На поверхности
Чтобы показать эффективность и устойчивость американской экономической модели нужно инициировать дискуссию о скорой ее кончине. Чтобы убедить в необходимости использовать американский доллар в качестве резервной валюты, стоит покричать о его скорейшей гибели.
Вот почему понятно, что такую "дезу" миру подкинули сами американцы. Причем, убив таким образом, сразу двух зайцев.
Первый заяц - инвестиции в американскую экономику. Глобальная дискуссия способствовала снижению курса американской валюты по отношению к другим основным мировым валютам. Естественное снижение курса усилило инвестиционную привлекательность американской экономики, и инвесторы туда потянулись. Еще одним следствием аккумулирования иностранных инвестиций стал ипотечный кризис, который зародился в США. Банки получили слишком много ликвидности, перестав мониторить состояние своих активов, а кредиты практически раздавались направо-налево. Схема Гринспена, согласно которой неликвидки превращались в деривативы и вновь окунались в фондовый рынок, увеличивая количество неплатежей, а заодно и иллюзию богатства, еще более усугубила ситуацию.
Второй заяц - это глобальная истерия по поводу судьбы американской экономики в целом, и доллара, в частности. Истерия закончилась, и многие вдруг осознали, что она "живее всех живых" и харакири делать не собирается. Чего ньюсмейкеры и добивались.
Когда речь заходит о США, сразу возникает вопрос, извините за каламбур, о цене вопроса. Американцы не разбрасываются деньгами, что доказали и в этот раз. Статью заказали у приличного экономиста или журналиста, за которую, скорее всего, с американским размахом и заплатили. Потом привлекли редакторов, переводчиков и другой люд, чтобы размножить, закинув ее в интернет. Даже по самым высоким расценкам, пиар-акция могла обойтись американскому правительству в 100-150 тысяч долларов.
При этом эффект получился несравнимый с такими скромными по американским меркам расходами.
Глобальный кризис вынудил Казахстан искать новые источники заимствования. Национальный фонд "не греет", ибо давно стал неприкосновенным запасом: чем больше денег оттуда изымается, тем сложнее представить, из каких источников его пополнять.
Зарубежные рынки захлопнули свои двери, столкнувшись с дефицитом ликвидности. Казахстанские банки, обеспечившие рост казахстанской экономики, потеряли доступ на западные рынки фондирования.
Казалось, на помощь может прийти Россия. Но и эти надежды не оправдались. Москва была вынуждена сама перейти на режим жесткой экономии, чтобы обеспечить выживаемость российской экономики. Лишних денег у нее нет.
Деньги были только у Китая. Да, он потерял на кризисе большие объемы экспорта в Европу. В обратном направлении товарные потоки также поредели. Однако накопленный до кризиса "жирок" позволил Китаю стать глобальным кредитором.
Так как у Пекина есть четко очерченные приоритеты, то он сконцентрировался на Центральной Азии. Кстати, и в Москве понимают, что кроется под решением Пекина поддержать создание и функционирование Шанхайской организации сотрудничества.
Китай хотел и получил легитимные инструменты экономической экспансии в центрально-азиатском регионе. ШОС придал ей цивилизованные очертания. А Казахстану не оставалось ничего другого - только занимать у китайцев.
Китай переигрывает Россию
Экономическая экспансия в самом разгаре. И Пекин, к сожалению, переигрывает на этом направлении Россию. К концу 2008 года Китай контролировал пятую часть общей нефтедобычи в Казахстане. В текущем году Казахстан получил кредит в 10 миллиардов долларов. Пекин в альянсе с казахстанской нацкомпанией "КазМунайГаз" (51 процент) выторговал долю в одном из главных активов в казахском нефтяном секторе - 49 процентов компании "Мангистаумунайгаз" (ММГ). Ранее на ММГ претендовала российская "Газпром нефть". Как сообщил Интерфакс-Казахстан 25 ноября, "КазМунайГаз" и китайская CNPC Exploration and Development Company Ltd (CNPC E&D) завершили сделку по приобретению 100 процентов простых акций АО "Мангистаумунайгаз" (ММГ) у Central Asia Petroleum Ltd.
Как указывается в распространенном сообщении нацкомпании, сделка по приобретению акций ММГ была осуществлена посредством открытых торгов на Казахстанской фондовой бирже (KASE) через компанию Mangistau Investments B.V. - совместное предприятие, в равных долях принадлежащее "КазМунайГазу" и CNPC E&D.
При этом финансирование сделки осуществляется через Экспортно-импортный банк Китая.
Китай получил не только активы, но и доступ к месторождениям. Ранее CNPC скупила акции нефтедобывающих компаний "Актобемунайгаз" и "Каражанбасмунай". Например, запасы месторождений, принадлежащих "Актобемунайгаз", оцениваются в 130 миллионов тонн нефти. Запасы углеводородов на месторождении Каражанбас - в 400 миллионов баррелей (55 миллионов тонн нефти).
В то же время ММГ владеет 36 месторождениями нефти и газа, которые оцениваются в 500 миллионов баррелей нефтяного эквивалента или 71 миллион тонн нефти. 15 из них находятся в разработке.
Китайской CNPC также отойдет и 58 процентов акций Павлодарского НПЗ. Кроме того, Китай проявляет интерес к освоению казахстанской части каспийского шельфа.
Трубы дома!
Наличие активов предполагает наличие труб. Пекин об этом не забывает. Для экспорта казахстанских углеводородов завершается строительство нефтепровода Казахстан-Китай. Первая его очередь Атасу-Алашанькоу была сдана в эксплуатацию еще три года назад, а в октябре нынешнего года завершено строительство второй ветки, Кенкияк-Кумколь протяженностью 761 километров. Мощность трубопровода составит 20 миллионов тонн. Наполнять трубу пока будет один Казахстан.
Несмотря на кризис, обе страны планируют построить газопровод Западный Казахстан - Западный Китай. Пекину нужно решить проблему дефицита энергоресурсов и, таким образом, он ее практически снимает с повестки дня. В нынешнем году потребности Китая в энергоносителях составят 300 миллионов тонн против 200 миллионов тонн в 2008 году.
Газопровод нужен и Астане. С его помощью казахстанские власти намереваются газифицировать южные регионы Казахстана. До настоящего времени южане пользуются импортным узбекским газом. Еще одна очевидная цель казахстанских властей - привлечь китайцев к модернизации и строительству новых нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ). Первоначально планировалось построить НПЗ в конечной точке нефтепровода Казахстан-Китай, но позже казахстанская сторона переиграла и предложила возвести его в приграничной зоне, но на своей территории.
Уран - всему голова
Позиция Казахстана не так проста, как кажется. История со строительством НПЗ свидетельствует о прагматичности позиции казахстанских властей. Нужен нефтепровод, пожалуйста, стройте, но когда речь заходит о НПЗ - будьте добры, возводите на казахстанской территории.
В урановой сфере Казахстан нашел возможности диктовать свои условия Китаю. На урановом рынке Казахстана активно работают компании Японии, Франции и России. Используя высокую плотность конкуренции, Астана может выставлять свои условия Китаю. Примерно такая же ситуация сложилась и в казахстанской нефтянке. Это вынуждает китайцев не скупиться.
В Поднебесной принята государственная программа по строительству АЭС. Видимо, масштабы притязаний оказались не подкрепленными ресурсными возможностями. Поэтому китайцы активно идут на узбекский и казахстанские рынки, соглашаясь на все условия Ташкента и Астаны.
Кстати, Казахстан в процессе переговоров по доступу китайцев к урановым месторождениям добился еще одной уступки. Сегодня казахстано-китайское сотрудничество в атомной сфере свелось к тому, что, предоставив соседям право разрабатывать несколько урановых месторождений на юго-востоке, Казахстан получил право на участие в строительстве на территории Китая атомной станции.
Так что "Казатомпром" получит еще и технологии строительства столь сложных объектов, как атомные станции.
Призрачно все, в этом мире бушующем...
Из всего вышесказанного следует, что Казахстан не производит впечатления агнца, обреченного на заклание. Он придерживается достаточно осторожной политики по отношению к Китаю.
Когда китайские компании получают доступ к части актива под пристальным присмотром "КазМунайГаза", то это вовсе не означает, что китайцам все позволено, и они вправе единолично ими распоряжаться.
Когда китайские компании получают право на разведку урановых месторождений в Южно-Казахстанской области, и одновременно способствуют покупкам казахстанской компанией ферросплавных активов в самом Китае, а также дают возможность казахстанской нацкомпании набираться опыта в строительстве атомных станций, то это сложно назвать дорогой с односторонним движением.
Когда Астана вынуждает китайскую сторону идти на попятную и принять решение о строительстве НПЗ на казахстанской территории, а не как планировалось ранее, на китайской, то и это нельзя назвать проблемой.
Просто каждая сторона учитывает интересы другой, что является нормальным бизнес-процессом.
Кстати, китайские компании уже давно мечтают о том, чтобы инвестировать деньги в строительство заводов и фабрик на казахстанской территории. А казахстанское правительство обставляет приход данных инвестиций множеством практически невыполнимых условий. Это и есть сдерживающий фактор в китайско-казахстанских отношениях.
Многие побывавшие в Китае казахстанцы говорят о том, что в бизнес-среде никак не поймут столь осторожную политику казахстанских властей по отношению к китайским инвестициям. Да, Казахстан в больших объемах принимает инвестиции из Евросоюза, России и США. Причем, последние по итогам 2008 года стали лидерами по прямым иностранным инвестициям.
Но когда речь заходит о китайских инвестициях, Астана проявляет сдержанность. Об оголтелом оптимизме и речи не идет.
Многие китайские предприниматели задаются одним и тем же вопросом: почему? Попробуем ответить. В казахстанских властных коридорах не могут не понимать, что вслед за китайскими инвестициями придет китайская рабочая сила. А вслед за ней и китайские семьи. При этом инвесторы будут петь старую добрую песню о том, что благодаря китайской рабочей силе можно оптимизировать себестоимость выпускаемой продукции, а казахстанская рабочая сила - дорогая.
Поэтому Астана и будет сдерживать китайских инвесторов. Правда, делая исключения. Если китайцы захотят создать совместное предприятие, то казахстанские власти не будут иметь ничего против. Но лишь с одним условием, которое соблюдено в сделке по приобретению ММГ. Казахстанская компания будет иметь 51 процент акций, чтобы контролировать ситуацию и не допускать китайской миграционной экспансии.
Казахстан обречен лавировать между Россией и Китаем. Так уж сложилось исторически. Ну а если Россия и Казахстан будут как равные партнеры выстраивать свои взаимоотношения с Китаем, ничего страшного в ближайшие лет сто точно не случится.
Источник - gazeta.kz
- 1
- 2
