Наш корреспондент встретился с Сатжаном Ибраевым не без труда. Бывший заместитель начальника охраны Акежана Кажегельдина – фигура непубличная уже в силу своей прежней профессии. А драма, которую ему пришлось пережить, заставила его закрыться на долгие годы.
И вот теперь «казахский парень» появляется не только в СМИ нашей страны, но и на американском телеканале, в немецких и австрийских газетах. «Что происходит?» – наш разговор начался с такого вопроса.
– В моей жизни принципиально ничего не изменилось. Так же, как и все предыдущие годы после освобождения из заключения, я работаю. В семье мир. Дети растут, учатся. Только вот чаще приходится ездить за границу теперь.
– Ваше имя стало вновь известно в связи с тем, что вы вслед за Петром Афанасенко выдвинули обвинения против Рахата Алиева в австрийском суде. А до этого оно часто называлось в западных СМИ и оппозиционной прессе Казахстана 12 лет назад, когда вас арестовали и судили за подготовку «вооруженного переворота». Почему молчание было таким долгим?
– Когда нас с Петром Афанасенко, моим начальником в Службе охраны президента Казахстана, арестовали и судили, казалось, что правды и справедливости не добиться никогда: так грубо и топорно состряпанные обвинения суд полностью принял на веру, без изучения доказательной базы. Никакие надзорные инстанции не посмели даже запятую изменить в приговоре. Срок я отбывал в обычной так называемой «черной» колонии для обычных осужденных, что тоже было вопреки всем законам...
Если нас с Петром Афанасенко не убили в колонии во время заключения, то это только потому, что в международной прессе и в правозащитных организациях не прекращалась кампания за наше освобождение. Мне рассказывали, что на слушаниях в Европейском парламенте и в Конгрессе США специально ставили два пустых стула перед президиумом, а на каждом табличка с моим именем и именем Петра Афанасенко. Так что молчания не было: о нас говорили и помнили те, в ком мы никогда не сомневались.
– Вас судили и осудили тогда, чтобы обвинить Акежана Кажегельдина, ушедшего из правительства в демократическую оппозицию, в подготовке вооруженного переворота. В том процессе участвовали следователи, прокуроры, судьи, тюремщики. А над ними были главные и генеральные судьи, следователи, прокуроры и так далее. А над теми – понятно кто. Почему через столько лет вы выдвигаете обвинение именно против Рахата Алиева и притом – за границей?
– Если бы было возможно, мы бы выдвинули обвинение против него в казахстанском суде. Но скажите, в каком суде приняли бы к рассмотрению наши заявления? Не только судьи и прокурорские – все были уверены, что именно Рахат Алиев станет преемником президента. Он ведь расставлял повсюду своих людей, не только в спецслужбах. Его люди из «Сахарного центра» перешли в налоговую полицию, потом вслед за ним в КНБ. Многие из них притаились, но до сих пор остаются работать в структурах правоохранительных органов и в судах. Это те, кто непосредственно преследовал оппозиционеров и просто его конкурентов по бизнесу.
Как только Алиев бежал в Австрию, те правозащитные организации, которые нами занимались, стали рассматривать вопрос о привлечении Рахата Алиева к ответственности на европейской территории. Мы с Петром Афанасенко выступили бы и раньше, но тут начался цирк с похищениями и покушениями в Вене. Куда нам было со своими исками? Мы бы выглядели как наемные киллеры, только в юридическом, а не физическом смысле.
Теперь, когда ситуация полностью определилась, когда Алиев обосновался в Европе всерьез и надолго, его можно преследовать за преступления, которые он совершил в отношении меня, Петра Афанасенко и других граждан. Кстати, журналисты независимых СМИ тоже могли бы требовать справедливости и отмены приговоров и санкций, которые были наложены в те годы, когда Алиев и Мусаев руководили КНБ.
– Канадские журналисты сняли в этом году часовой документальный фильм про то, как вы с Афанасенко судитесь с Алиевым, а он от вас скрывается. В фильме целый калейдоскоп лиц ваших друзей из разных стран. Как вам удалось их найти, привлечь на свою сторону и убедить, что именно ваше дело правое?
– Документальный фильм снимал российский режиссер Валерий Балаян. Он, оказывается, очень известный автор фильмов, лауреат фестивалей. Я его раньше не знал, он в Казахстане не жил. Но вот что значит – профессионал: разобрался настолько досконально в нашем случае, что уже нам с Петром и рассказывать ничего не надо. Смотрите фильм и все поймете. Он есть в Интернете на многих сайтах.
Только для юристов фильм – это не документ. Мы собрали все бумаги, взяли письменные показания со свидетелей. Нам пришлось часами рассказывать иностранным адвокатам в мельчайших деталях все обстоятельства дела, прежде чем они пришли к выводу, что юридическое преследование Алиева в Европе возможно.
Представьте себе: два казахстанца обвиняют третьего в преступлениях, которые он совершал в Казахстане на протяжении многих лет. Казалось бы, к европейскому суду какое имеет это отношение? Оказывается, имеет. Потому что пытки признаны ООН таким видом преступления, который суды всех стран должны преследовать. Независимо от того, где и по отношению к кому они совершались.
Рахат Алиев лично пытал нас, он избивал меня, скованного наручниками, пинал ногами. Когда я как-то пытался защититься и встал в стойку со скованными руками, он истерично стал звать на помощь своих охранников. Все помнят, как выглядит Рахат Алиев. Будучи офицером спецподразделения по профессии и спортсменом, я бы мог, конечно, адекватно ему ответить. Он это понимал лучше других. Потому, наверное, с особой яростью избивал меня.
Есть свидетели этого избиения. Как есть свидетели тем моральным пыткам, которым по приказу Рахата Алиева нас подвергали, угрожая насилием нашим женам и детям. Все, кто нас поддерживает в Европе и помогает, знают, что мы говорим правду. Они ненавидят садистов, готовых пытать и унижать людей ради карьеры.
– Почему вы идете в суд отдельно от Петра Афанасенко, хотя в уголовном деле были осуждены совместно? Разве не правильнее было бы подавать совместный иск на большую сумму материальной компенсации?
– Стратегию и тактику юридических шагов разрабатывают наши юристы. Хотя мы с Петром Афанасенко, как бывшие офицеры КНБ, тоже имеем юридические знания, а суд и годы заключения были настоящими «университетами». Но одно дело – казахское право и практика, а другое – право в различных европейских странах.
Где и как правильно подать иск, в какой последовательности и на какую сумму – все это специально изучается, взвешивается. Тут нельзя действовать по логике старых пропагандистских кампаний: открытое письмо, все подписывают, гневно осуждают...
Как видите, логика наших юристов взяла верх: впервые за все годы эмиграции Алиева суд Вены признал, что Рахат Алиев должен заплатить денежную компенсацию Петру Афанасенко за пытки и лишение свободы, которым Алиев его подвергал. Для начала сумма – 11 тысяч евро. Дальше – больше. На основании этого приговора уже подаются другие иски. В том числе от моего имени. Там суммы более значительные.
Я знаю, что многие жертвы Алиева ждут, когда наши иски против него будут удовлетворены. Как только это произойдет, они обратятся к нашим адвокатам со своими делами. Тогда все пойдет как нарастающий ком.
– Какой ущерб в целом вы намерены предъявить Рахату Алиеву в целом за все дни и годы своего заключения?
– Пока суммы не миллионные, потому что суды рассматривают наши гражданские дела по австрийскому или бельгийскому праву. Но за ними следуют уголовные дела против Рахата Алиева. Когда он будет признан виновным по ним, компенсации можно будет требовать по казахстанскому праву. А у нас в кодексе верхнего предела нет.
Поэтому так важно сейчас разыскать имущество Рахата Алиева и его счета в зарубежных банках, чтобы наложить на них арест. Исполнительный лист по иску Петра Афанасенко уже имеется. Пока поиск и аресты ограничены Австрией, Германией, Францией и Мальтой. Если будут данные об активах в других странах, то ордер австрийского суда действует на всей территории Европейского союза.
Рахат Алиев предпринимает шаги для того, чтобы защитить свои богатства. Он заранее переписал собственность на имена родственников сестры и своей новой жены. Но юридической сути это не меняет. Все имущество будет арестовано. Часть пойдет на возмещение ущерба. Остальное должно вернуться народу Казахстана.
– Рахат Алиев сосредоточил свой гнев на Петре Афанасенко, а вас не упоминает. Почему он вас считает «правильной» жертвой, а его – «неправильной»? Может быть, у вас с ним были отношения лучше, чем у Афанасенко? Против Афанасенко у Рахата Алиева тоже компромат оказался припасен. Не боитесь, что и на вас что-то найдется.
– Рахат думал, что Петр Афанасенко такой смелый потому, что живет в Бельгии. А я не решусь, побоюсь, потому что живу в Казахстане. Короче, по себе мерил: сам оппозиционером стал только в Австрии, а на родине оппозиционеров преследовал зверскими уголовными методами. Но он ошибается.
Что касается личных отношений, то у нас с ним какие могли быть отношения? Мы охраняем премьер-министра, а он сахаром торгует. Видели мы его, конечно, на праздниках у Нурсултана Абишевича Назарбаева в резиденции, когда они семьями с Акежаном Магжановичем праздники отмечали. Новый год, например.
Поскольку мы несли охрану круглосуточно, то были невольными свидетелями разных разговоров. Нередко вместе с секретариатом премьер-министра приходилось избавлять Акежан Магжановича от незапланированных и непродуктивных собеседников. Особенно когда люди пользовались ситуацией и подбирались к премьеру с просьбами. После нескольких таких случаев Рахат Алиев затаил злобу на охрану премьер-министра. Мы это почувствовали, когда Алиева еще назначили руководителем Финпола, а позднее начальником УКНБ по Алматы и зампредом республиканского КНБ.
В воспоминаниях Мухтара Аблязова описывается случай, как Альнур Мусаев, бывший председателем КНБ, уговаривал его «лечь под Рахата» и отдать ему свой бизнес. Этот рассказ звучит очень достоверно. Мы сами были свидетелями того, как в 1997 г. Мусаев и Алиев приезжали на государственную дачу к Акежану Магжановичу и предлагали ему объединиться с ними. Если он не согласится, то будут проблемы.
После отъезда Акежана Магжановича на лечение и затем ухода в отставку, многие сотрудники аппарата правительства были уволены. Мы, офицеры его охраны, также были вынуждены уйти практически на улицу.
– Неужели Рахату Алиеву в качестве зампреда КНБ нечем было заниматься, кроме как преследовать бывших офицеров охраны премьер-министра?
– Благодаря личному авторитету Акежана Магжановича нам после увольнения удалось организовать с помощью ХОЗУ Администрации президента частное предприятие для перевозки и охраны VIР-персон.
Рахат Алиев и его люди задолго до уголовного дела об оружии нацелились на бронированный «Мерседес» из гаража ХОЗУ. Он поступил в гараж весной 1998 г., когда Акежан Магжанович уже полгода как не был премьер-министром. Но, по мысли Рахата, мы все должны были дать показания, что этот бронированный автомобиль – взятка Кажегельдину. Какая могла быть взятка частному лицу через гараж ХОЗУ президента? Об этом он не задумывался.
В конце концов, Рахат Алиев отобрал этот «броневик» у ХОЗУ. В этом и была его цель – с помощью власти отбирать должности, ценности, бизнес. Через три года «Мерседес» он подбросил в обвинения против Акежана Кажегельдина. Точно так же, как оружие он «подбросил» в обвинение против меня и Афанасенко.
– Рахат Алиев все время угрожает Астане опубликовать новые разоблачения сотрудников спецслужб, их личные дела и секретные донесения. Он напечатал на своем сайте расписку Петра Афанасенко в том, что он готов стать секретным агентом КНБ. Вы не боитесь разоблачений по своему поводу?
– Компромата от Рахата я не боюсь. Петр Кириллович, как я понимаю, тоже «не парится». Это же чушь настоящая: как секретным сотрудником КНБ может быть человек, про которого во всех газетах написано, что он – подполковник КНБ? В чем тут секрет? Мы еще не успели в зону после приговора приехать, а там уже все знали, что везут офицеров КНБ.
Рахат Алиев раскрыл не только какую-то липовую расписку Петра Афанасенко. Он опубликовал списки офицеров казахской разведки, работающих под прикрытием за границей. Это преступление против страны. Независимо от того, как ты относишься к ее правительству. Страшное нарушение воинской присяги. Он же сам в качестве зампреда КНБ ориентировал сотрудников на достижение определенных результатов, а потом их разоблачает.
– Как получилось, что обвинение в подготовке вооруженного восстания провалилось, а вас все равно осудили? Ведь эпизоды с оружием в обвинения против Акежана Кажегельдина так и не попали, а вас именно из-за него и судили, и мучили.
– Насколько я понимаю, Рахат Алиев сначала рассчитывал с нашей помощью «пришить» Акежану Магжановичу подготовку вооруженного заговора. Но я отказался от сотрудничества, Петр Афанасенко тоже ничего не хотел подтверждать. Охотничье и подарочное оружие, которое дарили Акежану Магжановичу, как премьер-министру, было нами по описи и под роспись сдано в Службу охраны президента.
По-хорошему дело надо было закрывать, а нас выпускать. Но Рахату Алиеву не давал покоя бронированный «Мерседес». Из-за него была придумана история про то, что «Казахмыс» «Мерседес» якобы купил и дал как взятку. Но опять же – кому? ХОЗУ?
Мы с Петром Кирилловичем могли прийти на суд над Акежаном Магжановичем и дать показания по поводу этого автомобиля, который знали, как родной. Я лично был за него ответственным, он на мне числился. Мог бы сказать в зале суда Владимиру Сергеевичу Киму: «Что вы такое тут про взятку говорите, когда автомобиль был принят на баланс спецгаража?» Рахату надо было устранить любого, кто мог помешать ему присвоить этот автомобиль.
– Не кажется ли вам преувеличением, что он хотел осудить двух человек из-за автомобиля?
– В этом он весь – ради автомобиля посадить людей в тюрьму, ради какой-то компании – изгнать из страны, ради денег – убить. Если он мог двух своих ближайших сотрудников-банкиров запытать до смерти из-за офисного здания, как тут сомневаться?
– Вы вернулись из Вены, где встречались с адвокатами и журналистами австрийских газет. Как вам удалось познакомиться с этими адвокатами, уговорить их защищать вас, найти средства, чтобы оплатить их услуги?
– Во многом я обязан тем правозащитным организациям, которые 12 лет назад боролись против нашего незаконного осуждения и заключения. У них есть замечательное правило – не бросать человека, за которого они взялись заступаться. И когда я сидел в колонии, только благодаря усилиям международных правозащитников Рахату не удалось расправиться со мной руками уголовников. Хотя именно такую задачу он ставил. В отношении меня даже была инсценирована попытка покушения на жизнь уже внутри зоны.
После освобождения правозащитниками из США была организована встреча с доктором Лотаром де Мезьером, известным немецким адвокатом, правозащитником, последним премьер-министром ГДР, который осуществил объединение Германии в одно государство. Это выдающийся человек, он пользуется огромным авторитетом в мире. И при этом хорошо знает практику авторитарных режимов, поскольку сам в ГДР защищал жертв такого режима.
А дальше пошло по цепочке: австрийский адвокат, бельгийский адвокат, американский адвокат. Все готовы сотрудничать с де Мезьером, все уважают международные правозащитные организации и считают своим долгом им помогать.
– Помогают ли казахские власти вашей борьбе с Рахатом Алиевым? Если вдуматься, вам удалось сделать пока больше, чем Генеральной прокуратуре и МИДу вместе взятым. Они должны были бы молиться на вас и возить по миру.
– Ни с одним представителем казахстанской юстиции, судов или прокуратуры я не встречался со времени выхода из исправительной колонии. Мы с Петром Афанасенко до сих пор остаемся осужденными по насквозь липовому делу, которое Рахат Алиев сфабриковал, чтобы устранить Акежана Кажегельдина с политической сцены. Ни Генеральная прокуратура, ни Верховный суд не пересмотрели наше дело, не отменили приговор, не возместили ущерб, который был нанесен годами заключения нам и нашим семьям, крахом карьеры.
Мы уверены, что какое-то возмещение удастся получить с Рахата Алиева в западных судах. Ну и Родина когда-нибудь тоже вспомнит о двух своих офицерах, восстановит наши добрые имена.
– Вы хотите получить от Рахата Алиева только материальное возмещение ущерба или желаете его уголовного наказания? На какое наказание он может рассчитывать в Западной Европе?
– В Европе Рахат Алиев может рассчитывать на справедливое наказание. 40 лет тюрьмы ему там не грозит, но годы заключения за пытки и незаконное лишение свободы – тоже не сахар. Кстати, оружие, подброшенное людьми Рахата в гараж Петра Афанасенко, было уложено в мешки из-под сахара.
Для нас не важно, сколько лет он отсидит в австрийской или мальтийской тюрьме. Важно, чтобы на его примере все поняли, что нарушение конституционных прав граждан и универсальных прав человека чревато наказанием. Независимо от степени родства с властью. Сыновья Каддафи скоро тоже это прочувствуют на собственной шкуре.
Мы, безусловно, будем требовать и уголовного преследования. Наши адвокаты уже подали заявления в австрийскую прокуратуру. Адвокаты Алиева утверждают, что он уже не живет в Австрии. Но это не имеет значения. Если он теперь на Мальте, заявления передадут туда, выпишут европейский ордер на арест, этапируют. Преступления нешуточные – пытки, незаконное лишение свободы. Там, глядишь, появятся еще новые обвинения в рейдерских захватах собственности европейских бизнесменов. Я слышал об этом.
Кроме того, у властей в странах ЕС тоже есть к нему вопросы по поводу отмывания денег и незаконной предпринимательской деятельности. Это уже мне рассказали журналисты в Австрии.
– Рахат Алиев часто утверждает, что если что-то незаконное и совершал, то это по приказу президента. Поэтому, мол, все претензии должны быть направлены туда, в Акорду. Что бы вы ему ответили?
– История знает примеры таких «героев», которые горазды были пытать скованных или беззащитных людей, а потом трусливо оправдывались: так мне Гитлер приказал. Или Милошевич. Или Каддафи... Эти отговорки давно уже не проходят.
Бахытгуль МАКИМБАЙ,
«DAT» № 34 (117) от 12 октября 2011 г.
