Александр Рубцов

ПОСТСОВЕТСКАЯ ПРЕССА: МИФОЛОГИЯ СВОБОДЫ И НЕСВОБОДЫ

На постсоветском пространстве распространены два мифа в отношении средств массовой информации: миф о свободе и миф о несвободе.
Согласно первому мифу, СМИ (или как их иногда обобщенно называют на Западе "пресса") свободны и независимы у нас в той мере, в какой это вообще возможно и в какой достигнуто в развитых, цивилизованных политических культурах.
Этот миф в основном озвучивается политическим официозом и его ангажированным окружением. Само присутствие этого мифа свидетельствует о дегенеративности демократии и примитивизме официальной пропаганды. Это ослабленный рецидив той самой манеры разговаривать с обществом, когда можно было, стоя посреди ГУЛАГа, разглагольствовать о небывалой в истории свободе и подлинном народовластии.
Но в нынешних условиях эксплуатация этого мифа демонстрирует скорее отставание официальной пропаганды от умственных способностей и политического развития народа. Или простое неуважение к нему. В результате получается северно-корейская пропаганда без северных корейцев, детский утренник для взрослых.
Второй миф - зеркальное отражение первого. Согласно этому мифу, пресса продажна и, соответственно, куплена вся и на корню. Электронные СМИ оккупированы властями и олигархами, а все претенденты на государственную или экономическую власть изображаются прессой как политические дилетанты, сующиеся не в свое дело. Сказать слово правды честному человеку негде; мир, отражаемый СМИ, перевернут и перекрашен. Прессу открыто сравнивают с продажной женщиной, с которой сильные мира сего вступают в неподобающие отношения публично и почти легально. Нормальному человеку должно быть очевидно, что оба эти мифа создаются такой возгонкой реальных ситуаций, что уже практически теряют связь с реальностью. Тем не менее, они достаточно широко распространены в политической риторике. Если сравнивать казахстанскую и российскую политические культуры, то эти мифы представлены в них очень по-разному.
Российский политический официоз вещает о свободе и независимости СМИ скорее на уровне самых общих идеологем, конституционных регулятивов. Очевидно, что власть в России не ведет специальной кампании по доказательству своему народу, что российские СМИ в действительности свободны по крайней мере от диктата властей. Это и так ясно по широте представленного политического спектра, по той полной отвязанности, с какой изображает власть даже более или менее лояльная в ее отношении пресса.
На этом фоне ситуация в РК выглядит прямо противоположной. Власть и ее окружение твердят о свободе прессы явно больше, чем это было бы необходимо, если бы такая свобода была бы обеспечена на самом деле. Как говорится, пустая банка громче всех гремит. Это особое внимание казахстанских властей к мифологии гражданских свобод объяснимо, если учесть, что, судя по количественным социологическим исследованиям (опросам, фокус-группам, экспертным интервью и т.д.), одна из главных плюсовых составляющих в политическом имидже Н. Назарбаева связана как раз с международной, внешнеполитической представительностью ("хорошо представляет нашу страну в мире"). Естественно, международная репутация сейчас немыслима без демонстрирования приверженности идеям свободы слова и независимости институтов, эту свободу реализующих в жизни. Соответственно, если эта часть политического образа Назарбаева окажется разрушенной, его репутация и популярность резко упадут в целом, в виду ослабленности прочих составляющих образа. Тем более в условиях нынешнего Казахстана, не так давно обретшего независимость, собственную государственность, а потому очень щепетильно относящегося ко всему, что связано с достоинством и репутацией государства, нации.
Другой миф, миф о Несвободе, также несколько по-разному представлен в Казахстане и России. В России его в основном связывают с чисто коммерческой, финансовой зависимостью СМИ. Причем с зависимостью прежде всего от частных лиц и структур. Еще какое-то время назад шли разговоры о том, что государство держит часть СМИ на "коротком финансовом поводке". Но сейчас эти сюжеты явно отошли на второй план: слабость бюджетной поддержки всем очевидна, да и сами государственные СМИ часто ведут себя так, будто это они содержат государство, а не оно их. В отношении прессы, скупаемой частными структурами, также далеко не все очевидно. Заявления редакторов и журналистов о том, что они практически не видят спонсоров "живьем" и не получают заказа на курс газеты или программы, чаще всего соответствуют истине. Обычно выставляется лишь несколько основных базовых реперов, которые журналист принимает без особых сделок с собственной совестью, даже если она у него практически стерильна.
Однако при этом остается гласная или негласная договоренность на "время Ч". В нужный момент газета, как законсервированный агент, активизирует свою до поры скрытую "партийность" и публикует нужный материал - независимо от его достоверности, корректности и пр. Это может быть материал, адресованный одному человеку, например, Президенту, проще говоря, высочайший донос. Обычно такие материалы относятся к разряду "покушений на политическое убийство". Часто эти покушения бывают успешными.
И еще одно обязательство. Есть высказывание главного редактора одной из авторитетнейших российских газет: "За пятьсот долларов журналист обольет грязью кого угодно. За пять тысяч долларов газета с ног до головы обольет дерьмом своего главного редактора". Но при этом газета ни за какие деньги не покусится на авторитет хозяина - если, конечно, это не будет акцией прикрытия.
Многие события и процессы на постсоветском пространстве с большим приближением повторяют события и процессы в России. Но с некоторым временным лагом. А потому наши собратья по несчастью имеют счастливую возможность, учитывая российский опыт, не так часто наступать на грабли. Здесь важно, как мне кажется, избежать двух основных иллюзий, питаемых мифологией свободы и несвободы.
Первая иллюзия состоит в том, что коммерциализация изданий, в частности, их самофинансирование за счет рекламы, дадут прессе полную независимость. Опыт показывает, что это обычно лишь смена формы зависимости, в особенности в условиях теснейшей сращенности политики и бизнеса. В принципе, государственно-политическая "крыша" может быть такой же ненавязчивой и до поры не злоупотребляющей приказами, как и "крыша" финансово-политическая. И наоборот, в критический момент финансово-политический диктат может оказаться даже более жестким, нежели диктат государственно-политический.
Однако еще более опасна вторая иллюзия, согласно которой движение к свободе прессы в наших условиях невозможно и экономические рычаги воздействия на прессу лишь видоизменяют форму и технологию прежнего партийно-идеологического, государственно-политического диктата. Разница в том, что государственное влияние на прессу всегда имеет тенденцию и реальные возможности монополизироваться. Финансовая зависимость в нормальных условиях, наоборот, всегда диверсифицирована. В идеале журналисты продаются, но тем структурам, работа на которые не претит их идейным убеждениям и политической совести. На рынок выбрасывается достаточно полный набор по-разному ориентированных изданий. Гражданин голосует кошельком - покупает ту ангажированную прессу, которая ближе его собственной спонтанной ангажированности.
Как представляется стороннему наблюдателю, Казахстан уже заступил за эту черту "свободной зависимости". По крайней мере, прецеденты такого рода были и отчасти еще остались. Однако этот плацдарм свободы в последнее время стремительно сокращается. Происходит откровенная монополизация информационно-пропагандистского пространства.
Набор приемов известен и отработан.
Самый "элегантный" и масштабный - перекупка под давлением, т.е. вынуждение к продаже издания. Так произошло с недостаточно лояльным еженедельником "Караван": "наезд" налоговой полиции с последующим предложением о продаже, от которого нельзя отказаться. После перекупки кланом Назарбаева, прежде интереснейший еженедельник потерял остроту, популярность, а с ним - и большую часть тиража.
Среди других приемов - дестабилизация работы изданий показательными финансовыми проверками, внесудебные преследования прокуратуры, "доверительные" беседы эмиссаров власти и сотрудников КНБ (Комитета национальной безопасности) и т.д. и т.п., вплоть до откровенного террора - поджегов, избиений и пр.
Политическая направленность этих акций очевидна и имеет все признаки спланированной кампании. Если мысленно представить себе "карту" казахстанских изданий и отметить на ней "воронки" от тех или иных ударов властей, то станет очевидным, что "отстреливаются" прежде всего издания, так или иначе проявляющие нелояльность правящему клану. Хотя подобные акции и пытаются прикрыть обстрелом "по площадям", подобным скандально известному "делу о прессе", инспирированному Прокуратурой.
Все эти системные действия понятны как важнейшая составляющая "избирательной" кампании. Но их интенсивность и сконцентрированность во времени внешне явно не соответствуют планировавшемуся в то время сроку выборов - в 2000 году.
Можно было бы предположить, что уже в начале этого года власти Казахстана планировали проведение досрочных выборов, а потому так спешили с "наведением порядка" в информационном пространстве. Однако этот план сам по себе, без внешних причин, лишен какой бы то ни было логики. Даже если допустить, что уже тогда власти приняли решение форсировать выборы и провести их до того, как экономический кризис во всю силу ударит по Казахстану и перейдет в кризис политический, в этом случае придется предположить такую прозорливость казахстанских властей, на которую всерьез вряд ли можно рассчитывать.
Скорее другое: все эти перипетии с прессой так или иначе связаны с чисто персональными, "кадровыми" процессами в политической жизни Казахстана. И прежде всего - с возвращением в политическую жизнь бывшего премьера РК Акежана Кажегельдина. Пожалуй, ключевым событие в этом процессе стала публикация в "Караване" фрагментов из книги Кажегельдина "Казахстан: право выбора". Этого и нескольких других выступлений конкурента оказалось достаточно, чтобы власть объявила режим предвыборной мобилизации.
В преддверии выборов состояние информационной среды в РК представляется крайне сложным. Предвыборная борьба предполагает заявления, гораздо более откровенные, чем в обычное время. Если такие публикации начнут появляться, мы скорее всего станем свидетелями новой волны притеснений прессы, а возможно, и закрытия ряда изданий. Если такие публикации не появятся, это будет означать лишь то, что сработали превентивные меры. И голос политических оппонентов Назарбаева избиратели услышат из каких угодно других источников, а не от "свободной и независимой прессы". Что, как известно, создает свои предвыборные эффекты в общественном мнении.


продолжение