Только в этом году президент договорился о привлечении зарубежных инвестиций на сумму $25 миллиардов. Но ведь ихпридется возвращать, да и расплачиваться не только процентами, но и политическими уступками типа злополучного миллиона гектаров земли китайцам.
Расплата за иллюзии
Валовый внешний долг Казахстана с момента обретения независимости увеличивался быстрыми темпами и к концу 2008 года достиг рекордного уровня $108,1 млрд, или 82% от ВВП (для удобства читателей и экономии газетной площади мы сделали график 1, где динамика данного показателя видна невооруженным глазом). И это притом, что после начала в 2007 году финансового кризиса доступ к внешним рынкам заимствования для развивающих стран был ограничен.
Рекордный рост мировых цен на сырьевых рынках вплоть до середины 2008 года создавал для инвесторов иллюзию «островов стабильности и бурного развития» в развивающихся странах, включая Казахстан.
Благодаря этому отечественный нефинансовый сектор, воспользовавшись беспрецедентно благоприятным внешним фоном в первом полугодии 2008 года в виде экстремально высокой стоимости энергоресурсов, нарастил за год внешний долг на $17,9 млрд. Что стало своеобразной «компенсацией» сокращения долгов отечественной банковской системы.
Именно благодаря этим притокам банковский сектор Казахстан и смог обслуживать свои внешние обязательства в 2008 году, так как депозиты национальных и сырьевых компаний были основным, если не единственным источником обеспечения ликвидности на тот момент.
Так, в 2008 году казахстанские банки погасили свыше $12 млрд, причем основным плательщиком был «Казкоммерцбанк» — порядка $4 млрд. И сделано это было в основном за счет депозитов «КазМунайГаза» (на конец 2008 года — свыше $4 млрд), благодаря чему банк и смог без объявления дефолта пережить острый период кризиса.
К началу 2009 года возможности казахстанских эмитентов самостоятельно привлекать внешнее финансирование снизились до нуля. Тогда как ситуация с графиком погашения внешних обязательств была несравнимо напряженней (за год свыше $13 млрд). А основная доля платежей по внешним долгам приходилась уже на БТА, что дало формальный повод правительству для его захвата.
Но принудительное вхождение государства в капитал системообразующих банков не спасло финансовый сектор от системного кризиса, более того, привело к реализации крайне негативного сценария его развития. Как неизбежный и печальный результат — снижение кредитных рейтингов, когда суверенный CDS самого Казахстана достиг рекордного уровня 15%.
В связи с этим глава государства вынужден был прибегнуть к «тяжелой артиллерии» в области внешних заимствований — политико-административному ресурсу. «Политический» кредит Китая на сумму $10 млрд стал вроде бы успехом стратегии «протянутой руки», но такая щедрость стоила дорого. Казахстану пришлось идти на сверхуступки: продажу половины «Мангистаумунайгаза», миноритарное вхождение китайцев в капитал «Разведки Добычи «КМГ», возможность предоставления в аренду миллиона гектаров земли в Восточном Казахстане и т.д.
Принципиально важно, что основная часть данного китайского кредита является целевой и связанной, т.е. инвестиции могут направляться только в те проекты, в которых участвуют китайские компании и заинтересовано китайское государство. Поэтому заемные деньги в значительной степени пойдут на финансирование проектов с участием «КазМунайГаза», который при наличии свыше $10 млрд балансовой ликвидности испытывает дефицит средств, поскольку деньги оказались «замороженными» на счетах «полумертвых» и «полуживых» системообразующих казахстанских банков.
