Китайский марш.

Восточная угроза - миф или реальность? Грозит ли он России? (на фото: китайские рабочие)

Китай окончательно стал сверхдержавой и по многим показателям уже превзошел США. Провал климатического саммита в Копенгагене стал тому новым подтверждением. Вчера Великобритания обвинила Китай в срыве подписания соглашения на саммите, но Поднебесную это нисколько не смутило: страна не собирается сокращать выбросы. Сегодня "Известия" столкнули мнения известных ученых по поводу того, угрожает ли России бурное развитие Китая. Полемика получилась бурная.

Очередной скандал на саммите в Копенгагене вызвал Эд Милибэнд, курирующий в британском правительстве вопросы окружающей среды. Именно он заявил, что китайская делегация заблокировала принятие юридически обязывающего документа, регулирующего квоты на выброс парниковых газов. Китайцы немедленно ответили, что виноваты как раз страны Запада, которые не желают сокращать выбросы. В реальности, признают эксперты, спор в Копенгагене вели вовсе не 192 государства-участника, а всего две сверхдержавы - Китай и США.

Владислав ИНОЗЕМЦЕВ, директор центра исследований индустриального общества: Восточная угроза - реальность...

Редкая проблема вызывает в России больший резонанс, чем отношения с Китаем. С одной стороны, эта великая азиатская держава - официальный стратегический партнер нашей страны; участник ШОС; главный "источник надежды" на диверсификацию нашей торговли сырьем, пока ориентированной на Европу; горячий сторонник мечтаний о "многополюсном мире". С другой стороны, сложный переговорщик; единственное государство, добившееся от России территориальных уступок в свою пользу; страна, для которой Россия становится в последние годы сырьевым придатком; и, наконец, перенаселенная территория, грозящая мощной миграционной волной.

Странное сотрудничество

Парадокс российско-китайских отношений в том, что стороны сближаются не в силу схожести или единства ценностей, а скорее вопреки очевидным существующим между ними различиям. За последние 20 лет Китай провел самую успешную в мире модернизацию: ВВП вырос в 12,6 ра-за, промышленное производство - в 19 раз, экспорт промышленной продукции - в 28 раз. Накопленные прямые иностранные инвестиции достигли $964 млрд, страна располагает 37 из 500 крупнейших корпораций мира (в Пекине их сейчас зарегистрировано больше, чем в Нью-Йорке), на нее пришлось почти 19% всех построенных на планете с 1989 г. зданий и сооружений, сейчас в Китае находятся соответственно 17 и шесть из 50 крупнейших морских торговых портов и аэропортов. В России прямые инвестиции из-за рубежа в разы меньше привле-ченных иностранных кредитов, а инфраструктурные проекты практически не развиваются. Связывают РФ и КНР скорее политико-идеологические соображения: показной скепсис в отношении США; "государственническая" риторика; поддержка недемократических режимов в Центральной Азии; борь-ба с исламским экстремизмом и сепаратизмом.

Китайцы будут приносить на нашу землю свою деловитость, обустраивать ее с чувством будущих хозяев, дешевле и с меньшими коррупционными издержками

Показательно, но экономическое взаимодействие остается ограниченным. Товарооборот между Россией и Китаем за последние четыре года вырос на 69%, причем экспорт из России упал на 6,4%, а импорт из Китая вырос в 2,54 раза. При этом Китай практически перестал покупать у России не только промышленную продукцию, но и оружие, а товарооборот характеризуется самым большим дефицитом, который имеет наша страна в торговле с другими государствами (-$13 млрд в 2008 г.).

Еще более удивительно то, что Россия практически не замечает стремительного усиления Китая как пока еще региональной, но экспансионистской военной державы. Оборонный бюджет КНР ($85 млрд в 2008 г.) - второй по размеру в мире. Китай откровенно "окружает" другого российского "союзника" - Индию: строит дороги в Пакистан и Мьянму, военно-морскую базу в пакистанском Гвадаре и станции наблюдения под Рангуном, пос-тавляет оружие Пакистану, Мьянме, Бангладеш и Непалу, ведет переговоры о создании баз для своего ВМФ в Кении и на Сейшелах.

Что Россия хочет получить от политического сотрудничества с КНР? Какие бонусы может принести ей участие на вторых ролях в де-факто возглавляемых Китаем организациях типа ШОС? Эти вопросы обычно даже не задаются.

Во имя Дальнего Востока?

Сотрудничество между Россией и Китаем до последнего времени сводилось к торговле. Попытки китайских компаний выйти на российский рынок в качестве инвесторов - в частности, приобрести существенные доли в "Славнеф-ти" и порту Зарубино в 2002-2003 гг., а также взять под контроль "Союзнефтегазсервис" в 2008 г. - были успешно "пресечены". Открыть на российской территории автосборочные производства им тоже не дали. В последнее время, однако, ситуация может начать меняться. Причина тому - растущее осознание невозможности освоить своими силами Восточную Сибирь и Дальний Восток.

Россия, похоже, готова согласиться на широкое привлечение китайских партнеров к освоению природных богатств Дальнего Востока и реализации инфраструктурных и промышленных проектов в центральных регионах России. С одной стороны, это неплохо: лучше уж пусть дороги в Сибири строят китайцы за свои деньги, чем не строят отечественные бюрократы за наши. А строить китайцы умеют: с 1995 по 2008 год они построили 880 тыс. км автодорог, 29 тыс. км железнодорожных путей и почти семь млрд кв.м жи-лья. С другой стороны, остается непонятным, как программа сотрудничества с Китаем соотносится с призывами к модернизации, которые мы слышим сегодня от первых лиц государства.

Взглянем на структуру "сотрудничества", намечаемую "Программой сотрудничества на 2009-2018 гг. между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири России и Северо-Востока КНР". Если с нашей стороны работы будут прежде всего вестись на освоении месторождений полезных иск-опаемых - Березовского железорудного, Беринговского угольного, Новиковского буроуго-льного, оловорудного "Соболиное", то с китайской - на стройках промыш-ленных объектов: мебельных фабрик во Внутренней Монголии, производства элект-роприборов в Хэйлунцзяне, автомобилестроительного завода в Цзилине, фабрики по выпуску промышленных трансформаторов в Ляолине. При этом наши чиновники говорят о "диверсификации" экспортных поставок из России: сейчас-де они идут в Европу, а вследствие сотрудничества с Китаем этот перекос будет исправлен. Не уверены. Та же "Программа..." включает строительство десятков местных автомобильных и железных дорог и пограничных переходов: все они ведут только от перспективных месторождений в Китай. В случае смены настроений изменить направление поставок не будет никакой возможности.

Российский Дальний Восток - очевидно "проблемная" территория. Плот-ность населения здесь - чуть более одного человека на квадратный километр, условия жизни крайне тяжелы, и люди уезжают на "материк" по 30 тысяч человек в год. Но привлечение сюда китайских инвестиций приведет лишь к двум последствиям: с одной стороны, будут разведаны и освоены нужные китайцам полезные ископаемые и таким образом регион будет еще сильнее привязан к северным провинциям КНР; с другой - россияне быстро убедятся в имеющихся у китайцев преимуществах - экономических и организационных.

Серьезного промышленного "прорыва" на Дальнем Востоке не случится - зато приход более рациональных, эффективных и к тому же менее коррумпированных менеджеров и работников обернется уже в среднесрочной перспективе не только изменением демографической структуры населения, но и появлением влиятельного прокитайского лобби в местных элитах. Китай не намерен "захватывать" Дальний Восток, чего боятся некоторые "патриоты"; он готов действовать куда более тонко. Традиционно китайская стратегия "цзинши цзиминь" (управлять миром, помогать народам) реализовывалась посредством "недеяния" и "расслабленных вожжей". Ничего такого, что прямолинейно, грубо, примитивно и легко бросается в глаза, делаться не будет; китайцы будут приносить на нашу землю свою деловитость, обустраивать ее с чувством будущих хозяев, дешевле и с меньшими коррупционными издержками. Ведь у англичан еще с колониальных времен существует пословица: "Индус приходит в дом, чтобы служить, а китаец, чтобы стать в нем хозяином". Не потому ли у наших "бра-тьев по счастью" - в нефтяных монархиях Ближнего Востока - гастарбайтерами являются сплошь индусы и пакистанцы, но никогда - китайцы?

А нужно ли так "развиваться"?

Перспектива появления китайцев в России вызывает ряд вопросов к отечественной инвестиционной "модели". Почему во всем мире приветствуют ин-вестиции из-за рубежа? Они приносят капитал и технологии и создают рабочие места. Есть ли в России сегодня дефицит финансовых средств? Еще в про-шлом году их, похоже, не знали на что потратить. Могут ли китайцы принести новые технологии, если сами до сих пор заимствуют их у остального мира? Вряд ли. И зачем нам такие инвесторы, которые приводят вместе с собой и рабочих? Такого, думается, еще не знала мировая практика. Предлагаемое сегодня взаимодействие не будет "обучать Россию модернизации", как может показаться. Скорее напротив, учиться новому будут китайцы, которые затем добьются на родине очередных трудовых побед. Мы же просто признаем свою экономическую несостоятельность, что вряд ли повысит и престиж властей.

Не меньше вопросов возникает и в связи с "освоением" силами КНР природных богатств Дальнего Востока. Хочется задать банальный вопрос: а зачем сегодня развивать этот регион? Чтобы произвести и продать за рубеж еще бо-льше ресурсов? Но разве не отечественные политики ежедневно говорят о XXI веке чуть ли не как о столетии ресурсных войн? Зачем лишать себя сырьевой базы и тем самым надежд на модернизацию? Зачем облегчать наполнение бюджета сырьевой рентой, демотивирующей развитие промышленности?

На наш взгляд, внешнеполитическое позиционирование России в начале XXI века будет определяться характером ее отношений с Китаем. Сегодня это направление отечественной внешней политики наиболее подчинено сиюминутным экономическим интересам; именно здесь Россия оказывается вовлечена в политические союзы, в которых играет роль "младшего брата"; именно по отношению к Китаю делается наибольшее число политических и экономических уступок. Превращаясь из сырьевого придатка Запада в сырьевой придаток Востока, Россия делает важный выбор, последствия которого сегодня сложно предугадать. Однако очевидно, что "восточный вопрос" сейчас так актуален, как никогда прежде, и об этом не следует забывать.