В Казахстане люди могут подвергаться пыткам с момента применения силы представителями силовых органов, если их заподозрили в совершении правонарушения. Нужно признать пытками и насилие над женщинами-заключенными, которое тюремное начальство обычно старается выдать за «секс по обоюдному согласию», говорят правозащитники.
МИЛИТАРИЗИРОВАННОЕ НАСЛЕДИЕ ГУЛАГА
Чаще всего пытки применяются в первые трое суток после задержания, когда человек содержится в качестве подозреваемого в изоляторе временного содержания (ИВС), когда из него «выбиваются» «признательные показания», необходимые для предъявления обвинения.
Показательна история жителя города Рудный Костанайской области Расима Байрамова, который был подвергнут пыткам после задержания в 2008 году по подозрению в краже, а затем был осуждён, говорилось на прошедшей на днях в Алматы конференции под оптимистичным названием «Места ограничения свободы: в будущее без пыток!». Байрамов три года отсидел в тюрьме, был освобожден по состоянию здоровья. Последствия пыток и тюрьма, как предполагает его адвокат Снежанна Ким, сказались на его здоровье, он умер в феврале 2016 года в возрасте 33 лет.
После того как подозреваемому предъявляют обвинение, он переходит в разряд обвиняемых. Суд, как правило, санкционирует арест на два месяца – в ходе которого идет следствие по уголовному делу, а обвиняемый содержится уже в следственном изоляторе (СИЗО). И в период нахождения обвиняемых в СИЗО они не застрахованы от пыток, поскольку силовикам не всегда удается в полном объеме «выбить» за первые трое суток, говорят правозащитники, подкрепляя свои утверждения фактическими данными.
Азаттык ранее рассказывал о судьбе жителя Астаны Олега Евлоева, приговоренного в 2009 году к пожизненному сроку по обвинению в совершении тяжкого преступления. Он подал жалобу на пытки, с помощью которых, по его заявлению, из него выбивались признательные показания. Его жалобы не были удовлетворены. Зато в 2014 году Комитет ООН против пыток признал его жертвой пыток.
Заявления на судебном процессе о пытках, имевших место в период следствия, как правило, отвергаются на судах, поскольку суды указывают на то, что в протоколах допросов – в которых нет ни слова о пытках – стоят личные подписи обвиняемых. Наглядным подтверждением этого стал судебный процесс по «Жанаозенскому делу», прошедший в 2012 году – ни одно ходатайство о пытках не было положительно рассмотрено судом. 13 человек были тогда отправлены в тюрьму по обвинениям в участии в беспорядках и других преступлениях в дни Жанаозенских событий 2011 года, когда многомесячная забастовка нефтяников завершилась кровопролитием со стороны полиции. Эти осуждённые были вскоре тихо выпущены из тюрем, многие из них не идут на контакт с журналистами.
Казахстанские тюрьмы до сих пор несут на себе родимые пятна ГУЛАГа, и особенно Карлага, говорит репортеру Азаттыка региональный директор представительства «Международной тюремной реформы» (Penal Reform International – PRI) в Центральной Азии Азамат Шамбилов.
Поменялись поколения людей, но сама система осталась милитаризированной, силовой.
– В девяностые годы Казахстан занимал третье место в мировом рейтинге по тюремному населению – после Америки [США] и Китая – и имел 100 тысяч заключенных. Это означало, что каждый седьмой осуждённый Советского Союза отбывал наказание в Казахстане... И по сегодняшний день казахстанские тюрьмы «остались» в системе ГУЛАГа – мало что поменялось. Поменялись поколения людей, но сама система осталась милитаризированной, силовой, – говорит Азамат Шамбилов, пояснив, что уголовно-исполнительная система мало того что подчиняется МВД, в тюрьмах также несут службу военнослужащие Национальной гвардии МВД.
Милитаризованность и силовая составляющая, которые пронизывают всю тюремную системы, делают ее закрытой для других министерств и ведомств, в результате чего они, по словам Шамбилова, не могут участвовать в реабилитации осуждённых: образовательной, оздоровительной и социальной. В нынешнем состоянии исправительные учреждения, по его словам, не могут называться «исправительными», поскольку они не выполняют своей главной функции – исправлять поступившего к ним человека, заниматься его реабилитацией с первых же дней его пребывания там.
СЕКСУАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ КАК ПЫТКА
Другие правозащитники утверждают, что в тюрьмах создают для заключенных условия, сравнимые с пытками. Это явно наблюдается в тюрьме в поселке Житикара Костанайской области, в которой содержатся приговоренные к пожизненному сроку заключенные, говорит руководитель группы Национального превентивного механизма (НПМ) по Алматы и Алматинской области Игорь Мирошниченко – сам в прошлом начальник этой тюрьмы. Эти заключенные, по его словам, нередко не могут получить необходимую медицинскую помощь, да и сами условия содержания настолько суровы, что помноженные на тюремные срок они превращаются в бесконечную пытку.
Это пытка там находиться, там такое творится, что никуда их невозможно вывезти.
– Это пытка там находиться, там такое творится, что никуда их невозможно вывезти, – говорит Игорь Мирошниченко, добавив, что эту проблему, в принципе, решить не сложно, достаточно выполнять нормы уголовно-исполнительного кодекса (УИК) и привести в соответствие с ними те внутренние директивы МВД, которые в настоящее время противоречат УИКу.
Другие правозащитники говорят, в тюрьмах нередко заключенных подвергают пыткам как в явном виде, так и в завуалированном, в том числе в виде изнасилований женщин-заключенных. В случае огласки такие случаи тюремная администрация, как правило, пытается представить как секс по обоюдному согласию или даже как сексуальное домогательство со стороны заключенной. В качестве примера на конференции прозвучало имя бывшей заключенной Натальи Слекишиной, которая в тюрьме родила ребенка от надзирателя. Она смогла доказать, что в тюрьме подвергалась насилию, надзиратель сам отправлен в тюрьму. Слекишина, дело которой получило широкий общественный резонанс, вскоре вышла на свободу. Некоторые заключенные женщины рожают в тюрьме от надзирателей даже не по одному ребенку, говорят правозащитники.
Правозащитники предлагают расширить содержания понятия «пытка» применительно к тюремному населению, чтобы включить туда сексуальное насилие в отношении женщин-заключенных и даже невозможность соблюдать верующим заключенным религиозные обряды. Ситуация с верующими всё больше актуализируется, поскольку в последние годы в казахстанских тюрьмах возросло число заключенных, исповедующих ислам. Радикализация мусульман в тюрьмах под влиянием экстремистских идей является еще одной проблемой.
На сегодняшний день в Казахстане, по данным представительства неправительственной организации PRI в Центральной Азии, на 100 тысяч населения страны приходится в среднем 202 осуждённых; в целом страна занимает 48-е место в мире по общему числу заключенных. По некоторым данным, в 2015 году было зарегистрировано 640 заявлений о пытках, из них 12 дел направлены в суд. В 2016 году было зарегистрировано 470 жалоб, из них три дела были направлены в суд.
Радио Азаттык, 19.06.2017
