К 18 марта в руках у оппозиции уже были административные здания городов Джалал-Абада, Узгена и Оша. Требовали справедливости, а в сегодняшней Киргизии это означает отставку Аскара Акаева. В Оше был проведен народный курултай, выбравший альтернативное правительство. Требовали переговоров. А власть молчала.
Так же, молча, власть пыталась успокоить бунтующие города: силы милиции и спецназа штурмовали захваченные народом здания. Это только раззадорило взбунтовавшийся юг.
К среде под контроль оппозиции попал практически весь юг — это почти половина страны: дороги блокированы, наглухо закрыта граница с Узбекистаном.
Лидеры народного протеста готовятся к «походу на Бишкек». Теперь оппозиция отказывается идти на какие-либо переговоры с властью и требует назначения досрочных выборов президента и парламента.
Наша справка
У киргизской оппозиции нет единого лидера. Роза Отунбаева, Анвар АРТЫКОВ, Омурбек ТЕКЕБАЕВ, Дуйшенкул ЧОТОНОВ, Курманбек БАКИЕВ — основные лидеры народного восстания.
Роза ОТУНБАЕВА — бывший министр иностранных дел Киргизстана, посол в США и Великобритании. Лидер блока «Ата Журт» («Отечество»). В оппозицию ушла из-за того, что ей не дали пройти регистрацию на парламентские выборы, мотивировав это тем, что она, будучи послом, не находилась в республике. А по закону для выдвижения кандидату необходимо проживать на территории республики не менее пяти последних лет. (При этом дочь Акаева Бермет, которая в этот период находилась в Швейцарии, несмотря ни на что, зарегистрировали.)
Курманбек БАКИЕВ — бывший премьер-министр Киргизии, после аксысских событий подал в отставку. С тех пор в оппозиции.
Анвар АРТЫКОВ (по национальности узбек) — бывший депутат парламента. В субботу на народном курултае был избран губернатором восставшей Ошской области (самой крупной на юге страны).
Дуйшенкул ЧОТОНОВ — бывший депутат парламента. Председатель штаба оппозиции по Ошской области.
Омурбек ТЕКЕБАЕВ — лидер партии «Ата-Мекен».
Бишкек
Это север страны. В Киргизии это значит довольство и достаток. Плотность населения здесь на порядок ниже, чем на юге, а уровень жизни — на порядок выше. И народ здесь другой: северяне — люди медлительные и даже апатичные. Оппозиция здесь немногочисленна и ленива.
В столице трудно даже заподозрить, что в стране происходит что-то вроде революции. По телевизору — передачи о сельском хозяйстве, новости — больше о том, что в США и Корее медики озабочены повышенной жирностью населения.
Независимые местные радиостанции в Киргизии просто глушат. Два главных источника информации: несколько зарубежных голосов и российский Первый канал. «Мы вообще наши новости не смотрим, — говорит 45-летний Эркин, — если у нас в стране что-то происходит, включаем Первый — они хоть все и врут, но показывают картинку про нас. Наши же даже этого не делают».
Глушат не только средства массовой информации, но и вялый протест северной оппозиции.
Создадут, например, оппозиционеры молодежную организацию «Кель-кель» («Возрождение»), а на следующий день уже появляется официальная партия «Кель-Кель», даже фамилии у руководительниц одинаковые, только имена у одной — Алия, у другой — Элима.
Если в Бишкеке оппозиция вздумает организовать митинг, то рядом сразу же появляется антимитинг, приезжает телевидение — и ну снимать, как страна поддерживает президента и партию его дочери Бермет Акаевой «Алга, Кыргыстан» («Вперед, Кыргызстан»).
Выглядят эти такие парные митинги примерно так. Бишкек. Сквер имени Горького. В одном конце толпа мужчин с лозунгами: «Долой Акаева». Седовласый ака призывает старшее поколение показать пример молодым и восстать против власти, клана Акаевых (жены, дочери, сына президента), которые «подмяли под себя всю страну». Аплодисменты. Поют «Интернационал». Именно «Интернационал» и именно на русском языке.
Здесь все вообще говорят по-русски. Киргизы — вольный народ. В отличие от многих других республик бывшего СССР у них не осталось колониальных комплексов, и русский им настолько же родной, как и киргизский. Советский Союз они до сих пор считают великим государством. Тот самый седовласый ака с гордостью заявляет: «Я — полковник Советской армии» — для них это синоним достоинства и чести.
В другом конце этого же сквера тоже толпа: стоят женщины с плакатами «Страна — не базар, народ — не товар», «Оставь народ в покое». На все вопросы корреспондента «Новой» о том, кто и кого должен оставить в покое, никто из митингующих так и не смог дать ответа. Через двадцать минут подъехало местное телевидение, дружно поулыбавшись в подоспевшую телекамеру, «любители Акаева» быстренько рассосались.
Так и проходят серые будни северной оппозиции. Партии как таковые в Киргизии отсутствуют. «Киргизы — народ кочевой, сплоченность им чужда. Сколько мы ни бились, они так и не могут взять в толк, зачем нужно «сбиваться в кучки», — говорит депутат парламента прошлого созыва.
Поэтому партии в Киргизии существуют только в столице и больше для политической элиты. Для народа же есть люди из категории «ака» (уважительное обращение к человеку).
Джалал-Абад
Уже при въезде в город понимаешь, что не все спокойно. На дорогах в беспорядке разбросаны груды камней и бетонные заграждения. Машины не рискуют ехать дальше: водители боятся — перевернут.
Южане традиционно более политизированы и активны — молодых много, а работы мало. Хотя Джалал-Абад — второй по величине город юга (около 150 тысяч населения), но все же это большая среднеазиатская деревня, и народ здесь живет в основном подсобным хозяйством.
Как только появились слухи о том, что власти готовят контрнаступление, многотысячная толпа двинулась к центральной площади — штурмовать администрацию и здание УВД, где находились вооруженные отряды милиции и прибывший из Бишкека спецназ. Люди шли с разных концов города, из соседних сел и районов.
Когда загорелось здание УВД, спецназ открыл огонь, стали взрываться машины, повалил черный дым. Солдаты в панике пытались прорваться сквозь толпу. Народ ликовал. С разных сторон на бегущее войско сыпались подзатыльники и затрещины.
Среди всей этой беготни и неразберихи на площади стоял старенький советский велосипед «Кама», на нем — молодая женщина: впереди она держала четырехлетнего малыша, сзади, привязанный одеялом, висел грудной младенец. Молча она созерцала происходящее «вечными» и мудрыми глазами кочевницы. Киргизский бунт, может, и бессмысленный, но никак не беспощадный. Киргизы быстро вспыхивают и быстро остывают. Любопытство — чуть не главная их черта, будь хоть потоп — им дела до этого нет, если можно поглазеть и послушать.
В центре штурма УВД главные «обозреватели» — женщины и дети. Причем женщины всегда имеют при себе стулья и, чинно рассевшись вокруг пожара и потасовки, любуются происходящим. Дети, от мала до велика, суют свой нос повсюду. Будь то пресс-конференция лидеров оппозиции или штурм здания службы национальной безопасности — рядом всегда оказывается какой-нибудь бутуз, задумчиво теребящий твою одежду.
В Джалал-Абаде восставший народ пришел к власти за час. Разгоряченные, они собрались вокруг грузовика, ставшего ораторской трибуной, и слушали выступавших.
При виде журналистов киргизы не могут сдержаться: кидаются, как птицы на зерно. Где один человек, через секунду появляется сотня других. Смуглые, коренастые, в национальных чапанах (род халата), они в секунду окружают и деловито интересуются: кто, откуда, почему и зачем. Затем, пытливо уставившись на собеседника, слушают молча, не шелохнувшись, как будто от этого зависит их судьба, и вырваться из этого окружения невозможно, пока они сами не удовлетворят свое любопытство.
Как только народ успокоился, начисто выпотрошив захваченные здания, люди кружками расселись на площади.
— Ну, демократию отвоевали, теперь можно и отдохнуть, — лукаво улыбнулся своим беззубым ртом седобородый старичок. Чинно усевшись на траве, он не спеша извлек из кармана черного чапана насвай (местный жевательный табак с примесью негашеной извести).
— Хошь? — спросил он.
— А вы знаете, дедушка, что при демократии насвай запретят? — шучу я в ответ.
— Как так?.. — не поверил он.
Ош
Поговорка «Эль (народ) — это сель» точно характеризует киргизов. В еще накануне спокойном Оше, где милиции удалось отбиться от оппозиции, с утра на площади готовились к торжественному концерту по случаю Новруза (азиатский Новый год). Дороги кишели людьми, базар в честь праздника шумел с удвоенной силой, по улицам разъезжали старинные мотороллеры, ослики с повозками, маршрутные такси — толкотня невообразимая.
Вдруг вдали раздались машинные гудки. Через три минуты на улицах ни души, базар обезлюдел, магазины закрылись. И — понеслось.
В считаные минуты со всех сторон города появилась многотысячная толпа: шли из Алая, Карасула, Узгена, других районов. Двигались к областной администрации. Внутренние войска, охранявшие здание, бросились врассыпную, не дожидаясь штурма.
Киргизская милиция, по крайней мере в провинции, — молодые парни с открытыми, добродушными лицами. При таких обстоятельствах толку от них особого нет: здесь все свои, все родственники друг другу, ведь не будешь же ты стрелять в своего. Для усмирения одних районов в Киргизии принято высылать военные части из других.
Но не только поэтому разбежались местные вэвэшники. Здесь все помнят аксысские события и никто не хочет их повторения.
Наша справка
В 2002 году в Аксысском районе Джалалабадской области сторонники неизбранного депутата Озимбека Бакназарова вышли на мирную демонстрацию в его поддержку. Митинг был расстрелян. Погибли 6 человек. Почему солдаты открыли огонь и кто отдал приказ, так и не смогли выяснить. Разразился скандал. Своих постов лишились все милицейские начальники области, а также генпрокурор и министр МВД.
С тех пор любой приказ об открытии огня на поражение должен следовать только из Бишкека и обязательно в письменной форме, чтобы в случае чего было с кого спросить. А такую ответственность, когда вот-вот власть переменится, на себя взять никто не отваживается.
К полудню весь город был парализован, разгромлены здания УВД, СИЗО, СНБ (служба национальной безопасности), блокированы дороги и аэропорт.
Главы органов правопорядка и главы административных учреждений бесследно исчезли. Милиция в лице Эркина Эсеналиева, заместителя начальника ОВД Ошской области, и Эрмека Кочорова, заместителя начальника ГОВД Оша, присягнула на верность восставшему народу. Личному составу они объявили: «Кто хочет, оставайтесь служить, кто хочет, уходите, санкций не будет». Многие остались с повстанцами.
Несмотря на «легкость» захвата власти, местные жители очень напуганы: на следующий день на базар не рискнул выйти никто. Боятся «гражданской войны». Под гражданской войной имеют в виду события начала 90-х годов, когда на юге страны начались массовые столкновения на этнической почве: между узбеками и киргизами. Тогда погибли несколько тысяч человек. Надо отметить, что ни до этого, ни после в Киргизии никогда не было ничего подобного.
Особенно местные боятся, что Россия вмешается в конфликт на стороне Акаева. По Ошу ходят слухи, что недавно Борис Грызлов заявил: «В случае ухудшения ситуации Россия собирается ввести в Киргизию свои войска для мирного урегулирования ситуации».
В начале 90-х Россия уже поспособствовала «мирному урегулированию», прислав на юг страны Тамбовскую дивизию десантников. Местные жители до сих пор с ужасом их вспоминают.
Технология киргизской революции
Привыкнув, что за переворотами последнего времени в республиках СНГ стоят зарубежные силы, невольно начинаешь искать нечто подобное и здесь. Но иностранных кукловодов здесь не видно. Впрочем, большинство лидеров оппозиции ранее занимали высокие посты, и, конечно, личные связи с западным истеблишментом у них есть.
Справедливости ради надо отметить, что многие хотели поддержать киргизских повстанцев, но насколько удалось выяснить, по собственной инициативе, киргизы их об этом не просили.
Председатель по обороне и безопасности парламента Грузии Гиви Таргаладзе, член комитета по правам человека Тимур Нергадзе и член комитета здравоохранения Каха Гетсадзе приезжали делиться опытом. Откуда они взялись и зачем, так никто и не смог ответить. Оппозиционеры в один голос утверждали, что грузины «свалились как снег на голову», их никто не ждал. Видимо, поэтому, как только начались штурмы и мятежи, «грузинские коллеги» тотчас же удалились.
Казахские оппозиционеры из умеренной партии «Ак-жол» и радикальной ДВК предлагали киргизской революции свою финансовую помощь, но оппозиционеры отказались: «Мы не хотим ссориться с Назарбаевым» — ответили они.
Свое посредничество оппозиционерам предлагает миссия ОБСЕ. Американский посол выразил озабоченность происходящими событиями. Впрочем, здесь толком никто так и не понял, на чьей стороне Европа и Америка. А Россия — молчит. После того как посол России в Киргизии Евгений Шмагин заявил, что выборы прошли кристально чисто и Россия поддерживает выбор народа Кыргызстана, от российской стороны — ни слуху ни духу.
Из Узбекистана оппозиции помощи ждать не приходится, хотя Ислам Каримов и недолюбливает Акаева. Как только власть в Джалал-Абаде и Оше оказалась в руках оппозиции, Узбекистан наглухо закрыл свои границы (юг Киргизии граничит с Узбекистаном).
Символика цвета
Разногласий среди оппозиции много. Самое смешное, что они никак не могут договориться о цвете своей революции. В Джалал-Абаде люди носят зеленые повязки, в Узгене — желтые, в Куршабе — красные. На вопрос корреспондента «Новой», почему люди в Оше носят розовые ленточки, 30-летний бунтовщик Курбан из пригорода Оша долго чесал затылок и наконец выдал: «Ну, нам объясняли эти, как их, революция цветов, этих… а, тюльпанов, значит мирная!».
Сложившаяся коалиция скорее вынужденная. Среди лидеров много разногласий как на личном уровне, так и на политическом. Например, Омурбек Текебаев заявляет, что Акаев должен «досидеть свой срок», в то время как остальные лидеры уверены, что досрочная отставка президента — первое и самое главное условие.
Новая газета
