После распада Советского Союза новые независимые государства Центральной Азии (ЦА) столкнулись с достаточно сложной проблемой использования водных ресурсов, поскольку наряду с распадом СССР распалась система распределения воды.
Результатом стали международные споры по использованию трансграничных рек. Актуальность данного вопроса обуславливается тем, что от эффективности использования водных ресурсов в немалой степени зависит как развитие сельского хозяйства стран ЦА, так и региональная политическая стабильность: с развитием национальных экономик потребление воды только возрастает, что не может не отражаться на конфликтном потенциале региона, ведь недостаток водных ресурсов во многом ограничивает экономическое развитие государств ЦА.
Рассматриваемая проблематика тесно граничит с необходимостью внедрения инноваций: как в сфере разработки проектов экономии трансграничных рек, так и в сфере использования геотермальных вод. Качественный подход к использованию этих ресурсов при точном экономическом расчете может способствовать как выработке электроэнергии, так и отоплению помещений, не говоря уже о сельском хозяйстве и промышленности.
Однако главной проблемой использования водных ресурсов странами Центральной Азии является внутренний менеджмент, эффективность которого оставляет желать лучшего. Более того, неспособность стран региона наладить инфраструктуру орошения полей и подачи воды в населенные пункты способствует росту межгосударственной напряженности, поскольку обвинить своего соседа всегда проще, чем навести порядок в собственном доме.
Примечательно то, что для качественного управления водными ресурсами, казалось бы, есть все: специалисты, накопленный опыт и понимание необходимости совершенствования ирригационных каналов. Однако сотрудничество в сфере водопользования все еще не налажено, поскольку для того, чтобы повысить эффективность использования трансграничных рек не достаточно разработать общую концепцию – необходимо прийти к общему пониманию данной концепции всеми участниками процесса, а с этим как раз беда.
Такая ситуация обусловлена прежде всего тем, что страны-хозяйки водных ресурсов региона рассматривают их с одной стороны как товар, а с другой – как инструмент давления на соседей (это напоминает зависимость Украины от российского газа). Сельское хозяйство государств ЦА во многом зависит от уровня воды в трансграничных реках и готовности стран ркгиона сотрудничать в сфере водопользования. При этом стремление некоторых госудрств к региональному самоутверждению мешает конструктивному диалогу. Оно затрудняет решение вопросов выработки объективной ценовой политики в частности и выработке четкой общерегиональной концепции использования водных ресурсов в целом.
Являясь крупным глобальным игроком, Китай игнорирует стремление Казахстана урегулировать вопросы, связанные с использованием рек Или и Черный Иртыш. Это напрямую связанно с тем, что основной объем воды упомянутых рек находится на территории поднебесной, и Пекин во все больших масштабах использует ее для своих хозяйственных нужд, не принимая во внимания потребности соседнего государства. Такая модель поведения во многом объясняется стремлением Китая утвердить свое экономическое лидерство, что предполагает использование всех доступных ресурсов в деле борьбы с Соединенными Штатами за глобальное доминирование. Вот только почему соседи КНР должны терпеть убытки от "большой игры" сверхдержав? Впрочем, справедливости ради следует отметить, что и казахстанская сторона не стремится экономить воду. Эта проблема требует срочного вмешательства не только политиков, но и ученых. Совершенно ясно, что уровень воды в реках Или и Черный Иртыш будет сокращаться, оказывая негативное влияние на отношения двух стран.
При этом, если Китай может позволить себе игнорировать интересы соседей по региону, то Таджикистан и Кыргызстан вынуждены вести тонкую игру с Казахстаном и Узбекистаном, козыряя своим "водным преимуществом". Обладая истоками трансграничных рек, эти страны стараются использовать по максимуму свой потенциал, делая ставку на развитие гидроэнергетики. Использование воды для выработки электроэнергии предполагает накапливание гидроресурсов в водохранилищах для дальнейшего прогона через турбины, вырабатывающие электричество. Здесь и возникают первые противоречия, способные привести к конфликту. Дело в том, что вода в хранилищах, как правило, накапливается летом (в период активного таяния ледников) и активно используется для выработки электричества в менее теплые времена года.
Для зависимого от поставок воды Узбекистана это может означать недополучение гидроресурсов для сельскохозяйственных нужд, особенно в летний период. От бесперебойного водоснабжения напрямую зависит не только продовольственная безопасность республики, но и работа целого ряда предприятий. Не стоит забывать и о том, что вода в центральноазиатском климате – это в первую очередь источник живительной влаги, в которой нуждаются самые разные населенные пункты (от небольших сел до крупных городов). Соответственно, отсутствие доступа населения к чистой воде может привести к пренебрежению санитарными нормами, что может способствовать развитию эпидемий.
Проект Рогунской ГЭС в Таджикистане предполагает строительство самой большой плотины в мире, что должно позитивно сказаться на имидже страны. Кроме того, ее бюджет будет пополнен доходом от экспорта электроэнергии. Однако официальный Ташкент опасается, что в случае запуска Рогунской ГЭС экономика республики недополучит значительные объемы воды, нехватка которой негативно скажется на производстве столь "денежного" хлопка. Поэтому И. Каримов заговорил о возможности военного конфликта и неконструктивной политике России, которая поддерживает Таджикистан и Кыргызстан в их гидроэнергетических начинаниях.
Обобщая, можно сказать, что водная ситуация в Центральной Азии остается сложной. Основная ответственность в данном случае лежит на политических элитах, которые пока не способны решать водные проблемы "здесь и сейчас".
Игорь Иванов, политолог, Казахстан
6.12.2012 www.geopolitika.lt
