В Тунисе распущена правившая в течение десятилетий партия Демократическое Конституционное объединение.
На всем протяжении своего существования она служила прикрытием диктатуры президента Бен Али. Собственно говоря, партией в подлинном смысле слова ее назвать было трудно – это была машина, созданная для того, чтобы представить миру «демократический фасад» власти, штамповать подобранных этой властью кандидатов в депутаты парламента и обеспечивать «правильный» результат выборов. Время от времени партия инициировала законы, текст которых согласовывался с администрацией президента и которые затем единодушно принимались парламентом. Вот и все функции партии.
Оппозиция тоже была – а как же, раз в стране демократия, не должно быть монополии на власть.
Из 182 мест однопалатного парламента 42 места отводились для оппозиционных партий. Они влачили настолько жалкое существование, что в конце концов им стало стыдно и они бойкотировали последние президентские выборы, когда Бен Али был избран в четвертый раз подряд. Но это уже никого не волновало – народ привык к тому, что есть постоянный хозяин, который будет всегда, а партия? Что ж, раз положено, пусть будет партия, что стоит пойти и опустить в урну бюллетень, что изменится? Пассивность, апатия, безразличие, обреченность – вот та атмосфера, которая неизбежно создается в странах, где на долгие десятилетия утверждаются такого рода тусклые, бесцветные деспотические режимы без идеологии, без внутренней энергетики, без реальной социальной опоры, если не считать наглую коррумпированную верхушку и злобную, ненавистную всем полицию.
Могут возразить: а разве правящая партия не была такой опорой?
Ведь в ней насчитывалось 1 миллион членов, т.е. каждый десятый житель. Наряду с чиновниками, коррумпированными бизнесменами, просто осведомителями – «стукачами» в партии была масса обыкновенных, абсолютно аполитичных людей, полагавших, что «раз уж так устроена жизнь, полезнее состоять в партии». Ведь « все равно ничего не изменится» – таков был негласный девиз населения.
А вот оказалось, что все может измениться.
Когда кучка молодых интеллигентов подняла бунт и к ним стали присоединяться все новые слои населения, когда десятки тысяч людей вышли на улицы, полиция попряталась, а армия отказалась стрелять в народ – где была правящая партия с ее миллионом членов, что делало министерство внутренних дел с его огромным штатом (100 тысяч сотрудников, каждый сотый житель)?
Все рассыпалось, как карточный домик.
О партии вообще никто и не говорил, люди требовали – и добились – изгнания из властных структур министров, генералов, ключевых фигур прежнего режима.
И показателем жалкой, ничтожной роли правящей партии, оказавшейся просто пустышкой, стало именно то, что о ней вспомнили в самую последнюю очередь – и смахнули с политической доски одним движением руки. Абсолютно то же самое произошло и в Египте. Спросить сейчас там людей – что это была за партия, какую роль она играла, какую память о себе оставила – все затруднятся даже что-либо сказать...
Георгий Мирский, главный научный сотрудник института мировой экономики и между-народных отношений РАН
www.echo.msk.ru
