Резкое ухудшение самочувствия национальной валюты Казахстана в последние дни вновь вынесло на повестку дня извечные вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?". Ответить на них мы попросили известного экономиста Петра Своика.
"Наше государство денег не печатает. Оно их только "перепечатывает"
- Петр Владимирович, Нацбанк объяснил падение тенге сложной геополитической ситуацией и санкционной политикой США. Но являются ли повышение ставки ФРС, цена на нефть, российский фактор основными причинами, из-за которых тенге сегодня демонстрирует слабость? Насколько влияют на ситуацию внутренние факторы?
- Внутренние факторы не играют решающей роли хотя бы потому, что собственного финансового рынка, способного хоть в какой-то степени поддерживать равновесный курс тенге, в Казахстане нет. Национальную валюту шатают исключительно внешние факторы, так как она фактически не участвует во внешнеэкономической деятельности Казахстана. Даже в Россию наш экспорт на 69 процентов осуществляется в рублях, и только на 3 процента - в тенге (остальное – в долларах и евро). По закупу российских услуг и товаров ситуация еще хуже – 73 процента в рублях, и только 1 процент - в тенге. Эти данные привел сам председатель Нацбанка Данияр Акишев. После такой убедительной статистики ему полагалось бы застрелиться...
Добавьте сюда то, что наш экспорт в РФ составляет 4,5 миллиарда долларов в год, а импорт - 11,5 миллиарда, сальдо - минус 7 миллиардов не в пользу Казахстана. В таких условиях, да еще при полностью отсутствующих таможенных границах тенге не может не быть просто тенью рубля. Да, события на отечественном рынке тоже как-то влияют, игроки на нашей бирже тоже руководствуются какими-то своими интересами, но, по большому счету, все оглядываются на биржу московскую. А она, в свою очередь, - на чикагскую, филиалом которой и является. Получается такая родственная связь: тенге – младший брат рубля, а рубль – младший брат доллара.
- Но еще больше месяца назад Рахим Ошакбаев говорил о том, что даже высокая цена на нефть не спасет тенге от падения, покуда государство не перестанет безудержными темпами "печатать" тенге для спасения банков, поддержания банковской доходности и субсидирования экономики… Насколько весомо это обстоятельство?
- Да, такое тиражируемое мнение популярного экономиста – это весомое обстоятельство. Но только как демонстрация широко распространенных иллюзий о нашей монетарной политике. На самом деле, и в этом вся суть, наше государство денег не печатает. Оно их только "перепечатывает", меняя долларовый дизайн на тенговый.
Реально Казахстан печатал свои собственные деньги с ноября 1993-го, с момента перехода на национальную валюту, и до начала "макростабилизации" - это 1996-1997 годы. За это время тенге с начального курса 4,7 к доллару улетел за 70, и все из-за активной раздачи кредитов. Цель была благая - развязка неплатежей, ну а подспудно шла элементарная раздача денег близким лицам и структурам.
Национальный банк той поры действительно был суверенным монетарным органом. Не слишком умелым и не слишком самостоятельным (в раздаче кредитов рулило правительство), но - суверенным. Потом были соглашение с МВФ, кредиты "стенд бай" и политика "полной конвертации тенге", что фактически означало превращение казахстанской валюты в "казахский доллар". В том смысле, что эмиссия тенге с тех пор производится не кредитным и уж тем более не инвестиционным способом, а почти исключительно обменным, как замыкающая функция внешнего платежного баланса Казахстана. Соответственно Национальный банк в такой схеме утратил роль суверенного кредитора первой инстанции и, как евнух в гареме, поддерживает исключительно краткосрочную (на одну ночь) ликвидность подопечных банков второго уровня, предоставляя им искать себе фондирование за границей. А для обеспечения коммерческой окупаемости внешних банковских заимствований, как бы для борьбы с инфляцией, в стране поддерживается завышенная стоимость банковского рефинансирования (хотя самого рефинансирования нет). Формально все сходится, ведь в такого рода монетарно не суверенной экономике инфляция, по определению, повышена.
С того времени Нацбанк стал просто главным валютным обменником страны. Он исполняет функцию замыкающего "игрока" на валютной бирже, где и осуществляет ту самую обменную эмиссию тенге. В случае избыточного внешнего (долларового) платежного баланса, конечно.
В такой схеме эмитируемые Национальным банком "местные доллары" попадают непосредственно в руки сырьевых экспортеров, обеспечивая им, без всякой нужды в местных банках (кроме ведения текущих счетов), достаточные для расширяющейся деятельности ресурсы. Банкам же остается кредитование несырьевых отраслей (если те в силах справиться с повышенным процентом), а в основном – просто потребления, которое опирается, разумеется, на импорт. Получается, что казахстанские банки второго уровня являются дистрибьюторами внешних займов, направленных на поддержку внешних же производителей, за счет всей несырьевой экономики и населения Казахстана.
Схема, прямо скажем, колониальная, но вполне работоспособная, пока у Казахстана (а в России совершенно аналогичная ситуация) была возможность физически наращивать экспорт нефти, черных, цветных металлов и урана, да еще и при растущих мировых ценах на сырье. Но тучные годы для ее функционирования уже в прошлом. Ныне мы переживаем завершающую кризисную стадию, поддерживаемую пока за счет расходования накопленных валютных ресурсов. В частности, то, что Рахим назвал "печатанием" денег для спасения банков и субсидирования экономики – это перепечатывание в тенге валютных запасов Национального фонда.
Да, так можно еще какое-то время продержаться, заодно поддержать и мертвеющие банки, но оживить систему – нельзя.
"Укрепление тенге – вредно, а ослабление – бесполезно"
- По вашим прогнозам, что будет происходить с тенге в ближайшей перспективе – курс выровняется, или же стоит настраиваться на очередные "исторические максимумы"? Существуют ли, на ваш взгляд, сегодня реальные факторы для укрепления национальной валюты?
- Чтобы увидеть правильный ответ, надо бы избавиться от еще одной иллюзии – что у Казахстана есть некая самостоятельная игра с курсом национальной валюты. Реалии нашей экспортно-сырьевой экономики таковы, что укрепление тенге – вредно, а ослабление – бесполезно.
В общем виде, повышение курса национальной валюты – это диверсия против национального производителя. А поскольку потребление в стране, в конечном счете, также опирается на производство, то временная выгода покупателей оборачивается и их конечным проигрышем. И вообще: хочешь поскорее подвести свою валюту к девальвации – постарайся побольше укрепить ее.
С другой стороны, игра на ослабление, пусть и неприятная для населения, но стимулирующая производство и приносящая экспортные дивиденды таким экономикам, как, например, китайская или турецкая, у нас не работает. Девальвируй мы тенге хоть вдесятеро, мировые биржевые цены на нефть и металлы это не поколеблет и наш экспорт не увеличит. Побольше прибыли за счет снижения себестоимости "отмоют" для себя сырьевые экспортеры - вот и весь национальный эффект. Зато ослабление тенге повышает стоимость всего импортируемого, а в условиях нашей страны это означает подорожание едва ли не всего на рынке, включая обеспечиваемых через импорт экспортеров. Выходит, девальвация для наших производителей не просто бесполезна, а тоже вредна.
Что касается прогнозов насчет выравнивая курса … В средне- и краткосрочной перспективе тенге продолжит "плавание" вслед за рублем, с какими-то возможными откатами к укреплению, но в целом – в девальвационном тренде.
А если посмотреть чуть сверху, то рубль уже "приплывает". Схема его функционирования в качестве "местного доллара", рожденная в годы полного единодушия российских рыночных реформаторов с вашингтонскими кураторами, сейчас переживает испытания на разрыв. По всей видимости, достаточно скорый. Накладываемые на Россию финансовые (торговые и дипломатические не особо важны) санкции эффективны и болезненны ровно в той мере, в какой Центробанк РФ остается под управлением Федеральной резервной системы и Международного валютного фонда, а Московская валютная биржа – продолжением Чикагской. И здесь сама логика санкционной эскалации неизбежно выдавливает либералов из Центробанка и правительства, после чего нас ждет слишком большой вал изменений и потрясений, чтобы рассуждать о каких-то курсовых трендах.
-Что должно произойти, чтобы национальную валюту не бросало все время то вверх, то вниз? Какими для этого должны стать экономика и финансовая система? И станут ли спасательным кругом для тенге меры, озвучиваемые экспертами (и тут снова самый громкий голос принадлежит Рахиму Ошакбаеву) и заключающиеся в возврате к фиксированному курсу тенге и в проведении более жесткой монетарной политики?
-От изложения своих взглядов на то, какими должны быть экономика и финансовая система, я пока воздержусь. Стоит мне начать говорить, что валюта в общем экономическом пространстве должна быть общей, что ее курс не должен, как хвост собачий, вилять вокруг валюты внешнеэкономических операций; что правительство должно активно влиять на то, как складывается внешний платежный баланс; что валютные резервы должны стать частью бюджета; что за стабильный курс должен отвечать не Национальный банк, а Минфин, и что Нацбанк должен планировать и осуществлять кредитную и инвестиционную эмиссию в соответствии с индикативным государственным планом социально-экономического развития, - как начинает звучать дружный хор осуждения со стороны хоть либералов, хоть патриотов.
А уж коли Рахим Ошакбаев попался нам на язык, давайте разберем и такое его цитируемое утверждение, что переход к плавающему курсу был большой ошибкой. Да, я полностью с ним согласен, как и вообще разделяю большинство его позиций. Но исправить эту ошибку нельзя – время не пришло. В самом деле, Рахим как нормальный казахский патриот имел в виду, конечно, фиксацию курса тенге к доллару (не к рублю же!). Но в таком случае стоит рублю хоть сколько-нибудь заметно отскочить от доллара, как фиксацию (вспомним уроки первой половины 2015 года) придется срочно менять. Демонстрируя тем самым, что мы таргетируем не инфляцию, не нефть и даже не американскую валюту, а именно рубль.
Я вот не боюсь навлечь на себя всеобщее негодование и заявить, что тенге надо, конечно, привязывать к рублю. Но пока не буду этого делать, поскольку привязываться к вредоносной для самой же России и недружественной к другим участникам ЕАЭС курсовой политике нынешнего Центробанка категорически не стоит. И дело даже не в недостойных любого уважающего себя государства ежедневных зигзагах курса, а в отсутствии национального кредита как такового и национальной инвестиционной стратегии. Остающаяся под внешним монетарным управлением и не имеющая собственной модели развития Россия не может предложить ничего привлекательного и соседям. Без России мы – никуда, но и с ней пока – некуда.
"Нацбанк отслеживает курс тенге, как мы – погоду"
-Контролирует ли Нацбанк ситуацию? Насколько адекватна, на ваш взгляд, курсовая политика, проводимая сегодня регулятором?
-После того, как всех всполошила девальвация тенге, Нацбанк выступил с заявлением, в котором так честно и заявил, что причины девальвации – где-то там, в России и США, а он сам ситуацию … отслеживает. Примерно как мы – погоду. И если учесть, что мы на погоду тоже никак не влияем, то да, курсовая политика Национального банка в его нынешнем состоянии - адекватная.
Если же оценивать именно решительные действия, то давайте вспомним события конца 2014-го – первой половины 2015-го. В России рубль уже к декабрю, в ответ на санкции, с привычных до этого 30 рублей за доллар улетел за 60, тенге же еще более чем полгода гордо держал курс. Как следствие, образовался достаточный лаг, чтобы казахстанцы успели толпами ринуться в Россию для скупки вдвое подешевевших авто и квартир, а российские производители продовольствия и других товаров успели разорить их казахстанских конкурентов. И вот как раз в тот момент, когда волна курсовой сдвижки стала переходить в адаптацию, наш Национальный банк 20 августа ринулся, наконец, в тот же девальвационный вираж длиной аж до февраля 2016 года.
Результат? Уже состоявшийся ущерб от опережающей и несогласованной девальвации рубля был дополнен еще и ущербом от двойного удорожания всего нероссийского импорта. А российский импорт, между прочим, хотя и весьма существенен, составляет менее 40 процентов от общего объема внешних закупок Казахстана. То есть, к потерям от одностороннего обесценивания рубля на нашем лишенном границ и физически сквозном экономическом пространстве мы добавили двойное удорожание почти двух третей всего закупаемого извне.
Если это не экономический саботаж и не диверсия, тогда уже и не знаю, что еще заслуживает называться такими словами. Впрочем, винить в этом Национальный банк неправильно. Само по себе наличие лишенного внутренних границ торгового пространства, на разных частях которого действуют по-разному ведущие себя валюты, является прямым аналогом плюрализма в одной голове – шизофрении.
- Надо ли вас понимать так, что пора, как многие сейчас и предлагают, выходить из Евразийского союза?
-Можно еще улететь на Марс или всем Казахстаном переместиться хотя бы на Гавайи. Сама постановка вопроса о выходе из ЕАЭС свидетельствует либо о фундаментальном непонимании положения Казахстана и идущих на нашем пространстве политико-экономических процессов, либо о нежелании признавать реалии, подменяя их своими фантазиями и "хотелками".
Таможенный, а затем и Евразийский экономический союз – это то, вокруг чего вертится едва ли не вся мировая политика текущего десятилетия. Именно как реакция на новую постсоветскую интеграцию случились Майдан, Крым, ДНР и ЛНР, санкции и контрсанкции. Другое дело, что конструкция ЕАЭС элементарно не достроена. Это как жить в доме, где вы с соседями затеяли общую перестройку, но после сноса стен и половины крыши решили пока пожить и так – ради сохранения суверенитета.
В результате мы живем исключительно выжидательно, не считая даже ожиданий транзита власти. Своей валютной, курсовой или общеэкономической игры у Казахстана нет, нам дано только реагировать на те или иные внешние проявления, инициативы или вызовы. Конечно, возможности превращения из объекта в субъект политико-экономических действий есть всегда. Достаточно вспомнить, что инициатором-провозвестником евразийской интеграции был президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. И сейчас можно было бы инициировать план "достройки" ЕАЭС. Хотя о чем это я?...
Camonitor.kz, 14.08.2018
