Мусаев отодвинулся от Алиева накануне скандального процесса в Вене.

Одни эти слова уже тянут на какой-нибудь орден тому, кто провел переговоры с Мусаевым. Это огромная победа для Астаны, сравнимая с получением председательства в ОБСЕ (возможно, потому, что других побед в последнее время не наблюдалось)...

 

 

 

 

Тремя пьесами для одной флейты можно назвать последнюю венскую сенсацию в Казахстане. Кардинальная смена позиции ближайшего (и, наверное, единственного оставшегося) соратника Рахата Алиева получила 3 варианта исполнения - в виде казахстанской «трактовки» его интервью в австрийской прессе, в виде его собственного интервью радио «Азаттык», а также через комментарий самого экс-зятя президента Назарбаева той же радиостанции. Различные в деталях, они повествуют об одной и той же истории: как Мусаев покинул Алиева. Было ли это криком внезапно проснувшейся совести, взвешенным осознанием доказательств или последствием грязного шантажа - решать, наверное, зрителям этого спектакля в трех вариантах. Поистине, свобода слова - великая вещь: ты можешь верить той правде, которая тебе больше нравится.

 

Преступника заела совесть?

 

Первый сценарий, изложенный в сообщении казахстанских СМИ, повествует о трагической истории раскаяния и осознания. «Все попытки покушения на меня и похищения связаны с людьми Р. Алиева, а не с казахстанским КНБ, как думают в Австрии. Мне действительно просто чудом дважды удалось спастись от покушений, - цитирует заявление Мусаева австрийской газете «Кроне» казахстанское агентство КазТАГ. Сенсационное признание идет и по поводу дела о пропаже Жолдаса Тимралиева и Айбара Хасенова.

 

Мусаев в казахстанском переводе статьи с немецкого говорит, что «ему известно, кто именно совершил преступление против бывших топ-менеджеров «Нурбанка» и что «оно было выполнено по заказу Р.Алиева». «Я знал обо всем этом и теперь меня мучают угрызения совести», - цитирует агентство газету. Дальше оно нашло в его словах признание о том, что ему «также известно и о других преступлениях, связанных с именем экс-посла в Австрии». Речь идет о других «похищениях и убийствах, инициированных Р. Алиевым», которые не получили огласки потому, что «это долгое время скрывалось в Казахстане из-за положения Р. Алиева как зятя президента Казахстана».

Также говорилось, что на неожиданную откровенность экс-председателя КНБ заставили пойти «моральная ответственность и долг».

 

Далее Мусаев вроде бы говорит то, что так сладко слышать в Астане, - и про то, что убежище в Австрии Алиев получил не из-за того, что местный суд постановил, что казахстанское правосудие не может быть к нему беспристрастно, а благодаря «налаженным ранее политическим контактам» в Вене - с руководством местного МВД.

В общем, все это звучало таким диссонансом по сравнению с тем, что писал в своем блоге сам Альнур Мусаев, особенно после покушения на него в сентябре прошлого года, что, казалось, этому может быть только два объяснения - либо перевод с немецкого был неправильный, либо экс-председатель КНБ всего этого не говорил.

 

После сентябрьского покушения в Интернете появилось письмо, подписанное именем подруги Мусаева - Лидии Айкмайер, в котором она по-женски проникновенно обвиняла во всем власти Казахстана. Сам экс-председатель КНБ в интервью The Wall Street Journal 25 сентября 2008 года тоже выдвинул версию о том, что за похищением стоят его бывшие коллеги, четверо из которых, вооруженные пистолетами, напали на него прямо в Вене. За два месяца до этого другие их коллеги тоже попытались запихнуть Мусаева в машину, но в обоих случаях провалились.

 

В ситуации, когда все оказалось повернутым на 180 градусов (покушения на своего соратника, получается, устроил сам Алиев), оставалось только ждать подтверждения - от самих участников венского сидения. Единственный способ - европейская редакция радио «Свобода», которая в очередной раз не подкачала, сумев поговорить с обоими фигурантами.

 

 

 

Рахат мне друг, но истина дороже?

 

Переиначенное высказывание из «Дон Кихота» лучше всего подходит к тому, что хотел сказать журналистам о перемене своей позиции Альнур Мусаев, правда, сами они выводы сделали абсолютно прозрачные, озаглавив интервью «Альнур Мусаев порвал с Рахатом Алиевым и обратился в казахский суд за правдой».

 

Перво-наперво Мусаев опроверг перевод интервью в австрийской газете, осуществленный КазТАГом, назвав его чушью. Но, опровергнув его в деталях, он подтвердил свой разрыв по существу. Эмигрант обрисовал расклад сил в самой Австрии накануне суда, где будут рассматриваться дела, предположительно связанные с операциями КНБ в этой стране. «В Австрии одна часть политиков, будем говорить, стоит на вопросе отказа экстрадиции [Алиева] и защите [его] прав человека, - говорит Мусаев. - Другая часть настроена на изменения в сторону того, чтобы Австрия конкретно разобралась: было преступление или не было преступления. Это обосновывается тем, что защищая Рахата Алиева и его права как человека, в то же время ущемляются права и потерпевшей стороны, той же Армангуль Капашевой. И в этой связи у них идут такие дебаты на парламентском уровне». Так же он заявил, что некое «решение парламентской комиссии по этому вопросу» должно быть принято на этой неделе.

 

Говоря о своем расхождении с Рахатом Алиевым, Мусаев максимально далеко обходит саму тему разрыва столь близких и давних отношений, которые заочные приговоры (40 лет тюрьмы Алиеву и 35 - Мусаеву) должны были лишь упрочить. Он говорит лишь, что не хотел бы вмешиваться «во внутренние дела другого государства», подразумевая дискуссию о выдаче экс-зятя Назарбаева, но определяет себя в качестве заинтересованного «в том, чтобы объективно было проведено расследование по поводу похищения двух бывших топ-менеджеров Нурбанка».

 

Достаточно странно звучат слова бывшего чекиста о том, что он «направил в Казахстан все результаты своей деятельности по поводу выяснения обстоятельств этого дела», ведь для нашего правосудия он не является ни свидетелем, ни подозреваемым, ни даже подсудимым. Для нашего правосудия Мусаев - осужденный по конкретным преступлениям и единственный предмет вероятно диалога с ним по закону может касаться лишь вопроса отбытия осужденным (в том числе и за измену Родине) положенного по приговору суда тюремного срока. Если же это делается по-другому, а прокуратура Казахстана неожиданно отзывает свою просьбу экстрадировать Мусаева, это говорит о том, что переговоры между ним и властями республики подошли к конструктивной фазе или даже уже завершились.

 

По сути, Альнур Мусаев описывает свои отношения с казахстанской Фемидой, как если бы он сам был следователем: «В этой связи я направил в Казахстан все результаты своей деятельности по поводу выяснения обстоятельств этого дела. Я все вопросы решаю через свою Родину. Поэтому я направил в начале июля месяца свое видение дела о похищении менеджеров в Казахстан в суд с просьбой, чтобы они повторно и объективно рассмотрели этот вопрос. В частности: какова моя роль в этом деле, почему вдруг я оказался среди лиц, которые похищали менеджеров Нурбанка? Этот вопрос разбирается».

 

Вновь возвращаясь к теме разрыва с Алиевым, Мусаев неубедительно отрицает это, говоря, что он всего лишь дал «видение» австрийской газете, не имея на руках «никакого решения казахской стороны в отношении себя конкретно». В переводе на понятный язык Мусаев утверждает, что гарантии амнистии у него нет, но он уже осознал, все вопросы будет «решать через Родину». Но тогда получается, зачем Мусаев пошел на разрыв, если у него нет даже устного соглашения с властями Родины? Или он внезапно проснувшийся идеалист, или чего-то недоговаривает.

 

Когда экс-чекист говорит, что, «получив возможность дополнительно изучить материалы Алмалинского суда, который состоялся в январе 2008 года, я настаиваю на том, чтобы было объективное расследование этого вопроса и в Австрии», получается, что он считает его объективным, отказываясь от всей своей прошлой риторики в незаконности приговора по делу о похищении банкиров. После этого слова о том, что Мусаев не сторговался с «казахстанской стороной против Рахата Алиева» не имеют никакого значения. Может быть, даже не сторговался (хотя вряд ли), зато принял ее сторону.

 

Настаивая на своем нейтралитете («я не делаю никаких реверансов ни в сторону казахстанского режима, ни в сторону Рахата Алиева... У меня просто гражданская позиция, чтобы по этому вопросу разобрались объективно»), Мусаев игнорирует то, как называется бывшими союзниками внезапный «нейтралитет» на поле боя. Пока же он демонстрирует прямо-таки ангельское смирение, говоря, что будет добиваться расследования исчезновения банкиров и наказания виновных в этом «независимо от того, какое решение будет принято казахстанской стороной по поводу моего заявления по вопросу расследования моей участи».

 

Несмотря на заявленный нейтралитет («я ничью сторону не занимаю»), Мусаев говорит, что имеет доказательства того, что он лично не имеет дела к этому преступлению, а в материалах казахстанского суда «есть веские основания о том, что Рахат Алиев, в частности, имеет отношение к похищению менеджеров Нурбанка». Одни эти слова уже тянут на какой-нибудь орден тому, кто провел переговоры с Мусаевым. Это огромная победа для Астаны, сравнимая с получением председательства в ОБСЕ (возможно, потому, что других побед в последнее время не наблюдалось). Поможет ли это прояснить судьбу пропавших людей, которых уже два года безрезультатно ищут их родные, похоже, другой и даже второстепенный вопрос. Главное тут в том, что в ходе ближайшего рассмотрения дела Алиева в австрийском суде у казахстанской стороны будет такой важный союзник, как недавний соратник экс-зятя президента. Развалит ли это дело, которое Алиев уже, кажется, спланировал как свой личный триумф в борьбе с Назарбаевым, сказать сложно, но как минимум одна ложка дегтя в австрийской бочке самого известного казахстанского эмигранта уже есть.

 

Впрочем, вряд ли Мусаев в ближайшее время вернется в Астану, скорее всего он намеревается остаться в Европе. Об этом косвенно можно судить по тому, что он заявляет: «...если Алиев совершал какие-то преступные действия, то в этом виноваты и президент Казахстана, и казахстанская сторона, и политическая ситуация, которая складывалась на период нашего пребывания в Казахстане». При этом экс-чекист старательно подчеркивает верность «корпоративному духу», говоря, что уважает полковника Бектасова, которого оппозиция обвиняла в репрессиях, в том, что он «стоит на страже интересов Казахстана, интересов этого строя». «Знаете, я тоже человек вот такой закалки», - признается Мусаев, как бы давая понять, что его риторика и критика властей Казахстана с демократических позиций не совсем соответствовала убеждениям экс-генерала КНБ.

Далее следует много лирики - о том, что баланс власти нарушен в сторону силовиков, что в начале 2000-го оппозицию гоняли не официальные власти, а «третья сила», что в 2001 году на рвавшегося к власти Рахата Алиева «младотюрков» натравил сам президент Назарбаев.

 

«К тому времени ярко проявились политические амбиции Рахата Алиева. Он явно показывал свой интерес быть на самом верху, быть у руля государства. Я не говорю, что он хотел быть президентом или что-то в этом роде. Но всеми отмечались предпосылки к тому, что он хочет быть еще сильнее в Казахстане, - рассказывает Мусаев. - К 2001 году президент действительно насторожился, присмотрелся к деятельности Рахата Алиева, который к тому времени имел огромное влияние в средствах массовой информации, имел большое влияние в силовых структурах, имел серьезные финансовые возможности. Вы знаете такой коммунистический признак захвата власти: это почта, телеграф и железная дорога. Ленин вроде так говорил. К 2001 году у Рахата были телевидение, влияние в силовых структурах и бизнесе».

 

Далее экс-глава Службы охраны президента рассказывает, как Назарбаев пригласил Аблязова, Жакиянова, Джандосова и Сарсенбаева и прямо сказал: «Вот, в стране грядет военный переворот, силовики закручивают гайки, поэтому надо противопоставить им стремление страны идти демократическим путем». Он говорит, что «Название ДВК, движение Демократический выбор, по существу, придумал сам президент» и он же поставил задачу упомянутым людям противодействовать «скатыванию к диктатуре».

 

Далее он рассказывает, что президент, которого он называет «главным дирижером этого кризиса», «подтолкнув этих людей к противодействию, в то же время он не оказал им поддержку» и даже «наоборот, Жакиянова и Аблязова посадили в тюрьму, всех разогнали». Видя это, Мусаев, по его словам, подал прошение об отставке, так как не мог «работать в условиях, когда сталкивают лбами людей, которые, в принципе, должны работать на государство». Правда, перед этим он успел привезти в Астану на чартере самого Рахата Алиева, который после конфликта с младотюрками «действительно ударился в бега, прятался где-то в посольстве, за границей».

 

 

Волшебный ключик к Мусаеву?

 

Последний рассказ, наверное, был крайне неприятен Рахату Алиеву, который даже не стал ничего упоминать о событиях 2001 года в своей книге «Крестный тесть», пообещав написать об этом в другом труде. Впрочем, он все же прокомментировал разрыв с Мусаевым для радио «Азаттык», дав понять, что его враги подобрали «ключик» к бывшему соратнику. Говоря об этом, бывший посол в Австрии сказал, что ему «чисто по-человечески это тяжело», так как «меня связывало с ним около пятнадцати лет совместной дружбы». Непосредственных причин случившихся перемен он не знает, но уверен, что «за всем этим стоит, конечно же, мой оппонент - Нурсултан Абишевич Назарбаев».

 

 

Экс-супруг Дариги Назарбаевой уверен, что экс-чекист поддался шантажу или какой-то провокации. «Такие сценарии применяются на протяжении двух с половиной лет», - отметил он. «...То, что Альнур Мусаев поддался спецслужбам, на это есть свои причины, - говорит Алиев. - Не следует забывать, что у него есть родители в Казахстане. У него родственники, семья, дети в Казахстане. Я по-человечески его понимаю».

(фото: "Рахата Алиева и Альнура Мусаева связывала долгая дружба")

 

Дело о похищении банкиров, в котором горит желанием разобраться Мусаев, он считает «фабрикацией казахских спецслужб по прямому указанию Назарбаева».

 

По словам Алиева, с сентября прошлого года, когда на Мусаева было совершено покушение с использованием огнестрельного оружия, «когда пострадал и он, и его девушка, после этого он испытывал психологическое давление», после чего опальный отец внуков президента понял, что на его соратника «начали выходить сотрудники казахского КНБ».

 

«Авторитарный лидер, тем более выходец из коммунистического режима, он до сих пор использует тоталитарную систему в лице КГБ-КНБ для подавления инакомыслия в духе тех операций, которые проводил КГБ за рубежом. Это не голословное утверждение. В сентябре независимое, я подчеркиваю, независимое австрийское правосудие будет слушать в суде впервые дело, в котором казахские спецслужбы пойманы с поличным», - сказал Алиев.

 

Также он предположил, что Мусаев хочет остаться в Европе, а не вернуться в Казахстан. «Он не доверяет Назарбаеву, потому что ему ясно, что с ним могут поступить так, как это произошло с убийством генерала Мажренова в следственном изоляторе КНБ в июле 2008 года», - считает Алиев. По его мнению, «на этом этапе» его бывший приближенный «договаривался о пересмотре всех приговоров по его делу», чтобы его оправдали.

 

«...Назарбаев сможет провести оправдание Мусаева, - считает Алиев. - Его оправдают на сто процентов. Он же уже написал письмо в назарбаевский суд Алматы. Значит, это новое ноу-хау назарбаевской судебной системы. Решение суда по переписке, по почте». Также он признает, работа комиссии, рассматривающей «вопросы влияния казахских спецслужб, включая подкупы бывших и нынешних членов парламента и манипулирование общественным мнением через подкупы средств массовой информации», а также ожидаемый суд по делу о «криминальной деятельности сотрудников казахского КНБ на территории Австрии» вызвали «контрпопытку Астаны дискредитировать меня с использованием Мусаева».

 

 

Кто был убедительнее? Очевидно, неточный перевод? Внезапно сменивший ориентацию экс-чекист? Или все же бывший всесильный зять? Как бы то ни было, эта победа Астаны не будет триумфом для всех ее граждан - от нее не выиграют ни верховенство закона, ни принципы демократии в нашей стране. Зато, как говорится, пока в стране не хватает метафорического хлеба, власть обеспечила нас хотя бы зрелищем. И на том спасибо.

 

 

Деловая неделя