Временные

Анализировать современную российскую элиту – занятие совершенно неблагодарное, так что большинство авторов обычно руководствуется политкорректной формой мудрой русской поговорки: «Не тронь золото, оно и не заблестит!»

Некоторые укрывают свою неприязнь за яркими метафорами, так что у читателя в глазах начинает рябить от «развитого феодализма», Карла Первого, иногда трансформирующегося во Второго и лорда-протектора. Другие по принципу «пришьем рукав к гульфику» повествуют о варнах «интеллигенции-брахманов и бюрократии-кшатриев».

Для начала хотелось бы определиться с самим термином, изначально имеющим два толкования. Государственной элитой можно называть «лучших людей» в базовых секторах госстроительства – политике, бюрократии, религии и военном деле. Альтернативная теория в основу закладывает принцип доминирования – «те, кто правят». Счастливое сочетание обоих вариантов не рассматривается, поскольку является элементом скорее трактатов-утопий, нежели реальной практики.

В послетатарский период истории нашей страны были последовательно опробованы оба варианта. В основу Российской Империи, как и любого имперского организма, была положена экспансия, неосуществимая без развитой практики рекрутирования наиболее способных граждан (как своих, так и иностранных) на госслужбу. Уже на старте проекта – при Иване III на Руси идет прием выходцев из постепенно угасающей Орды, и наиболее толковые из них вливаются в служилое и военное сословия. Петр I среди прочих «птенцов гнезда» возносит к вершинам власти выдающегося полководца дворянина Шереметьева, управленца еврея Шафирова и мастера на все руки простолюдина Меньшикова.

Даже в последние десятилетия «царизма», несмотря на многие неполадки, система кое-как работала: своими талантами и усердием «наверх» пробился простой служащий железнодорожного ведомства Витте и генералы – потомки крепостных, от чуть не подавившего Февральскую революцию Иванова, до одного из лидеров Белого движения Деникина. Конечно, значительной части дореволюционной элиты было далеко до «лучших», но они по умолчанию считались как минимум наследниками «славных отцов и дедов», так что общее направление сохранялось.

В СССР представителей «бывших имущих классов» не жаловали и применяли метод «отрицательной селекции», набирая новую элиту с самого дна общества. «Идеологически преданные» партийцы пользовались разнообразными привилегиями уже исключительно как «правящие», независимо от их личных качеств. При этом как ленинская гвардия, так и сталинская в основном состояли из «самовыдвиженцев» еще с дореволюционных времен и порой неплохо справлявшихся с управленческими делами, но в силу специфического понимания собственной безопасности предпочитавших брать в помощники посредственностей.

С массовым приходом во власть последних (после смерти Сталина) система быстро деградировала. Двух поколений оказалось достаточно, чтобы наглядно показать: «неестественный отбор худших» во властные структуры способен развалить даже чрезвычайно богатую страну с огромным экономическим потенциалом. Последний руководитель некогда мощной сверхдержавы завершил свою карьеру, снимаясь в рекламе пиццы.

Однако обе эти концепции, столь разнящиеся по принципу отбора, имеют одну общую составляющую. В их основе лежит идея «легитимности» элиты, т.е. ясное и четкое, доступное пониманию всех слоев общества, обоснование того факта, что данное положение данной элиты имеет абсолютно законное происхождение. Для Империи таким обоснованием являлась идея о «богоданности существующей власти» и вытекающая из нее «властная вертикаль». Господь Бог дарует России своего Помазанника (сердце царево в руце Божией), тот руководит государевыми слугами (дворянство, априори считавшееся элитой в целом), в свою очередь, управляющими народом (в массе – крестьянство и прочие «податные сословия»).

В этой ситуации важно не столько то, что считает сама элита, сколько то, что её действия в целом одобряются народом, изредка выражающим недовольство (иной раз и в предельно жесткой форме) отдельными «перегибами» или эсцессами, но не самой веками сложившейся практикой. Отсюда и революционные технологии пропаганды: стоит десакрализировать царя (слабый, безвольный, под пятой Распутина, властная жена-немка etc.), как вся конструкция начинает осыпаться. Дворянство из оплота управленческой и культурной элиты в умах населения превращается в класс-паразит, нахлебника, обкрадывающего «трудящихся».

С установлением Советской власти место Бога заменяет идеология. Её наивернейший и преданнейший служитель генсек – главный толкователь «генеральной линии», место государевых слуг занимают слуги народа (даже всерьез видоизменять терминологию никто не дает себе труда), а элита из «классовой» превращается в «партийную». Контрдействия идут проторенной колеей: образ «вождя и гения» постепенно вытесняется образами «старых маразматиков» или, в лучшем случае, болтунов. «Партийцы» предстают роскошествующими за стенами госдач, о чем ходят соответствующие слухи, как раньше о «великих князьях, меняющих любовниц как перчатки и монахах, пьянствующих в монастырях).

Нетрудно заметить еще одну общность: основа обеих концепций принципиально не материальна и опирается на сакральные установки (или коллективные верования – кому такое определение ближе). Опять же вплоть до мелочей, вроде системы внеденежного поощрения – от дарования титулов и чинов по «Табели о рангах» до присвоения «званий» - всяческих «заслуженных» и «народных».

На этом фоне постсоветская элита выглядит достаточно странным мутантом.

Во-первых, она не является ни «традиционной» - перенявшей свои права от предыдущих поколений по праву наследования, ни «новой» - утвердившейся «самозахватом». Фактически она была «назначена сверху». Советский режим «в гроб сходя благословил» небольшое количество выходцев из советской номенклатуры разных уровней – от членов Политбюро ЦК до завлабов и бойких комсомольцев, передав им значительную часть бывшего «общенародного достояния». Причем не гласно, а в результате подковерных договоренностей, включающих как гарантии безопасности, так и некоторое финансовое обеспечение « безбедной старости» для ушедших.

Во-вторых, современная российская элита подчеркнуто безыдейна. Какие бы циничные пройдохи порой ни проникали в верхний слой имперской или советской России, все же нужно признать, что определяющим их влияние никогда не было. Основу составляли приверженцы четкой идеологии – построения «Великой России» или «развитого социализма с перспективой построения коммунизма во всем мире». Никакой вменяемой альтернативы этим устремлениям найдено так и не было. Класть жизнь на реальное утверждение «норм демократии» или внедрение «общечеловеческих ценностей» охотников в верхах не находится. По причинам, кстати, самым объективным: опытным путем установлена абсолютная чужеродность этих идеологем большинству российского населения.

И, в-третьих, логическим продолжением безыдейности явилась ставка на материальные ценности, как вершину человеческого существования. Причем не в виде риторики, а по сути. Несмотря на новоявленную моду держать по праздникам свечку в церкви, одним из отличительных факторов нынешнего режима может считаться крайний атеизм верхов. Курьезно, но СССР с его «диалектическим» и «историческим» материализмом и США, граждане которых якобы «за доллар удавятся», на практике представляют собой примеры систем насквозь идеалистических. Не счесть провалов и глупостей, которые совершили эти державы-антагонисты ради эфемерных идеологических догм. Зато Российской Федерацией правят настоящие прагматики и материалисты, ради сиюминутной выгоды готовые расстаться с любой идеей, не говоря уже о букве закона. Упреки в двойных стандартах, предъявляемые Западу, нашей элите не грозят. У нее этих стандартов не счесть, на каждый случай свой.

Значит ли всё это, что мы имеем дело с уникальным видом элиты? Вовсе нет! Как раз такая разновидность встречается в истории не раз. Это временная элита. Именно для нее и характерны все вышеописанные признаки. Свалившаяся как снег на голову, по большей части не желающая утруждать себя даже подобием «правил приличия» в государственных делах, судебном производстве и ведении бизнеса, искренне презирающая «подшефное» население, бессовестная даже по самым либеральным стандартам – такая элита долго не продержится и в этом состоит её единственное положительное качество. Впрочем, она для себя и не ставит долгосрочных задач. Её деньги лежат за границей, там же куплена недвижимость и учатся дети, в паспортах заранее проставлены визы. Наша элита сидит на чемоданах и, похоже, уже сама прикидывает, не слишком ли она задержалась. Некоторые, особо сообразительные её представители, уже отчалили.

Не пора ли подать сигнал остальным?

GlobalRus