ГЛАВА 1. “ТИХАЯ ЭКСПАНСИЯ”: ПРОБЛЕМЫ КАЗАХСТАНО-КИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
После взаимоотношений с Россией наиболее важное значение для Казахстана имеют проблемы взаимодействия с великим восточным соседом - Китайской Народной Республикой. Несмотря на значительный объем элементов сотрудничества и добрососедства (на настоящее время заключено более 30 межправительственных соглашений), продолжает сохраняться обстановка некоторого взаимного недоверия и подозрительности. Обилие миролюбивых намерений, отраженных в статьях и положениях: "Совместной декларации" (октябрь 1993), "Соглашения о границе" (апрель 1994), “Соглашения об укреплении доверия в военной области в районе границы” (апрель 1996), “Соглашения о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы” (апрель 1997) далеко не полностью соответствуют реальному состоянию дел, несмотря на взаимные выгоды экономического сотрудничества и предоставление КНР гарантий безопасности Казахстану (февраль 1995).
Об опасности со стороны "восточного соседа" говорилось и говорится много с самых различных трибун. Так авторитетный политик, лидер партии "Народный Конгресс Казахстана", а ныне - посол в Италии, О.О.Сулейменов, выступая на V пленуме исполкома своей партии, выразил озабоченность: "наш южный /почему южный? ведь речь идет именно о Китае - прим. автора/ сосед набирает силу, и она уже перехлестывает границы", "в их учебниках земли Казахстана до Караганды внесены в пределы империи. .. И, думая о будущем Казахстана, мы не можем игнорировать эти заявления" (1). Опасения явственно звучат и в устах ответственных государственных чиновников, заведующий отделом Управления национальной безопасности МИД РК Л.Бакаев пишет: "Китай вблизи границ с Казахстаном держит довольно мощную группировку сил, имеет передовые районы базирования и средства быстрого реагирования, интенсивно проходит подготовка войск к ведению боевых действий, в том числе к малым, региональным войнам" (2).
1. ИСТОРИЯ ПОГРАНИЧНОГО КОНФЛИКТА
Можно смело утверждать, что казахстано-китайские отношения на современном этапе требуют пристального внимания как в ретроспективном так и в перспективном плане. С самого начала установления дипломатических отношений (3 января 1992), китайская сторона активно муссировала пограничный вопрос. После официального визита в КНР Президента Назарбаева в конце 1993 года напряженность несколько спала. Затем, в апреле 1994 года последовал ответный визит китайского Премьера Госсовета Ли Пэна, в ходе которого было наконец-то подписано долгожданное "Соглашение о казахстано-китайской границе". Данный факт позволил Президенту Назарбаеву уверенно заявить, что "достигнута историческая договоренность, юридически закрепляющая казахстано-китайскую границу" (3). Далее последовал обмен визитами Цзян Цзэминя в Алма-Ату (июль 1996) и Н.Назарбаева в Пекин (февраль 1997), получившие, как положено, восторженное освещение прессы. Но при ближайшем рассмотрении подобный оптимизм кажется несколько преждевременным. Для того, чтобы выяснить насколько обоснованы притязания Китая на ряд казахстанских территорий (наиболее часто упоминаются 11-ть спорных участков), необходимо рассмотреть "территориальную проблему" с самого начала ее возникновения.
Начнем с небольшого экскурса в историю международных отношений государств Центральной Азии. Как известно, этот благодатный регион никогда не был областью этнического обитания китайцев, хотя с древнейших времен притягивал взоры различных правителей "Срединной Империи". Менялись народы, государства и цивилизации - только натиск с востока не ослабевал никогда. Несколько раз на весьма продолжительное время китайцам удавалось подчинить себе большие Центрально-азиатские пространства (в I-м веке до н.э. -- III веке нашей эры при династии Хань, V II-м веке н.э. - во времена династии Тан). В указанное время границы китайских владений действительно охватывали большие районы современного южного и восточного Казахстана, вплоть до Аральского моря, что, впрочем, никогда не отрицалось и не отрицается серьезными учеными, как советскими, так и представителями исторической науки "новых независимых государств" (4). Крупные военные походы предпринимались также в VIII и XIII веках н.э., не говоря о весьма частых небольших, по китайским масштабам, военных экспедициях. Причем в "русло китайской истории", как пишет М.В.Воробьев, "с неизменной последовательностью вводилось все, что происходило в китайской и околокитайской ойкумене, независимо от того, осуществлялось ли это в Китае, для Китая, против Китая или в связи с Китаем. Китайцы считали себя единственными распорядителями мира" (5).
При этом следует учесть, что далеко не всегда инициатива военных действий исходила из Поднебесной империи. Это признают и авторитетные казахстанские ученые доктора наук А.Кадырбаев и К.Сыроежкин: "...будем справедливы, не только Китай выступал инициатором военной экспансии. На протяжении тысячелетий и Китай подвергался экспансии со стороны кочевых народов Центральной Азии, этнических предков казахов..."(6).
Естественно, говорить о границах точного распространения китайской государственности во время этих завоеваний не приходится по трем причинам: 1) четкие границы в те времена просто не проводились технически; 2) многие территории признавали свою зависимость, степень которой современное международное право не в силах установить; 3) кратковременное завоевание и обладание данной местностью на один-два дня (месяца), что часто встречалось в древности, вовсе нельзя отнести к подлинному "владению". Кстати, опираясь на последний аргумент некоторые китайские историки поговаривают о "древних" границах Китая достигающих пределов Северного Афганистана, Ирана, вплоть до Российского Причерноморья (7).
До середины XVIII века говорить о границе между Россией и Китаем в Центральной Азии, вообще, и в Казахстане, в частности, не представляется возможным, так как существовало Джунгарское ханство - геополитический буфер между двумя великими империями. Россия, за всю свою историю не имела с Джунгарией не только договора о границах, но и какого-либо полноценного международного соглашения. Китай же отказывал джунгарам в полноправном сотрудничестве по причинам "варварства" и "дикости" последних. Хотя Буринский договор о российско-китайской границе от 20 августа 1727 года обозначал линию прохождения госграницы применительно к крайнему северо-востоку современного Казахстана - Восточно-Казахстанской области, но, подчеркиваем еще раз - эти земли фактически находились под контролем джунгар.
При этом, прохождение границы фиксировалось более чем приблизительно: "По вершинам тех хребтов держаться и по середине разделить и за границу причесть; между ими попереч какие хребты и реки прилегли, хребты и реки пополам пересеч и равномерно разделить" (8). Как "пересеч пополам" реки и хребты, если по состоянию тогдашней географии часть их еще не была открыта, а все остальные не измерены и описаны, в договоре, естественно, не говорилось. Тем не менее Буринское соглашение целиком вошло в Кяхтинский мирный договор (1728 г.), на основе которого была сделана демаркация границы, сооружено около сотни т.н. "пограничных маяков".
Вплоть до начала завоевания Джунгарии Китаем (1756), "буринская" граница изменениям не подвергалась, но вскоре после 1756 года, по утверждению русского исследователя В.М.Флоринского, Россия приобрела "небольшие прирезки земли" "по верхнему течению Иртыша, у впадения Ульбы, Бухтармы и Нарына, а также по верховьям Катуни и Бии" (9).
В новое время китайская экспансия на запад открывается кровопролитной войной 1756-59 годов - знаменитым разгромом Джунгарии, после чего под власть богдыхана окончательно перешли территории современного Синьцзян-Уйгурского автономного района (тогда же появилось само название Синьцзян - "новая граница, территория") КНР. Местное поли-этническое население встретило пришельцев крайне недружелюбно, видимо в соответствие их поведению и политике. Три века охватывает беспрерывная череда восстаний -- 1765, 1826, 1830, 1847, 1862-78, 1911-12, 1931-33, 1944-46. Трижды власть китайцев свергалась вообще и создавались свои государственные образования: Джунгарский Султанат, т.н. Таранчинское ханство, государство Джетышар (существовали в 1860-70-х гг.) и Восточно-Туркестанская Республика (июль-декабрь 1933, ноябрь 1944 - июнь 1946 гг.).
Каждый новый разгром сепаратизма не приносил ничего, кроме истребления его участников, однако, вплоть до 1949 года численность китайского населения в Синьцзяне не превышала 4-х % (10). Последнее свидетельствует о том, что Китай долгое время был не в состоянии "переварить" захваченную территорию, а мужество "синьцзянцев" во многом спасло от подобной участи соседние народы. Хотя, не исключено, что за внутренними беспорядками и неурядицами, которыми так богата китайская история рассматриваемого периода, у правителей "Поднебесной империи" просто не дошли руки до далеких окраин.
По понятным причинам определить точную границу китайских владений в Центральной Азии того же 1759 года невозможно. Это была не строго определенная черта, а, своего рода, линия фронта с еще незавоеванными кочевниками, односторонне определяемая подвижными конными аванпостами и редкими заставами. Очерчивались рубежи скорее географически - крупными труднопроходимыми для войск преградами, в данном случае - горами Алтая, Джунгарского Алатау, Тянь-Шаня. Между гор, в долинах, складывалось шаткое равновесие, с обеих сторон не прекращались бои местного значения, дальние разведывательные экспедиции. Китай готовился к новому прыжку в Центральную Азию и только изменение исторической ситуации, а именно - вспыхнувшее антикитайское восстание в Восточном Туркестане, уберегло Казахстан от окончательного завоевания.
Государственные границы Казахского ханства того времени также вызывают большие споры, как в методологическом, так и чисто практическом, планах. Прежде чем вступать в идеологическую полемику необходимо с позиций исторической науки определиться в следующих вопросах: во-первых, можно ли кочевое общество как таковое считать государством; во-вторых, если оно таковым являлось, то было ли: а) независимым, б) централизованным, в) жизнеспособным?
Однозначные ответы на эти вопросы мировая наука не дала, большинство “около-исторических” исследований современных казахстанских ученых в расчет браться не могут по причине явной ненаучности.
Как бы то ни было, на развалинах покоренной Джунгарии (переименованной в Бей-лу) в 1758-м году завоевателями было образовано 7-мь административных округов, объединенных в т.н. Илийское наместничество. Причем три округа - Или, Тарбагатай и Кур-кара-усу, частично занимали и земли казахстанского Семиречья и Алтая. Как пишет русский военный историк А.Н.Куропаткин, указанные территории ежегодно обирались данью двумя китайскими караванами. Один выходил из Илийской долины, второй следовал с Алтая, встречались они в долине близ современного Аягуза (райцентр Семипалатинской области), где обменивались специальными таблицами учета конфискованного, затем возвращались, поменявшись дорогами и таблицами проверяя честность друг друга (11). То же самое подтверждает и Чокан Валиханов, дополняя: "отряды эти назывались разъездными, а путь их следования - разъездной границей" (12).
Стремясь во что бы то ни стало удержать новые земли, император Цяньлун отверг многочисленные просьбы казахских владетелей вернуться на старые кочевья. Историк Б.П.Гуревич считает, что именно с целью оттеснения казахов подальше от границ Синьцзяна и была основана упомянутая разъездная пикетная (караульная) граница (13). В 1884-м году по новому административному делению была образована провинция Гань-су-синь-цзянь (Новая линия) со столицей в городе Урумчи, которая включила в себя 2 пограничных округа: Илийский и Тарбагатайский, и, примерно, соответствовала границам современного Синьцзянь-Уйгурского автономного района.
Для освоения территорий Китайское правительство прибегло к проверенной тактике поощрения миграции на "новые земли". Так как мигрантов не хватало, стали принудительно отправлять ссыльных и каторжников, которых вскоре стало так много, что они образовали своеобразное этно-сословие - "шанпань" или "чанпань". В административном порядке были переселены 8-мь полков (с семьями) двух маньчжурских народностей: солонов и сибо, а также родственные им урянхайцы на Алтай . Они своей военной организацией, льготами и правилами несения службы очень напоминали российских казаков. Штаб-квартирой "хожуртая" - полкового командира сибо был город Хоргос, солоны разместились поблизости. Как пишет выдающийся этнограф и геополитик Фридрих Ратцель: "когда китайцы завоевали ее [Илийскую область - прим. автора] в середине прошлого столетия, они нашли ее почти безлюдной. Они приступили с особой энергией к ее колонизации, которая в короткое время создала здесь такую пеструю смесь людей, какая редко может быть создана искусственно в другом месте" (14).
В точных цифрах этнодемографически Илийский край на конец прошлого века выглядел: таранчи (уйгуры) - 40 тысяч человек, ; сибо и солоны - 20 тысяч; китайцы (в большинстве своем "чанпань" и их потомки) - 10 тысяч; солдаты и офицеры - 3.500; и "кочевники" - около 50 тысяч человек, главным образом джунгары-калмыки (18 тыс.), киргизы-буруты, казахи и монголы (15).
Отношение китайцев к границам сопредельных государств того времени, а в широком смысле и международному праву как таковому, можно проследить по известным указам императора Цяньлуна: "Дардана [китайский полководец, прим. автора] не послушал совета Цэрена отвести войска и двинулся в наступление на казахов. Такой наступательный порыв вызывает наше императорское одобрение....Необходимо продумать план наступления: нанести ли внезапный удар, используя силу, или же выждать прибытия подкреплений и тогда уже схватить и уничтожить казахов..." (из распоряжения от 24 мая 1756 г.); "Если изменник Амурсана [последний джунгарский правитель] подается к русским и перейдет на их территорию, великая армия должна преследовать его по пятам и схватить....Приказываю Чэбудэн Чжабу во главе армии вступить в пределы России и схватить его и бежавших с ним" (из указа от 7 июля 1756 г.) (16).
В условиях нарастающей китайской экспансии казахские ханы просто вынуждены были признать свою зависимость от Цинской империи. Ч.Ч.Валиханов пишет об этом так: "в 1756, 1758 и 1760 годах китайские отряды вступили в земли киргизов [казахов, прим. автора] Средней орды. Владетели киргизские: Нурали - хан Малой орды, Абульмамет - Средней и Аблай - спешили войти в сношения с Поднебесной империей. Аблай в 1 756 году признал себя вассалом богдыхана и получил княжеский титул", в знак покорности "послал аманатом [фактически - заложником] в Пекин своего сына Адиля, но богдыхан, довольный покорностью Аблая возвратил Адиля к отцу с богатыми дарами и милостивой грамотой", при этом "по мере сближения с китайцами Аблай явно стал избегать сношений с Россией, [подданство которой принял несколько раньше, прим. автора] и в 1771 году, избранный ханом не хотел ехать на русскую границу для принятия присяги, говоря, что он давно утвержден в своем достоинстве народным избранием и грамотою "сына неба" (17). Некоторые современные казахстанские историки, в частности профессор Ж.Касымбаев, на основе данных фактов даже пришли к убеждению о дружественности казахско-китайских отношений того времени: "Как могли быть историческими врагами [казахов] мань-чжуры-цины, которым добровольно присягал великий предок казахского народа Аблай" (18). Совершенно справедливо подметил в этой связи, российский специалист В.Моисеев - подобные констатации "удивительно совпадают" с "трактовками данной проблемы маоистскими историками 60-70-х годов" (19). Только при преемниках Аблая влияние Китая в Центрально-азиатских степях пошло на спад.
В отношении границ своих владений в Центральной Азии китайское правительство однозначно объявило себя полным правопреемником бывшей Джунгарии. В августе 1760 года император Цяньлун писал в указе: "Все кочевья, которыми прежде владели джунгары, находятся в наших границах" (20). Узнав о появлении в горах Тарбагатая прикочевавших казахов, богдыхан (указом от 9 мая 1760 г.) повелел направить туда войска, которым предписывалось объявить казахам: "Эта земля покорена Небесной династией... Вы прежде, во времена джунгар, еще не осмеливались переходить границ. Сейчас как смогли тайно прикочевать? Немедленно изгоним из наших границ" (20). В специальном разъяснении по этому поводу цинский двор так аргументировал свою позицию: во-первых, джунгарские земли завоевали войска империи без чьей-либо помощи; во-вторых, недостатка в пастбищах казахи не испытывают; в третьих, как-то особо выделять казахов нет оснований; в четвертых, бывшие ойратские земли отнюдь не пустуют - "ныне в Или и другие места непрерывно переводятся на поселение офицеры и солдаты из внутренних территорий страны" (20).
С конца 1760 года китайские власти фактически ведут необъявленную войну против казахов "нарушающих границу". Указом от 18 декабря 1762 года цинское правительство обязало синьцзянского наместника Минжуя задерживать любого казаха - "нарушителя", вплоть до самого хана Аблая, "если он объявится", "чтобы и другие страшились" (20). Но натиск кочевников с каждым годом становилось все труднее сдерживать и в 1766 году, указом от 24 мая, богдыхан разрешил: "если есть такие казахи, что не имея земли для кочевания или опасаясь ограбления, желают принять подданство, тотчас же оставить их пасти скот и послать чиновника держать их в повиновении силой" (21). Но только после принятия подданства!
В продолжении этого указа казахам было разрешено пользоваться кочевками в Джунгарии: с осени по весну, пока лежит снег, линия временных караулов сворачивалась, потому она, собственно, и называлась - "временной". На освободившуюся территорию допускались зимовать казахи за особую подать - сотую часть скота. Весной казахов опять изгоняли. Впервые подобная практика была осуществлена в 1767 году.
При этом китайский император не забывал конфуциански поучать казахов. Так султана найманов Ханходжу богдыхан наставлял в специальном послании (1783 год): "Ныне ты, наследник титула своего отца, должен быть глубоко благодарен за оказанные Нами милости, тщательно сдерживать своих подвластных. Приказывать приблизившимся к границам казахам откочевать подальше, согласно правилам. Пресекать случаи грабежа на границе. Все вы [ты и твои] братья должны жить в любви и дружбе друг с другом [а также] с соседними племенами, не укрывать у себя перебежчиков из других владений /.../ Если ты по-настоящему будешь внимателен во всех делах, будешь помнить Наши благодеяния, предусмотрительно следовать Нашим наставлениям, Мы отплатим вдвойне" (22).
После смерти хана Среднего Жуза Вали (в 1820-м году), а которой китайцы узнали, кстати, только спустя два года, никакие представители казахов с изъявлением формальной покорности и зависимости не появлялись (23), что, впрочем, не помешало китайцам в одностороннем порядке провозгласить (23 декабря 1823 года) ханом сына Вали - Губайдуллу. Попытки китайских посланников пробраться в Центральный Казахстан с целью вручения Губайдулле грамоты на ханство не увенчались успехом, ибо он уже принял подданство России. Аналогично закончилась и попытка вручить грамоту на ханство султану Алтан-Сара Тогумову в 1831 году.
Но все перечисленное никак не мешало китайским властям упорно продолжать считать многих казахских владетелей (султанов и биев), особенно в приграничье, своими подданными. Одной из форм фиксирования подобного "подданства" являлась практика присвоения казахским султанам чинов китайской государственной службы, вручение наград и подарков. Русская администрация активно боролась против подобных явлений, но, как указывает казахский ученый К.Ш.Хафизова, вплоть до 1880-х годов они были достаточно распространенной практикой (24).
В 1825 году до синьцзянского наместника Цин Сяна дошло известие, что казахи в районе Каратала (центральная часть современной Талды-Курганской области) платят подати уже Российской империи. Цин Сян не нашел ничего лучше чем запросить в Пекине инструкций о дальнейших действиях, но вразумительного ответа так и не дождался, потому как советники императора утверждали, что "Цин Сян сам не имеет представления, где проходит граница между кочевьями и пределами Российской империи" (25).
С начала ХIХ века в "степь" все более активно стала проникать Россия: где добровольно, а где нет, народы Центральной Азии покорились "белому царю". Конечно, за спиной любого такого присоединения стоит либо кровь, либо вовсе не братская любовь, а вынужденный шаг перед лицом более страшной опасности, так как добровольно лишать себя свободы не хочет, да и не хотел никогда ни один народ.
В 1831 году был основан первый русский опорный пункт на границах Семиречья - Аягуз, затем, в 1847 - Копальское укрепление и, наконец, в 1854 г. - заложена Алматы (Верное).
Интересы двух "центров силы": России и Китая не могли не столкнуться. Китайские источники описывают это примерно так: "в 1845 году, несмотря на неоднократные протесты правительства Цинской династии, царская Россия вооруженным путем захватила ряд районов в нижнем течении реки Или: в 1853 году она еще активнее с помощью вооруженной силы вторглась на китайскую территорию между реками Или и Чу: продолжая такие действия, царская Россия к 1854 году заняла город Верный" (цитата из труда историка Гу Юня "Неравноправные договоры в новой истории Китая", Пекин, 1973 год) (26).
Следует особо отметить, что так называемая "картографическая экспансия" Китая вовсе не была изобретена маоистским руководством в пору осложнения отношений с СССР. Прямые ссылки и указания на прохождение "исторических" границ Китая по побережью Балхаша можно обнаружить в трудах множества китайских историков разных времен и политической ориентации: Су Яньцуна "Общая тенденция изменения границ Китая". Шанхай, 1916; Хуа Циюня "Границы Китая", Шанхай, 1932 и мн. других (27).
Таким образом, обширные пространства востока современного Казахстана, ранее входившие в состав Джунгарского ханства, оказались крайне малонаселенной областью, находящейся под формальной юрисдикцией китайских властей. Именно поэтому, исторические факты тому свидетельство, процесс присоединения Семиречья к России прошел, в основном, мирным путем. Русский ученый П.Румянцев утверждал: "движение русских на Семиречье не встретило со стороны Китая... никакого отпора. Китайские власти и гарнизоны, находившиеся в городах, лежащих на юг от Джунгарского Алатау, в нынешней Илийской провинции, были пассивными зрителями занятия края "русскими"" (28).
Как писал выдающийся путешественник П.Семенов-Тянь-Шанский: "Гасфорт [Генерал-губернатор Западной Сибири в 1853-57] встретил гораздо менее затруднений при занятии Заилийского края в борьбе с кочевниками и государствами независимого Туркестана, чем в Петербургских канцеляриях", причем заняв край ставший "перлом русской короны в Азии" он "защитил земли" казахской Большой Орды от китайцев (29).
Не в состоянии дать адекватный военный отпор китайская сторона, в основном, защищала свои интересы путем инспирирования выступлений кочевников против русской администрации, а также вела оживленную дипломатическую контригру.
Период пограничных столкновений, обмена нотами со взаимными претензиями продолжался еще достаточно долгое время. Не решило территориальную проблему и первое официальное российско-китайское соглашение, посвященное урегулированию границ в Центральной Азии. Пекинский договор 1860 года устанавливал лишь приблизительное соответствие будущей границы с линией действующих аванпостов китайских войск. Детально подойти к разграничению предполагалось на месте так как географические представления того времени были весьма смутны. Еще не было путешествий Н.М.Пржевальского, П.П.Семенова-Тянь-Шанского. "Догадочная" география порождала "догадочную" границу - вплоть до начала ХХ века в официальных документах часто встречались формулировки подобные 8-й статье Петербургского договора: "Новой граничной черте дано будет, по возможности, направление среднее между прежнею границею и прямою линиею, пересекающею Черный Иртыш по направлению от гор Куйтун к хребту Саур" (30).
В таких условиях найти в степи и горах китайские посты - уже проблема. Продолжались розыски и уточнения четыре года, - шли долгие споры на какие посты опираться - стационарные или подвижные, временные или постоянные. Цинские чиновники настойчиво добивались признания границей линии, проходившей не только через постоянные ("чанчжу"), но и через передвижные ("ишэ") и временные ("тяньчэ") китайские пикеты ("колунь"), которые, как пишет советский историк М.С.Сладковский "устанавливались во время эпизодических вторжений цинских войск в казахские и киргизские земли" (31).
Китайцы торопились закончить переговоры скорей - в Синьцзяне было неспокойно, русские же медлили, понимая, что ситуация может в любой момент кардинально измениться. Так и случилось, в 1864 году началось мощное антикитайское восстание под руководством кокандца Якуб-бека. Китайские посты частью были перебиты, частью просто бежали и подписанный 25 сентября 1864 года Чугучакский протокол, по мнению китайской стороны, не соответствовал реальному положению дел. Тем более, что "под шумок" Россия действительно продвинулась за пределы всяких прежних договоренностей - введя весной 1871 года войска в Илийскую долину, захватив, тем самым, территорию самопровозглашенного Таранчинского (Уйгурского, другое название - Кульджинского) ханства.
Вызвана эта акция была совершенно обоснованным геополитическим опасением распространением "мусульманского" сепаратизма на земли подвластные Российской империи. Как писал полковник Российского Генерального Штаба Белявский: "представлялось необходимым предупредить возможность соединения дунган и среднеазиатцев для взаимных противу нас действий, как против неверных" (3 2). Так как таранчинский султан "находившийся первоначально в дружеских с нами отношениях", "начал обнаруживать враждебные к нам намерения", а именно: "оказывал покровительство хищническим шайкам", "стеснял торговлю", допустил "оскорбления посланных к нему казаков" (32). В итоге, русские войска, почти не встретив сопротивления, вошли весной 1871 года в Кульджу, ликвидировали Таранчинский султанат, а самого султана выслали в Россию.
В целом, граница по Чугучакскому протоколу может служить обоснованием территориальных претензий Казахстана к Китаю, равно как и наоборот. Точной демаркации произведено не было, принадлежность ряда территорий оспаривалась, периодически предпринимались односторонние шаги по "закреплению" ничейных земель. Так в 1864-69 годах, по утверждению уже упоминавшегося В.М.Флоринского, Россия присоединила "некоторые степные участки земли" около озера Зайсан на Алтае, в результате чего китайская сторона вообще лишилась доступа к побережью этого крупного высокогорного водоема (33).
Цинское правительство во время и после подавления восстания настойчиво требовало вывести русские войска из Кульджи и пересмотреть договоренности Чугучака. Переговоры по этому поводу в Сергиополе (1872 г.) ничего не дали. Ливадийский договор (1879 г.), по которому к России отходили значительный "западный участок" долины реки Или и вся долина реки Текес китайское правительство не ратифицировало, как несправедливый (34). Создавалась угроза крупной войны. Однако конфликт удалось решить мирным путем. Россия пошла на уступки. По условиям заключенного 12 февраля 1881-го года Петербургского договора Китаю возвращался почти весь Илийский край (в т.ч. Кульджа). Россия оставила за собой лишь небольшую западную область - район современного города Жаркент (Панфилов), для "поселения в оной", - как это было записано в договоре, - "тех жителей края, которые примут российское подданство и, вследствие этого, должны будут покинуть земли, которыми владели там"(35). Именно в качестве "илийских" переселенцев на территорию Казахстана и прибыла основная часть предков современных уйгур и дунган. Кстати, если б не тяжелое экономическое положение России, только что вышедшей из Балканской войны 1877-78 гг., земли, вероятно, могли бы за ней и остаться. Китайский историк Фань Вэнь-лань утверждает, что тогдашний фактический глава китайского правительства Ли Хун Чжан выступал не только за то, чтобы уступить России Кульджу в обмен на помощь против японцев захвативших архипелаг Рюкю, но и планировал вообще "отделить Синьцзян от Китая" "разрешив местным народам" "жить по своему", ограничиваясь только сбором податей, как с Вьетнама и Кореи (36).
Но этого не произошло и новая граница прошла от хребта Бенджинтау по течению реки Хоргос до ее впадения в реку Или и далее к хребту Узунтау переходя к югу в старую "чугучакскую" линию. В качестве компенсации по 7-й статье Петербургского договора Россия получила взамен значительно меньшие по площади территории в районе озера Зайсан и верхнего течения реки Черный Иртыш, а также значительную денежную сумму (37).
Однако решение одних территориальных проблем, как это часто бывает, привело к появлению новых. Река Хоргос, протекая по песчаному ложу, постоянно меняла русло, что приводило, соответственно, к спорам. Китайцы утверждали - смещение идет исключительно в их сторону. Установление новой границы в Алтае тоже вызвало трения. Потребовались дополнительные соглашения - Кабинские протоколы (1880-х гг.) и другие, - по которым алтайский участок границы и принял современный вид.
В дальнейшем переговоры велись по спорным районам Памира и нынешнего Кыргызстана. Интересы коренного населения при этом учитывались, но, в основном, как фактор давления в пограничных спорах, на них постоянно ссылались обе стороны пытаясь обосновать взаимные претензии.
Так при изменениях границы по Кабинским протоколам казахам рода "кожембет", населявшим земли отошедшие к России, но числившимися китайскими подданными и "чубар-айгыр", "джантыкей" - летние и зимние стойбища которых оказались в пределах разных государств, было в течение года со дня заключения соглашения предложено определиться в территории и гражданстве (38).
По другому протоколу от 21 сентября 1883 года "для устройства киргиз /казахов/, кочующих в Барлыкских горах /отошедших к Китаю/ назначается десятилетний срок со времени обмена сим протоколом" для выбора страны проживания (39). Но как можно вообще поделить кочевников? Не было придумано ничего лучше чем обменивать "своих" на "чужих". Так в декабре 1884 года 1.800 семей скотоводов русского подданства признавались подданными Китая, а 1.000 других, бывших китайских перешли в подданство России (40).
Казахи избрали своеобразную форму социального протеста против произвола притеснявших их администраций обеих империй - откочевки. Как в Россию из Китая, так и обратно. Так 22 августа 1884-го года около 200 кибиток рода чажа племени атбан прорвали пограничную линию в Илийской долине и устремились в глубь Китая. Посланные вдогонку 40 семиреченских казаков отбили 4.600 баранов, 153 лошади, 350 верблюдов и 26 голов крупного рогатого скота. В ходе завязавшейся перестрелки 7 казахов и 1 китайский пограничник были убиты, 4 казака легко ранены. В сентябре того же года с разрешения китайского правительства усиленная сотня казаков вошла на китайскую территорию и схватила "часть беглецов", остальные скрылись в горах за рекой Текес. Отнятое имущество было распродано с аукциона, а "зачинщики" - старейшины Чиндобул и Акджол выданы китайскими властями России (41).
В том же 1885-м году в долину Текеса из Джаркентского уезда пробились киреевцы из Боротолы, более 3 тысяч человек, которые заняли земли по нижнему Текесу и Кунгесу, "где разорили калмыков дурбун-сумунов, уничтожив их запашки и вытравив корма" (42).
Других уступок земель больше не производилось, хотя Китай периодически предлагал России вернуться к обсуждению территориальных вопросов. Последний дополнительный протокол, уточняющий хоргосский участок границы, был подписан в 1915 году в связи с очередным изменением русла реки. После 1917 года ни о каких претензиях не было и речи, Китай сотрясали бесконечные междоусобные войны и внутренние конфликты, на фоне которых даже октябрьская революция и гражданская война в России кажутся элементами порядка и стабильности.
Но при всем трагизме китайской истории прошлого и начала нынешнего века невостребованный потенциал Поднебесной империи был настолько велик и очевиден, что многие трезвомыслящие политики и ученые, начиная с Наполеона, опасались пробуждения восточного гиганта. Русский исследователь А.Максимов писал в 1888-м году: "через 20 лет, а может быть и раньше, мы увидим перед собой на крайнем востоке грозную, достаточно дисциплинированную, хорошо вооруженную китайскую армию, которая потребует у нас возвращения древних владений Небесной империи" потому как "Китай - держава с особенными государственными традициями: он никогда не откажется от возвращения земель, некогда ему принадлежавших" (43).
Еще более определеннее выразился известный русский публицист и националист П.Ухтубужский: "будущее Китая темно, /.../ но какая бы участь ни угрожала Китаю, опасность во всех случаях для нас одинаковая" (44). Громадные потрясения: Синьхайская революция, долгая и кровавая гражданская война генеральских "клик", борьба с Японской агрессией, наконец соперничество Гоминьдана с коммунистами и рецидивы правления последних в виде "культурной революции", "большого скачка" и массовых репрессий, существенно ослабили подъем великого восточного колосса. Но внутренняя сила, буквально на наших глазах, при разумном правлении стремительно трансформируется в реальную мощь, выводя Китай в число главных "центров силы" XXI века. Бывший премьер-министр Канады Брайан Малруни в начале 1995-го года заявил, что Китай заменит СССР в качестве одной из экономических и военных сверхдержав мира. Китайцы достигнут своего пика через 25 лет и станут на один уровень с США. (45). Примерно к таким же выводам пришел и Збигнев Бжезинский: "мы можем ожидать, что в последующие 20 лет Китай станет экономической державой N 2", а это приведет к тому, что "мы увидим Китай /.../ и политически, и с точки зрения военной, более напористым" (46).
Подведем итог. Ход логических построений китайской стороны при обсуждении территориальных проблем с Казахстаном примерно таков: 1) Китай исторически, в древности, действительно владел частью казахстанской земли; 2) разгромив джунгар китайцы стали как бы их правопреемниками - наследниками территории. Ведь по свидетельству одного из первых казахских историков С.Асфендиарова: "западной границей монголо-ойротского (джунгарского) союза была река Чу", а "в 1738 году Галдан-Церен (джунгарский правитель) покорил Старшую или Большую орду казахов" (47). На карте шведа Рената, начало XVIII века, границы Джунгарии были показаны следующим образом: "озеро Балхаш, линия от устья реки Аягуз на север до реки Иртыша, отсюда Иртыш до его истоков; затем пограничная линия шла на юг до восточной оконечности Тянь-Шаня и отсюда по означенному хребту до начала Алтая, а затем по Ферганскому кряжу; от северо-западного конца Ферганского кряжа граница шла к верховью реки Таласа, к тому месту где ныне находится Аулье-ата /Тараз/, затем пересекала среднее течение реки Чу, и следуя вверх по этой последней, выходила к южному углу озера Балхаш" (48); 3) все соглашения о границах с Россией неравноправны, потому что опираются в своей основе на Пекинский договор 1860-го года навязанный Китаю европейскими странами после поражения во 2-й "опиумной" войне (1856-1860).