Официально президент России Владимир Путин участвует в выборах как независимый кандидат, при этом всю его кампанию спонсирует партия «Единая Россия» и 22 связанных с нею фонда. 400 миллионов рублей (7 миллионов долларов), которые по закону может потратить кандидат, внесли именно они.
Такая схема финансирования кампании Путина используется впервые. В 2012-м большую часть денег дали компании и частные лица.
Центр по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) попытался выяснить, откуда взялись деньги кандидата Путина в 2018 году.
Репортеры проследили цепочку к Геннадию Тимченко, одному из самых богатых предпринимателей России, родственникам губернатора Московской области Андрея Воробьева и жене министра обороны Ирине Шойгу. Более того, некоторые фонды недавно получили средства от государства или госкомпаний.
«Раньше мы могли видеть хотя бы юридические и физические лица, которые официально напрямую вносят деньги на избирательную кампанию, — говорит Станислав Андрейчук, координатор движения в защиту прав избирателей «Голос». — Теперь мы не знаем, кто стоит даже за этими формальными деньгами».
Фонды действительно нигде не сообщали, кто их спонсирует, и вообще не очень готовы рассказывать о своей работе. Корреспонденты OCCRP так и не смогли найти сайта с какой-нибудь финансовой отчетностью хотя бы у одного фонда. А попытки спросить по телефону дважды закончились одним и тем же — требованием прекратить разговор.
Любопытная независимость
Центральный фонд избирательной кампании Путина называется Национальный фонд поддержки регионального сотрудничества и развития (НФПР). К нему, в свою очередь, примыкают 20 одноименных региональных фондов, которые вкладывались в предвыборную гонку.
Многие из них зарегистрированы по тем же адресам, что и региональные штабы «Единой России», а до 2015-го все они, в том числе головной НФПР, назывались «Фонд поддержки партии «Единая Россия».
Олег Полозов — президент НФПР. На стенах его офиса в Банном переулке, 3 висят портреты Путина и Медведева. Центральный исполнительный комитет «Единой России» в этом же здании.
Тем не менее Полозов заверил OCCRP, что фонды НФПР никак не зависят от партии, и пусть они были основаны в начале 2000-х с целью финансово поддерживать «Единую Россию», напрямую их партия все равно не контролирует.
По словам Полозова, законодательные правки 2014 года запретили фондам собирать деньги для партии, но не для ее социальных проектов — озеленение, спортивные события и так далее. Сам он не состоит в «Единой России», но говорит, что «симпатизирует ее проектам».
Так как же эти фонды стали эксклюзивными спонсорами путинской кампании?
«Никакого указания по этому поводу не было. Инициатива шла от самих фондов. Кто первый встал, того и тапки, — уверяет Полозов. — Собрались, все обсудили и за несколько дней внесли средства на предвыборный спецсчет в Сбербанке».
Собеседник OCCRP, работавший на «Единую Россию», подтвердил, что официального распоряжения фондам начать такую работу не было. И все же их инициативу неформально обсудили на самом высоком уровне, и возражений, похоже, не возникло.
Ни один из фондов не ведет публичной бухгалтерии. И хотя по закону они обязаны публиковать ежегодные отчеты, пока ни одного не опубликовали.
«А это необходимо?» — отвечает Полозов на вопрос о финансовой прозрачности фондов.
«Во многих традициях не принято кричать на каждом углу о том, что делаешь доброе дело. Кроме того, есть разные организационные культуры. В одной для привлечения спонсоров нужен пиар и публичность. В другой круг спонсоров сформировался, и уже не нужно себя афишировать. Если цели и задачи фонда реализуются, зачем нужен сайт?» — размышляет Полозов.
Как всегда оставаться в одной лодке
The ties that bind: shared telephone numbers and addresses link the ostensibly independent foundations donating to Putin’s election campaign to a number of high-profile Russian businessmen, politicians, and their families. Photo: Edin Pasovic / OCCRP
Близкие связи: общие телефонные номера и адреса объединяли номинально независимые фонды, спонсирующие избирательную кампанию Путина, и ряд крупных чиновников, политиков и членов их семей. Инфографика: Эдин Пашович/OCCRP. Щелкните, чтобы увеличить
НФПР и все связанные с ним фонды были основаны в начале 2000-х примерно в то же время, что и сама «Единая Россия». Когда журналисты изучили учредительные документы, выяснилось, что некоторые из них, в том числе «главный» НФПР, делили московский адрес и телефонный номер с несколькими компаниями, которые связаны с высокопоставленными чиновниками, их родственниками и знакомыми президента.
Как отмечают эксперты, общий телефонный номер (который в последний раз фигурировал в учредительных документах в январе 2018 года) может свидетельствовать о том, что за организациями стоят одни и те же люди, если только это не номер массовой регистрации юридической, бухгалтерской или управляющей конторы или офисного здания.
«Это может быть одним из признаков того, что организации связаны между собой», — полагает бывший советник юридического департамента Министерства РФ по налогам и сборам, партнер Paragon Advice Group Александр Захаров.
Рыбное место
Одно из предприятий с этим телефонным номером — «Русская рыбная компания», в прошлом крупнейший поставщик рыбы на российском рынке. Когда-то ее владельцем был Андрей Воробьев, нынешний губернатор Московской области и старый приятель сооснователя «Единой России», министра обороны Сергея Шойгу. Отец Воробьева работал с Шойгу много лет.
В 2000 году Андрей Воробьев оставил бизнес ради политической карьеры и стал помощником Шойгу в его недолгий период на посту вице-премьера, а потом возглавил Фонд поддержки «Единой России» (предыдущее название НФПР).
Уйдя в политику, Воробьев оставил «Русскую рыбную компанию» брату Максиму, как пишет Forbes. Журнал также отмечал, что бизнес компании рос вместе с политическими успехами Воробьева в 2000-х. На этом этапе «Русская рыбная компания» стала ведущим в стране поставщиком семги, скумбрии, форели, сельди и корюшки, войдя в состав ОАО «Группа компаний «Русское море».
В 2011 году Максим Воробьев нашел нового могущественного партнера — друг президента Геннадий Тимченко стал совладельцем бизнеса.
Ночная лига
Максим Воробьев, брат губернатора Московской области, — давний приятель влиятельного бизнесмена Геннадия Тимченко. Вместе с Путиным и его свитой они часто играли в хоккей, а потом это хобби развилось в знаменитую «Ночную хоккейную лигу» — своего рода спортивный клуб приближенных к президенту.
Основатели «Ночной лиги» знали о НФПР не понаслышке. Один из них, Гурам Аджоев, был директором созданной фондом компании «Арлея» (не путать с «Арлея Палатиум»). Телефон у «Арлеи» был тот же, что и у НФПР, и у «Русской рыбной компании».
Бывший футболист и спортивный директор ФК «Динамо» Аджоев, судя по многим интервью, прекрасно знаком не только с Шойгу, но и с Борисом Грызловым, председателем Высшего совета «Единой России». В этих же интервью Аджоев часто говорил, что знает давних друзей президента, Аркадия и Бориса Ротенбергов, и что братья ему доверяют.
Аджоев отказался комментировать дела компании «Арлея» и возможную поддержку НФПР.
Ни Андрей Воробьев, ни представители ПАО «Русская аквакультура» (бывшее ОАО «Русское море») не стали отвечать на вопросы о возможных связях между рыбной компанией и фондами. «Русская рыбная компания» заявила, что не связана ни с какой политической деятельностью, и никак не объяснила общий телефонный номер с НФПР.
Министерство чрезвычайных инвестиций
Рыбный бизнес — не единственное, что объединяет фонды, Тимченко и Воробьева. У некоторых фондов был свой бизнес, который связан все с теми же именами.
По данным госреестра, НФПР некогда принадлежали 60% акций компании «Арлея Палатиум», которая поначалу находилась по тому же адресу «Единой России» в Москве (Банный переулок, 3). Судя по телефонным справочникам, у «Арлеи Палатиум», фонда и рыбной компании были одинаковые номера телефонов. Среди акционеров «Арлеи Палатиум» значилась офшорная кипрская компания, у которой также были акции в рыбной компании Воробьева и Тимченко.
Любопытно, что при регистрации «Арлея Палатиум» указывала мобильный телефон компании Тимченко «Кордекс», у которой есть доля (12,5%) в крупнейшем страховщике «Газпрома» — «СОГАЗе». Она оценивалась примерно в 6 миллиардов рублей (185 миллионов долларов) в 2013 году. После санкций Тимченко передал акции «Кордекса» своей дочери. Кстати, «Кордекс» может похвастать знатным происхождением — раньше ею владели компании, которые финансировали строительство «дворца Путина» в Геленджике, на российском побережье Черного моря.
Связи с Матвиенко
Организация «Культура и право», у которой был тот же адрес и телефон, что и у НФПР, некогда владела 40% акций «Арлеи Палатиум». Адрес «Культуры и права» совпадал с адресом группы компаний «Гранд Лэнд», которой владеет Людмила Воробьева — мать Максима и Андрея Воробьевых. Группа компаний занимается девелоперским бизнесом в Подмосковье. Среди ее партнеров были супруга Шойгу Ирина, его дочь Ксения и сын спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко Сергей.
Помощник руководителя «Гранд Лэнд» подчеркивает, что сама компания, а также Максим и Людмила Воробьевы не связаны с фондами или «Арлеей Палатиум» и никогда не имели с ними деловых отношений. И уж тем более никогда их не спонсировали и не участвовали в избирательных кампаниях. Ни Тимченко, ни Воробьев не ответили на вопрос OCCRP о том, поддерживали ли эти компании партийный фонд «Единой России».
След Шойгу
Через «Арлею Палатиум» фонд связан с семьей министра обороны России Шойгу. Несмотря на то что компания совершенно не публична и была создана за несколько месяцев до этого, в 2004 году Министерство по чрезвычайным ситуациям, которое тогда возглавлял Шойгу, предложило правительству Москвы привлечь «Арлею Палатиум» в качестве инвестора строительства реабилитационного центра для пожарных и сотрудников МЧС в 300 метрах от московской дачи Сталина в Матвеевском лесу. Вскоре после того, как здание достроили, в нем обосновалась «Арлея Палатиум».
Через какое-то время в том же самом помещении поселилась лаборатория диагностики российской компании «Рекапмед», которая принадлежит супруге Шойгу Ирине и жене первого вице-спикера Госдумы Александра Жукова Екатерине.
В «Рекапмеде» OCCRP сообщили, что фирма специализируется на восточной медицине и не сотрудничает с другими организациями, зарегистрированными в здании. Как пояснили в лаборатории, Ирина Шойгу была среди учредителей «временно», до февраля 2015 года, а Екатерина Жукова — до мая 2015 года. Тем не менее данные госреестра показывают, что Шойгу и Жукова до сих пор владеют компанией. Сергей Шойгу не ответил на запрос журналистов.
Чьи деньги?
Пример таинственных фондов показывает, насколько взаимосвязаны политика и бизнес в России, говорят эксперты.
Бывший сотрудник администрации президента сообщил OCCRP, что Андрей и Максим Воробьевы, Сергей Шойгу и Геннадий Тимченко — это достаточно сплоченная группа, которая пользуется доверием президента. И даже если кампания Путина не обязана им деньгами напрямую, то инфраструктурой для сбора этих денег обязана точно.
Друзья в Астане
НФПР основал «Национальную инновационную компанию» (НИК), у которой был тот же телефонный номер, что у партийного фонда и рыбного бизнеса. НИК создали для инвестиций в самые разные отрасли — от фармацевтики до энергетики и недвижимости. Ее управляющей компанией стала «НИК Развитие», соучредителем которой был нынешний губернатор Кировской области Игорь Васильев. В начале 2000-х он руководил управлением инвестиционной деятельности центрального исполнительного комитета «Единой России».
А еще раньше, в 80-х, Васильев служил в КГБ. В 2004 году, отвечая на вопросы журналистов, Васильев рассказал, что знаком с Путиным, и это знакомство «не одностороннее» — они работали в одном управлении госбезопасности. Кировский губернатор не ответил на вопросы OCCRP о НИК, хотя созданная им компания теперь владеет интересными активами.
Например, «НИК Развитие» контролирует 95 процентов акций российского «Тройки-Д банка», который объединяется с «Алма банком» и будет работать под брендом последнего.
Председатель совета директоров «Тройка-Д банка» и почетный президент «Алма групп» — предприниматель из Казахстана Жомарт Ертаев. До 2016 года Ертаев управлял активами старшей дочери казахстанского президента Нурсултана Назарбаева, Дариги Назарбаевой. В частности, он руководил «Алма Телекоммуникейшнс Казахстан» — крупнейшим оператором казахстанского кабельного телевидения, который принадлежит Назарбаевой и ее сыну Нурали Алиеву.
Ертаев не ответил на вопросы OCCRP о том, управляет ли «Алма групп» деньгами семьи президента Казахстана в России и как это исторически связано с «НИК Развитие».
В НИК не ответили на вопрос, спонсировала ли компания фонды партии.
«Фонд давно не владеет коммерческими компаниями, — говорит президент НФПР Олег Полозов. — Возможно, компания (НИК) создавалась на заре формирования фонда, когда была идея финансировать его за счет участия в бизнесе».
Руководитель НФПР уверяет, что по крайней мере с 2013 года фонд не работает со структурами Воробьева и Тимченко и никогда не получал от них каких-либо средств. Он назвал фантастичной версию о том, что 22 фонда, которые спонсируют президентскую кампанию Путина, служат ширмой для реальных доноров.
«Если бы кто-то хотел спрятаться, он спрятался бы и так», — уверяет Полозов. По его словам, фонды тщательно проверяют пожертвования.
Пожертвовать на избирательную кампанию Путина хотели очень многие, и фонды стали спонсорами, чтобы никого не выделять, уверяет президент НФПР. «Фонды решили эту проблему», — пояснил Полозов. Он заверил, что НФПР по просьбе региональных фондов тщательно следит за чистотой денег, а информация обо всех жертвователях есть в Минюсте, который тоже основательно все проверяет.
Кто именно дает фондам деньги, Полозов так и не сказал.
Неизвестно, спонсируют ли их государственные компании и учреждения, но по крайней мере в прошлом некоторые фонды получали от них помощь.
Так, в 2015 году подконтрольная государству энергетическая компания «Омскэнерго» оказала помощь Омскому фонду поддержки регионального сотрудничества и развития. Годом позже «Югорская территориальная энергетическая компания» (ЮТЭК) оказала благотворительную помощь местному фонду (об этом говорилось в пресс-релизе компании). В 2017 году Воронежская городская дума решила бесплатно на пять лет предоставить в пользование местному фонду муниципальное помещение, а фонд в Самаре «прописан» по тому же адресу, что и городской квалификационный центр ЖКХ.
Глубокие карманы
Непубличность фондов, которые спонсируют избирательную кампанию Владимира Путина, — не единственное, что вызывает вопросы. Их финансовая отчетность показывает, что за весь 2016 год некоторые фонды собрали меньше денег, чем теперь разово вложили в кампанию Путина.
Калужский фонд поддержки регионального сотрудничества собрал чуть больше полумиллиона рублей ($7600), а в этом году разом пожертвовал на кампанию 15 миллионов рублей ($227 000). Волгоградский фонд, собравший 5 миллионов рублей ($76 000), осилил разовый платеж в 10 миллионов ($152 000). Псковский фонд сотрудничества, который наскреб 840 тысяч рублей ($12 700), выделил на президентскую гонку втрое больше. А кемеровский фонд, который набрал 20,9 миллиона рублей ($315 000), разом раскошелился на 25 миллионов ($380 000), по данным Центризбиркома. И все это без учета затрат на мероприятия и административные расходы фондов в течение года.
Полозов уверяет, что крупные суммы, которые фонды выделили сейчас, объясняются адресными пожертвованиями спонсоров конкретно на избирательную кампанию Путина. По его словам, фонды публично не анонсировали, что проводят сбор средств на президентскую гонку, но их постоянные спонсоры были об этом осведомлены.
Щедрость будущих поколений
В списке доноров президентской кампании есть два богатых фонда, которые дали минимальные суммы из всех — всего по два миллионов рублей. Это Фонд народных проектов и Фонд поддержки будущих поколений, зарегистрированные по адресу «Единой России» в Москве (последний фонд в регистрационных документах указывал все тот же телефонный номер до конца января 2018 года). Любопытно, что в 2016 году спонсоры выделили им больше миллиарда рублей.
Никто не мог объяснить, какие народные проекты и будущие поколения поддерживают эти фонды, а также откуда у них такие деньги. Но известно, что они поддерживали избирательные кампании депутатов и губернаторов от «Единой России» в регионах. Сайтов у этих фондов нет, а люди, которые до сих пор числятся в госреестре их руководителями или учредителями, не хотят отвечать или уверяют, что давно не имеют к фондам отношения.
Журналист OCCRP попытался связаться с президентом Фонда народных проектов Ольгой Томенко, но она попросила перезвонить и перестала брать трубку. Соучредитель обоих фондов Юрий Пузыня заверил, что больше двух лет с ними не связан. «Я на «Единую Россию» не работаю с 2015 года, все дела передал. <…> Давайте прекратим этот разговор», — открестилась еще одна соучредитель фондов, Ольга Шабалина.
Удивительно, но представитель «Единой России» также заявил журналистам, что в партии про эти два фонда ничего не знают.
Почему сейчас?
Причины, по которым финансирование президентской кампании в поддержку Путина идет через фонды, остаются неясными.
C одной стороны, как полагают эксперты, это может быть вызвано тем, «чтобы не портить общую картину отдельными фирмами и людьми», из-за которых в прошлом приходилось возвращать пожертвования. С другой — схема финансирования через фонды может позволить оставаться в тени донорам под зарубежными санкциями. Кроме того, на отсев нежелательных доноров раньше уходило слишком много сил и времени.
«Одних может беспокоить риск внезапно пополнить санкционные списки из-за поддержки Путина. Другие, возможно, уже под санкциями, и их компании и имена не хотят публично называть в числе доноров президентской кампании», — предполагает координатор «Голоса» Андрейчук.
OCCRP, 14.03.2018
