Financial Times: Китай - империя отрицания

Как русские опасаются китайского влияния в Сибири, так и китайцы боятся, что мусульманский Синьцзян может отойти к Средней Азии.

 

 

 

Когда в 1991 году распался Советский Союз, внезапно стало ясно, что СССР никогда не был настоящей страной. Это была многонациональная империя, удерживаемая вместе при помощи силы. Сможем ли мы когда-нибудь сказать то же самое о Китае?

 

Конечно, в Пекине любые предположения подобного рода будут встречены с негодованием. Китайские политики это прагматики современного толка, когда речь идет об экономическом управлении. Но как только затрагиваются вопросы территориальной целостности, они тут же прибегают к маоистской риторике. Сторонники независимости Тайваня это "раскольники". Духовного лидера тибетцев Далай-ламу они называют "чудовищем с человеческим лицом и звериным сердцем". Мусульман-уйгуров, которые на прошлой неделе столь яростно бунтовали, они осудили как орудие в руках зловещих иностранных сил.

 

По словам ученого Дэвида Шамбо (David Shambaugh), главный урок, который китайцы извлекли из анализа краха Советского Союза, состоял в том, чтобы избегать "догматической идеологии, укрепления элит, бездействия партийных организаций и стагнации экономики".

 

Список впечатляет. Но в нем отсутствует одна совершенно очевидная деталь. Советский Союз в конечном итоге развалился от давления со стороны разных национальностей. В 1991 году СССР распался на входившие в его состав республики.

 

Конечно, аналогии не совсем точны. Этнические русские составляли чуть больше половины населения СССР. Китайские ханьцы составляют более 92 процентов китайского населения. Однако Тибет и Синьцзян это исключение. Примерно 90 процентов населения Тибета это по-прежнему этнические тибетцы. Уйгуры не превышают половины населения Синьцзяна. Ни тот, ни другой район не составляют единое и комфортное целое с остальной страной - мягко говоря. Прошедшие на прошлой неделе беспорядки в Синьцзяне унесли жизни 180 с лишним человек. Это были самые кровопролитные волнения среди гражданского населения в Китае после событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. А накануне прошлогодней Олимпиады серьезные волнения были также и в Тибете.

 

В стране, где живет 1,3 миллиарда человек, 2,6 миллиона в Тибете и 20 миллионов в Синьцзяне могут показаться чем-то незначительным. Но вместе они занимают около трети континентальной территории Китая, и на их долю приходится существенная часть запасов нефти и газа этой страны, которых ей явно не хватает. Как русские опасаются китайского влияния в Сибири, так и китайцы боятся, что мусульманский Синьцзян может отойти к Средней Азии.

 

Китайские иммигранты ханьцы серьезно пострадали в результате расовых беспорядков, которые потрясли Синьцзян. Однако весьма эмоциональная реакция оскорбленного Китая на волнения в Синьцзяне вполне типична для империи, которой брошен вызов. Как это было с британцами в Ирландии, с португальцами в Анголе и со многими другими, рефреном здесь всегда звучит одно и то же: эти местные такие неблагодарные, они не отвечают добром на все то благотворное воздействие, которое низверглось на них благодатным ливнем.

 

В середине 90-х у меня состоялась беседа с одним индонезийским генералом, который был искренне оскорблен тем, что он считал неблагодарным отношением грубо и жестоко подавляемого населения Восточного Тимора. Какая неблагодарность - и это после строительства всех этих прекрасных дорог и школ, за которые заплатила Джакарта.

 

Китай в особенности не готов к пониманию этнического национализма в рамках своих границ, потому что многие государственные чиновники просто не воспринимают и даже не осознают идеи "самоопределения". Годы официальной пропаганды о необходимости воссоединения отчизны, а также катастрофические исторические последствия раскола Китая привели к тому, что такое отношение распространилось очень широко. Как-то раз я познакомился с китайским диссидентом, который выступал резко против правления коммунистической партии. Но когда я высказал предположение о том, что Тайвань должен обрести независимость, если того хочет его народ, весь либерализм этого диссидента как будто испарился. Это просто немыслимо, заявил он мне. Тайвань является неотъемлемой частью Китая.

 

Но мысль о том, что Тибет и Синьцзян могут стремиться стать отдельными государствами, ни в коем случае не является абсурдной. Китай утверждает, что оба эти района на протяжении веков были неотделимой частью единой родины. Однако и тот и другой прошли в 20-м веке через периоды независимости. В Синьцзяне была создана недолговечная Восточно-Туркестанская Республика, которую ликвидировала в 1949 году прибывшая туда Народно-освободительная армия Китая. Тибет же обладал фактической независимостью в период с 1912 по 1949 год.

 

По состоянию на сегодняшний день распад Китая маловероятен. А если говорить о долгосрочной перспективе, то постоянный наплыв иммигрантов ханьцев в Синьцзян и Тибет должен привести к ослаблению сепаратистских тенденций. Духовный лидер Тибета Далай-лама даже не призывает к независимости. Некоторые уйгуры могут быть воинственно настроены, но у них нет лидера, да и международное сообщество не проявляет по отношению к ним особых симпатий, как к тибетцам, усиливая их движение.

 

В годы Михаила Горбачева и в период распада советской империи в Восточной Европе внутри СССР возник определенный политический хаос, которого нет в современном Китае. Китайское государство гораздо успешнее в экономическом плане, оно больше уверено в себе и проявляет гораздо больше готовности к кровопролитию ради сохранения единства страны.

 

Жестокое подавление сепаратизма может быть какое-то время весьма эффективным. Но здесь возникает опасность появления недовольств и обид, которые будут подпитывать стремление к независимости на протяжении жизни многих поколений.

 

Сегодня кажется, что активисты, проводящие кампании в поддержку Синьцзяна и Тибета, находятся в одиночестве и полностью побеждены. Именно такова зачастую судьба защитников безвестных и угнетенных народов. Изгнанники из стран Балтии и с Украины, поддерживавшие в советскую эпоху стремление своих стран к свободе, на протяжении десятилетий казались эксцентричными и безопасными чудаками. Они изначально были поборниками проигрышного дела. Но в один прекрасный день эти люди победили.

 

 

 

 

Перевод ИноСМИ