Бизнесмен дал эксклюзивное интервью Forbes Kazakhstan
Перманентное разнообразие информации о деятельности бизнесмена Кенеса Ракишева (№8 рейтинга богатейших бизнесменов Forbes Kazakhstan) может поначалу дезориентировать неподготовленного читателя: сегодня он возвращает зарубежные активы БТА Банка и продаёт Казком, завтра входит в долю российского производителя золота, послезавтра делает успешные экзиты из технологичных стартапов или собирает более сотни миллионов долларов на первый в мире блокчейн-смартфон. Мы попытались разобраться в хитросплетениях международного диверсифицированного бизнеса миллионера, а Ракишев рассказал нам, почему решил отойти от оперативного управления БТА Банком и сосредоточиться на развитии своего нового детища – международной инвесткомпании Fincraft.
F: Закончилась ли для вас история с Казкоммерцбанком?
– Да. Раньше я не мог комментировать некоторые моменты сделки из-за юридических ограничений. Многие запомнили историю по символическому 1 тенге, за который акционеры передали Казком Народному банку. Однако это был лишь известный многим финал: Халыку пришлось доинвестировать в ККБ порядка $1 млрд.
На тот момент едва ли нашёлся бы реальный иностранный инвестор, который смог бы выложить столько денег за казахстанский банк. Сделка с Народным оказалась наилучшей из возможных. Но даже в этом случае она была непростой: понадобились одобрение Нацбанка, специальное постановление правительства, разрешение Министерства финансов. Сегодня очевидно, что были предприняты правильные шаги.
F: БТА Банк возвращает активы по делу Мухтара Аблязова. Какова общая сумма претензий?
– Если посчитать общую сумму по решению всех судов, то это около $6 млрд. На баланс мы пока «посадили» $1 млрд.
F: Каков был смысл в покупке БТА Банка и его последующем объединении с Казкомом?
– Когда принималось решение о приобретении БТА Банка, мы договорились о том, что я занимаюсь возвратом активов, а новая команда Казкома – банковской работой. Потом стало очевидно, что «переваривание» плохих активов затягивается. К тому же, на мой взгляд, были завышены ожидания по экономическому росту Казахстана. Вы помните, что тогда Казкому потребовались дополнительные средства для докапитализации.
F: В итоге БТА добровольно сдал лицензию, так что это фактически уже не банк. Коллекторское агентство?
– Со словом «банк» в названии нам придется прожить какое-то время, потому что в международных судах мы фигурируем как БТА Банк и ребрендинг пока невозможен.
Что касается коллекторского агентства, то оно у нас было. В этой части нами накоплен огромный опыт, поэтому мы даже подумываем трансформировать его в сервис для других компаний, у которых есть проблемы по возврату активов.
Сегодня у нас на балансе разношёрстные активы. Есть, например, три банка – БТА Украина, БТА Белоруссия и БТА Киргизия – это наши 100%-ные «дочки». Мы понимаем, что это не основной наш бизнес, и рано или поздно мы их продадим.
БТА Банк – это компания по управлению активами: мы их возвращаем, дорабатываем, продаём или оставляем у себя на балансе. Возврат активов – дорогостоящий процесс, в который вовлечены иностранные консультанты, юристы, эксперты. И да, мы не коммерческий банк, у нас нет депозитов и прочих банковских продуктов. БТА погасил свои обязательства перед Казкоммерцбанком и ФНБ «Самрук-Казына» на общую сумму около 2,6 трлн тенге, и на сегодня у нас нет никаких обязательств на балансе. На балансе БТА есть значительная часть активов, которые мы возвращаем по судам, 80% из которых – российские.
F: Расскажите о них.
– Например, крупнейший проект – это разрешение на строительство торгово-офисного центра рядом с Павелецким вокзалом в Москве. Площадь трёхэтажного центра по проекту – 75 тыс. кв. м. У этого проекта отличное расположение, с хорошей транспортной развязкой и прямым выходом к вокзалу. То есть все выходящие людские потоки оттуда будут проходить через наш торговый центр. Рядом метро, городские парковки.
Потенциальную эффективность этого центра я бы сравнил, допустим, с Охотным рядом.
На сегодня готовы котлован, все коммуникации и, самое главное, документация на строительство. Чтобы закончить проект, требуется примерно $150 млн.
F: Москвичам знаком этот долгострой. Есть ли прогресс?
– Мы смогли договориться с московскими властями и получили новые разрешительные документы. Надеюсь, к концу года начнём строительство: переговоры с инвестиционными компаниями в самом разгаре. В будущем видим себя в роли пассивного портфельного инвестора.
F: О каких инвесткомпаниях идет речь?
– Могу назвать, к примеру, «ТПС Недвижимость» – это группа, имеющая большой опыт в строительстве коммерческой недвижимости. Попутно общаемся ещё с несколькими московскими компаниями.
F: Среди ваших активов есть незавершенное строительство океанариума на Поклонной горе в Москве, ранее этот проект оценивался в $600 млн. Что в итоге там будет построено?
– На Поклонной горе у нас два проекта. Первый – это недостроенный бизнес-центр на 100 тыс. кв. м, в котором будут офисы, апартаменты и отель. Второй – жилая недвижимость премиум-класса и небольшая торговая площадь. На оба проекта мы уже получили разрешения московских властей и почти договорились с инвесторами.
F: Над какими российскими проектами еще работаете?
– Региональные логистические парки в Новосибирске, Екатеринбурге и Санкт-Петербурге общей площадью около 400 тыс. кв. м. Эти склады уже введены в эксплуатацию и работают в единой системе. Мы являемся 100%-ными владельцами этих объектов.
Пока у нас три логопарка, но мы думаем над расширением. Москва сегодня перегружена складами, некоторые даже пустуют, а вот у региональной логистики есть хороший потенциал роста. Здесь мы провели большую работу: налажен менеджмент, готова стратегия развития, бизнес дает хорошие денежные потоки. О том, что логопарки имеют отличный потенциал, говорит и интерес к нам со стороны российских компаний. Если будет хорошее предложение, то мы рассмотрим варианты их продажи.
F: В середине марта нынешнего года БТА Банк сообщил о мировом соглашении с бывшим партнером Мухтара Аблязова Джозефом Четритом. Насколько я понимаю, речь идет о жилой недвижимости возле Центрального парка Нью-Йорка. Расскажите об этом.
– Мы почти вернули $38,3 млн недвижимостью и деньгами, создав доказательную базу в судебных органах США – это промежуточная победа. Нам удалось доказать, что деньги, инвестированные в это строительство, были связаны с БТА Банком. Девелопер решил добровольно передать нам часть квартир, и мы ожидаем разблокировки $23 млн, замороженных на время судебного разбирательства на депозите. Возможно, это произойдёт или к концу этого года, или в начале следующего.
F: Есть ли ещё победы по возврату активов?
– Мы выиграли высокий суд в Гонконге, по которому к БТА Банку отошли земля и проект строительства морского порта. Чтобы закончить строительство, необходимо около $60 млн. Если найдём инвестора, готового купить этот проект, то продадим его. Или можем остаться миноритарным акционером.
F: Возврат долгов – неблагодарная работа, которая несёт с собой репутационные риски…
– В любом бизнесе есть риски. В возврате долгов их больше, согласен, тем более в деле бывшего руководства БТА, где каждый шаг воспринимается как политический. Поэтому мы идём в суды. Говорят, что решения судов в России, на Украине и в Казахстане политизированы, но у нас есть решение высокого суда Великобритании на возврат активов на $4,5 млрд. Пусть исполняют эти решения, и вся «политика» тут же закончится.
Кстати, я специально вышел из совета директоров БТА Банка, оставшись акционером, – для того чтобы сделать процесс возврата долгов максимально прозрачным; этим делом занимаются профессионалы. Более того, мы ведём переговоры с несколькими крупными международными юридическими компаниями, специализирующимися на возврате активов, и, возможно, продадим им часть прав требования нашего портфеля. Думаю, тогда вопросы отпадут сами собой.
F: Слышал, что БТА могут вернуть банковскую лицензию. Есть планы в этом направлении?
– Таких планов нет. Не вижу в этом особого смысла. Сегодня БТА Банк – это один офис в Алматы, без филиальной сети. Да, есть «дочки» в разных странах, но, как я уже отметил ранее, мы их, скорее всего, продадим. К тому же на возрождение БТА нужен новый капитал, обеспеченный не активами, а живыми деньгами. Нам больше интересны другие инвестиционные истории.
F: Что-то типа Fincraft?
– Да, Fincraft – это международный инвестиционный холдинг, который я сейчас развиваю. Осенью прошлого года мы получили лицензию Нацбанка РК на открытие «дочки», которую создали на базе бывшего «БТА Секьюритис». В будущем мы планируем объединить под крышей холдинга множество разных активов – от горнорудного до технологического и финансового секторов.
F: Расскажите о наиболее значимых проектах Fincraft.
– В конце прошлого года Fincraft Holdings Ltd приобрела 22,42% Petropavlovsk PLC – крупнейшего российского производителя золота. Мы входим в пятёрку предприятий по добыче этого металла в России и в десятку по запасам. В прошлом году компания произвела 15 тонн золота. Сегодня мы получили возможность дофинансировать строительство автоклавного завода, на котором можно производить большой объём золота из бедных упорных руд. Компания владеет четырьмя месторождениями в восточной части России, где в основном доказанные запасы золота. Завод достроен на 65%. Предположительно к концу года мы закончим строительство, что повысит производительность завода на 30%, до 19 тонн золота в год. Финансирование для этого уже получено: Газпромбанк открыл нам линию под будущие поставки золота. Подобная схема финансирования нечасто встречается в банковском мире. Я считаю, что это первый успех новой команды, которая пришла на предприятие вместе со мной.
F: Есть ли планы по металлургии в нашем регионе?
– Да, ведём переговоры с тремя компаниями в Центральной Азии, но пока без подробностей.
F: Зато, уверен, есть подробности по вашим цифровым проектам. Не так давно вы собрали на ICO блокчейн-смартфона FINNEY $153 млн в криптовалютах. Поделитесь вашими новостями из области высоких технологий.
– Мы собрали эту сумму в эфирах (Ethereum). Её достаточно, чтобы закончить проект FINNEY к концу года. К началу 2019 мы предложим первые девайсы на рынке. В рознице цена смартфона будет в районе $1 тыс. На сегодняшний день мы собрали предзаказ на 25 тыс. штук. Планы по продажам – до 200 тыс. штук в год.
Собирать наши смартфоны будет знаменитый производитель айфонов Foxconn, который известен своим высочайшим уровнем сборки. Понятно, что там производятся миллионы телефонов в неделю, но мы смогли убедить их взять нас в производство, несмотря на гораздо меньшие объёмы. Foxconn интересен наш проект не столько с финансовой точки зрения, сколько с технологической – наши уникальные блокчейн-технологии.
Кроме Foxconn мы ведём плодотворные переговоры с одним из мировых лидеров на рынке мобильных технологий – китайской Huawei. В этом случае наша задача – создать массово доступный блокчейн-смартфон с собственной операционной системой, тем самым положив начало созданию глобальной блокчейн-экосистемы.
F: Ваше увлечение блокчейном – дань моде или актуальная повестка в мире IT?
– Блокчейн – это не только и не столько криптовалюты, сколько платформа для невероятного количества сервисов, процессов и технологий, главной изюминкой которой является идея и философия децентрализации. Это то, что многие называют сменой парадигмы. Криптовалюты ещё долго будут волатильны и уязвимы для разного рода спекуляций и ограничений, но блокчейн-поезд уже тронулся и его не остановить. Если $7 трлн транзакций в год (а такие показатели сегодня зафиксированы лишь у одной из многих блокчейн-платформ – Ripple) – это дань моде, то да, возможно, и так. Называйте это как хотите, но мир уже не будет прежним.
F: Всё чаще слышно, что кто-то зашёл в какой-то стартап, но гораздо реже появляются новости о том, как кто-то успешно из него вышел. Поделитесь своими результатами венчурного инвестора.
– Могу навскидку привести три примера. Самый интересный для меня проект – это инновационная технология быстрой зарядки батарей, разработанная компанией Storedot: 30 секунд для смартфона и пять минут для автомобильного аккумулятора. В основе технологии – наноразработки и использование органических элементов. В последнем раунде финансирования в стартап вошел концерн Daimler (производитель Mercedes), также ведутся интенсивные переговоры с Tesla.
Store Dot – один из немногих стартапов в портфеле двух наших венчурных фондов – Singulariteam 1 и Singulariteam 2. Другим примером успешного exit является продажа сервиса такси Juno компании Gettaxi за $200 млн. В этот проект, который занял лидирующие позиции в Нью-Йорке и Нью-Джерси, мы инвестировали $2 млн вместе с фаундерами Viber. Вышли из проекта и деньгами и акциями.
Третий пример exit на $23 млн – это медицинский стартап Gene Sort, позволяющий диагностировать на ранних стадиях и, соответственно, предотвращать такие болезни, как болезнь Альцгеймера или онкологические заболевания. В основе технологии – разработки в области расшифровки и анализа генов. Мы продали свою долю гонконгскому инвестиционному фонду AID Рartners.
F: Вы присутствуете на многих рынках инвестиций – финансовых, майнинговых, IT. Есть ли в вашем портфеле социальные инвестиции?
– В этом году благотворительному фонду «Саби», который основала моя супруга Асель, исполнилось 16 лет. Это первый в Казахстане фонд, который поставил филантропию на профессиональные рельсы. Текущий бюджет фонда составляет порядка 5,7 млрд тенге. За эти годы были разработаны и реализованы десятки различных филантропических и благотворительных программ – от инватакси до конкурса «Построй свой бизнес», подробно о них рассказывается на сайте www.saby.kz.
Мы не привлекаем в фонд сторонних спонсоров, это наши личные деньги, но развитием и курированием программ занимается профессиональная команда менеджеров во главе с Асель, которые сумели выстроить системный подход с чёткими KPI. Из наиболее крупных реализованных проектов – общеобразовательная школа на 1200 учеников в Наурызбайском районе Алматы стоимостью 1 млрд 725 млн тенге; социальный кампус на 110 мест для выпускников детских домов в Актобе стоимостью 1,6 млрд тенге, где дети могут получить новые профессии, проживая в комфортных условиях; наконец дом ребенка в Кызылорде общей площадью 1700 кв. м, который фонд построил с нуля.
Есть у фонда и система грантов для молодых дарований «Алем», в рамках которой мы берем на себя все расходы по обучению в зарубежных вузах и проживанию для талантов из малообеспеченных семей. Нашими подопечными являются такие талантливые ребята, как режиссер Медет Шаяхметов и документалист Канат Бейсекеев. Они только в начале развития своей профессиональной карьеры, но мы надеемся, что у них всё впереди и они ещё успеют прославить Казахстан на весь мир.
Forbes.Kz, 01 июня 2018
