4. КИТАИЗАЦИЯ КАЗАХСТАНА -КАК ЭТО БУДЕТ

Помимо прямого давления на правительство Казахстана в "уйгурском вопросе" Китай крайне болезненно воспринимает любые контакты Казахстана с опальными для официального Пекина политиками и общественными деятелями. В частности, по признанию казахстанского Министра иностранных дел РК К.Токаева, "пришлось предпринять необходимые действия", чтобы не состоялся приезд Тибетского Далай-ламы на всемирный форум "Мир через культуру" проходивший в Алма-Ате в 1994-м году (76). Аналитики Российского Института стратегических исследований прямо считают: "просматривается стремление китайского руководства дозировать и контролировать связи по всем линиям между КНР, включая СУАР, и Казахстаном" (77).

Характерно в плане яркой аргументации китайской позиции оставшееся почти незамеченным широкой общественностью интервью первого посла КНР в Казахстане товарища Чжан Дэгуана газете "Экспресс-К" ( ноябрь 1992). На вопрос о том существуют ли сегодня территориальные проблемы между его страной и Казахстаном был дан ответ - "есть определенные вопросы, по которым необходимо продолжать обсуждение" и хотя он бы "не сказал, что какие-то казахстанские земли являются спорными" необходимо "обсудить некоторые участки". И далее очень знакомое - "давайте проведем экскурс в историю", "граница существует согласно договоров, которые были заключены между царской Россией и Китаем... тогда, когда Китай был очень слабым, а Россия была могущественной империей" поэтому "нужно посмотреть, как записано в договорах" и "уточнить границу на основе этих договоров". Причем, как уверенно и четко выразился посол - "Китай готов и будет уточнять границы" (78), можно подумать все уже решено и Казахстан принял китайские условия. Показательное интервью. Уберем дипломатичность и посольскую осторожность, получится официальная китайская позиция - жесткая и последовательная: договора царской России несправедливы, границы требуют уточнения, они готовы и будут их уточнять...

В конце беседы посла спросили, почему правительство КНР запретило делегации синьцзянских казахов прибыть на Всемирный Казахский Курултай - мероприятие культурное и совершенно безобидное, свободно и даже при содействии своих правительств прибыли делегации буквально со всего света. Посол ответил - "хотя в Китае живут казахи, но это китайские казахи", их присутствие на форуме - "вмешательство во внутренние дела Казахстана". Но, Казахстан-то их и приглашал, получается сам хотел такого вмешательства. Далее рефрен - "пусть китайские казахи развивают здесь бизнес, пусть поводят концерты и встречи" (78)... Ну что ж, относительно китайского бизнеса разговор отдельный, а вот главные "концерты" и "встречи" действительно впереди...

Историческая аналогия. По материалам американского агентства "Таймс": один "партийный деятель Вьетнама" пожелавший остаться неизвестным, говорит - "китайцы не забыли, что граница (китайско-вьетнамская в данном случае) была проведена Францией в 18-м столетии (Вьетнам тогда являлся ее колонией) когда Китай был весьма слаб", а другой вьетнамский ответственный работник констатировал, что "тысячи китайских торговцев колонизируют пограничный район" (79). После широкомасштабной вьетнамо-китайской войны 1979 года, которую КНР позорно проиграл (вспомним 1969 год, конфликты на советской границе, острове Даманском и в районе озера Жаланашколь - а это уже Казахстан) обстановка на границе неспокойна.

Как утверждает тот же "Таймс": "в 1988 году Китай имел непродолжительную, но кровопролитную схватку с Вьетнамом на море" в окрестностях спорных островов Спратли; в 1993-м году, кстати, китайцы явочным порядком установили на архипелаге свои пограничные знаки (79).

Официальная позиция КНР по вопросу принадлежности островов более чем ясна: ответственный работник китайского МИДа Чэнь Цзянь в октябре 1994-го года в очередной раз подтвердил, что "архипелаг Спратли исстари целиком принадлежит Китаю" (80). В распространяемом китайскими посольствами за границей ежегоднике "Китай" (Издательство "Синьсин", Пекин, 1994, на русском языке) особая картографическая врезка однозначно дает понять - "острова Наньшацюньдао" (китайский аналог Спратли) целиком и полностью относятся к КНР).

В отстаивании своих интересов Китай не останавливается перед вооруженными действиями. В мае 1992 года вспыхнула "перестрелка на одном из участков сухопутной границы", где китайские солдаты пытались на 0,5 км. отодвинуть пограничные столбы вглубь вьетнамской территории (81).

Подобные "островные" конфликты имеются также с Японией (о-ва Сенкаку) и Тайванем, которому Китай вообще отказывает в праве на существование. Всего же на середину 1990-х годов Китай имеет территориальные претензии к, по меньшей мере, 7-ми сопредельным государствам: от Брунея до Индии, у которой еще в 1962 году было захвачено и по сей день удерживается 38.000 кв. км. территории (82), что примерно соответствует площади Северо-Казахстанской области.

Настораживают военные приготовления восточного соседа. По данным аналитика Д.Шамбо: "с 1990 года военный бюджет Китая стал заметно расти. К 1992 г. с учетом поправки на инфляцию он увеличился почти на 50 %"(83). Более точные данные приводит американское агентство ЮПИ - оборонный бюджет увеличился в 1991 году на 15 % и в 1992 - на 12 %, что составляет порядка 10 % всего госбюджета КНР. На 1993 год был запланирован дополнительный рост на 14,8 % (84), с которым страна успешно справилась. Примерно такие же показатели были достигнуты и в 1994 -96 годах.

При всех широко разрекламированных сокращениях армия Китая продолжает быть самой крупной в мире - 3,2 млн. военнослужащих , из них 2,3 миллиона сухопутных войск. Один Ланьчжоуский Военный Округ, непосредственно примыкающий к Казахстану, насчитывает около 200.000 тысяч человек личного состава, с мобилизационными резервами эту цифру надо увеличить, по крайней мере, вдвое; превосходя по численности, тем самым, части боевого предназначения Вооруженных Сил Казахстана примерно в 10-15 раз (85). По самым скромным подсчетам, опираясь на данные американской аналитической компании "РЭНД" поведшей в Алматы в 1992 и 1993 годах два специальных семинара по проблемам национальной безопасности и военной политике, только Ланьчжоуский округ в случае войны может выставить около 500 танков, более 5.000 единиц орудий и минометов и до 450 самолетов, таким образом получая преимущество над казахстанской армией - по артиллерии в более чем 3 раза, авиации - 2,5 , а по противотанковым средствам в 7 раз, надо учесть - танков у Казахстана больше.

Естественно, американские специалисты могут в чем-то ошибаться и даже сознательно нагнетать обстановку. Так достаточно сомнительным видится сообщение того же ЮПИ о том, что в феврале 1992 года "Китайский парламент (надо понимать сессия Всекитайского Совета Народных Представителей) принял "закон разрешающий военным добиваться реализации притязаний на острова Спратли" (86). Но, с другой стороны, если вспомнить, что в современном Китае одно из самых "милитаризованных" правительство, сомнения постепенно проходят. Точные цифры: на последнем 14-м съезде Коммунистической Партии Китая (октябрь 1992 г.) избрано в ЦК КПК из 189 человек - 44 военнослужащих (т.е. 23% состава, ранее было 16,5% ) и из 130 кандидатов ЦК - 17 высших офицеров ( соответственно - 13,4%) (87).

Можно не верить американскому специалисту Н.Кристофу считающему, что "с помощью сильной экономики Китай проводит далеко идущие усовершенствования в своих вооруженных силах, в результате чего многие азиатские страны ощущают растущую опасность со стороны этого огромного соседа" (88), но как пройти мимо интервью известного французского синолога М.Жана , в котором прямо утверждается, что "начиная с 1988 года имеет место наращивание китайских вооруженных сил на северо-западе страны ( а это именно граница с Казахстаном ) "в предвидении локальных конфликтов в этих регионах" (89). Аналитики авторитетного агентства ЮПИ полагают, что "шансы возникновения местных локальных конфликтов из-за территориальных проблем и экономических интересов" применительно к Китаю "увеличились"(90).

Зато в Казахстане - сплошное миролюбие... Любопытная картина. Известный философ Ортега-и-Гассет еще в 1975-м году сказал, что даже могучий "Советский Союз не сможет удержать Сибирь....более чем на 20-30 лет", "через 30 лет китайцы, научно-технический потенциал которых будет примерно равен европейскому + советскому" "заставят Кремль пересмотреть свою позицию" (91).

Отвечая на главный вопрос - почему, собственно, Китай может "двинуться" в Казахстан, не нужно пускаться в долгие рассуждения о "гегемонизме" и "шовинизме" маоистской идеологии - это уже предостаточно сделала советская пропаганда, думается, не следует также искать первопричины в повышенной агрессивности китайской нации - все народы, в принципе одинаковы, хотя ущемленное веками национальное самосознание и особый "имперский" менталитет действительно наложили определенный отпечаток на духовную культуру Китая.

На наш взгляд все проще и понятней - по подсчетам самих китайских ученых природные ресурсы и экономические возможности КНР в современных границах способны "выдержать" по самым оптимистичным прогнозам население в 1,5 млрд. человек (92). Сейчас китайцев около 1,2 млрд., к 2.000 году вероятно будет 1,5 млрд., а в 2.015-м.., 2.050-м..?, что делать дальше? Убирать излишнее население некуда, уничтожать - это и так завуалировано делается, те же программы сокращения рождаемости, "одна семья - один ребенок" и т.п. Китайская конституция прямо указывает: "государство внедряет плановую рождаемость с тем, чтобы привести рост населения в соответствие с планами социально-экономического развития" (93). Сейчас только в сельском хозяйстве КНР по официальным данным сосредоточено 130 миллионов "лишних рук", плюс - 17 миллионов в промышленном производстве (94). По другим данным эти цифры и того больше: Директор Института Дальнего Востока РАН М.Титаренко оценивает скрытую безработицу в сельском хозяйстве - 150-200 и городах - 30 миллионов человек (95). К 2.000 году прогнозируется рост до 230 миллионов безработных крестьян, причем как-либо трудоустроить, перевести в другие секторы экономики удастся в лучшем случае 130 млн. (96). Любая, какая бы она не была эффективная экономика просто не в состоянии накормить имеющимися ресурсами всех. Выход один - расширять ресурсы, территорию. Прав казахстанский политолог М.Тулеев "демографическая ситуация в Китае - это головная боль для всех соседей" (97).

Но китайская сторона, собственно, и не скрывает свои намерения. В вышедшей в начале 1994 года книге "Китай после Дэн Сяопина: десять сущностных проблем" известные ученые У Гогуан и Ван Чжаоцзюнь прямо ставят вопрос о "противоречии между узостью природной базы, с одной стороны, численностью и темпами роста населения, с другой", указывая: "они столь велики, что не исключена ситуация неуправляемого (или, напротив, организованного "сверху") "демографического империализма"". Обосновывают данную стратегию китайские специалисты аргументами: в расчете на душу населения пахотных земель в КНР в 3,3 раза меньше, чем в среднем в мире; площади лесов в 7,5; лугов в 3 раза. Плюс - новая беда, нехватка воды. Оказывается из 32 крупнейших китайских мегаполиса в 30-ти - "острый водный дефицит", всего же по стране страдают из-за недостатка влаги "более половины городов" (98).

Про земельную проблему не стоит и много говорить. Если еще 14 февраля 1995 года одна из центральных китайских газет "Цзинцзи цанькао бао" констатировала: "Земельный кризис постепенно подошел к нашим границам", то 8 марта того же года "Чжунго цинь-нянь бао" утверждала: "Кризис наступил". Последняя газета - центральный орган китайского комсомола, ориентировала, в этой связи, китайское руководство на ускоренное освоение "голубой государственной территории" прибрежных шельфовых районов, причем призывала обязательно ускорить "модернизацию военно-морских сил" , без которых данное освоение невозможно (99). Характерно в этом плане само название одного из китайских военно-научных трудов - генерал Цуй Юйгэнь озаглавил свой труд вышедший в 1992 году - "Борьба за гибкость границ" (100).

Но что будет если китайское руководство после прагматичного и предсказуемого Дэна возьмет курс, скажем, на "освоение" "зеленой" или "желтой территории" и где будет находиться эта территория если, как утверждает та же "Чжунго циньнянь бао": "Китайцы не могут более удовлетворяться 9, 6 миллионами кв. км." (современной площади страны).

Французский политолог С.Шерар анализируя развернувшуюся после смерти "архитектора реформ" борьбу за власть в КПК между Цзян Цзэминем, Ли Пэном и Чжу Жунцзи пришла к неутешительному выводу о том, что "в настоящее время политическая обстановка служит питательной средой для агрессивности центральных властей Китая" (100), потому как каждый из претендентов старается заручиться поддержкой наиболее воинственных армейских кругов китайского истеблишмента.

Уже знакомые У Гогуан и Ван Чжаоцзюнь сами назвали выход из всех китайских проблем - "демографическая экспансия", едва ли не с гордостью сообщая, что любой стране мира угрожает крах, если хотя бы 10% китайцев, устремятся за пределы своей страны (101).

Да это уже и происходит. Полным ходом идет, если не завершается, процесс "китаизации" российского Дальнего Востока. По словам командующего дальневосточным пограничным сектором генерал-лейтенанта А.Гольбаха: "В КНР разработана государственная про- грамма заселения Дальнего Востока, китайские государственные службы не только оформляют своим гражданам визы, но и помогают им в легализации в России, сообщают адреса, по которым можно поселиться в Хабаровске, Владивостоке, Благовещенске, дают инструкции, как быстрее вписаться в российскую жизнь" (102).

В цифровом выражении по данным на 1 июня 1995 года из 6.512 китайских туристов в Приморском крае выехали в срок только 32 %. Около 4,5 тысяч китайцев постоянно находятся в Приморье нелегально (103).

Аналитики российского Центра стратегического развития пришли к выводу, что "масштабное проникновение на российский Дальний Восток китайских иммигрантов превратилось в острую политическую, социально-экономическую и международно-правовую проблему", ведь "по информации ряда местных краевых газет, на границе с Китаем в южных районах приморского края (Гродековский и Пограничный районы), численность постоянно проживающих там китайцев достигает 10-15 тысяч человек в каждом. Отсюда вывод: "проникновение китайцев на российскую территорию существенно затрагивает национально-государственные интересы России в данном регионе", так как ведет к "процессу формирования китайской диаспоры" на территориях оспариваемых у России (всего Китай, напоминаем, претендует на 1,5 млн. кв. км. российских земель) ( 104). не даром Министр строительства Российской Федерации сравнил сложившееся положение с оккупацией (105).

Почему едва ли не самый привлекательный объект такого расширения Казахстан, опять же обратимся к экономике. Ну какой прок от захвата островов Сенкаку или Спратли в глобальном масштабе - на них и миллион не прокормится, даже Индийских Гималаев или Вьетнама, если получится, что очень сомнительно: и Индия и Вьетнам соперники опасные, у первой - ядерное оружие (официально не признанное, правда), у второго - армия в миллион опытных закаленных бойцов. С Японией или Россией - тоже много проблем. Остаются Бирма, Монголия и бывшая советская Средняя Азия. К Бирме трудно подступиться - нет территориальных споров, хотя и без них созданная на деньги КПК братская компартия Бирмы контролирует 20.000 кв. км. на севере страны. Монголия - нища, выбора нет - только лакомый кусок на западе. К тому же, Китай страна большая, могущественная - может позволить себе действовать сразу на нескольких направлениях.

Экспансионизм Китая, как определенная политическая тенденция, скорее даже традиция, не только имеет глубокие исторические корни и своеобразную философию, но и проявляется в различных видах и формах.

Давно апробирован вариант использования в имперских целях "хуацяо" - этнических китайцев, где бы они не проживали. Не даром в одном из выступлений "великий кормчий" Мао назвал их "на 90% - патриотами, нашими друзьями и товарищами" (106). Именно этнические китайцы составляя подавляющую часть Коммунистической партии Индонезии возглавили кровопролитный путч сентября 1966 года. Те же "хуацяо" являлись опорой пропекинского режима Пол Пота в Кампучии (1975-79), который за пять лет правления истребил треть населения собственной страны (3 миллиона человек), попутно "упразднил" Вузы, деньги и города.

Где было мало "хуацяо", китайские власти экспортировали свою идеологическую модель "социализма с китайской спецификой". По образцу и на деньги Пекина в 1960-70 годы действовали "отряды красных охранников" в Гане, "зеленая гвардия" Танзании, партия "Движение за культурную революцию Судана", "Союз национальной гвардии Замбии", "Революционный комитет Уганды" и т.д. и т.п. Сектантские маоистские группы существовали и продолжают существовать в большинстве стран мира от Америки до Австралии, включительно.

Даже в странах удаленных от Китая географически и никак не связанных с ним исторически, культурно или цивилизационно, влияние "ханьского" присутствия дает о себе знать. На острове Реньюн в Индийском океане первый китайский торговец появился в 1861 году, в 1897 году их было 547, а еще через несколько лет они господствовали в экономике (107). На соседнем Маврикии правительство вынуждено гарантировать китайской диаспоре квоту в правительстве. Президент Мадагаскара Ф.Циранана публично грозил выслать из страны "за подрывную деятельность" носителей "желтой опасности" (108).

Китайские власти оказывали всемерную помощь целому ряду радикалистских и сепаратистских организаций: "Рабоче-крестьянской партии Турции", фракции А.Шукейри в "Организации Освобождения Палестины", финансировали националистов Нагаленда в Индии, Чинский автономный район и Шанское автономное "государство" в Бирме (109).

В крайних случаях, когда "сепаратизм", "мао-коммунизм" и "хуацяо" не срабатывали, Китай не останавливался и перед вооруженной агрессией. Так было с Индией и Вьетнамом. По одному сценарию - несколько лет "пограничных инцидентов" для прощупывания сил противника, применительно Вьетнама - захват спорных Парасельских островов (январь 1974). Затем, не получив должного ответа, широкомасштабная наступательная операция, вторжение в феврале-марте 1979 года.

Китайские власти несмотря на полный провал большинства "неоглобалистских" затей, вовсе не отказались от них совершенно. В этом смысле показательна история архипелага Сенкаку.

Как утверждают пекинские историки их открыл китайский мореплаватель Ян Цзай в 1372 году. Острова, правда, были населены и входили в состав феодального королевства Рюкю. В начале XVII века Рюкю захватили японские самураи, в через несколько десятков лет маньчжуры династии Цин. В 1895 году потерпев поражение в очередной войне с Японией цинский Китай уступил архипелаг, который вошел в Японскую префектуру Окинава. Согласно Сан-францисскому договору Япония отказалась от "всех территорий, захваченных путем агрессии", но Китай этот договор не подписывал, а префектура Окинава в 1945-1972 годах была оккупирована США.

Незадолго до выхода американских войск, в апреле 1971 года, правительство Тайваня официально заявило о правах на острова и вскоре организовало высадку на них "инициативных граждан" установивших там китайские флаги. В декабре того же 1971 года об "исторических и юридических" правах на архипелаг заявило и правительство КНР.

В 1978 году подписывая японо-китайский договор о мире, дружбе и сотрудничестве китайцы изящно уклонились от каких бы то ни было формулировок касательно территориальных проблем. Глава делегации Дэн Сяопин заявил: "Давайте ... оставим его разрешение будущим поколениям. Они найдут решение, которое будет приемлемо для всех" (110). "Будущее" наступило достаточно скоро - в 1996 году в Гонконге был основан "Всемирный китайский союз защитников Дяоюйдао" (китайское название Сенкаку). В сентябре 1996 года 17 кораблей ВМС Японии "вытесняли" из территориальных вод прилегающих к Сенкаку корабли и джонки с активистами "Всемирного союза" (110).

Конечно, говорить сейчас об открытой военной агрессии со стороны Китая нельзя. Пока на территории Казахстана размещалось (в любом виде) ядерное оружие - страна была гарантирована от "китайских неожиданностей". Войны и любого мало-мальски серьезного конфликта с ядерной державой никто не хочет из-за последствий ответного удара. Но в соответствии с заключенным весной 1994 года соглашением с Российской Федерацией 104 боеголовки казахстанских ракет должны быть за 14-ть месяцев демонтированы и вывезены в Россию, что и произошло. Сорок ТУ - 95 способных нести ядерное оружие были перебазированы в Россию еще раньше - зимой 1993-94 гг. (111).

Наиболее вероятным - первым этапом китайского проникновения в Центральную Азию видимо будет т.н. "тихая экспансия": различные мелкие предприятия, СП, солидные фирмы и банки, наемные рабочие и крестьяне, "туристы" и т.п. заполнят приграничные районы, постепенно адаптируя под себя не только рынок, но и демографическую ситуацию. Нет нужды доказывать, что данный процесс уже пошел т.к. обеспокоенность "экономико-демографическим вторжением" проявляют уже и зарубежные средства массовой информации. В частности, российско-американское приложение к "Известиям" газета "Мы" прямо пишет, что "процесс тихой экспансии действительно идет, но настолько тихо, что проанализировать его в цифрах практически невозможно"(112). Тем не менее российский Институт стратегических исследований оценивает количество нелегальных китайцев проживающих в Казахстане в 300.000 человек (113).

Характерна в этом плане почти детективная история с созданием одной из первых в республике Жаркентской свободной экономической зоной (Талдыкорганская область). С начала 1993 года правительство Казахстана вело заинтересованные переговоры с гонконгской корпорацией "Ичжоу ЛТД", которая выступила в роли посредника между РК и КНР в деле открытия зоны. По уже согласованному проекту предусматривалось отчуждение по 130 гектаров приграничной земли с обеих сторон сроком на 99 лет, освобождение от налогов и свободное перемещение людей и капиталов по территории СЭЗ. При этом казахстанская сторона в погоне за сиюминутной экономической выгодой как-то не обратила внимания на сам факт сделки с "независимым" посредником от третьей страны, которая уже через несколько лет станет единой (Гонконг воссоединится с материковым Китаем в июне 1997-го года).

В образовавшуюся, в случае подписания указанного соглашения пограничную "дыру" хлынули бы, надо думать, не только "легкие" деньги. На государственном уровне разобравшись в нюансах сомнительного соглашения, стали активно "давать задний ход", однако ситуация все еще продолжает оставаться неопределенной: Министр иностранных дел Казахстана К.Токаев проговорился: "сегодня такое решение /об открытии СЭЗ, прим. автора/ преждевременно", "полагаю, что проект будет отложен на неопределенный срок, возможно на 3-4 года" (114). Кстати, именно К.Токаев, тогда еще в ранге заместителя министра и вел переговоры по СЭЗ с казахстанской стороны. Партнером его был также вскоре получивший повышение (заместителем министра иностранных дел) китайский посол в Алма-Ате Чжан Дэгуан. В официальных документах, по крайней мере одной из их встреч, (28 января 1993 года) целесообразность зон в предложенном китайском варианте признается оптимальной.

Со временем подобное "переселение народов" вполне может привести к созданию "пятой колонны", некой "запасной козырной карты" - “своих среди чужих”, притеснение которых (реальное или мнимое), всегда можно использовать в определенных интересах, так как кто знает - сколько среди "китайских рабочих и коммерсантов" действительно таковых. Начальник байконурской контрразведки полковник Лебедкин свидетельствовал: "можете не сомневаться, в большинстве делегаций, которые сюда приезжают, есть люди, связанные со спецслужбами"(115). Надо думать подобные "делегации" посещают не только известный полигон и не трудно предположить, что они принадлежат, в большинстве своем, не к заокеанским "рыцарям плаща и кинжала".

Видимо КНР все же постарается уклониться от подписания с Казахстаном полноценного мирного договора, ограничась многочисленными и расплывчатыми соглашениями об экономическом сотрудничестве, разными там декларациями и меморандумами о пограничной торговле, безвизовом проезде, обмене студентами и т.п. При этом пограничная проблема будет опять ставиться на вид, потом протискиваться в обсуждение, а кончится тем, что китайцы предъявят карты со "своими" землями по Балхаш и реку Чу, и доказывай потом - где находилась родина великого поэта Ли Бо (известный современный китайский писатель Го Можо после долгих и тщательных исследований утверждал, что именно казахстанское прибалхашье подарило миру этого гения). И тут очень пригодятся "свои" люди в приграничье - в любой момент можно спровоцировать этнические столкновения и выступить в защиту обиженных.

Еще один вариант возникновения конфликта (хотя и менее реальный) - организовать возвращение на историческую родину больших масс мирного населения. Там более, опыт проведения подобных мероприятий у Китая имеется (так начинались столкновения в районе острова Даманский в 1969 году). Некоторые, особенно военные, специалисты, считают, что и знаменитое переселение 100.000 жителей Синьцзяна в 1962-63 гг. (в основном на панфиловском, бахтыском и зайсанском участках границы Казахстана) было осуществлено при некотором содействии или, по крайней мере, заинтересованном участии китайских спецслужб. А "лишних" людей желающих переселиться на какую угодно "родину", как уже отмечалось, в Китае достаточно.

В отличие от Китая в Казахстане экономическая ситуация далека от стабильности. Не исключено, что в обозримой перспективе положение еще более ухудшится и это несомненно скажется на материально-технической оснащенности и моральном, хотя бы из-за неустроенного быта, состоянии армии. Однозначно, уже в ближайшем будущем после вывода и демонтажа казахстанских ракет, следует ждать изменений в казахстано-китайских отношениях.

Думается, не надо приводить много аргументов в подтверждение того, что Казахстан воевать с Китаем, серьезно надеясь на успех, не в состоянии. Как говорится -- не те весовые категории. Одна 40-я армия бывшего СССР, составляющая основу Вооруженных Сил Казахстана даже не может (элементарно численно) надежно прикрыть границу. Тем более, армия кадрированная, т.е. постоянно действуют только штабы, личный состав призовут из резерва в случае необходимости. При современной скоротечности боевых действий Республика вполне может даже не успеть провести мобилизацию (от китайской границы до Алматы танк пройдет меньше чем за сутки). Не спасут и мощные укрепленные линии вдоль границы -- уже лет пять, как они фактически заброшены, медленно разрушаются, и в свою очередь, лет через пять -- придут в окончательную негодность.

В случае военного конфликта геостратегически наиболее вероятны одновременные удары по двум направлениям: 1) через Хоргос по Илийской долине с задачей выхода в район Алматы, 2) из Джунгарских ворот к Аягузу и северной оконечности озера Балхаш. В случае успеха этих ударов перерезается единственная рокадная (идущая вдоль линии фронта) железная дорога - Турксиб, и образуется своеобразный "мешок" окружения - Талдыкорганская область, упирающаяся основанием в Балхаш. Вспомогательные удары скорей всего последуют на Алтае, в районе озера Зайсан.

Основной силой вторжения явятся сухопутные войска - мотострелковые дивизии. В Ланьчжоуском Военном Округе их 12-ть, сведены в 21-ю и 47-ю общевойсковые армии. Авиация найдет ограниченное применение, в основном для деморализующих ударов по крупным населенным пунктам. Причины тому: во-первых - промышленные объекты китайцы постараются сберечь для себя, во-вторых - самолетный парк китайских ВВС оставляет желать лучшего, большей частью это устаревшие модели собственного производства на основе советских МиГ-15, 17, 21, Ту-16 и Ил-28. Танки самостоятельной роли играть не будут в виду своей относительной малочисленности и, главным образом, труднопроходимости местности. Их цель -- взломать передовые рубежи обороны и обеспечить продвижение пехотных подразделений. Имеющаяся В Ланьчжоуском ВО танковая дивизия оснащенная, как устаревшими моделями "59" (советский Т-54 А) и "69" (модификация предыдущего), так и новыми "79" и "80" (собственного производства) вполне способна решать поставленные задачи (116). Зато безусловно широко будут использованы части специального назначения - различные штурмовые, диверсионные и десантные подразделения. Хотя непосредственно близ границ Казахстана подобные соединения не размещены, их переброска на любой театр военных действий займет несколько суток. В силу повышенной мобильности и универсальности выполняемых операций четыре китайских воздушно-десантных дивизии могут стать решающим фактором конфликта.

Показательна в плане китайского миролюбия официальная военная доктрина КНР. Военные специалисты "восточного соседа" полагают, что к 2.050 году их страна станет третьим мировым "полюсом" силы наравне с США и Россией, а, возможно, и опередит последнюю. Непосредственно, военное строительство в КНР жестко подчинено коммунистической идеологии, причем до сих пор в крайне догматичных формах. Так в январе 1993 года только что назначенный Заместитель Председателя Центрального Военного Совета (фактически высшая армейская должность, т.к. глава ЦВС - партийный руководитель) адмирал Лю Хуацин гордо заявил, что " руководствуясь лозунгом - партия управляет винтовкой" " сплоченная, как никогда, Народно-освободительная Армия Китая неуклонно двигается в направлении к модернизации и через некоторое время станет еще более революционной" (117).

Российский ученый, полковник В.В.Стефашин детально анализируя основные компоненты китайской военной стратегии отмечает, что политическими целями войны в Китае до сих пор считают не только защиту собственного суверенитета и территориальной целостности страны, но и "пропекинскую ориентацию стран сопредельных", более того - с дальнейшим захватом и удержанием территории противника в целях китаизации аннексированного пространства (118). Исходя из данного постулата китайские стратеги разработали концепцию "быстрого реагирования", которая "ориентирует войска на решение пограничных конфликтов и локальных войн" (118).

В современной военной теории Китая концепция "локальных войн" выдвинута на первый план. С ней тесно переплетается доктрина "стратегических границ и жизненного пространства" (СГЖП) -- чего стоят сами названия. Согласно СГЖП Китай нуждается не только в "мирном окружении, но и в пространстве обеспечивающим безопасность и жизнедеятельность более чем миллиардного населения". Тем самым, основные принципы военной доктрины Китая носят достаточно явно выраженный военно-наступательный характер и представляют определенную угрозу для его соседей. Подводя итог своему анализу, В.Стефашин считает, что "в перспективе может быть затронута и национальная безопасность сопредельных азиатских стран СНГ" (119).

Это понимают и в Казахстане. Так ведущий научный сотрудник Казахского института стратегических исследований при Президенте М.Лаумулин анализируя теоретические компоненты военной доктрины КНР подчеркивает, что главная цель обеспечения безопасности "по-китайски" - "сохранение территориального единства", "под которым подразумевается решение проблемы "единого Китая", а также пограничных и территориальных вопросов с соседями" (120).

Могучий и неуклонный экономический подъем в Китае вызывает серьезный интерес в среде ученых аналитиков всего мира, которые давно заняты дискуссией - чем это в конечном счете закончится и есть ли факторы способные остановить или даже отбросить вспять нового "восточного колосса". Так большинство американских политологов сходится во мнении, что крупных перемен в китайской правящей элите, да и самой стране, следует ждать после кончины национального лидера Дэн Сяопина. Военные аналитики Пентагона считают "неизбежными" "проблемы передачи власти после смерти Дэна". Китай, по их мнению, станет "совершенно другим государством", причем "весьма вероятен внутренний раскол в КПК" "в течение ближайших семи лет", за которым последуют "либо диктатура националистов, либо децентрализация власти" (121).

При этом американские специалисты широко используют данные "подпольных", надо полагать более объективных китайских авторов. Особенно часто цитируется опубликованная летом 1994 года в провинциальном издательстве "Шаньси" книга "Взгляд на Китай через третий глаз". Автор по понятным причинам скрылся под псевдонимом, но полагают, что это не кто иной как опальный "придворный" политолог Ли Пэна Хэ Синь - авторитетнейший ученый, которому долгое время был доступен широкий круг самых разнообразных, в том числе и секретных, источников. Детально анализируя пропорции роста промышленного и сельскохозяйственного роста автор "третьего взгляда" приходит к неутешительным выводам: сельскохозяйственное производство значительно и почти безнадежно отстает (даже по официальным данным среднегодовые темпы роста промышленности - 10,8 % за 1979-93, опережали почти в два прирост в аграрном секторе в соответствующий период - 5,5 % (122)).

В результате подобной диспропорции дистанция между "богатеющим" городом и перенасыщенным населением селом приведет к социальному взрыву невиданной мощности: "современное 800 миллионное крестьянство страны - вулкан" "в любой момент способный взорваться" "под давлением рыночных новаций", потому как "государство утрачивает контроль за миграцией огромной армии сельчан и не обладает достаточным количеством средств, чтобы обеспечить работой всех желающих" (123). Постепенно нотки растерянности и озабоченности стали проскальзывать и в официальных средствах массовой информации восточного соседа: "80 % населения Китая по прежнему составляют крестьяне, из которых избыточная рабочая сила в 25 %, может быть, давно уже покинула землю и направилась в город на заработки" (124).

На основе последних документов однозначно можно сделать вывод о том, что подлинная картина внутреннего состояния Китая весьма далека от стабильности. Так согласно секретному докладу Министерства общественной безопасности КНР N 94016 от 2 апреля 1994 года, "в 1993 году в стране произошло более 850-ти незаконных выступлений, 1210 собраний, 6320 забастовок, в которых приняли участие 320.000 человек". Из 30-ти административных единиц страны (провинции, автономные районы, города центрального подчинения) 14-ть отмечены, как "нестабильные". Они охватывают 64 % территории КНР и 47 % населения" (125). Тоже самое, демографический фактор в сочетании с территориальными претензиями, как первопричину китайской экспансии на запад выделяет главный специалист экспертного отдела Министерства печати РК историк А.Грозин. Он полагает, что существует реальная возможность "растворения", "поглощения Казахстана Китаем" причем эта "наибольшая угроза" "неизмеримо серьезней "среднеазиатской"" и "носит долговременный характер" (126). Помощник секретаря Совета безопасности Республики Казахстан А.Смагулов предлагая свой футурологический прогноз ситуации в Центральной Азии и сопредельных странах считает, что хотя в КНР "наиболее вероятно" развитие событий по т.н. сценариям "Б" и "В" (где "Б" - эволюционный переход от авторитарного социализма к демократии с сохранением единой КНР, а "В" - та же самая трансформация, но с издержками "дробления" государства) "высока вероятность" модели "Г" - "хаоса", взрыва внутреннего состояния из-за социального конфликта" (127).

Конечно, ход развития событий, во многом, будет зависеть от "третьих стран". Важна позиция США, как нынешнего "гегемона" мира, но еще более значимо истинное отношение к казахстанской государственности России. В случае весьма вероятного прихода к власти национально-ориентированных патриотов, Россия в состоянии легко и быстро дестабилизировать положение в Республике Казахстан разыграв демографическую карту. Здесь нужно четко поставить главный акцент: и у России и, тем более, у США нет продуманной и четкой государственной внешней политики в отношении Казахстана.

В США на правительственном уровне присутствуют три тенденции: 1) "изоляционисты", которым наплевать на Центральную Азию потому, как она далеко и жизненным интересам Америки не угрожает даже в далекой перспективе; 2) "демократо-утописты", которые действительно искренне пытаются экономически помочь, но совершенно не знают, что делать в Азии с демократией, рынком и тому подобными западными институтами; 3) "реалисты" , которые еще живут в состоянии "холодной войны" и видят Казахстан центром стыка силовых полей всех американских врагов, а именно: исламского фундаментализма, китайского коммунизма и российского империализма. Отсюда ход их размышлений - если дестабилизировать положение в данной точке "X" - Казахстане, втянутыми в междоусобный конфликт, рано или поздно, окажутся все три стороны, что для Америки однозначно выгодно - пусть враги убивают друг друга сами.

Далеко не все однозначно и с Китаем. Следует отметить, что оценки различных аналитиков относительно даже ближайшего будущего "великого восточного соседа" весьма противоречивы. Фрэнсис Фукуяма пишет, что "китайская агрессивность и экспансионизм на мировой сцене фактически сошли на нет" (128). Не менее знаменитый Сэмюэль Хантингтон уверяет, что "можно привести более убедительные аргументы в пользу противоположного тезиса: китайскому экспансионизму еще предстоит появиться на мировой сцене" (128).

В любом случае, как свидетельствует Ежегодник Стокгольмского Института Проблем Международного Мира - "в Центральной Азии отсутствие серьезных политических изменений имеет результатом чрезвычайно неопределенную ситуацию и увеличивает риск взрыва непредсказуемых масштабов и формы, подобно войне в Таджикистане", "здесь (имеется в виду. Центральная Азия) ситуация ухудшиться очень быстро. Сложность этнического состава, перенаселенность многих районов, многократно и произвольно передвигавшиеся в советский период границы - все это делает обстановку в регионе крайне взрывоопасной" (129).

Казахстанские авторы специально занимавшиеся этой проблемой предпочитают либо не высказываться совсем, либо ограничиваться совершенно невразумительными смысловыми конструкциями. Известный журналист Олег Квятковский утверждает, что хотя "менталитет любых границ с китайцами в СССР всегда был однозначно недоверчивым и жестким", но "Казахстану есть чем "усмирять" возможные амбиции китайских правых-левых: КНР переходит в разряд основных мировых потребителей нефти, газа, угля, электричества, черных металлов, шерсти, минудобрений..." (55). В представлении Квятковского Казахстан, видимо, будет успешно шантажировать Китай своими природными ресурсами.

Характерно, что политологические воззрения казахстанских официальных лиц не менее фантастичны. Бывший вице-премьер по идеологии, а ныне - посол в Китае К.С.Султанов, в автореферате кандидатской диссертации утверждает, что "...Казахстан и Китай, находясь почти в равном геополитическом положении, относятся к разным уровням их интенсивности и взаимовлияния" (56). Как это понимать - неизвестно.

(1) Народный Конгресс, N 5, июнь 1993.

(2) Бакаев Л. Военное строительство в Казахстане.// Казахстан и мировое сообщество, N 1, 1994, с. 112.

(3) Казахстанская правда, 25 октября 1994.

(4) Ред. Элебаева А.Б. Развитие межэтнических отношений в новых независимых государствах, Бишкек, 1995, с. 172.

(5) Воробьев М.В. Чжурчжэни и государство Цзинь (Х в. - 1239). Исторический очерк. М., 1975, с.3.

(6) Кадырбаев А., Сыроежкин К. Китай и Центральная Азия// Казахстан и мировое сообщество, N 3(4), 1995, с. 36.

(7) Подробнее см. Мясников В.С. Идейное банкротство пекинских лже-историков// Проблемы Дальнего Востока, N 4, 1978, с.38-40.

(8) Бантыш-Каменский Н. Дипломатическое собрание дел между российским и китайским государствами с 1619 по 1792-й год. Казань, 1882, с. 342.

(9) Бантыш-Каменский, указ. соч., с. 535.

(10) Чу Шао-тан. География нового Китая. М., 1953, с. 327-328.

(11) Куропаткин А.Н. Кашгария. Историко-географический очерк страны, ее военной силы, промышленности и торговли. СПб., 1879, с. 93, 111.

(12) Валиханов Ч.Ч. Собр.соч., Т. 3, Алма-Ата, 1985, с 138.

(13) Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII - первой половине XIX в. М., 1983, с. 172.

(14) Ратцель Ф. Народоведение, СПб., 1902, Т. 1, с. 415.

(15) Энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона, СПб., 1894, Т. 12 А, с. 921-922.

(16) Сост. Гуревич Б.П., Моисеев В.А. Международные отношения в Центральной Азии, М., 1989, Т. 2., с. 30,38.

(17) Валиханов Ч.Ч. Собр. соч. Т. 4., Алма-Ата, 1985, с. 114-116.

(18) Вечерняя Алматы, 22, 28 января 1992.

(19) Моисеев В. Политика России в Казахстане и Центральной Азии в освещении новейшей казахской историографии и публицистики// Ред. Панарин С. Россия и Восток: проблемы взаимодействия, Ч.1., М., 1993, с.37.

(20) Кузнецов В.С. Цинская империя на рубежах Центральной Азии (вторая половина XVIII - первая половина XIX в.). Новосибирск, 1983, с. 30-32.

(21) Кузнецов В.С. Указ. соч., с. 33.

(22) Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии (XIV - XIX). Алматы, 1995, с. 206-207.

(23) Кузнецов В.С. Указ. соч., с. 110.

(24) Хафизова К.Ш. Указ. соч., с. 160.

(25) Кузнецов В.С. Указ. соч., с. 115.

(26) Ред. Попков М.Д. Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая, Алма-Ата, 1980, с.26.

(27) Территориальные притязания Пекина: современность, история. М., 1979, с.234-235.

(28) Румянцев П. Условия колонизации Семиречья// Вопросы колонизации, N 9, СПб., 1911, с.203.

(29) Семенов-Тянь-Шаньский П.П. Эпоха освобождения крестьян в России (1857-1861 гг.). Петроград, 1916, Т.4, с. 426

(30) Ред. Думан Л.И. Русско-китайские отношения. 1689-1916. М., 1958, с.56.

(31) Сладковский М.С. Китай. Основные проблемы истории, экономики, идеологии. М., 1978, с. 212.

(32) Белявский. Материалы по Туркестану. Спб., 1885, с. 11, 15.

(33) Бантыш-Каменский, Указ. соч., с. 535.

(34) Ефимов Г. Очерки по новой и новейшей истории Китая. М., 1951, с. 84.

(35) Ред. Думан, Указ. соч., с. 55.

(36) Фань Вэнь-лань. Новая история Китая. М., 1955, Т.1, с.331.

(37) Ред. Думан, Указ. соч., с. 56.

(38) Костенко Л.Ф. Чжунгария. Военно-статистический очерк. СПб, 1887, с. 320-321.

(39) Костенко, Указ. соч., с. 333.

(40) Ред. Попков М.Д. Указ. соч., с.

(41) Сборник географических и статистических материалов по Азии Российского Генштаба, Выпуск XVIII, СПб., 1885, с. 15-16.

(42) Костенко Л.Ф. Чжунгария. Военно-статистический очерк. СПб., 1887, с. 104.

(43) А.Максимов Наши задачи на крайнем востоке. Китай и Россия// "Русский вестник", Т. 194, январь 1888, СПб., с. 129-130.

(44) Ухтубужский П. Русский народ в Азии, СПб., 1913, с. 82.

(45) Труд, 14 апреля 1995.

(46) Бжезинский З. Геополитическое положение после распада СССР, речь в Казахстанском Институте стратегических исследований, 8 декабря 1993, стенограмма.

(47) Асфендиаров С. История Казахстана. Алма-Ата, 1935, с. 103-104.

(48) Костенко Л.Ф. Чжунгария. Военно-статистический очерк. СПб., 1887, с. 10.

(49) Известия, 1 декабря 1995.

(50) Азия-Курьер, N 325, 18 декабря 1992, с.8.

(51) Там же, с.5.

(52) Азия-Курьер, N 35, 1993, 5 февраля, с.9.

(53) Азия-Курьер, N 71, 1993, 13 марта, с.14-15.

(54) Азия, N 4, 1993, с.6.

(55) Панорама, N 17, апрель 1994, с. 4.

(56) Казахстанская правда, 1996, 6 июля, с. 1.

(57) Завтра, N 12, март 1994, с.2.

(58) Казахстанская правда, 30 декабря 1992, с. 1.

(59) Новое поколение, N 33, 1993, с. 5.

(60) Панорама N 40, 15 октября 1994, с. 3.

(61) Новое поколение, 12 августа 1994, с. 5-6.

(62) Весь мир, 4/7, 13 мая 1996, с. 2.

(63) Панорама, N 22, июнь 1996, с. 1.

(64) Титаренко М.Л. Китай в постдэновскую эпоху и российско-китайские отношения// Международная жизнь, N8, 1995, с. 33.

(65) Аяганов Б.Г. Государство Казахстан: эволюция общественных систем. Алматы, 1993, с. 60-62.

(66) Новое поколение, 1994, 12 августа, с. 5-6.

(67) Иттипак, N 5 (12), октябрь 1995, с. 4.

(68) Экспресс-К, 21 апреля 1992, с. 4.

(69) Новое поколение, 12 августа 1994, с. 5-6.

(70) Панорама N 17, апрель 1994, с. 2.

(71) Казахстанская правда, 13 октября 1995, с. 1.

(72) Республика, N 5, 1993, 27 ноября, с. 2.

(73) Кокарев К.А. Китайско-казахстанские отношения//Ред. Кожокин Е.М. Казахстан: реалии и перспективы независимого развития, М., 1995, с. 344.

(74) Известия, 1995, 6 октября, с. 3.

(75) Азат, 1993, N 5 (49), с. 3.

(76) Новое поколение, 12 августа 1994, с. 5-6.

(77) Кокарев К.А. Указ. соч., с. 349.

(78) Экспресс-К, 1992, 20 ноября, с. 4.

(79) Атлас, N 44, ноябрь 1992, с. 13-14.

(80) Азия-курьер, 18 октября 1994, с. 4.

(81) Атлас, N 44, ноябрь 1992, с. 14.

(82) Компас, N 29, 1993, с. 62.

(83) Интернэшнл геральд трирбюн, 15 января 1993, с. 3.

(84) Атлас, N 6, 1993, с. 22.

(85) Марков М., Селиванов Л. Сухопутные войска Китая// Зарубежное военное обозрение, N 5, 1993, с. 20-22.

(86) Атлас, N 6, 1993, с. 23.

(87) Компас, N 225, 1992, с. 13.

(88) Нью-Йорк Таймс, 11 января 1993.

(89) Котидьен де Пари, 17 декабря 1992.

(90) Атлас, N 6, 1993, с.22.

(91) Тириар Ж. Окружение СССР американцами - это не оговорка, но неопровержимая военная и политическая реальность// Элементы, N 1, 1992, с. 8.

(92 ) Полис, N 6, 1992, с.30.

(93) Ред. Гузеватый Я.Н. Страны Востока. Управление демографическими процессами, М., 1992, с. 87.

(94) Азия - курьер, 24 октября 1994, с. 5.

(95) Титаренко М.В. Китай в постдэновскую эпоху и российско-китайские отношения// Международная жизнь, N 8, 1995, с. 30.

(96) Ред. Гузеватый Я.Н., Указ. соч., с. 95.

(97) Панорама, N 45, ноябрь 1994, с. 2.

(98) Гельбрас В.Г. Россия и Китай: вопросы собирания геоэкономических пространств// Полис, N 6, 1995, с. 44-45.

(99) Там же, с. 46.

(100) Компас, N 13, 1997, с. 55.

(101) Гельбрас В.Г., Указ. соч., с. 44.

(102) Московские новости, 1995, N 13.

(103) Владивосток, 1995, 27 июля.

(104) Китайский прессинг на Амуре// Азия и Африка сегодня, N 3, 1996, с.5.

(105) Российская газета, 1 января 1995.

(106) Капица М.С. КНР: три десятилетия - три политики. М., 1979, с. 488.

(107) Дятлов В.И. Торгаши, чужаки или посланные богом? М., 1996, с.103.

(108) Там же, с. 185.

(109) Капица М.С., Указ. соч., с. 304-306.

(110) Компас, N 40, с. 15-18.

(11 1) Панорама N 40, 1994, с.6.

(112) Мы, N 20, 1993, с. 3.

(113)Ред. Кожокин Е.М. Казахстан: реалии и перспективы независимого развития, М., 1995, с. 125.

(114) Казахстанские новости, N 9, 13 августа 1994.

(115) Экспресс-К, 10 июня 1993.

(116) Марков М., Селиванов Л. Сухопутные войска Китая// Зарубежное военное обозрение, N 5, 1993, с. 20-21.

(117) Азия-Курьер, N 36, 13-14 февраля 1993, с. 18.

(118) Стефашин В. Основные политические аспекты военной доктрины Китая// Восток, N 6, 1992, с. 97, 104-105.

(1 19) Стефашин В. Современная военная доктрина Китая// Военная мысль, N 1, 1993, с. 67.

(120) Панорама, N 22, июнь 1996, с. 4.

(121) Азия - курьер, 18 октября 1994, с. 21.

(122) Без автора. Секрет высоких темпов экономики КНР, Пекин, 1995, с. 1, на русском языке.

(123) Азия - Курьер, 13 октября 1994, с.17.

(124) Без автора. Доходы и расходы рядовых людей, Пекин, 1995, с. 10, на русском языке.

(125) Ред. Кожокин Е.М. Казахстан: реалии и перспективы независимого развития. М., 1995, с. 359.

(126) Новое поколение, N 4, апрель 1994, с.8.

(127) Новое поколение, N 7-8, март 1995, с. 6.

(128) Проблемы Восточной Европы, N 27-28, 1989, Нью-Йорк, с. 144. /на русском языке/.

(129) Ежегодник. Международная безопасность и разоружение, Москва, 1993, с. 72, 75.

(130) Караван, N 18, 3 мая 1996, с. 5.

(131) Султанов К.С. Казахстанско-китайские отношения на современном этапе (1981-1995 гг.). Автореферат диссертации кандидата исторических наук. Алматы, 1996, с. 16.

Далее