политикой: от антиалкогольной кампании, косвенно являвшейся протестом против “мерзостей” “реального социализма”, к “ускорению”, которое фактически стало признанием нашего качественного отставания от Запада, затем к “гласности”, сделавшей прямую заявку на политическую либерализацию и оттеснение от власти партноменклатуры. В 1987-1990 идеи перестройки дали богатый урожай всех форм общественной активности, экономической и политической либерализации, происходит развал соцсодружества и начинается развал Советского Союза. В 1990-1993 идеи перестройки умирают, одновременно умы захватываются идеями либерализации уже в полном смысле этого слова, т.е. идеями вестернизации России. Начинается “победное шествие” капитализма, рынка и демократии.

В 1993-96 действительно складывается достаточно устойчивая и динамичная система, но только не либеральная: в политике господствует не демократия, а анархия, а в экономике не рынок и капитализм, а монополизм и олигархия, опирающиеся не на конкурентные преимущества, а на связи в госаппарате. Мы получаем первый вариант капитализма по-русски, имеющего к тому же явно сырьевую, паразитическую, рентную специфику. Это урод, но урод активный. В это время русские экспортируют на Запад не только сырье, но и свою мафию, которая первое время шокирует даже итальянскую мафию.

В 1996-99 (“осень”) система разворачивается во всей своей “дури”, правление постепенно становится маразматическим, растут и оформляются основные партии и партийные блоки, правые и коммунисты отодвигаются центристскими формированиями: левоцентристским (лужковским) и право-центристским, правда, пока не имеющим реального лидера. Страна переживает финансовый кризис, но облегчение не надолго, старые и новые олигархи как спруты снова захватывают полный контроль над политической и экономической системами. Всем все и вся надоело: капитализм, социализм, демократия, диктатура, страна как бы не живет, а доживает, терпит какую-то неприятную процедуру и переносит мысли за пределы очередных президентских выборов. Во внешней политике, как и во внутренней, Россия также неадекватна: вместо спокойной и продуманной политики идут рефлекторные импульсы, то “броски” в Приштину, то униженно протянутая рука.

Что ожидает Россию в 1999-2002? Поскольку это “зимний период” то политическая и социальная активность людей-охранителей будет понижена, “броуновское движение” усилится, количество крупных ошибок и микроконфликтов возрастет. Это опасный период. Здесь необходимы точные действия власти, а не “жесткая” или “мягкая” политика. Очень большое значение будет иметь личность нового президента. Популист любого толка приведет страну к взрыву. Надеюсь, “большого взрыва” не произойдет, но серия средних случится. Одним из таких “взрывов” может стать резкое охлаждение отношений с Западом или фактическое начало большой Кавказской войны.

В 2002-2005 “стихийно олигархический” период заканчивается и начинается период “двухглавого орла” (если, как говорится, “пронесет” беда в 1999-2002 гг., и Россия не попадет в лапы сначала анархии, а потом “русского медведя”). Утверждается “сильное государство”. Политика и экономика обретают целеустремленность и смысл. Проводятся многочисленные реформы и “реформы”, иногда больше похожие на чистки. Россия осознает свою слабость и свое новое место в мире и уже сознательно откажется от имперской идеи. Теперь ее элите уже не зазорно открыто считать себя младшим партнером. Вот только кого? Скорее всего, Китая, а не Европы или, тем более, США.

В 2005-2008 складывается стройная система государственно-ориентированного капитализма, не олигархи теперь “вертят” государством “как хотят”, а государство заставляет их служить ему. Правда, коррупция велика, в стране усиливаются могущественные семьи, близкие к президенту.

В 2008-2011 происходит новый спад активности и дезинтеграции, вырастает сильная оппозиция режиму “двухглавого орла”, отношения с Китаем из гармоничных и дружественных становятся источником раздражения и чувства национального унижения, растут симпатии к Западу.

В 2011-2014 режим стагнирует, но борется за выживание. Возможны политические репрессии. Но идеи либерализации и дружбы с Западом становятся идеей-фикс широких общественных слоев. Одновременно может обостриться ситуация на Кавказе, в некоторых других автономиях. В отличие от “зимы” 1999-2002 Россия будет иметь “сильную власть” и “сплоченную элиту”, но экономическая и политическая зависимость от Китая станут одним из главных факторов внешней и внутренней политики. Во многом теперь Китай будет решать - быть России стабильной или нестабильной.

В 2014-2017 возникнет и утвердится неолиберализм, но он в этот период скорее всего так и останется в оппозиции. Страна, по-прежнему, как “Титаник”, будет идти курсом государственно ориентированной экономики. Но политическая система смягчится, больше гарантий дадут среднему и мелкому частному бизнесу, который в последующие 10 лет обеспечит хорошие темпы роста экономики. Хотя экономические шарахания конца XX века и сознательное огосударствление экономики в начале XXI века сделают Россию теперь уже “полноправной” страной третьего мира.

Теперь снова поговорим о теории. Каков смысл и какова суть каждого из циклов? “Большой цикл” можно еще назвать и “цивилизационным”. Это цикл развития конкретной цивилизации среди других цивилизаций, включающий периоды ее развития, расцвета, застоя и упадка. Он описывает цивилизацию как целое, в ее движении, развитии, постижении. “Средний цикл” описывает поиск внутренней гармонии в противоречии с поиском внешнего компромисса, именно в этом противоречии движущая сила развития цивилизации. Если представить себе полностью изолированную от внешнего мира цивилизацию, то это будет гармоничная, но и не развивающаяся цивилизация, но самое интересное, что по отношению к культуре, которая является зерном, сутью цивилизации, материальный базис тоже является внешним, поэтому, развивая “материальный” и материальный базис, даже изолированная культура воспроизводит это противоречие (здесь полное совпадение со взглядами Маркса о базисе и надстройке). “Средний цикл”, начинаясь с гармонии внутреннего и внешнего, продолжается динамизацией , когда в целях внешнего приспособления жертвуется внутренним порядком, “малой зимой” это нарушенное равновесие становится уродливым торжеством внешних форм культуры над ее внутренним содержанием, и заканчивается цикл “примирением”, “возвращением к истокам”, новым равновесием. “Малый цикл” – это цикл развития и угасания фундаментальной политико-экономическо-социальной концепции, которая “материализует” национальные ценности. “Микроцикл” – это цикл активности в утверждении этой концепции, это цикл элиты, которая по своему убеждению приводит эту концепцию в жизнь, например, 1909-21 является “ленинским” периодом, периодом романтиков коммунизма, 1921-1933 период сталинских “меченосцев”, 1933-1945 период сталинских солдат, 1945-1957 – это период “хитрых лис”, уцелевших в ходе репрессий и приспособившихся к сталинской иерархии, 1957-1969 хрущевский экспериментальный период, 1969-1981 – период брежневский, коррумпированный, 1981-93 горбачевский болтливый, 1993-2005 ельцинский бестолковый. Причем, каждый раз произошло кардинальное кадровое обновление правящей элиты. То, что периоды не совпадают полностью с периодами лидерства конкретных людей, говорит о том, что данную теорию нельзя понимать как буквально “ведущую за руку”, она в данном своем применении (теория микроциклов) говорит о власти больших групп людей и настроениях, в них господствующих. Тем более, что любая “весна” в равной мере принадлежит завершающемуся и начинающемуся периоду, т.е. 1930-33 годы это годы встречи “меченосцев” (т.е. борцов за ленинско-сталинскую идею) и “солдат” (нерассуждающих исполнителей сталинских приказов).

Попробуем теперь спрогнозировать историю “большой русской зимы” 2005-2197 годов. В “золотое пятидесятилетие” 2005-2053 годов Россия интегрируется в мировую экономику, но интегрируется не как страна-лидер, а как зависимая страна. Кроме того, условия проживания в ней будут хуже, чем в большинстве соседних стран. Мобильность населения и капиталов в это время усилится во всем мире и, поскольку Россия будет проигрывать в уровне и качестве жизни, из страны начнется большой отток людей, мало зависимый от политической или экономической конкретики (репрессий, кризисов, или, напротив, демократизаций и бумов). Причем, этот отток будет иметь очень неблагоприятную для страны структуру, т.к. уезжать будут самые активные (их будут привлекать “весенние” или “летние” страны) и самые образованные (их будут привлекать “летние” и “осенние” страны). Но в первой половине века этот процесс “деруссизации России” (ужасно звучит!) только начнется, а во второй половине XXI века он станет основным фактором упадка. Приток китайцев, индийцев, арабов, будет усиливаться, многие большие российские города станут преимущественно китайско-индийскими или индийско-китайско-арабскими, общая доля русского населения в конце XXI века снизится до 60%. В первой половине XXII века этот процесс достигнет своего насыщения, доля русских уменьшится до 55-50%, а экономическое засилье иностранцев (теперь уже “иностранцев”, т.к. в большинстве это будут дети и внуки переселенцев XXI века) приобретет форму экономического и политического господства, сопровождающегося многочисленными конфликтами между собой, между старыми и новыми переселенцами, между китайцами и индийцами и, конечно, между русскими и “иностранцами”. Но этот новый вариант “ига” Россия примет в целом спокойно, во-первых, как неизбежность и наказание “за грехи”, во-вторых, как необходимую ей новую кровь, прежде всего терпкую, как вино, кровь “весенних” и “летних” культур. Именно в это время произойдет обрусение массовых переселенцев 2000-2100 годов, создастся мощный блок русских и “старших переселенцев”. Во второй половине XXII века Россия может стать раздробленной страной и даже полностью потерять независимость, но независимо от политической ситуации возникнет “чудо христианизации” России и “чудо” возвращения потомков русских переселенцев, уехавших на Запад в 2000-2100. В любом случае в 2050-2200 сформируется новый русский этнос, в нем будет много китайской и индийской крови. Возможно, что в последующий период основным конфликтом станет конфликт между индивидуалистичными “западными русскими” и общинными “восточными”, но, так как новая национальная идея будет сформирована (выстрадана!) “восточными” русскими, то “западные”, несмотря на все свое богатство и влияние в Европе и Америке, вынуждены будут принять новые ценности или вернуться на Запад (остаться в Европе и Америке).

Из “большой зимы” 2005-2197 годов Россия выйдет обновленной, готовой к новому старту в четырехсотлетней гонке за влияние и доминирование в Евразии.

Теперь попробуем ответить, что же составляло суть и смысл русской истории с самого начала зарождения древнерусской нации?.

В VII-VIII веках происходило формирование древнерусского народа под многообразными влияниями, в т.ч. народов северной Европы, братьев-славян, Византии и Хазарии (первая “большая весна”). В IX-X веках зародилось российское государство, причем оно оказалось одним из сильнейших в Восточной Европе, в XI-XII веках Россия “устала”, но приняв христианство, Россия приняла культурную эстафету от Византии, т.е. взяла на себя тяжелую миссию примирения и синтеза западного и восточного культурных кодов, культурных традиций, ведь православный вариант христианства, формально признавал троебожие (Троицу: Бога-отца, Бога-сына и Бога-святого духа) полный и безусловный авторитет отдает только Богу-отцу, именно и только от Бога-отца исходит свет истины, т.е. Дух святой. Католичество же “позволило” излучать Дух святой и Богу-сыну. Вот коренное отличие в догматах и базовых культурных кодах! Католическая (западная) культура тем самым фактически признает равенство авторитетов Бога-отца (общинных начал) и Бога-сына (личностных начал), а православие – только безусловный авторитет Бога-отца. А это значит, что православие занимает промежуточное положение между единобожным исламом и фактически двухбожным католицизмом (Дух не является самостоятельным, он “исходит” от Отца и Сына). Только община (в религии – церковная община), только “коллективное бессознательное” является главным моральным авторитетом для православного человека, а Иисус Христос, с логической точки зрения, является, скорее, главным пророком Бога, как Мухаммед, а не Богом. Но догмат догматом, а ритуал ритуалом, и здесь православие ближе к католицизму , чем к исламу. Православие, как и все христианство, раздвоено, противоречиво, и это раздвоенность между авторитетом общины и авторитетом личной совести. В этой раздвоенности источник внутренних конфликтов и страданий, но в ней и источник развития. Ислам же, имея только один авторитет, просто цикличен, он постоянно возвращается к Богу, к основам общинного восприятия жизни, и это возвращение всегда похоже на возвращение “блудного сына” к отцу, т.е. возвращение через полное отрицание себя, своего права на личное мнение по существенным для общества вопросам.

Западное христианство тоже циклично, но оно то к Богу-отцу возвращается, то, удаляясь от Бога-отца, идет к Богу-сыну, т.е. периодически меняет точку отсчета, и находится не только в покаянии, но и в отрицании, а отсюда - в динамике, движении. Можно сказать, что вся европейская культура построена в этом “зазоре” между Отцом и Сыном, т.к. возвращаясь к Богу-отцу, западный человек не всегда разрушает плоды своей индивидуальной совести, освященные авторитетом Христа.

Православие же, никогда не отрываясь надолго от Бога-отца, воспринимает Христа скорее как “своего человека”, “радетеля”, “лоббиста”, заступника перед Богом-отцом. Т.е., в отличие от католика, для православного Христос не царь, не “начальник”, он – “серый кардинал”, “зам по кадрам” или “завхоз”, у которого можно что-то выпросить , не обращаясь к строгому и малодоступному Богу-отцу. Поэтому православный человек, а русский православный тем более, всегда немного “хитрит” перед Богом, и создает культуру, в которой можно одновременно быть с Богом и изменять ему, быть святым и грешным одновременно. Т.е. в православной России, в отличие от католического, а потом и протестантско-католического Запада, религия не является источником общественного развития и эдакой “мессионерности”, т.е. желания навязать свои ценности другим культурам, она является источником приспособления к почти любым формам материальной жизни и к любым ситуациям, от полного рабства до собственной империи. В исламе же религия является источником “перманентной контреволюции”. Может быть, продуваемая “всеми ветрами” великорусская равнина стала основной причиной такого выбора: бороться или приспосабливаться. Вот одна из основных русских ценностей: не созидательное изменение мира, как в католицизме, не вечное покаяние и “возвращение к истокам” как в исламе, а вечное приспособление к ситуации, к другим народам, терпение, но терпение с долей особой хитрости и готовности “послать всех к чертям”. Проявления этого - в приспособлении к жестокому игу (церковь “дружила” с ханами), в приспособлении русской имперской идеи к идее мировой революции, в том, что в самом “безбожном коммунизме” русские нашли бога.

В XIII-XIV веках наступила “большая зима”, которая не позволила России сбросить иго или ассимилировать завоевателей, в отличие, например, от Китая. В это время состоялось, собственно, формирование русской нации, которая отличается терпимостью и приспособляемостью в социальной, так сказать, жизни, но в жизни государственной отличается деспотизмом и жестокостью. Т.е. представление русских о государстве, своем государстве – это “прямой слепок” с жестокой системы иноземного угнетения, наконец, терпимость русских в отношениях между народами и общинами не мешает отчаянной конкуренции и анархичности в индивидуальном поведении, освященной как будто время от времени подмигивающим Христом, дескать “давай, давай, есть возможность -гуляй вволю, а я здесь на небе за тебя порадею”. Из этих ценностей “терпения”, “воли” и “строгого царя” и возникла собственно современная русская культура. Поскольку эти ценности оказались в жестком противоречии между собой, то история России развивалась в разрешении этих противоречий, главное из которых – это противоречие между анархичным духом русского народа (волей-волюшкой) и сверхдеспотичным государством, с тем самым “строгим” царем, символом которого стал кровавый, но “свой” Иван Васильевич, кажется, единственный царь, столь воспетый в народных песнях. Поврозь эти начала приносили беду, а вместе, в сочетании и взаимограничении, делали страну сильнее. Когда доминировало “анархичное” начало, то возникала смута, “бессмысленный и беспощадный” бунт, когда доминировало второе начало, возникало “великое безмолвствие” после ужасов правления Грозного или Сталина.

Во второй половине “большой зимы” идеи Сергия Радонежского сначала вдохновили народ на победу в Куликовской битве, а затем сложились в формулу нового русского духа, стали ценностями, вокруг которых сплотился народ и создал великое государство и великую культуру.

Хотя, возможно, (и скорее всего) процесс формирования национального духа – это не индивидуальный и даже не просто коллективный процесс. Скорее всего, в самом народе возникает особое “квантовое” состояние, в дело включается “коллективное бессознательное”, которое и делает открытие, а мудрецы лишь озвучивают и объясняют его, делают какие-то выводы уже на более низком, т.е. символическом уровне. Поэтому, скорее всего не Сергий Радонежский открыл “национальную идею”, он лишь своим жизненным примером вдохновил людей, не Конфуций открыл китайцам национальную идею, а лишь перевел ее в нормы и правила поведения. Вообще, это отдельная тема, тема о “коллективном бессознательном” и “коллективном сверхсознательном”, это не аллегории, это реальные “коллективные” личности, не менее реальные, чем наше и ваше “Я”. Причем, эти личности несравнимо более гениальны, чем личность любого гения-человека.

В 1429-1621 годах Россия утвердилась как сильная азиатская держава, с интересом поглядывавшая и на запад, в Европу. В это время она освободилась от ига, создала сильное московское государство, начала и в целом завершила “собирание русских земель”, пережила страшное в своем деспотизме правление Ивана Грозного, разрушительное правление Бориса Годунова, смуту, польскую интервенцию, обеспечила восстановление государства под выбранным царем. Это время внутреннего освобождения от ига (не случайно так перепуган был Иван Грозный новым татарским нашествием. Почти через 100 лет после освобождения от ига – старые страхи еще оставались в крови русских людей). Новые страхи и опасности вытеснили старые. Новые страхи перед угрозой с запада, опыт смуты, когда вырвался наружу теперь уже не монголо-татарский, а свой русский анархический дух, дух казачьей вольницы, похожий на дух монгольской конницы, когда русский “почувствовал в себе татарина”, увидел не только способность к рабству и унижению, но и к вольной воле, к принуждению других, вот тогда русский дух временно примирился с собой. Теперь ужасное правление Ивана Грозного уже не представлялось столь ужасным, “правление” смуты оказалось похуже, хотя бы потому, что оно стерло в памяти, романтизировало эпоху Грозного. Вольная деспотичная власть и воля оказавшегося без власти народа стали двумя крайностями проявления русского духа, которым в последующем предстояло то объединяться в одно целое, то действовать поврозь.

В 1621-1813 произошло объединение двух начал – деспотизм власти был ограничен деспотизмом народа, воля (делай что хочешь!) народа была ограничена той же волей власти. Поэтому 1621-1669 были действительно “золотым пятидесятилетием” взаимного умиротворения. Но уже в то время внутренне статичная, и одновременно чуткая к внешним напряжениям и диссонансам, православная русская культура уловила явное противоречие между богатеющим Западом и экономически застывшей Россией. Поэтому в период “средней осени” (1669-1717) Россия двинулась в погоню за Западом, стала приспосабливать себя к одной из западных моделей (немецко-голландской), чем неизбежно нарушила равновесие между властью и народом. В период “средней зимы большого лета” (1717-1765) Россия как бы неожиданно и незаметно для себя подпала под полную политическую власть немцев, именно в этот период возникло трагическое в последующем противоречие между онемеченной элитой и “народом-богоносцем”. Наконец, в 1765-1813 произошел обратный процесс – обрусение немцев в России, элита стала не немецкой, а русско-немецкой с большим тяготением к европейскому антиподу Германии - Франции (французский язык, революционные идеи и вольтерианство, декабристское движение, антинемецкая политика). Т.е. в этот период (“большого лета”) Россия стала империей, одной из главных европейских держав, и державой, доминирующей среди соседних азиатских стран (Турции, Ирана, стран Центральной Азии), “отодвинула” Китай в пределы нынешних его границ. Найденное было равновесие между взаимной дикостью власти и народных нравов было нарушено пришельцами – немцами, которые, хоть и пытались честно модернизировать Россию, но воссоздали уже в новом виде противоречие: вместо монгольской или монголо-русской элиты возникла немецко-русская, а потом русско-немецкая элита, еще более далекая от православного народа, чем монгольская, народа, кстати, тоже внутренне расколотого на вольных казаков и крепостных крестьян. Впрочем, это был скорее не раскол, а иерархия: наиболее сильные люди из крестьян бежали в казаки, тем самым способствуя консервации рабства внутри России, но и одновременно создавая передовой отряд русской культуры для продвижения на восток и на юг континента.

В 1813-2005 “летом” (“средним летом” 1813-1861) власть и народ нашли формулу примирения: отечество (народность), православие, самодержавие. Это не была искусственная формула, наподобие продуктов нынешнего натужного поиска национальных символов, национальной идеи (типа “общипанного” орла, лишенного царской короны). Это были переиначенные и “окультуренные” базовые ценности: приспособления (терпения), воли-волюшки и строгого царя. Европеизированная элита подчеркнуто “ударилась” в народничество. Пушкин “освятил” российскую идею своими поэтическими открытиями. Россия опять спокойно уснула, умиротворившись ролью европейского жандарма и считая своей главной миссией покорение восточных и южных земель. Немцы здесь стали все больше Иванами Карловичами и действительно оказались большими русскими патриотами. Выросла великая литература, чьим живым источником стало народничество. Но Крымская война “неожиданно” разбудила Россию, вновь указав на ее слабое место – экономику. Российская элита осознала, что без новой модернизации, без европеизации России не обойтись, т.к. на карту поставлена империя, великая Россия, ставшее к тому времени привычным и естественным состояние национальной гордости.

В 1861-1909 были проведены необходимые экономические, социальные и частично политические реформы. Русская крестьянская община перестала быть основой народной жизни, начался рост промышленных городов. Реформы были тяжелыми, но успешными, Россия быстро догоняла Европу по уровню экономического развития. Но реформы впервые за историю России “покусились” на Бога – на основы общинного быта крестьянства, которое стало вольным (читай – неуправляемым). Основы патерналистской системы оказались подорваны, было нарушено фундаментальное, корневое соотношение в культуре: баланс между анархией (деспотизмом) народа и деспотизмом (анархией) власти. Власть стала чрезмерно либеральной, а народ, не встречая с ее стороны привычных ограничений сверху, начал революционизироваться, воспринимая свободу, как волю, тем более, что в XIX веке казачество сложилось как народность и прием мужиков в казаки стал более трудным делом, тем более, что “диких” (т.е. бесхозных) окраин тоже не стало, весь “дикий” мир Евразии был поделен между Россией и Англией. Пока только частые и успешные войны спасали Россию от народного взрыва. Но война с Японией стала полным фиаско неустойчивой системы, опирающейся на компромисс между либеральной властью и воюющим за империю народом. Пронеслась первая русская революция, во многом “бессмысленная и беспощадная”, как все русские бунты. Революция сделала власть еще либеральнее, а народ еще воинственней. Первая мировая война, несмотря на чудеса храбрости и военного таланта, проявленные русскими солдатами и русскими генералами, окончилась не победой, и даже не поражением, а революцией, т.к. стало невыносимым противоречие между уже не либеральной, а откровенно глупой и слабой властью и совсем теперь вольным народом, который к оружию и войне привык больше, чем к сохе и мирной жизни. Но это была уже другая эпоха.

В отличие от западного человека, имеющего деятельную преобразующую свободу совести, свободу выбора между Богом-отцом (общиной) и Христом (своей личной совестью, воспитанной на заповедях Христа), русский человек имел свободу внутреннюю, уходящую от мира, ту же свободу между Богом-отцом и Христом, но Христом, как “отпустителем грехов”, “своим человеком” на небе. Поэтому западный человек не мог не преобразовывать мир, который ему чем-то не нравился или не соответствовал его убеждениям, а русский человек “посылал” этот мир подальше в минуты нестерпимого противоречия между бытием и сознанием – “и не церковь, и не кабак – ничего не свято!”, и был в это время “вольницы” не обязан никому: ни богу, ни людям. Наверно за это любят русские сами себя. Представьте, что эта внутренняя свобода исчезнет, появится единый и неделимый бог – русский дух исчезнет, русский человек станет мусульманином. В отличие от “западного Христа”, “русский Христос” является не высшим, а потому четко зафиксированным моральным авторитетом, а авторитетом “блуждающим”. Именно в этом вся разница с “западным человеком”.

В 1909-1957 экономическая гонка за Западом, оставаясь навязанным извне внешним приоритетом, на самом деле уступила место идее новой империи, перекрасившейся в идею мировой революции. Россия как будто попыталась “прихлопнуть” Запад с его экономическим успехами, с его чуждым либерализмом, создав мобилизационную экономику, тоталитарную политическую систему. Произошла резкая смена парадигмы - от слабеющего в 1861-1909 гг. государства и все более анархиствующего народа к совершенно бесправному народу и совершенно суверенному, независимому от своего народа государству, но государству “народному”, устранившему чужую ему русско-немецкую элиту, государству, где анархизм народа получил свое выражение в праве самоугнетения и самотеррора. Честно говоря, более подлой и остроумной системы нельзя было себе представить: во время коллективизации люди участвовали в экспроприации имущества у своих родственников, у самих себя! Человек одновременно являлся в своем лице и угнетателем (как уполномоченный государства), и угнетенным (как лицо, владеющее личным имуществом). Здесь же и постоянная череда чисток, когда с калейдоскопической быстротой менялись местами экспроприаторы и экспроприируемые, палачи и жертвы: сегодня ты палач, завтра – жертва, послезавтра твой палач станет жертвой. На время “бог” был найден и стал один, отринув личную совесть и семейные устои (Павлик Морозов как национальный герой). Православие, став коммунизмом, поставило не просто задачу создания мировой империи, но более глобальную задачу уничтожения ненавистных основ разрушительного для России экономического соревнования с Западом. Удар был нанесен по экономике, и экономика, став по замыслу социалистической, а потом и коммунистической во всем мире, просто прекратила бы развиваться, в этом случае Россия бы обезопасила себя внутренне, вернулась бы к балансу анархично-деспотичных воль государства и народа. И народ, кстати, это нутром понимал, и потому поддерживал власть, думая примерно так: “ну сейчас поднапряжемся, свергнем иго буржуев, а потом заживем по-доброму, весело и счастливо, гуляя без меры, работая в меру, отвергнув западные лишние удобства”. Действительно, что может быть важнее базовых ценностей: воды, воздуха, леса, солнца, женщин, детей? Но большевистский коммунизм был не православием, а его пародией, у него не было животворных сил, он был наукообразной схемой, которая мобилизовала чувство отрицания, отрицательные эмоции и качества человека: зависть (“чувство социальной справедливости”), ненависть (“священную ненависть”!), подозрительность (“бдительность”!).

Стало ясно, что “броска на запад” не получится, т.к. Запад не только обзавелся атомной бомбой, но и по всем параметрам был сильнее Советского Союза, сформировав жестко антисоветский военный и политический блок. После первого опыта строительства соцсодружества, показавшего, что страны Восточной Европы внутренне “остались на Западе” и российское господство здесь невозможно без военной силы, после того, как Китай фактически откололся от Советского блока, к элите пришло осознание того факта, что мировой революции, а тем более мировой русской империи в ближайшее время , а скорее всего и в отдаленное время, не будет, надо жить в мире с Западом и больше заботиться о сохранении завоеванного , чем об экспансии. Но еще более важным, чем это, было другое открытие: вместе с научно-технической революцией, быстро преобразившей все стороны, теперь уже не только элитного, но и народного быта, постепенно пришло понимание, что конца экономическому развитию не будет даже в случае победы этой самой мировой революции, что и дальше предстоит ненавистная экономическая гонка, а, значит, формула российского баланса: “деспотия против анархии” оказалась в новых исторических условиях исчерпанной. России предстояло возвращение на путь развития европейской цивилизации, где либеральное государство опирается на экономически и духовно свободную личность.

Так начался период 1957-2005. Но пока либеральные идеи тихо зрели в умах, в физической реальности опять пошел процесс ослабления воли государства и усиления воли народа. В период “оттепели”, “шестидесятничества” все как-то быстро пришло в норму, но не нормализация российской жизни была сутью данного исторического периода, а лишь временная стабилизация перед перерождением всей социальной, политической и экономической системы, поэтому уже в 1969-81 государство с обанкротившейся исторической миссией стало “колоссом на глиняных ногах”, а анархическое начало получило в огосударствленной собственности прекрасное “поле деятельности” для тотальной коррупции, когда воруют все, от простого “несуна” до членов ЦК, когда воровство становится нормой, если не одобряемой, то и не осуждаемой ни обществом, ни его элитой.

Далее воровские начала усиливаются и в 1981 – 2005 годах разрушают старый уклад, сами становятся “укладом” (символ – “новые русские”), становятся сырьевым паразитизмом всей страны.. Фактически то, что происходит сейчас, это современный вариант “смутного времени”, правда, есть существенное отличие того “весенне-летнего” от нынешнего “осенне-зимнего”. Тогда Россия обрела смысл и формулу своего существования и развития, ныне она ту формулу потеряла. Скорее всего, теперь ей предстоит долгий поиск новой формулы бытия, которая теперь будет включать и имманентно экономические цели. Возможно, это означает, что Россия “подпишет унию” с католичеством и фактически превратится во вторую Польшу, но более вероятно, что Россия “китаизируется” (надо учитывать, что китайская цивилизация сейчас вступает в “большое лето”, а североевропейская - в “большую осень”, но об этом позже), сделав основой основ семейную общину, а, может быть, откроет для себя японские формулы “государство как община”, “фирма как община”.

Т.е. русские, какими они будут через 200 лет, скорее всего будут глубоко верующим православным народом, их внешний облик примерно таким же, как и сейчас, но появится больше китайских и индийских лиц, их бог будет освящать фирму, в которой они работают и будет скорее похож на аскетичного и скучновато-деловитого протестантского бога молельных комнат на предприятиях, чем на ставшего экзотичным бога православных храмов. Т.е. Бог-отец опустится с государственных заоблачных высот и станет близким, “семейно-фирменным”.

Поскольку Бог-отец перестает быть “большим начальником”, то и в заступничестве Бога-сына надобность ослабнет, Христос потеряет статус “своего человека”, заступника, ведь “грешить” перед фирмой станет много труднее, чем перед далеким государством. Но “исламизации” русской жизни и русского духа не произойдет, т.к. сам Бог “опустится с небес на землю”, станет как бы отцом конкретной общины. Скорее, произойдет “китаизация” Бога и жизни. Приспособляемость русских, способность их жить и оставаться самими собой в тяжелых условиях сохранится и получит дальнейшее развитие и в 2050-2200, их государственность станет решетом, пропускающим на территорию любые народы, экономика будет под контролем китайцев, европейцев, индийцев и американцев, в конце XXII века в больших городах европейской России русские будут в меньшинстве. В средних и высших звеньях государственного и муниципального аппаратов русские также будут в меньшинстве, т.к. татар, украинцев, индийцев, евреев, китайцев, немцев в органах власти будет в совокупности больше, чем русских, но в духовной и социальной жизни русские каким-то незаметным образом продолжат доминировать, объединяя вокруг себя всех “пришельцев”. Ну а в 2200-2400 русские вновь создадут сильную государственность, и возьмут экономический и политический контроль в свои руки, правда, если к тому времени национальная государственность в мире вообще сохранится.

Но не произойдет ли выхолащивание русского духа, место которого между Богом, т.е. в политическом смысле между сильным государством (церковной иерархией) и “своим человеком” Христом, который “сам терпел и нам велел”, но иногда подмигнет и мы видим в его прищуре (может быть “ленинском прищуре”) лихую усмешку дьявола? Наверно, Христу опять найдется место, он не даст русским совсем уж “объяпониться” или “окитаиться”. Русский никогда не будет до конца предан фирме, как никогда он не был предан русской церкви, государству или партии, он всегда будет готов послать всех туда, куда обычно шлет всех и он всегда будет анархичен, готов к измене любым кумирам и любым авторитетам, а потому и на новом витке истории останется загадочен и неуловим. Именно это главный архетип русского национального характера и русского духа. Иван-дурак (или Емеля ) может всю жизнь и на печи проваляться, может и чудище убить, ему так же просто жить в нищете, как и во дворце. А это значит, что русские везде будут разные, где “индивидуалисты”, где “окитаенные семейные”, где “объяпоненные-фирменные”, где какие, судя по местности и соседям, судя по внешним условиям, но везде будут чувствовать свое духовное и психологическое единство, единство внутренне вольных людей. И плохо может стать тому, кто их “разбудит”, “достанет” (жалко, что чеченцы об этом забыли). Но кроме “послать” что это еще означает? Это означает, что и в новом большом цикле своей истории русские не станут генератором каких-то позитивных мироперестроечных идей, а как губка будут впитывать, осваивать идеи чужие, но даже впитав их, останутся свободными от их абсолютизации, от русских не будет, как и не было, массовых крестоносцев, религиозных фанатиков и миссионеров, они впитают в себя новые идеи, но разместят их в пространстве своего духа между строгим Богом и нестрогим (блуждающим между Богом и Дьяволом) Христом, и время от времени будут вышвыривать надоевших идолов, как старый хлам примерно также, как в начале века выбросили само православие в его церковном обличии, а в конце XX века - коммунизм. Т.е. в 2000-2200 русская культура будет принимать и адаптировать западные и восточные ценности и пойдет после 2200г. туда, откуда будет более сильное влияние. Скорее всего, это будет китайско-индийское влияние. Т.е. европеизация России в первой половине XXI века сменится все же индиизацией и китаизацией, т.к. Китай вступает в большую фазу подъема, а северная Европа – упадка. Но на самом деле вероятности не столь различаются. Поэтому здесь – сцена будущей борьбы гигантов. Кто победит – неизвестно. В конце концов США еще в “лете”, а южная Европа в “лето” вступает.