В Казахстане, как и в других постсоветских республиках, жива ностальгия по ушедшей стране.
Это показывают социологические опросы и исследования, но ещё более рельефно подобные настроения присутствуют в различных слоях общества, в живом общении, в мимолётных реакциях на недостатки современного общества.
Причины вроде бы лежат на поверхности. Во-первых, исследования в Казахстане и других постсоветских странах показывают, что в Казахской ССР, денежные доходы большей части населения были выше, чем в современном Казахстане (если сравнивать покупательную способность рубля и тенге). Понятно, что эта разница нивелировалась тем, что тогда доходы не были подкреплены фактической возможностью приобрести те или иные товары. Однако, неприятный вывод – уровень жизни массы казахстанцев сейчас снизился.
Во-вторых, было иное качество жизни, т.е. то ощущение радости праздников и личной перспективы, при возможности пожаловаться и найти управу на несправедливость, при отсутствии кричащей кичливости богатства немногих и т.д., что также создаёт контраст с современностью. Тогда социальный минимум был обеспечен, что называется, для каждого среднестатистического гражданина; сейчас – это борьба за минимум и конкуренция с детсадовского уровня, и без гарантий.
В-третьих, многие вспоминают качество еды, простой, но без «вредных добавок». А уровень образования, бесплатного, но по факту, более высокого, чем продукты «болонской выпечки». В городах была масса кружков и секций для детей и юношества, обеспечивавших занятия по интересам. Алма-Ата была центром науки, имела своеобразную и значимую философскую школу, развивались искусства, в том числе высокие и профессиональные.
Конечно, весьма важно, что на курорт можно было попасть за символическую оплату. На нашей кафедре работал доцент, который один раз в три года получал профсоюзную путевку на курорт Трускавец, где проходил процедуры лечения и поддержания работы почек – и потом спокойно работал! К слову, в 90-е годы он уехал работать в Германию, проходил соответствующие процедуры, и ушёл из жизни во время проведения очередной из них.
Наконец, квартирный вопрос в те времена решался неплохо. Понятно, что жилплощадь была маленькая, люди не были полноценными хозяевами квартир и домов, но специалисты жилплощадью как правило обеспечивались.
Не надо пытаться идеализировать советское время, но надо отдавать должное тому, что было. Хотя бы для того, чтобы наши дети и внуки не стали жертвами широко практикуемого экранного обмана.
Однако есть и более глубинные пласты общественной жизни, где сохраняются корни «советского» образа жизни и строя мыслей. Прежде всего, они находятся в самой социальной структуре постсоветских обществ. Когда политики, общественные деятели, политологи или учёные указывают на свою приверженность идее независимого Казахстана (Кыргызстана…и т.д.), то каждый раз надо спрашивать: а какую страну они подразумевают? Ведь современные постсоветские страны, а Казахстан прежде всего, это страны со сложным устройством.
Во внутреннем устройстве можно насчитать как минимум 3 страны. Есть Казахстан традиционный, где на первом месте племенная и т.д. принадлежность, а основным регулятором отношений является национальный обычай. Есть Казахстан советский, где сохранилась административная система управления, с той только разницей, что стратегия для страны в целом и каждого её уголка вырабатывается теперь не в Москве, а в Астане. Регулятором отношений в этом устройстве является норма распределения. Есть Казахстан «современный», где внедряются демократические принципы управления, где развивается конкуренция и получение прибыли требует внедрения такого регулятора отношений в обществе как стандарты процедур деятельности. И это ещё не все: формируется Казахстан конфессиональный, и Казахстан информационный, когда молодые люди принадлежат уже информационному глобальному сообществу по многообразным интересам.
Так каким Казахстаном клянутся политики и общественные деятели? За какой Казахстан борются? Логика государственного управления, где главный принцип: сложное не управляется просто, - требует найти сочетание всех типов общественных устройств. А это означает, что надо перестать уничтожать «всё советское», перестать снимать сериалы о советском времени, которые кроме как пасквилями и назвать то нельзя, а надо учитывать неизбежность взаимодействия, в том числе, и с советским устройством собственных обществ.
Различных устройств общества много, различия усиливаются, значит надо научиться работать с разным материалом. А последнее эффективно только в идеологии управления или политики, а не администрирования. И пока современные управленцы не нашли способа согласования различий в собственных обществах, люди будут обращаться к советскому опыту администрирования, т.е. сведения многообразия к упрощению, в том числе, к упрощению общественного устройства.
А вот последнее уже мешает состояться современному обществу как в Казахстане, так и в других постсоветских странах. Одновременно, неумение выстроить систему управления (подмена его администрированием) ведёт к ностальгии по прежним временам, и не только у людей старшего возраста.
Таков вызов, перед которым стоит постсоветская элита. Знать своё общество и его устройство, уметь находить действительные его проблемы, а не перечислять то, что вычитал в очередном учебнике «Экономикс», уметь выстраивать коммуникации с различными слоями и группами общества – вот требования к современному управленцу в постсоветской стране. А это требует работать не только с цифрами и ценами, но и с принципами. Это требует иных критериев к выдвижению и подготовке управленческих кадров, требует от них такого качества как принципиальность.
И не будем забывать, что в системах управления всё измеряется нравственностью и стоимостью элиты.
Ia-centr.Ru (ИАЦ МГУ), 01.08.2018
