2. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПОГРАНИЧНОЙ ПРОБЛЕМЫ
Прецедент о пересмотре границ уже имеется в лице российско-китайских соглашений июля-сентября 1992 года, по которым Россия передала Китаю примерно 6ОО островов на реках Амур и Уссури, а также 1О кв. км. сухопутной территории. Еще полторы тысячи гектаров земли в Приморье потеряла Россия по демаркации границы в ноябре 1995-го года (49), правда, что-то получив взамен, но возникает вопрос - зачем России вообще нужен подобный территориальный "торг". Наверное не от хорошей жизни столь "демократическое" и "либеральное" Российское правительство всячески замалчивало в средствах массовой информации сам ход и итоги переговоров лета-осени 1992 года. Любопытно, что и после означенной "демаркации границы" специальный представитель китайского МИДа У Цзяньминь заявил на брифинге, что хотя "большинство участков границы уже определены соответствующими соглашениями", "принадлежность ряда островов и некоторых других территорий" "пока не установлена" и "стороны условились продолжить переговоры по этой проблеме"(50).
Подобная позиция была закреплена в итоговых документах памятного визита Б.Ельцина в Пекин (декабрь 1992 г.). 12-я статья принятой совместной декларации гласила буквально следующее: "Стороны продолжат переговоры по еще не согласованным участкам границы между РФ и КНР на основе договоров о нынешней российско-китайской границе согласно общепринятым нормам международного права, в духе равноправных консультаций, взаимного понимания и взаимной уступчивости с тем, чтобы справедливо и рационально разрешить пограничные вопросы" (51).
Но менее чем через два месяца китайская позиция неожиданно меняется - тот же У Цзяньминь на очередном брифинге 4 февраля 1993 года ссылаясь на "закрытое выступление" Дэн Сяопина "о союзе с Россией", дал понять, что территориальных проблем между двумя странами больше не существует (52).
Что это - изменение официального курса в сторону укрепления добрососедства и признание сложившегося "статус-кво" или реальный учет силы России и переориентация на "спорные участки" других, еще более уступчивых, стран? Ответ не заставил себя ждать. 8-11 марта 1993 г. КНР посетил с визитом Председатель Верховного Совета Таджикистана Э.Рахмонов. В итоговой "декларации" по окончании поездки было зафиксировано - Статья 8-я - "Стороны подтверждают, что они продолжат обсуждение нерешенных пограничных вопросов на базе уже имеющихся соответствующих договоров о нынешней границе между двумя государствами, на основе общепризнанных норм международного права, в духе равноправных консультаций, взаимопонимания и взаимной уступчивости с тем, чтобы найти взаимоприемлемые, справедливые и рациональные решения" (53) Формулировки почти идентичны тексту российско-китайского документа. Однозначен вывод об их "родственном" происхождении.
Вернемся к Казахстану. Журналист Д.Самойленко пишет, что во время визита премьер-министра С.Терещенко В Китай (февраль 1992) официальными лицами КНР было предложено "начать цивилизованные", "обстоятельные консультации" поскольку выявились "несколько различные представления о том, как же должна быть обозначена линия границы" (54).
Не решили проблему и состоявшиеся в 1994, 1995, 1997 годах визиты в Пекин Президента Н.А.Назарбаева. Хотя на высшем уровне и было заявлено, что Казахстан и Китай подпишут уже в ближайшем будущем полноценный мирный договор, реализация подобных планов вызывает определенные сомнения - не слишком ли долго идут переговоры? Как уже отмечалось, заключения предполагаемого широкомасштабного договора о мире и дружбе, который бы полностью закрывал печальные споры прошлого, не последовало и во время широко разрекламированных визитов китайских лидеров Ли Пэна и Цзян Цзэминя. В одном из официальных интервью, подводящих итог программе визита Премьера Госсовета Ли Пэна, китайскими высокими лицами было заявлено, что "незначительный участок границы еще подлежит согласованию" (55). Более того, как выяснилось при внимательном прочтении статьи 3-й “Совместной декларации РК и КНР” от 5 июля 1996 года: “стороны .... в возможно короткие сроки приступят к демаркационным работам на границе, предусмотренным договором 26 апреля 1994 года” (56). Тем самым признается факт, что за прошедшие два года к этим работам так никто и не приступал. Зато в июле 1996 года Цзян Цзэминь “предоставил в дар” казахстанскому руководству 3 миллиона юаней.
Во время очередного шумного миротворческого мероприятия вокруг пограничной проблемы - заключения Шанхайского договора (апрель 1996 г.) китайская сторона пошла на беспрецедентный шаг - нарушение дипломатического протокола в отношении президента Назарбаева. Зная с какой щепетильной точностью китайцы относятся к протокольным мероприятиям, можно однозначно утверждать, что это была целенаправленная акция, призванная показать подлинное место и роль "Назарбаева-Казахстана" в китайской большой политике.
Исключительно в собственных интересах было использовано китайским правительством и заключение так называемого "Шанхайского" соглашения (апрель 1996) КНР, Казахстана, Кыргызстана, России и Таджикистана об "укреплении доверия в военной области в районе границы". В качестве одной из мер "укрепления доверия" было избрано создание "минимально милитаризованной" 200 километровой пограничной зоны. Указанная инициатива, в свете так и оставшегося неурегулированным вопроса о прохождении границы, вызывает полное недоумение - как можно демилитаризовать приграничье, если, вообще, неизвестно где граница проходит?
Не секрет, что Казахстану в наследство от СССР достались значительные иженерно-фортификационные сооружения именно на границе. Особенно мощным считался Хоргосский укрепрайон, прикрывавший стратегическое - Алма-атинское направление, где помимо мощных минных полей размещались два полка, один - огнеметных танков, усиленной мотострелковой дивизии (штаб - г.Сары-Озек).
По невнятным сообщениям Гостелерадио Казахстана, последовавшим сразу после Шанхайского саммита руководство Китая и Казахстана согласовало 9-ть из 11-ти (по другим данным - 13-ти “спорных участков”), но насколько и в чью пользу - вопрос открытый? Сам факт того, что параллельно с “соглашением о границе” было подписано “соглашение о кредите” Казахстану 50-ти миллионов юаней, наводит на нехорошие ассоциации с Панамским каналом и Аляской, только в более скромных масштабах. Помня: как в Китае обращаются с категориями “малых величин” казахстанцам давно пора побеспокоиться, а не включена ли и Алма-Ата, скажем, в те “небольшие несогласованные участки”, которые еще предстоит демаркировать? Уж очень стремительно засобирался президент Назарбаев в новую столицу... Возможно прав российский генерал-оппозиционер В.Филатов: “Назарбаев потому и засуетился с переносом столицы из Алма-Аты, подальше от возможного Театра Военных Действий”: так как чувствует назревание конфликта, где ему “при любом раскладе - достанется” (57).
Поэтому после всех договоренностей от апреля 1994 до апреля 1997 годов, вполне актуальной остается относительно давняя констатация бывшего Министра иностранных дел Казахстана в 1991-94 гг. Т. Сулейменова, что “безусловно, сотрудничество с Китаем ... отнюдь не свободно от проблем”, а именно: “в стадии практического разрешения находятся вопросы юридического оформления согласованных участков границы” (58).
Время показало, что желаемое выдавалось за действительное. Оптимистические заверения казахстанской прессы о том, что “на самом высоком уровне ... признан очевидный факт: у нас не существует территориальных вопросов с Китаем” , а из “11-ти спорных участков”, “девять - уже обговорены, по ним приняты решения, устраивающие обе стороны”. “Что касается остальных двух, то разногласия не носят принципиального характера”, “согласование здесь - вопрос лишь времени” ..., и далее оптимистичный прогноз - “в будущем году произойдет, наконец, юридическое оформление всей границы” (59), оказался явно преждевременным. Окончательного разрешения “пограничный вопрос” не получил ни в следующем 1994-м, ни в 1995-м, ни в 1996-м годах. До сего момента вопрос о конкретном прохождении казахстано-китайской границы является открытым.
В октябре 1994 года специальным постановлением Кабинета Министров Казахстана “О реализации соглашений и договоренностей достигнутых в ходе официального визита премьера Госсовета КНР Ли Пэна в Казахстан”, в соответствии с которым Комитету национальной Безопасности и Министерству иностранных дел указывалось до 1 ноября текущего года внести в Кабинет Министров “предложения о демаркации государственной границы” (60). Но несмотря на всю казахстанскую чиновничью суету, китайская сторона продолжала демонстрировать верх изворотливости в нежелании обременять себя каким бы то ни было окончательным соглашением.
Проблема демаркации, что называется “зависла”. В последнем интервью Министра иностранных дел РК К.Токаева, кроме дежурных констатаций об “исторической уникальности” прошлых соглашений, без особого оптимизма указывается, что “демаркационная комиссия работает” и “мы надеемся, что в 1997, 1998 и последующих годах проведем большой объем работ, связанных с демаркацией границ” Помимо традиционных “разных толкований существующих документов, уходящих своими корнями в прошлое столетие”, “наметилась новая проблема - территориальный спор в районе стыка трех границ Казахстана, Китая, Кыргызстана в районе пика Хан-Тенгри” (61).
В связи с "шанхайским" документом, вообще возникает множество вопросов: во-первых, что есть "минимально милитаризованная зона" и почему такая значительная - фактически она захватывает всю систему укреплений казахстанской границы. Если учесть, что китайские войска всегда были более глубоко эшелонированы, в соответствии с принятой военной доктриной "народной партизанской войны", то само соглашение видится неравноправным.
Во-вторых, уже в конце июня должна последовать первая информационная встреча ответственных представителей, по вопросу конкретного сокращения войск. Далее предусматриваются ежегодные "отчеты" друг другу и проверки выполнения соглашений на местах. Учитывая абсолютную несопоставимость военных потенциалов двух стран - подобное несколько напоминает "демилитаризацию" Чехословакии после Мюнхенского пакта 1939 года.
В третьих, зачем нужна шумная пропагандистская кампания, рекламирующая договор чуть ли ни как принципиально новый, глобальный гарант безопасности, ведь специалистам хорошо известно, что Шанхайский саммит есть ничто иное как 18-й раунд советско (теперь - "СНГовско") - китайских переговоров, в развитие "Соглашения о принципах сохранения вооруженных сил и укрепления доверия в районе советско-китайской границы", подписанного еще М.С.Горбачевым в апреле 1990 года.
И, наконец, в четвертых, наиболее важное - как вообще можно демилитаризовать границу если неизвестно, где она проходит? Месяца не прошло с момента подписания шанхайских документов, как Председатель Государственного Комитета Республики Казахстан по охране границы - Командующий пограничными войсками РК генерал-лейтенант Б.Закиев вынужден был признать, что хотя "мы с китайскими коллегами работаем в этом направлении" и "окончательное решение этой проблемы - не за горами", остаются неурегулированными два крупных спорных участка казахстанской территории (общей площадью - 540 кв.км.). Один - "Чаган-Обо" в Тарбагатайском районе Восточно-Казахстанской области, второй - "Сары-Чельды" в Талды-Курганской области.
По своему замечательна формулировка генерала о природе образования этих участков: "Дело в том, что на разных картах линия границы трактуется по-разному. Бывает, вмешивается природа: произошел оползень, река изменила русло..." (62).
Казахстанское руководство нисколько не смущают перечисленные “темные места” сотрудничества с Китаем. В развитие Шанхайского договора 24 апреля 1997 года последовало Московское соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы. Новый документ установил предельные количественные уровни для сухопутных войск и авиации в 100 километровой демилитаризованной зоне. Причем 130 тысячной приграничной группировке китайских войск может противостоять аналогичная по численности объединенная российско-казахстанско-киргизо-таджикская. Китайская сторона упорно настаивала, как на расширении “зоны мира”, так и на более масштабных сокращениях войск.