Переход на латиницу в Казахстане может иметь важные геополитические последствия, связанные с более тесной кооперацией тюркоязычных государств
Языковая геополитика
Как сообщал Ratel.kz, неделю назад президент страны изменил указ "О переводе алфавита казахского языка с кириллицы на латинскую графику". Казахский алфавит получил новую редакцию.
Переход на латиницу в Казахстане может иметь важные геополитические последствия, связанные с более тесной кооперацией тюркоязычных государств.
Основа для такой кооперации есть, и довольно давно. С 1992 года почти ежегодно проводился Саммит тюркоязычных стран. В том же году, в Алматы была образована объединенная администрация тюркских искусств и языков под эгидой Тюркского совета.
В 2009 году в Нахичевани было подписано Соглашение о создании Совета сотрудничества тюркоязычных государств.
В сентябре 2010 года в Стамбуле было принято решение о начале деятельности этой структуры, первоначальной целью которой являлось укрепление культурно-гуманитарного, научно-технического сотрудничества между тюркоязычными государствами.
В 2011-м в Алматы прошел первый саммит совета. В 2012 году Астана была объявлена столицей тюркской культуры, а пятый саммит совета, прошедший в 2015 году в казахстанской столице, посвятили сотрудничеству в сфере медиа.
Латинизация казахского алфавита способна ускорить процесс формирования единого культурного и языкового пространства в рамках этого совета, в который сейчас входят Казахстан, Турция, Азербайджан и Кыргызстан. Из этих четырех стран в Турции и Азербайджане уже давно существует латинский алфавит, и скоро к ним присоединится Казахстан.
Будущими членами совета могут стать Узбекистан и Туркменистан, где также пользуются алфавитом на основе латиницы. В этом случае большинство стран-участниц Совета сотрудничества тюркоязычных государств (возможно, за исключением Кыргызстана) получат больше возможностей для тесной кооперации в информационной сфере, имея не только общее языковое пространство, но и латинскую графику. Как показывает практика, общая культурно-языковая среда играет не менее важную роль в деятельности региональных объединений, чем экономические, религиозные, политические или военные цели.
Войдет ли Узбекистан в тюркоязычный альянс?
Вхождение Узбекистана в Совет сотрудничества тюркоязычных государств может серьезно повысить вес этой организации. В прошлом году президент этой страны Шавкат МИРЗИЕЕВ совершил первый за 18 лет государственный визит в Турцию. Этот был ответный визит: в ноябре 2016 года, также после долгого перерыва, Узбекистан посетил президент Турции Реджеп ЭРДОГАН.
До этого отношения между Ташкентом и Анкарой были довольно прохладными из-за политических разногласий: часть узбекской оппозиции нашла убежище на турецкой территории, что не нравилось покойному президенту Узбекистана Исламу КАРИМОВУ.
Это объясняет, почему он проигнорировал практически все саммиты глав тюркоязычных государств. В результате Узбекистан не только не участвовал в деятельности Совета сотрудничества тюркоязычных государств, но и отказался войти в Международную организацию тюркской культуры (ТЮРКСОЙ).
Поэтому в ходе визита турецкий президент имел целью не только познакомиться с узбекским коллегой, но и растопить лед в отношениях между двумя странами. Что касается визита Шавката Мирзиеева в Турцию, то в первый же день по итогам переговоров в Анкаре было подписано более 20 документов по различным сферам сотрудничества. Еще 35 документов на $3,5 млрд стороны подписали на бизнес-форуме в Стамбуле. Кстати, перед этим визитом был подписан документ, упрощающий поездки в Узбекистан турецким бизнесменам и туристам.
Также были достигнуты договоренности об открытии с 30 октября 2017 года прямых авиарейсов между Стамбулом и Самаркандом. Но это только первые шаги после периода "заморозки отношений", и пока неясно, приведет ли эта кооперация к вхождению Узбекистана в тюркоязычный альянс.
Интересы Турции и страхи России
С 2009 года Турция резко поменяла внешнюю политику в сторону большей активности в разных регионах мира. Анкара уже не скрывает попыток утвердиться в качестве субрегиональной державы, активно вмешиваясь во внутреннюю политику соседних государств, будь то Сирия или Египет.
Что касается тюркоязычного пространства, то Турция, судя по всему, решила реанимировать проект его интеграции, и не только в культурно-гуманитарной сфере. С 2010 года стали чаще звучать предложения создать Таможенный союз тюркоязычных стран и зону свободной торговли.
Такая активность Турции на постсоветском пространстве вряд ли вызовет поддержку в России и Китае. Несмотря на то, что Москва, Анкара и Тегеран образовали временный военно-политический альянс в Сирии, все они хорошо понимают, что этот союз тактический и потому недолговечный.
Кремль опасается, что усиление сотрудничества тюркоязычных государств с Турцией может представлять угрозу его геополитическим целям на территории бывшего СССР.
Поэтому не удивительно, что решение Казахстана перейти на латинский алфавит во многих ура-патриотических российских медиа и экспертных кругах вызвали в основном негативную реакцию: его рассматривали как попытку Казахстана оторваться от России.
К тому же в рамках ЕАЭС и ОДКБ также сложились напряженные отношения между Астаной и Ереваном, в первую очередь по причине более тесных политических связей Казахстана с Азербайджаном.
Транзит власти и религиозный фактор
Что касается Китая, то Пекин, как и Москва, предпочитает поддерживать отношения с постсоветскими странами либо на уровне двусторонних отношений, либо в рамках тех региональных структур, где Китай хочет играть первую скрипку, будь то ШОС или инициатива "Экономический пояс Шелкового пути".
В 2016 году президент Турции Реджеп Эрдоган неожиданно заявил, что, кроме ЕС, у его страны могут быть и другие альтернативы, как, например, вхождение в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). Тем более что еще в 2011 году Турция подала официальный запрос на статус "партнера по диалогу" со всеми государствами-участниками ШОС.
Но отношения между Анкарой и Пекином, как и взаимодействие между Турцией и Россией, не отличались стабильностью. С одной стороны, Китай вполне устраивает антиамериканская риторика турецкого президента, а также тесные экономические связи двух стран, в том числе и подключение Турции к китайскому проекту "Экономический пояс Шелкового пути".
С другой, в отношениях между двумя странами были и скандальные ситуации, в основном из-за ситуации в СУАР, когда турецкие власти выражали недовольство давлением Пекина на мусульман, проживающих в этом регионе. Например, в 2015 году в Турции прошли антикитайские митинги с требованием защитить права уйгур.
Настороженность у Пекина и Москвы вызывает и то, что Эрдоган не только непредсказуемый игрок, но активный сторонник религиозного ренессанса как в Турции, так и за ее пределами. Именно поэтому Россию и Китай больше устраивает раздробленность тюркоязычного мира, где легче вести переговоры с каждым из государств в отдельности, нежели с гипотетическим региональным блоком.
Впрочем, в мусульманском мире уже давно формируется новое геополитическое пространство "доминирующего политического полумесяца", где роль гегемонов пытаются играть три государства. Это Турция, Саудовская Аравия и также Иран. По сути, это три разные модели сцепки ислама и политики. И внутри Казахстана - не только в обществе, но и в элите - со временем могут появиться активные лоббисты некоторых из этих моделей. Ведь Саудовская Аравия и Турция выстроили свой формат взаимодействия религии и государства, пытаясь расширить сферу его использования и в других суннитских странах, к которым относятся все страны Центральной Азии.
Что касается Казахстана, то демографические и конфессиональные тренды указывают на то, что во время транзита власти религиозный фактор может стать инструментом мобилизации части общества со стороны определенных политических сил. А это при низком уровне религиозного образования не только простых верующих, но даже имамов представляет собой серьезный потенциальный вызовов.
Досым САТПАЕВ
Ratel.kz, 27 Фев 2018
