Акежан Кажегельдин уверен, что в случае победы на выборах Хиллари Клинтон активность США в Центральной Азии резко возрастет. Но первую скрипку будет играть не Казахстан, а Узбекистан. Об этом казахстанский оппозиционный политик рассказал «Новой» – Казахстан», вернувшись из длительной поездки в США.
– Сначала коротко о президентских выборах в США. На какие структурные моменты следует обратить наше внимание?
– В США сейчас идет такая битва двух партий, которой не было давно. Я полагаю, что подобная серьезная схватка, возможно, имела место лишь в 1960 году, когда избирали Кеннеди. Сейчас отчетливо проявился кризис внутри республиканской партии, который длится уже почти четверть века, когда консерваторы начали мягко оттеснять так называемых неореформаторов, называя их левыми. А с момента появления крайне правого «движения чаепития» (благодаря которому четыре года назад республиканцы получили большинство в обеих палатах Конгресса) в партии республиканцев образовалась глубокая трещина. Сейчас появились заметные группы, готовые голосовать за демократов в Аризоне или в Юте, где за них республиканцы никогда или уже очень давно не голосовали. То есть может случиться прецедент, когда после восьми лет правления демократы снова победят. И еще республиканцы понимают, что если Хиллари Клинтон получит большинство в Конгрессе и проведет реформы, касающиеся миграции, то демографическая платформа для республиканской партии драматически изменится в худшую сторону надолго, а может быть, и навсегда. И тогда либо республиканцы должны свою партию реформировать и сменить повестку дня, либо появится третья влиятельная партия.
– Руководители стран Центральной Азии какие-то выводы для себя делают из выборов в США?
– Не думаю, что власти в нашем регионе, в том персональном составе, который мы видим сейчас, чему-то вообще учатся. Они не учатся ни у собственного прошлого, ни у настоящего. Их задача очень проста – усидеть в креслах как можно дольше, и таким образом, чтобы, извините за грубость, после похорон не повесили на фонарь. Личная повестка тут занимает первостепенное место.
Хотя я должен отметить, что на прошлой неделе в Вашингтоне находилась высокая делегация из Узбекистана во главе с господином Сафаевым, председателем сенатского комитета по международным вопросам, который был одним из самых успешных послов Узбекистана в США, при нем военно-политические отношения с США стали развиваться. Многие наблюдатели в США отмечают, что новое руководство Узбекистана подает очень правильные сигналы в отношении своего политического будущего, указывая, что оно намерено проводить реформы, и в качестве первого шага можно отметить амнистию заключенных. Это выгодно отличает Узбекистан от Туркмении, где у лидера страны правозащитные организации до сих пор не могут получить разрешение посетить тюрьмы и узнать, живы ли вообще бывшие представители власти, осужденные там в разные годы. В Узбекистане идет президентская предвыборная кампания, она достаточно предсказуема, но, тем не менее, это тоже сигнал. Обратите на это внимание – Узбекистан пригласил на выборы наблюдателей с Запада. В Ташкенте практически уверены, что выборами не придется манипулировать. Узбекистан стал ключевым игроком в регионе, и на него будут делать ставку международные организации и союзы с точки зрения обеспечения стабильности в Центральной Азии, в первую очередь – в Афганистане и Пакистане. Узбекистан добился этого не демократическими реформами, а последовательным построением государственности. Там работают государственные институты. Он доказал, что может быть серьезным партнером в регионе. Кроме того, не последнюю роль играет его географическое положение.
– Тогда чего следует ждать Центральной Азии от выборов в США? При Бараке Обаме внимание Запада к региону заметно снизилось...
– Я наблюдаю за выборами в США на протяжении двадцати лет, и сейчас демократическая партия демонстрирует исключительную организованность и партийную дисциплину. В случае успеха Клинтон произойдет возврат к активной политике в Центральной Азии. У демократов есть понимание, какие ошибки в этом регионе были допущены, и есть определенное понимание того, как их исправлять и как работать дальше. Вовсю обсуждается вопрос, как там препятствовать религиозному экстремизму. Демократы понимают, что этот регион – источник нестабильности. Клинтон, в отличие от Трампа, не нужно полгода объяснять, где находится Афганистан. Возможно, появятся бюджеты у прежде существовавших радио и телестанций, у соответствующих социальных сетей. И приезд делегации из Узбекистана был в Америке замечен. Более интересной страны в регионе, чем Узбекистан, для США сейчас нет. Увы, моя страна американских политиков разочаровала.
– С чем Вы это связываете?
– Интерес к нашей стране, к сожалению, в США крайне низкий, а разочарование глубокое. Это не значит, что отношения совсем «погасли», поскольку интересы глобальных игроков в регионе остаются прежними. В этом разочаровании определенную роль сыграло то, что Казахстан дал слишком много обещаний, отсюда были и высокие ожидания, которые не оправдались. В отличие от Узбекистана, который по большому счету никогда ничего никому не обещал. Покойный Ислам Абдуганиевич по чужим красным коврам ходил редко и, наоборот, добился того, что многие ездили к нему. И сейчас создается впечатление, что новое руководство будет двигаться по этому пути. Уже прозвучали высказывания, что внешняя политика Узбекистана будет внеблоковой.
– Приоритетом штаба Клинтон в отношении Центральной Азии остается проблема Афганистана?
– Я думаю, что ситуация с беженцами и с политически нестабильными режимами в регионе Ближнего Востока и Центральной Азии будет не только США и ЕС, но и Китай заворачивать в Центральную Азию. Тем более сейчас резко обострилась ситуация в Пакистане. Есть серьезнейшая проблема с Белуджистаном, есть Кашмир. Внутренняя нестабильность, помноженная на рост населения, и трудности с выходом из экономического кризиса будут порождать социальную нестабильность, а это почва для проникновения экстремистских настроений и появления экстремистских лидеров. В ближайшие пятнадцать – двадцать лет этот регион будет нашей общей головной болью. Но и у нас не все в порядке. Лет двадцать назад в наших республиках не совсем объяснимо поощрялся стайерский бег в сторону религии, чтобы заместить идеологический вакуум, наступивший после ухода со сцены коммунистических принципов. Один Каримов, предвидя религиозную опасность, старался пресечь этот процесс, за что его критиковали. Время показало, что, по сути, он был прав. В моей стране и в Киргизии ситуация была упущена. Поэтому социальная напряженность в Казахстане притягивает экстремизм не классовый, а религиозный. И это опасно.
– Значит ли это, что США (оговоримся – в случае успеха демократов) снова захотят укрепиться в Ханабаде?
– Сама жизнь заставит всех интересоваться Ханабадом. В США сформулирована задача любыми способами вытеснить из Афганистана ИГИЛ. Более того, вероятно в случае успеха антиигиловских действий в Ираке и Сирии новой площадкой для боевиков Исламского халифата станет Афганистан.
– А нефтяная тема для выборов в США какую-то роль играет? Например, перспектива выхода на рынки кашаганской нефти на фоне пикового уровня добычи ее в России?
– В американской политике поставки нефти из каспийского региона не играют никакой роли. Большие компании, лидирующие в экономике США, этот вопрос решили по-своему – на американском рынке за право торговать бьются абсолютно все поставщики, и нефть больше не главная повестка дня, как это было в 1973 году. Для сырьевых стран, которые обещали, но не смогли модернизировать экономику, углеводороды – это проклятие. Кроме того, в нефти, которую, может быть, будем добывать в Кашагане, очень много серы. То есть нужно строить завод для ее очистки. Иначе возможно российское руководство даже не допустит прокачки этой нефти через российские трубопроводы, поскольку такая нефть разрушит их очень быстро. Есть и другие проблемы. Если казахстанское руководство ставит сейчас только на нефть, в том числе на Кашаган, это катастрофически неправильная стратегия.
– А название страны «Туркмения» в завтрашних планах американских политиков можно увидеть? Мы еще помним время высокой активности Вашингтона в связи со строительством нефтепровода «Набукко», и до нас доходили слухи об использовании Пентагоном мощностей аэродрома в Мары...
– Вы не обратили внимание на то, что пресса перестала говорить о большом газе на дне Каспия? Практически перестали говорить о Шах-Денизе. Очень скоро, возможно, перестанут говорить о Кашагане. Эти проекты были в свое время раздуты, а объективно сравнение этих общих запасов с запасами Персидского залива все ставит на свои места. С точки зрения внешней политики туркменский тренд – это усиление экономических и прочих связей с Ираном. Но западные наблюдатели пишут о ситуации на афгано-туркменской границе и об участии туркмен, живущих в Афганистане, в событиях, происходящих внутри страны, и возможном экспорте экстремизма. Туркмения вернется в большую повестку дня на Западе при одном условии: если в событиях на севере Афганистана этот фактор заметно проявится. Что касается мощностей аэродрома Мары, то мне это не известно, но я думаю, что технологической и технической необходимости в этом пока нет.
– На днях в Financial Times появилась публикация о причастности компаний Трампа к отмыванию денег семьи Храпунова и использовании «грязных» схем финансирования. Этот криминально-казахстанский аспект как-то отражается на американских выборах?
– Думаю, что в оставшиеся две недели это большой роли не сыграет, но последствия как минимум для семьи Храпуновых будут. С точки зрения Трампа и его финансовых институтов речь идет не об отмывании денег, а о том, что он как девелопер принимал без разбора финансовые средства на свои проекты, хотя по закону должен был выяснять, откуда те или иные деньги. Он подумал, что если кто-то прозевал, и эти деньги попали в финансовую систему США, с ними можно работать. Но появление публикации означает, что кто-то подхватит эту информацию и возбудит процесс, или процесс уже идет, но мы об этом пока не знаем. А сама публикация – часть этого процесса, призванная через общество оказать определенное давление на правоохранительные органы. Важно также то, что эта история приведет к тому, что нам следует ожидать и других подобных открытий. Мы-то с вами догадываемся, что есть люди из Казахстана, у кого денег намного больше, чем у Храпунова, и они, так же, как и он, долго находились или до сих пор находятся во власти.
Беседу вел Виталий ВОЛКОВ, эксперт по Центральной Азии в Германии, специально для «Новой» – Казахстан», 27.10.2016
